Цена вечной жизни Лина Бендера, продолжение

      ЧАСТЬ  1   ГРАНИ  НЕИЗБЕЖНОСТИ.               

                Накануне событий:
                ЗАМОК  БАРРАНГАЛЬ (1650 год по земному исчислению времени).

                Х                Х                Х

  Граница государств Гвенд-Алхан и Хивар-Арахат была размытой и нечеткой.  Никто из населявших первое из них неграмотных дикарей не пытался точно ее обозначить.  Относительно цивилизованные граждане Хивар-Арахата опасались подниматься высоко в горы, покрытые густыми, практически непроходимыми лесами и простиравшиеся на многое сотни земных километров на север, в края намного более дикие и неприступные.  Дальше, на заднем плане – казалось, рукой подать, - виднелись высоченные заснеженные вершины нехоженых остроконечных пиков, вздымающиеся к облакам и принадлежащие поровну обеим государствам.  Поскольку никому из людского племени не пришло в головы делить бесполезные, недоступные ни пешему, ни конному территории, между государствами никогда не случалось конфликтов.  Тишина и покой царили в заповедных местах несколько тысячелетий подряд, пока не случилось из ряда вон выходящая история.  Но вначале стоит обрисовать, хотя бы кратко, место действия, где позже стали разворачиваться невероятные, не укладывающиеся в рамки разумной реальности события, беспардонно смешавшие временные пояса и человеческие судьбы.

  Люди копошились глубоко внизу,  и никогда не пересекали перемежающиеся сферы на стыках миров – дубликаторов, принадлежащие Четвертому и Пятому кругам экспериментального полигона, считавшиеся территориальной собственностью Ундастара.  Разница между похожими рельефом и климатом территориями состояла в том, что Четвертый круг был населен скудно и в основном дикими народностями, кочующими между лесистыми склонами и ближайшим берегом прохладного Бернийского моря.  Близость горных вершин с интенсивно тающими ледниками, хрустальными ручьями сбегавшими с залив, не позволяли прогреться прибрежным водам, отчего влажный воздух в окрестностях был холодным и тяжелым для дыхания.

  Пятый же круг от теплого Черного моря до Кавказских гор кипел бурной, чрезвычайно насыщенной жизнью.  В Пятом обитали точно такие же люди о двух руках и стольких же ногах, но давно прикоснувшиеся к цивилизации и наслаждавшиеся многими, зачастую вредоносными ее благами.

   В Четвертом круге благ цивилизации не знали и варились в кипящем котле узко человеческих страстей, что нисколько не ослабляло их порочного накала.  Границы сфер соприкасались, и при желании и определенных навыках их можно было преодолеть, но, опять же, не людям из плоти и крови.  Поэтому граждане обоих полигонов не могли знать, что время в Четвертом круге отстает от Пятого почти на пятьсот земных лет, государство Гвенд-Алхан дублируется странами Кавказа из Пятого, а соседи из Хивар-Арахата на те же пять столетий отстали от расположенных на верхней ступени Пояса Времени стран Востока.

  Многослойный Пояс Времени охватывал страны Круговой Поруки включительно от высшего, Седьмого с главенствующим Ундастаром до самого нижнего Первого, лишенного признаков цивилизации и населенного полулюдьми, до неузнаваемости исказившими уникальную Идею Равенства и Братства, являвшуюся основой политики Ундастара на всех уровнях существования жизни на Земле.

  Бурный расцвет цивилизации приветствовался в высших кругах, и лишь немногие из передовых стран имели право пользоваться удобными достижениями умственно развитого человечества – силой мысли в дополнение к широкому техническому прогрессу.

  Одни невидимые бесплотные cущности способны беспрепятственно пересекать границы миров – дубликаторов, задерживаться в перемежающихся сферах и даже создавать в них недолговечные государства – иллюзии, сулившие осмелившимся освоить их людям из плоти и крови неожиданные, зачастую малоприятные и откровенно опасные сюрпризы. Богата на выдумки и непредсказуема природа разумных субстанций, извечно мечтающих обрести себя в плотном белковом теле иногда в обход существующих законов.

