Хренов нос

Гавриил Хренов был не просто член человеческого общества. Он был член негласного народного контроля. Поэтому ко всяким, мягко говоря, прорехам, белым пятнам, незапланированным дыркам в этом обществе относился крайне неравнодушно,  хотя и осторожно. То есть проявлял особую бдительность: не в каждую дырку совал свой чуткий,  профессиональный в каком-то смысле,  и, грубо говоря,  набитый опытом и кое-кем из этого общества выдающийся… на лице нос. Но уж если и совал, то, сами понимаете, кое-кому от этого сования доставалось, но более всего почему-то опять же самому тому носу. И был он, этот нос, постоянно припухший и поцарапанный. Может, поэтому женская часть общества не слишком к нему благоволила, и Гавриил Хренов к своим 47 годам ходил еще холостяком. А так ему иногда хотелось женского внимания и тепла, так билось нерастраченная в любви кровь, что аж пятки чесались сию же минуту бежать хоть на край света, хоть на край села за этим теплом.
А на краю села, противоположном  дому Гавриила, жила разбитная, ещё в теле и неувядшей красе вдова Матрена Зацелуева. Гавриил не раз втайне наблюдал за домом Матрены. Ему нравилась эта пышущая здоровьем женщина, и он даже представлял её хозяйкой в своем доме. Однако огорчало Гавриила то,  что к Матрене часто похаживали в неурочное время всякие иногородние мужики. Случалось, наблюдал, и свои, сельские. Надо сделать ей внушение, подумал Гавриил, а там, глядишь, и предложить между делом руку и сердце.
Матрену же в последнее время беспокоили участившиеся набеги на ее вдовье подворье… нет не похотливых мужиков (это как раз было для неё даже очень приятно), а какого-то лесного грызуна, который самым наглым образом опустошал ее все лето холеный огород, воровал с грядок морковку и другие полезные овощи. Матрена скупила в сельском магазине все имеющиеся там капканы и расставила их по всему огороду.
Наконец-то, решившись, Гавриил под вечер, надев свой лучший и единственный выходной костюм, направился в противоположную сторону села, где втайне надеялся обрести тихое семейное счастье. “Сначала посовестлю Матрёну для порядку, а уж потом, между делом…” - рассуждал про себя Гавриил,  подходя к заветной калитке.
Из открытой форточки окна матрёниного дома со стороны огорода доносился раскатистый мужской хохот. “Опоздал”, - разочарованно вздохнул  неудачливый жених и уже было повернул на 180 градусов, но перебороло профессиональное любопытство. Перемахнув через невысокий заборчик огорода, Гавриил, крадучись между грядок, пополз в сторону окна, откуда доносились голоса. Когда до него оставалось метра два, на Гавриила неожиданно напал чих. Машинально пригнувшись к земле, он носом сунулся во что-то твёрдое, прохладное  и острое, и в ту же секунду в его мясистый нос как будто впилась разъярённая волчья пасть. Гавриил, застонав, как раненый марал, и ничего не видя от боли, понесся по матрёниному огороду в сторону леса, всё подминая и круша на своём пути.
На следующий день пошел разговор, что к Матрене похаживают не только особи мужицкого пола, но и крупные рогатые.
Гавриил  же с неделю не показывался на людях. А характерные шрамы еще долго украшали потучневший хреновский нос, который он  старался ещё осторожнее и деликатнее совать в неприкрытые прорехи и дырки человеческого общества.