Харон

Этот античный миф на новый лад приключился со мной в одно таинственное, необыкновенно холодное, зимнее утро. Раным-рано вместе с прочими добропорядочными гражданами нашего Отечества мне довелось ломиться в маршрутку. Нужно было, каким то непостижимым образом добраться на работу. Для этого собственно мы и собрались на остановке и терпеливо, самое ужасное, долго, ждём автобуса. Вокруг то ли туман от трескучего крещенского мороза, то ли небытие. Даже трудно в полной мере разглядеть своих товарищей по несчастью. Так, какие то заиндевелые фантомы, источающие из своих недр лёгкие облачка пара. Наверняка со стороны выгляжу точно также. Темнота вокруг позвякивает и похрустывает. Вампир мороз безжалостно высасывает из нас последние крохи домашнего тепла, но мы упрямо продолжаем ждать. Противным жгучим ветерком и позёмкой от проезжающих мимо машин буквально режет глаза. Руки и ноги катастрофически теряют чувствительность, но мы продолжаем ждать. У нас просто нет другого выхода. И вот она награда за терпение. Казалось бы, в самый последний момент приходит спасение. К остановке наконец-то подплывает автобус, неожиданно возникнув из темноты и тумана. Призраки задвигались, засуетились. Ещё бы, на работу то всем нужно. Номерок на стеклянном лбу нашего «ковчега» - спасителя высвечивается из мглы неясным золотым пятнышком. Рядом смутно вырисовывается тёмный силуэт водителя. Ура, маршрут подходящий, но, к сожалению, не только для меня. Дверь с лязгом раздвинулась и мы, в конец заиндевевшие, ринулись в атаку. Поскольку атакующих, оказалось, через, чур, много, то нам всем пришлось основательно поработать локтями, чтобы попасть в салон. Наконец чертыхаясь и охая, мы всё-таки благополучно водрузились внутрь, и дверь захлопнулась за нами, как пасть нильского крокодила. Сразу стало ясно, что крокодилу не мешало бы превратиться в бегемота. Игнорируя наши горячие пожелания простора крутобокий «пазик» обиженно зафыркал и тронулся с места. Да ладно железяка, кати себе и не дуйся. Что поделаешь, люди спешат. В салоне призраки моментально оттаяли и материализовались. Меня основательно сжали со всех сторон. Воздух вокруг наполнился невероятным смешением запахов. Пахло инеем, мокрым мехом от шуб, дорогими духами, чесноком и едким табачным дымом. Кто-то накурился на остановке. Позади какая-то напрочь разобиженная теснотой дама громко завозмущалась по поводу проклятых холодов, из-за которых заглох её мерседес, и её собственных страданий в этом гадюшнике. На что один материализовавшихся ехидно посоветовал нервной даме последовать примеру своего мерседеса или идти пешком. Совет был воспринят с молчаливым одобрением и усмешками. Флюиды всеобщего непонимания расстроили даму окончательно, и она стала источать тираду уже по поводу окружающих её хамов и плебеев. Призрак по соседству беспокойно зашебуршился, толкая соседей, оттирая щёки и извинительно бубня при этом про обмороженное лицо. В отличие от переживаний нервной дамы, ещё не завершившей свою тираду, «обмороженный» вызвал единогласное сочувствие.
- Мы едем, едем, едем… - назойливо вертятся на языке слова легкомысленной детской песенки, что свидетельствует о полной спячке мыслительного процесса, а заодно и всего организма в целом. Какое-то время просто тупо вглядываюсь в чудом сохранившуюся проталину на оконном стекле. Тем временем, наш пазик, натужно поскрипывая и пыхтя, пробирается сквозь сжимающий его туман. Иногда мимо проскальзывают другие автотени, да темнеют совсем близко едва расцвеченные глазами окон, едва видимые черные силуэты домов. В конце концов, меня плотно сжали со всех сторон вновь вошедшие призраки и оттеснили к самому плестиглассовому барьеру, за которым находился водитель, молодой, слегка лопоухий паренёк, явно вчерашний выпускник автошколы. Он отчаянно пытался маневрировать среди скользящих мимо бесшумных машин и прибавить скорость. Я стояла в скрюченном положении, получая тычки локтями от пробирающихся к выходу, но зато могла хоть что-то увидеть. Например, мгла и туман теперь уже летели навстречу, так, наверное, выглядит небесный пейзаж из пилотской кабины самолёта. В салоне окончательно оттаявшие и проснувшиеся призраки превратились в обычных пассажиров. Они кашляли, толкались, продираясь к выходу, отчаянно переругивались между собой и, волнуясь, заглядывали в открывающуюся на остановках дверь, не проехать бы нужную остановку. Никому не хотелось опоздать и в придачу топать по такому сумасшедшему морозу. Но вот наш скрипучий хлипкий «ковчег» сделал крутой разворот, и въехал на мост через Енисей. Туман сделался еще плотней, и теперь окончательно ничего не стало видно. Все невольно притихли. Автобус казалось непостижимым образом, пересёк временной барьер и теперь просто летел прямо по воздуху, находясь вне времени и пространства. Вокруг была ПУСТОТА. И только холодная свинцовая вода Енисея подступила прямо к глазам, не смотря на темноту, и непроницаемую завесу тумана. Это она курилась туманом, и затопила им всё вокруг. Её тяжёлые тягучие, как ртуть струи стремительно летели рядом и готовы были поглотить беззащитную жестяную скорлупку под названием автобус. «Катит воды свои Стикс многоструйный» невольно припомнилось где-то прочитанное. Это проснулся мозг и стал, наконец, мыслить. Ну да конечно, «Стикс многоструйный», а что же ещё. Мы не заметили, как в второпях сели в лодку к Харону и скоро окажемся по ту сторону жизни. И рядом плывёт, извивается, клубится обжигающим холодом и туманом быстротечный нескончаемый Стикс-Енисей. Вода притягивает к себе взгляд и невозможно уже увидеть что-то другое, да и ничего нет вокруг. И кажется, что длится это бесконечно, так широк и просторен наш сибирский Стикс. Но всё в мире когда-нибудь кончается. Полёт в пространстве и во времени тоже. Автобус, фыркнув, сбавляет скорость, и подруливает к остановке. Двери распахиваются, и все мы облегчённо переводим дыхание. Да нет же никакого Стикса, это Енисей, а всё остальное миф, иллюзия. Но как только мы выходим из автобуса, словно отрицая это гулко и торжественно разрезая туман, начинают бить куранты на городской «ратуше». Они начинают отсчёт времени жизни каждого из нас. Что ж, держи свою монету «Харон». Надеюсь, вечером ты перевезёшь меня назад, несмотря на миф.


*   *   *