  Невозможно в нескольких словах описать неиссякаемые резервы и возможности полнокровно живущего Пояса Времени, также представляющего собой текучую разумную субстанцию, богатую на разнообразные проявления уникальных форм жизни, непредсказуемых и таящих неизведанные глубины тайн, поскольку как и все во Вселенной нес в себе изначальные свойства единства противоположностей Добра и Зла, прочно переплетенных на всех уровнях снизу доверху.  С той лишь разницей, что последние в земной иерархии полигоны были насыщены негативом намного гуще, нежели напрямую контролируемые Ундастаром территории высших сфер.

                Х                Х                Х

  На границе государств Гвенд-Алхан и Хивар-Арахат, похожий на мрачного стража в черном на фоне белоснежных вершин, издалека был виден выстроенные на долгие века из цельного камня рогатый замок Баррангаль, согласно закону о территориях не относившийся ни к одной из существующих в Четвертом круге стране и служивший узилищем некогда могущественному, не знавшему себе равных, свободно вхожему во многие недоступные простому смертному земные измерения черному магу по имени Гай Урат Барракург, который под ничего не значащим псевдонимом Кургулет скрывал духовное и кровное родство с правителем Ундастара Дамьеном Багаром, вдохновителем и основоположником ведущей идеи Равенства и Братства, из-за возвышенной сути люто ненавистной его блудному сыну.

  Смертельно обиженный на весь цивилизованный мир, жестоко предавший, когда его могущество однажды пошатнулось, Гай не желал признать справедливости обрушившегося дамокловым мечом возмездия, со злобой и презрением игнорируя обращения высоких Иерархов Квадригала, серьезно призывавших отступника одуматься, пока не стало поздно, спасти от погибели бессмертную душу.  С пеной у рта свирепо проклял отца, который, желая сыну добра, закрыл замок от внешнего мира, ограничив доступ людей и информации.  Гай очутился в полной изоляции, закрытый магическими запорами, как запечатывают в непроницаемом склепе опасную живущим вредоносную вампироподобную сущность.

- Тебе следует побыть в одиночестве и хорошо подумать, сын, а потом станем разговаривать, - властно заявил ему Дамьен Багар.

  Тогда Гай демонстративно плюнул отцу под ноги, и его уволокли под микитки, как таскают в темницу закоренелых преступников.

  И потянулись кошмарные дни заточения, бесконечно длинные в тягостной бездействии, медленно складываясь в дни, годы, десятилетия…  Дальше счет перевалил на века. Гай изнывал в муках, лишенный привычного образа жизни.  Пятьсот лет и пятьдесят три года как один день провел в одиночном заключении бывший Великий Магистр, лишенный званий и регалий, но сохранивший в памяти одному ему необходимые основы ремесла, без которого в медный грош оценивался открытый им в лучшие годы, единственным на планете, секрет вечной жизни.  И, более того, не смог бы поддерживать существование собственной бессмертной оболочки.

  Впрочем, никто посторонний не интересовался его уникальными достижениями, и Гай не имел права ни на секунду выйти из тюрьмы и продемонстрировать себя как удивительный экспонат жаждущему чудес человечеству.  Слишком мало несбыточного видели в рутине жалкие людишки, подчиняющиеся естественным до зубовного скрежета законам.  Авантюрист по натуре, Гай люто тяготился одиночеством.  Нестерпимая обида грызла ему сердце, в душе продолжавшему считать себя непревзойденным.

  Но необходимые для занятия Ремеслом серьезные магические книги не пишутся на простой бумаге.  Это известно любому чародею.  Превозмогая боль, Гай сдирал куски кожи с собственного тела, а потом долго и трудно залечивал раны, плохо заживающие без привычной подпитки бессмертного тела живой кровью и энергиями страданий живых существ.  Когда кожа нарастала, он резал в другом месте и, в конце концов ценой невероятных усилий изготовил толстый фолиант, на страницах которого собственной кровью записал восстановленные по памяти сложные заклинания и зарисовал необходимые для работы разнообразные пентаграммы.  Гай обладал очень хорошей, просто замечательной памятью, позволившей не потерять ни единого важного словечка в текстах, в противном случае все его труды пропали бы впустую.   Он с успехом завершил работу, потратив ровно триста пятьдесят лет.

  Он имел возможность знать точное время.  Словно в насмешку, в Мраморном зале на видном месте водрузили громадные напольные часы, регулярно отбивающие и фиксирующие на подвижном циферблате пролетающие годы.  Каждое мгновение бесцельно проведенной жизни острой болью отзывалось в ослабевшем от недостачи пищи и воли сердце Гая Барракурга.

