Сказка. ч6. гл. 48. раздел 3. пиан рашид и истина

РАЗДЕЛ 3. ПИАН РАШИД И ИСТИНА


   С ранней юности будущий великий разрушитель усвоил одну ложную истину:  in vino veritas!  Мысль была не Бог весть какой глубокой, но очень и очень помогала в трудную минуту, ибо позволяла шутя залить пожар любой неприятности и даже горя. В детстве он не проявил себя ничем, не считая хулиганства, и вряд ли кто мог предположить, что эта заурядная  уличная шпана со временем могла перерасти в  одного из самых верных и любимых слуг Сатаны,  который сумеет совместить в себе такие ипостаси, как солдафонскую грубость и  иезуитскую хитрость, откровенное служение дьяволу и показную набожность, клятвы верности народу и стране с истреблением первого и разрушением второй… сложная личность выросла, одним словом! Впрочем, некоторые отметки на теле своего верного слуги Лукавый оставил еще в отрочестве последнего, отхватив у него пару пальцев в качестве залога их нерушимой дружбы и устойчивой связи. До самой своей кончины  Кощей так и не раскрыл страшной тайны своего бессмертия. В отличие от Фауста, он не догадался испросить у Сатаны вечной молодости, и поэтому обрюзг до невозможности, и не было у него повода воскликнуть пароль ухода в Небытие: “остановись, Мгновение, ты прекрасно!” Пик его политического взлета совпал с полной деградацией нашего героя, как личности, и именно поэтому сделка с дьяволом так и не принесла ему счастья.
    В молодости Пиан Рашид был высок, статен, достаточно обаятелен и поэтому привлек благосклонное внимание местных мелких партийных бонз. “Парень из народа” не преминул воспользоваться счастливым стечением обстоятельств и, уцепившись за нижнюю ступеньку сброшенного ему с высоких сфер трапа, карабкался по нему до той самой заветной площадки, откуда открывался вид  на вершину политического Олимпа. Неизвестно, какие именно условия подписал он тогда кровью при заключении договора с Нечистым, но ясно только, что бесплатным этот сыр – дар временного успеха и бессмертия - не оказался даже в мышеловке. Будучи правителем одной крупной провинции, взорвал он тогда одно здание, в котором, по слухам, расстреляли последнего монарха по кличке “Кровавый”. Неизвестно теперь, что его заставило принять такое странное решение, ибо, как говорил М.Е. Салтыков-Щедрин, “собственно говоря, он не был зол, а так, скотина”.  Спустя каких-нибудь 20 лет Кощей уже бил себя в волосатую грудь и ревел, что кто-то должен ответить за это страшное преступление – расстрел царской семьи… и уничтожение  исторического памятника!
   Силу, полученную от Диавола, Пиан Рашид расходовал крайне нерационально, но это было не виной  его, а, скорее, бедой, ибо Бог, желая наказать нечестивца, с самого момента  заключения сделки последнего с лукавым лишил его части и без того убого разума. Он мог бы стать великим тираном, величайшим из всех злодеев современности, а вместо того стал “чижей глотать”. Поразительно, как последовательно и пунктуально копировал  Кощей поведение Топтыгина Первого. Так, после неожиданно свалившейся в его лапы победы над путчистами-неудачниками в 1991 году он “купил ведро водки и в одиночестве свое тезоименитство отпраздновал”. В дальнейшем злосчастное “ведро” стало неотъемлемым символом и постоянным спутником нашего героя Смутного времени.
