Последний проигрыш или Привет Пелевину

4П.

Мысль вылетела у него из головы в тот же самый момент, как он успел её осознать, вернее, прочувствовать и, скорее всего, не оставила бы о себе даже лёгкого воспоминания в виде метафизического запаха или каких-то неосознанных фантомных болей психологического характера, которыми, как он ещё помнил, хвастался его безногий сосед, потерявший своё, данное природой, средство передвижения после лобового столкновения с эскортом главы неизвестного ему до сих пор, но, несомненно, очень дружественного государства, что, в общем, не имело абсолютно никакого отношения к вылетевшей мысли, кроме образности описания её отсутствия и чувства невосполнимости, мгновенно заполняющего возникшую, пусть и несколько иллюзорную, пустоту, появившуюся в результате столь стремительной эмиграции мыслящей частицы сознания, будь она чуть менее важна для него, менее незаметна и безобидна, нелепа и грустна, какова бывает рождённая в момент сильнейшего потрясения мысль, вызванная неожиданным проигрышем, столь же частым для человека играющего, как и желание его избежать любым, вплоть до мошенничества способом, чего, однако, при всех доступных современному человеку методиках, как технических, связанных с применением передовых и, как часто это бывает, не совсем законных средств, так и психологических, не позволяющих проигравшему погрузиться с головой в бездну суицидально направленной депрессии, вызванной осознанием произошедшей, по его внутренним меркам, катастрофы, и не установила бы перед ним окончательный, уверенный в собственной непреодолимости барьер, на пути к цели, поставленной настолько давно, что она уже получила гордое звание мечты, за одну лишь выслугу лет, и оттолкнула его далеко назад, к самому источнику, к зародышу (если это слово применимо в мотивационных теориях)его существования, по крайней мере, к тому моменту, когда он сумел осознать и чётко сформулировать необходимые для его полного удовлетворения условия, очертив, тем самым, тонкий абрис личного понимания ещё не полностью открывшейся перспективы, и наметив основные контрольные точки по пути своего следования к цели, тем самым сводя на абсолютное и категоричное "нет" весь, пройденный с огромным трудом путь и все поистине титанические усилия, приложенные  им, которые, не без справедливости стоит отметить, едва не были перечёркнуты ещё раньше - одним лишь его согласием на участие в этой игре, проигранной им в какие-то сотые доли секунды до возникновения и ещё чуть более продолжительный промежуток времени до исчезновения столь поспешно ускользнувшей от осуждения запоздало проснувшейся совестью и разбора моральными и эстетическими свойствами его души, мысли, не утратившей при этом своей, похожей на резкий росчерк судьи, категоричности, выиграть которую, казалось, он он имел на порядок больше шансов, нежели проиграть, ибо несмотря на крайне невыгодные условия, поставленные волею судеб, перед ним ещё в момент его вовлечения в это рискованное мероприятие, не требовавшее, впрочем, его согласия, как и не нуждавшееся в нём, однако, случилось именно так, что приготовленное заранее (как это часто бывает), хоть и не без определённой доли нервного душевного беспокойства, место для совершенно противоположного ощущения, заняла именно эта, так упорно не желавшая приходить ему на ум, (исходя, впрочем, из него же) мысль, вмиг поразившая его своей наглой бескомпромиссностью и нежеланием подчиниться  всевозможным морально-правовым устоям и в то же время убедившая его отчаянно сопротивляющееся пониманию своей правоты сознание, что опровергнуть  её какими-либо доводами было бы, попросту, невозможно, подтверждая тем самым, её логически выстроенное доказательство истины, повергнув его в некое подобие шокового состояния , связанного с пониманием неотвратимости произошедшего, ставшего полным крахом и даже, возможно, чем-то более того, но не сумевшее задержаться в его голове и столь же стремительно покинувшее её вслед за мыслью о проигранной игре, которая, в свою очередь, явилась последним осмыслением того факта, что обмануть всезнающую судьбу всего одной заряженной ячейкой в барабане револьвера столь же непросто, как удержать в своём мозге эту самую мысль, отчаянно ухватившуюся за пробившую голову пулю.

Автор приносит свои искренние извинения великому русскому писателю В. Пелевину за столь жалкую попытку подражания его бессмертным, без сомнения, произведениям.