  Он смотрел на часы с трудно сдерживаемой ненавистью и не раз, не два в припадках безумия пытался выкорчевать ненавистное сооружение, но не хватало сил.  Часы стояли крепче непоколебимого утеса, вросли в мраморный пол невидимыми корнями и тоже казались живыми.  В ярости Гай топал ногами и посылал проклятия тюремщикам, но в ответ получал молчание.  Теперь Иерерхи Квадригала игнорировали его.

  А еще в Мраморном зале имелось громадное зеркало.  Вначале он думал, поставленное для того, чтобы узник мог созерцать свою медленно усыхающую, некогда великолепную плотскую оболочку.  Бессмертное тело высыхало, превращаясь в обтянутый пергаментной кожей скелет.  Не в силах любоваться на себя, такого, Гай покушался разбить и зеркало, но оно оказалось даже крепче часов.  У тех хоть дергались стрелки, а здесь не дрогнул и орнамент тонко вырезанной из того же мрамора оправы, ехидно скалился сотнями ухмыляющихся змеиных голов, глумливо расцветал диковинными цветами и мерцал шестиконечными звездами пентаклей.  Гай долго недоумевал, зачем его благоразумный отец опустился до столь изысканного издевательства.  Неужели думал таким образом наставить блудного сына на путь истинный?  Но получалось наоборот.  Гай возненавидел весь большой мир именно за то, что не имел к нему доступа и проклял родного отца Дамьена Багара.  И не сразу сообразил, что зеркало способно означать что-то иное.  Например, закрытую до поры до времени дорогу.  ТУННЕЛЬ.  Но тогда, охваченный одним неделимым приступом неукротимого в постоянстве гнева, он ничего не знал о туннелях и не умел ими пользоваться.  Это была недостижимая вершина, в Ремесло земной магии не входящая.   Непроницаемое заграждение из зеркал, обращенных внутрь, окружало по периметру замок Баррангаль, и служило непреодолимым барьером извне, а для узника – так и вообще крепче каменных стен.

  Сначала Гай систематизировал сохранившиеся в памяти знания и создал Книгу.  Затем из подручных средств и материалов смастерил инструменты для овеществления невидимого.  И, последовательно экспериментируя, начал совершенствоваться в нетленных, но не забытых знаниях и умениях, от которых просто отвыкли мозг, тело, умелые когда-то руки.
  У него имелись неограниченные запасы времени думать и многое делать.  В замке появились слуги – фантомы, им же созданные и потому охотно признавшие его за господина.  Утонченный любитель изысканных наслаждений, Гай брезгливо морщился.  Компания ему не нравилась.  Да и кому покажутся приятными существа, воссозданные по образу и подобию проживавших в разные времена и проявивших себя лютыми злодеями личностей.  Безраздельно властвующий жизнями фантомов, он только так мог держать в повиновении наделенных злобными характерами существ.
 
  Балахонщики служили верой и правдой, точно также загнанные в серые мешковатые накидки с капюшонами, никогда не снимавшие одежды, заменявшей им натуральную оболочку наподобие панциря черепахи.  Они называли высокопоставленного узника Великим Магистром, но в смысле дальнейших перспектив если и могли для него сделать кое-что полезное, но это были сущие мелочи – разведка поблизости от замка и доставка новостей, в которых до поры до времени Гай не видел ни интереса, ни смысла.

  Поскольку одни бесплотные фантомы умели проникать через зеркальные заграждения, но это все, чем наделил их умелый ремесленник Гай Урат Барракург.

                Х                Х                Х

  Занятый трудноразрешимыми проблемами выживания в экстремальной ситуации, Гай  на некоторое время забыл о той, которая стала вольной или невольной причиной его падения и позора, и одновременно его же жертвой.  Ненависть сконцентрировалась на отце и другом человеке, извечном сопернике Карге Даргоне, сыне Кильбира.  Изначально оба они были равны в положении, но теперь обстоятельства изменились.  Карг Даргон пусть не имеет бессмертной оболочки, но относительно свободен, меняя тела в череде последовательных земных воплощений.  Дара Каури тоже где-то обретается, пусть в грязи и мусоре, куда он, Гай, ее сбросил, - но и она живет, а не считает бесконечные часы в стенах узилища.  Даже Гленда Барлоу, падшая ниже их всех вместе взятых, сумела тепло устроиться ближе к Преисподней и активно трудится на новом поприще против бывших благодетелей.

