Кролики

Вся семья спала, а Катюшка мыла посуду. Стены кухни светились, желтые, как сливочное масло…

Наконец-то с посудой было покончено. Глаза слипались, и Катюшка наскоро вытерла мокрую клеенку, вылила воду в ведро под умывальником… Спать, спать…
 
Надя, младшая сестра, уже видела десятые сны. Катюшка выключила свет, забралась под одеяло к разгоряченной сестренке, и вдруг вспомнила: кролики! Забыли покормить…
Представилось, как сидят они там, голодные и терпеливые, в клетках с заиндевелыми сетками. Ждут.

Еще утром рассовали с Надей по клочку сена в каждую клетку, насыпали снега в крынки. И все. Надо идти…

Стены в кухне – желтые-желтые. Подполье – дырой.

Катюшка достала десяток картофелин, отмыла их под умывальником, разрезала на две половинки. Приготовила десять брусочков хлеба. Поверх рубашки – мамину телогрейку, ноги – в валенки.

Мороз, как вышла на крыльцо, защипал коленки. Свет от фонарика прыгал – то голубыми кругами по снегу, то коричневыми овалами по забору. Направила луч в небо, черное, слабо мерцающее звездами, – и луч исчез, ни от чего не отразился. Унесся в бесконечность.

Катюшке отчего-то стало страшно, и она чуть не бегом – в крольчатник. Там страх исчез. За сетками мелькали серые живые тени, кролики метались, гремя крынками, постукивая лапками. Голодные, а молчат. Так и умрут молча, если не кормить…

Катюшка поставила фонарик вверх лучом, и крольчатник озарился мягким светом. Сдвигала непослушные вертушки, радовалась, глядя, как зверьки набрасываются на еду.
Домой вернулась она с великим умиротворением в душе. Коленки горели, Надя что-то бормотала во сне…

Кролики были для них с Надей великим наказанием и радостью. Зимой – постоянная забота – не забыть покормить… Летом руки были зелены от травы, но стоило бросить в клетку охапку пырея или мышиного горошка, как через полчаса ничего не оставалось… Приходилось садиться на велосипед, Надю – на рамку, и снова ехать за травой или ветками ивняка…

Крольчат сестры обожали. Отец не разрешал брать их на руки, но потихоньку, втайне от него, сестры все равно гладили их, разглядывая бесконечно умилительные мордочки с глазами-бусинками, игрушечными ушками…

Сестры окончили школу, уехали одна за другой в город учиться, и отец вскоре кроликов, по его словам, «ликвидировал».

Катя выросла, у них с мужем уже были сын и дочка, когда сослуживица подарила однажды серого крольчонка.

- Отдай его кому-нибудь! – сказал муж, а Катя, вспомнив детство, уперлась.
- Давай лучше клетку сделаем.

Клетку наскоро соорудили, и дети часами не отходили от нее. Просовывали травинки и с восторгом наблюдали, как кролик Тишка уплетает их с аппетитом. Приносили хлебные корочки, смотрели, как кролик пьет молоко…

Кошка тоже подружилась с Тишкой. Вскочив на крышу клетки, заглядывала вниз и махала лапой, словно ловила рыбку. Кролик становился на задние лапки и смотрел вверх, смешно поводя усами и фыркая.

Как-то вырвалась из вольера лайка Стрелка, метнулась белой молнией к клетке, скребанула лапами по вертушке, и клетка распахнулась…

Выйдя из дома с кружкой молока, Катя увидела распахнутую дверцу, и сердце упало. Стрелка ластилась, жалась к земле. Катя затащила собаку в вольер, ходила сама не своя.

… Вечерние тени ползли по ограде, под калиткой сияла арка оранжевого цвета. Вдруг появилась странная тень – две пики и нечто бесформенное. Катя нагнулась – кролик!
Она подхватила зверька на руки, и вдруг он так пронзительно заверещал, что Катя едва не выронила. Оказалось – Стрелка перекусила ему заднюю лапу…

…Лапа зажила, но срослась неправильно, Тишка подворачивал ее под себя… С той поры фыркал, мырчал, бурчал… В детстве таких "разговорчивых" не было.

…Летом зарядили дожди. Катя помнила, что мокрой травой кроликов кормить нельзя, подсушивала пучки под навесом. Приходилось кормить прошлогодним сеном из сарая, да картошкой, комбикормом… А вокруг колыхалось зеленое море. Недостроенный гараж утопал в травяных джунглях. И на восьмой день нескончаемого постукивания капель, зябкости и сырости, Катя выпустила кроля на свободу в гаражные заросли.

Тишка немедленно срезал зубами мокрую пыреину – капли осыпались на землю, и принялся хрумкать, довольный.

До конца лета прожил Тишка на воле, не думая никуда убегать, а осенью его снова водворили в клетку. Очень ему это не понравилось. Он бурчал, сопел, опрокидывал чашки, рассыпая еду и проливая воду…
Кто-то посоветовал:
- Съешьте  его, да и все…

Тишку? Съесть? Дикость какая… И Катя придумала. Решила подарить его знакомым, которые разводили кроликов – у них был огромный вольер, кролики жили почти на свободе, рыли норы.

Знакомые остались довольны, а уж когда узнали, что молодого кроля отдают просто так – очень обрадовались.

А Катя поняла, что, к сожалению, больше никогда, никогда не будет разводить кроликов…