   Хотя Кощей последовательно повторил практически все подвиги Первого и Второго Топтыгиных,  в отличие от своих тезоименитых предшественников он никогда прямо не декларировал своих намерений разгромить академию и сжечь типографию; напротив, негодяй рвал на себе волосы и бил себя в грудь, клянясь в вечной дружбе с науками, образованием, культурой и просвещением. “Дружба” оказалась столь пагубной для последних, что буквально через три-четыре года не стало в стране ни ученых, ни  художников, ни писателей, а  появились алчные борзописцы, фальшивомонетчики и прочая публика, готовая, не задумываясь, продаться кому угодно и за сколько угодно.  К сожалению, в стране к тому времени не осталось “мужиков-лукашей”, способных “выгнать Топтыгина в поле, где постигла его участь всех пушных зверей”. Впрочем, не следует забывать, что  наш персонаж был к тому времени надежно прикрыт невидимой броней  сатанинской охранной грамоты. Эта  подписанная кровью расписка спасла его и в октябре 1993 года, когда двухсоттысячная разгневанная толпа, казалось бы, все сметавшая на своем пути, двигалась  к его резиденции, но была раздавлена танками; ни инфаркты, ни провалы в политике, ни экономические кризисы не смогли преодолеть  мистической защиты, прикрывшей  толстую шкуру великого грешника. Кощей никак не торопился вернуть своему рогатому хозяину дар личного бессмертия, невзирая на то, что существование давно уже не приносило  радости, и даже чарка “огненной воды” становилась недоступной и бесполезной. Упрямство старого грешника оказалось роковым для его преемника. Джахангир ничего не мог предпринять, не разгребая  Авгиевых конюшен режима, доставшегося ему в наследство; а самым главным слоем в этой самой “конюшне” оставались Пиан Рашид со всеми челядинцами и так называемая  “семья” старого тирана.
- тронешь кого- и окажешься в навозе по самые уши, - ворчал  Кощей Второй в кругу  своих ближних друзей и сподвижников, - а то и  вовсе утонешь… но и оставлять так, как сложилось, нет никакой возможности! Где же спрятана эта чертова иголка?
А игла, укрытая в самом что ни на есть надежном месте, ржавела и ржавела, но все никак не превращалась в прах. Пиан Рашид  становился тучнее, злобнее, дряхлее, и тем не менее это все еще был Кощей, до такой степени кощей, что ни пуля, ни штык не могли отыскать ахиллесову пяту зажившегося великого разрушителя.
- И где бы нам найти какого-нибудь  Ивана-царевича или, хотя бы, Иванушки-дурачка? – горестно вздыхал  Джахангир, -  пусть бы и искал в Тридевятом царстве заветный дуб, на котором сундук, а в сундуке – утка…и так далее…эх,  сказки, сказки все  это! А, с другой стороны – сидит же неподалеку самый настоящий кощей Бессмертный, в ус не дует, а дует водку, и никак к нему не подобраться! Мало того, все знают о клятве верности, мной ему даденной…если даже и удастся как-нибудь придушить негодяя, тебя же и ославят Иудой Искариотом, а то и вовсе Борисом Годуновым! – “И мальчики  кровавые в глазах!” Нечего сказать, хорош “мальчик”!
Джахангир  живо представил сизое опухшее лицо предшественника, и поморщился.
А Пиан Рашид в это же  самое время пребывал в роскошных палатах  Центральной президентской больницы, и, ничего не делая, тем не менее, постоянно  влиял на ход всех событий, происходящих в стране. Бедному Джахангиру  приходилось наносить ему визиты, прислушиваться к идиотским советам, и, скрежеща зубами, постоянно козырять: “Слушаюсь, ваше  благородие! Все будет так, как вы хотите!”. Старый  вредитель “работал над документами” и “писал мемуары”, которые, кстати, даже не удосужился прочитать.
- Я уже вошел в историю, - самодовольно рассуждал он в кругу своих домочадцев и друзей-лизоблюдов, -  никогда народ не получал столько свободы! Пусть даже и весьма специфический “народ”, сам себя иначе как “братвой” не именующий, и пусть  “свобода” несколько однобока (раньше она почему-то называлась “амнистией”), но – тем не менее! Кроме того, я дал ответ на некоторые исторические загадки наподобие следующих:
- а что было бы, если бы победил Степан Разин? Или:
- А если бы Пугачев стал-таки царем Петром третьим?
