Магарыч Магарытич

Так  ласково окрестили в селе Непросыхаемое  печника,столяра-плотника, на все руки работника, Ваньку Зашибалова. Мастер он был действительно справный, а, главное, никакой работы не гнушался, особенно с глубокого похмелья, в котором он находился постоянно, как и всё негусто населённое село Непросыхаемое. За любое дело, кроме “мокрого”, брался охотно, но плату требовал только магарычом и с хорошей закуской, поскольку в доме у него насчёт поесть, как говорят в народе, мышь с горя в холодильнике повесилась.
А у вдовой Макарихи… нет,  не крыша прохудилась – забор совсем обветшал, вот-вот рухнет. И скотина всякая норовит пролезть, да и выпивающие мужики летом за зелёной закуской лазают.
-Ты уж, Магарытичь,  милый, будь добр, поправь мне заборчик, покуда я в райцентру сношусь по делам.
-И что у тебя за такие срочные дела,  Макаровна?  Было видно невооружённым глазом, что Зашибалов был с глубочайшего похмелья. Обхватив голову руками и массажируя виски, он с надеждой взирал на Макариху.
-Гостей еду на вокзал в райцентру встречать, - радостно оповестила она Ваньку. –  Дочка с зятем едути. Ты уж будь добр, подправь, а то перед гостями неудобно, срамно в глаза смотреть.
-Дело плёвое! Это мы вмиг подправим. Особливо, ежели и ты, Макаровна, меня подправишь. А то я вчера малость того…
-Конешно,  конешно! –засуетилась Макариха.  - Заходь, родненький.  Она быстро накрыла стол, сбегала в подвал, принеся запотевшую литровую бутыль самогону.
-Ты уж только тут без меня, Магарытич, а я побежала на автобус.
Не дожидаясь, пока Макариха скроется за дверью, Ванька, радостно потирая руки, взгромоздился за стол и, не спеша, налил себе первую. Опрокинул, покряхтел для солидности и молча приступил к насыщению своего проголодавшегося желудка. Опрокинул вторую. Закурил, раздумывая с чего бы ему начать порученное Макарихой дело. Вспомнил, что его на сегодня приглашал помочь сложить  русскую печь сват Григорий Заворотниковский.
“Надо успеть,” - подумал Магарытич и налил третий стакан. Самогон был “первочовский”, и Ванька, повеселев от выпитого, мутным взглядом осмотрел жилище Макарихи. Остановил свой взор на русской печке. Подошёл к ней, заглянул в топку, в поддувало. Вспомнил об инструменте. “Надо, пока на ногах, сноситься за ним,” – сообразил Магарытич. Сбегав, на редкость резво, за печным инструментом, он налил четвёртый стакан. Опрокинул, утёр губы, уже не закусывая, и яростно принялся за дело. Через полчаса в доме было, как после бомбёжки: огромные кучи кирпича, разбросанные по всей квартире, пыль, копоть и накопившийся за годы и вырвавшийся наружу запах угарного газа.
Макариха, войдя с гостями в дом, тут же и рухнула без чувств. Гости с удивлением и  ужасом смотрели на груды кирпича, на пьяного Магарытича, довольно и шумно посапывающего за столом мертвецким сном.
А в это время с нетерпением поглядывал в окошко сват Григорий Заворотниковский,  поджидавший Могарытича, и уже всё приготовивший для разборки своей печи.