Как трудно писать

Как трудно писать, рассказывать что-то интересное тебе, - так, чтобы было интересно читателю. Нет, не в интересе дело, – чтобы хватало за душу и щемило сердце, чтобы до слез..  Например, мне всегда сопутствует музыка. Во мне звучат мелодии Баха, Моцарта, Сен-Санса, Бетховена, Чайковского, Шопена .. Но когда вновь слышу извне – за душу и до слез..  Или картина Репина «Иван Грозный и сын его Иван» - меня через многие годы от первого увиденья в Третьяковке  преследует безумный взгляд отца, убившего сына и тщетно взывающего вернуть невозвратимое..  Как, чем достигается этот эффект??..
Как рассказать про отправные «реперные» точки моего пути – географического и нравственного. Как в привязке к местности возникали новые качества моей натуры и как в пространственном бездвиженьи рождались открытия, продвигавшие и меня самого в благих переменах. Как не вспоминать пакостное, недостойное, которое было, и не дает  успокоиться в самодовольстве. (А еще – как преодолеть лень..)..
В Иркутске мы всей семьей проживали два года – отца командировали на строительство Иркутской ГРЭС на Черемховских углях. Я учился в школе, до которой надо было ехать на трамвае, но школа считалась очень хорошей. В начале учебы у меня обнаружились сложности: появился враг – лидер класса Витька Рогов, и никак не давался русский с его правилами, которые я никак не мог запомнить. За двойками дома шли наказания – высиживание за упражнениями вместо улицы, лишение прочих радостей. Но появились и отрадные моменты – французский язык и первая дружба во дворе с Юркой Старцевым.  Француженка была старой теткой, совсем не педагогом, но она некоторое время жила в Париже и там видела Ленина. Она увидела мой интерес к языку и стала приносить мне детские французские книжки – для свободного чтения. И пошел у меня французский! И знание языка сопутствовало мне всю жизнь:  я передавал его в Москве соседскому пареньку, подрабатывая репетиторством, в институте помогал пройти «языковый барьер» замороченному студенту, перебравшему в школе аж три иностранных, а уже в зрелом возрасте это подзабытое, но активно вспомянутое знание, подарило мне Мадагаскар.
Потом со мной стала заниматься учительница русского Галина Александровна, и на этом фронте выправилось положение. Не знаю, не помню ее методов, но русский мне стал интересен настолько, что потом появились самодеятельные рассказики и стишки. Мой русский язык стал моим инструментом, в котором без запоминания правил я свободно ориентируюсь и творю.. и вдруг, нахожу невиданную конструкцию из обычных слов, делаю из обычного новое, неведомое.. И сам поражаюсь своему творению – до смеха удивленного сердца и слез счастья.

Как описать мое состояние, когда, пройдя долгий путь с милой спутницей, а потом женой моей Наташей, и с немалыми приключениями, я припал к земле на плоском берегу у подножья города моего имени – Лачина в Нагорном Карабахе.. земля была теплая и такая родная, и я ощутил  слияние с ней и захотел остаться там навеки..  Пусть это был только порыв, только мгновенье, миг порожденный волшебством кромешной ночи, пресыщенной звездами и звуками невидимого и неведомого окружающего мира, игрой воображенья, подогретого вином, - всё же это было мое новое рождение, какая-то новая звездочка вспыхнула во мне внутри, чтобы сопровождать моё бытие и уже не гаснуть никогда.