Вот вам и ответ, а заключается он в моем замечательном правлении! Я пришел дать вам волю – вот мой девиз! Кому это – “вам” – не уточнялось, и что это за “воля” – тоже никто не знал, а узнали – так не обрадовались!   - И  Пиан Рашид самодовольно засмеялся. – Ишь, гопники, - ворчал он, - не понравился им социализм! Захотелось попасть в капиталистический Рай! Вообразили, олухи царя небесного, будто блеск витрин развитого капитализма имеет к ним какое-то отношение! За меня под танки кидались, дураки! -  Следует заметить, что здесь Кощей несколько лукавил: под танк попал только один  горячий приверженец “демократических ценностей”, да и тот, как говорят некоторые злые языки, по пьяному делу. – Ну, - продолжал старый грешник, - если так горячо желали вы “свободы”, то и не смейте обижаться на нее! Эпоха требовала появления на исторической сцене таких героев, как я – и ваш покорный слуга не мог не возникнуть из небытия! Все в руках господа, и если  Богу угодно мое служение Сатане, я не могу отказать Саваофу в подобной просьбе!   - Произнеся эту кощунственную, и по существу, богохульную фразу,  великий разрушитель заржал, как старый жеребец. – А что, - развивал он свою не Бог весть, какую мудрую и глубокую мысль, - у Господа должны же быть средства интенсивного воздействия на косную массу обывателей – так называемые “бичи божьи”; вот я и  понадобился его благородию для осуществления неких таинственных целей! И нечего стыдиться своей неприглядной роли в истории государства: возможно, мною народ наказан за прегрешения, наподобие иудеев или древних египтян… чем я хуже семи казней египетских или Всемирного Потопа? Разве что не вытягиваю на масштаб всемирной катастрофы, имевшей место  около 65 миллионов лет назад… грешен, слаб!
В этот момент в палате погас свет.  – Что такое, заволновался “Гарант”, - неужели проклятый Ржавомырдин обнаглел до такой степени, что осмелился отключить от питания даже правительственную больницу?
Гром гремел все громче и громче! Сверкнула молния (или так только показалось?) и в палате воссиял свет, но уже далеко не электрический. О, если бы нашлись на свете слова, способные описать это чудесное сияние! Оно было нестерпимо ярким, но не слепило и не обжигало, а переливалось всеми цветами радуги и рассыпалось в каждой точке всеми красками  изумрудов, рубинов, сапфиров, турмалинов, хризолитов – словом, всего богатства минерального мира. И из всего этого великолепия материализовался сам Бог. Секунду он пристально и неподвижно вглядывался в помертвевшее от ужаса лицо грешника, затем воскликнул:
- Ба, кого я вижу! Сам Пиан Рашид Искариотский собственной персоной! Один, без нукеров и своей знаменитой “семьи”! Вот и прекрасно, поговорим с глазу на глаз.
Господь, не торопясь, набил трубку, сделал пару затяжек  и тихо молвил:
- что, Кощеюшка, не пора ли заканчивать этот фарс? Зажился, пора бы и честь знать…
- Г-господь, - застучал зубами великий  разрушитель, -  дай срок, может, еще исправлюсь…
- Горбатого сам знаешь, что исправляет, - улыбнулся Всевышний, - а я знаю причину твоего беспокойства: ведь не в Рай устремится твоя падшая душа, не так ли? Все-таки мог и подумать, подписывая кровью тот злополучный договор с Бегемотом, чем дело кончится! Так что, поговорим о возвышенном? Об истине, например?
- Что есть истина, Господи, – несколько осмелел, можно даже сказать “обнаглел” Кощей, - ты-то, поди, ведаешь, а нам-то, грешным, что прикажете делать?