  И только он, несравненный Гай Урат Барракург, самый красивый из них и талантливый, попался в силки и замурован, словно сказочный джинн в бутылке, но стены его узилища непрозрачны даже для того, чтобы любоваться на мир чисто созерцательно.

  Проклиная всех и вся, Гай продолжал искать выход, еще конкретно не зная, чем займется на воле, если посчастливиться выбраться и благополучно скрыться от соглядатаев Ундастара.  Наверно, мир за прошедшие столетия неузнаваемо изменился, и придется заново привыкать к созданным людьми новым порядкам, а он большой консерватор и в жизни, и в идеологии.  Но и это не страшно, лишь бы вырваться!

  Сначала он найдет Дару Каури.  Придется обшарить множество сфер.  Вряд ли намного ниже или выше, на данный счет он имел устойчивые соображения.  Зачем нужна девушка?  Сложный вопрос!  За множество прежних воплощений он успел привыкнуть к ее непосредственной близости, неизменной доступности и безоглядному, безоговорочному обожанию.  Их отношения сильно испорчены – не без помощи ненавистного соперника, то и дело попадавшегося на многочисленных и многомерных жизненных путях в толще пролетевших тысячелетий.  Но в процессе поэтапного освобождения от отцовского гнета девушка будет ему полезна.  Конкретных целей в ее отношении Гай не выстраивал, справедливо полагая выяснить подробности совместного существования позже, при встрече.  Но точно знал, что присутствие рядом законно данной второй половинки придаст целостность и законченность его естеству.  Жаль, прежде, на свободе не понял этого и не оценил.   В противном случае, возможно, и не попал бы в почти безвыходное положение…

                Х                Х                Х

  Разжалованный Магистр чах и сох в заточении, не получая ни телесной (пища не в счет), ни духовной подпитки страждущему организму.  Потихоньку проедал запасы из кладовых, заботливо пополняемые посланниками отца исключительно вегетарианской пищей.  Часто бесцельно свирепствовал, швыряя апельсинами и ананасами в опротивевшие мраморные стены и безответных балахонщиков.  Тщательно исполняемые обряды из-за отсутствия необходимых ингредиентов приносили мало пользы.  Всего-то и удалось пробить крохотную, незаметную для неискушенных в магии соглядатаев брешь в зеркальном бастионе, в которую верные фантомы могли протащить разве пойманного в лесу небольшого зверя.  Но в его положении напиться живой крови тоже считалось крупным достижением.  Выпущенные на свободу незаметные серые создания гуляли, где хотели, но не знали планов и целей своего повелителя.  Гай боялся доверить свою тайну уязвимой со всех сторон твари.  Часто случалось, балахонщики не возвращались, но не оттого, что решали пуститься в свободное плавание.  Они гибли десятками, и Гаю приходилось создавать новых.  Впрочем, он наловчился выдувать фантомов быстро и качественно.  При определенном усилии, навалившись скопом, они могли повязать и принести к замку пойманное в горах животное или украденную из племени женщину.  Тогда, подобравшись к щели, в унизительной позе пленный колдун жадно насыщал чахнущее естество, а слуги потом утилизировали останки.
 
  Так продолжалось долго, не одно десятилетие, пока часы на полу в Мраморном зале не показали начало стоявшего в Четвертом круге двадцатого века.  Произведя сложные подсчеты, Гай Барракург узнал, что на территории Пятого полигона скоро наступает круглая дата, а это очень важно для последующих магических обрядов.  Гай вычислил приблизительное число  настоящего времени – не в бесполезном для него Четвертом, а в вожделенном Пятом круге, куда стремился всей душой.  Там наступало лето тысяча девятьсот семьдесят восьмого года.  От этого следовало отталкиваться в дальнейших экспериментах.

  Единственное, что ему до сих пор не удавалось, на широких просторах полигона отыскать следы неуловимой Дары Каури.  В том, что она должна жить именно там, подсказали видения в дыму жертвоприношений у самодельного алтаря.  А своему мастерству Гай Барракург доверял…

                Х                Х                Х