- Грехи отмаливать! – пошутил Господь и уже серьезно прибавил: - а что вам мешало, сударь, с самого детства стремиться к звездам, а не пучину гордыни, хулиганства, тщеславия и суемудрия? Всем я предоставлял возможность выбора между добром и злом – и тебе в том числе, между прочим. И что же ты выбрал,  уважаемый?  Молчишь? И правильно делаешь! истина в данный момент заключается в том, что место в седьмом круге Ада тебе обеспечено, и произойдет это очень скоро – гораздо быстрее, чем вам хотелось бы. Мало того, предстоит твоему далеко не светлому образу войти в историю  в качестве убедительнейшего примера того, каким  не должен быть правитель ни при каких обстоятельствах.  Удивительно, как точно описал твой портрет  еще Пушкин, понятия  не имея о событиях конца 20-го века: Ты – ужас мира, стыд природы, упрек ты Богу на земле! Умри – лучше не скажешь. Зато вот это – точно не про тебя:  Полу-мудрец, полу-невежда, полу-подлец, но есть надежда…во-первых, надежды никакой – ни на твое прозрение, ни у тебя – на мою пощаду; во-вторых, какое там – “полу”! Здесь все отпущено сверх всякой препорции,  как сказал один сказочный герой! Истина в том, что никогда не следует делать то, что делать никогда не следует, а вот это-то правило ты забыл с самого начала своей бесславной деятельности. Или – никогда и не знал?! В любом случае, это достойно не только сожаления, но и всяческого осуждения, в чем тебе вскоре предстоит убедиться!
Произнеся эту фразу, Господь столь выразительно глянул на  негодяя, что у того что-то захолонуло внутри, и он только пискнул: - помилуй, Господи! Прости дурака!
- Бог простит, - насмешливо парировал Демиург, - но в данном случае эта формулировка ровным счетом ничего не значит: может быть, какой-нибудь гаитянский божок или японский бог тебя бы и простили, а меня – увольте! Приговор окончательный, и обжалованию не подлежит!
Господь помолчал несколько мгновений и спросил:
- Что бы ты выбрал для себя, мой юный друг? – Рельсы, автомобильную катастрофу, разъяренную толпу пострадавших от твоих действий, революционный трибунал, наконец… имеются даже такие экзотические предложения, как отправить тебя на среднюю или минимальную пенсию и поселить в каком-либо среднестатистическом бараке вместе с той шпаной, которую ты так заботливо выращивал по всей стране в течение почти 10 лет твоего  криминально-анархического компрадорского царствования!  Есть и другие столь же приятные для грешника варианты. Я, как тебе известно, всегда оставляю выбор перед каждым из вас; даже сейчас, когда, казалось бы, все давно уже ясно, у тебя есть уникальная возможность определить путь, по которому двинешься в Ад!
- Пощади, помилуй! – нечеловеческим голосом возопил Кощей, я еще могу исправиться! Клянусь всем, чем только можно поклясться, что я еще многое могу свершить…
- А вот это уже домыслы, – твердо отрезал Бог, - с меня достаточно того, что ты уже натворил! Запомни азбучную истину, неуважаемый и недорогой  вредитель, бандитский царь: что бы не делалось, а за все воздастся сполна. И пора расплаты наступила, сколько ты ее не оттягивал!
Итак, ваше слово, товарищ… Кощей!  Хоть умереть-то по-человечески сумей!
- Дай мне возможность уйти естественным путем! – надрывался Кощей, - не желаю выбирать между Сциллой и Харибдой!
- ладно, - устало вздохнул Бог, - ты все-таки действительно неисправим! Не хочешь выбирать, - выбор сделают другие… или я лично. Прощай, чертова пешка, я вас больше не задерживаю… на этом свете, и отнюдь не жду на том! Эх ты, “герой” смутного времени! Не скажу даже “мир праху твоему” или “да будет земля тебе пухом”, ибо в действительности ни того, ни другого не предвидится. Молись, грешник… хотя это в данном случае бесполезно!
И Господь покинул роскошные  мраморные палаты. Расплата неумолимо приближалась. И это была единственная истина, доступная  Кощею и осознанная им в полной мере.