Отцы и дети

-- Надоели.
-- В смысле?
-- Да эти надоели. Бегают, гадят. Толку – ноль, расстройство одно. Думаю: вытравить, и дело с концом.
 -- Как так вытравить?
-- Ну, способов много. Например…
-- Эй, папаша, они, как-никак, живые.
-- И что? Этих живых – мириады. Так что особо настырных грех не извести.
-- Не тебе решать.
-- Неужели? Они ж ведь мои.
-- Разве?
-- А чьи тогда? Общие?
-- Свои собственные.
-- Ещё чего. Умишком не вышли.
-- Да? А тут мне кто-то недавно говорил…
-- Мало ли что можно ляпнуть не подумавши.
-- А ты вообще думаешь?
-- Наглец! Не забывай, с кем разговариваешь!
-- Конечно, конечно. Пуп вселенной, царь природы. Да прыщ ты на ткани времени и пространства!
-- Что!? Родного отца!?
-- А кто тебе ещё правду скажет!
-- Видеть не желаю!
-- И не надо. Сам давно свалить собираюсь.
-- Куда, если не секрет?
-- Да хотя бы к ним.
-- Конечно же: спаситель-благодетель. Папочка надарил, отчего же не попользоваться. Только помощи, случись что, не жди. А то привык за мой счёт выезжать. Поспасительствовать, облагодетельствовать, а как благодарная публика возгорит желанием что-нибудь укоротить, сразу под родительское крыло.
-- Это когда же было?
-- Да сколько раз…
-- Я не просил.
-- Не просил он… Ладно, на этот раз помощи не жди! Никакой!

-- Ну так вот. – Отхлебнув амброзии, Гавриил продолжил инструктаж. – Годам к тридцати навострится так, что народ станет ему внимать. Что поделаешь, папины гены. Как начнёт правду-матку резать, все и стоят с раскрытыми ртами Вот ведь беспокойная личность: нет, чтобы отдохнуть в своё удовольствие, и домой. Обязательно надо окружающим истину донесть.
-- Может, навязчивое желание? – предположил инструктируемый ангел. – Своего рода мания?
-- Цыц! – рявкнул в ответ Гавриил. – Думай, о чём говоришь! И о чём думаешь, тоже думай! Ты ещё у Самого мании найди!
-- Да я так, -- смутился ангел. – Дурацкое предположение.
-- То-то, – удовлетворённо кивнул Гавриил. – Значит, станет он истину вещать. Тут все дела забрось, смотри в оба. Ибо одним это в радость, а вот другим – как кость в горле. И хотя вторых гораздо меньше, возможностей у них куда как больше. Вот ведь загадка: чем больше разумное существо достигает в, так сказать, материально-физическом плане, тем больше боится истины. В-общем, рано или поздно эти вторые решат источник раздражения подзаткнуть. Сперва мирным путём, но ничего из этого, гарантирую, не выйдет.
-- Это да, -- кивнул ангел, -- дипломатичности нам всегда не хватало.
-- Тьфу ты, -- вздохнул Гавриил, -- прислали на мою голову. Не божье дело – с кем-то договариваться.
-- Оно и заметно, -- сказал ангел. – Как с сыном серьёзный разговор, так потом кого-нибудь обязательно за дитём присматривать.
-- Отец всё-таки, -- хмыкнул Гавриил. – И его доверие мы обмануть не должны! Заруби это себе на крыле!
-- Татуировку сделаю. – буркнул ангел.
-- Без шуток. Так вот, когда дипломатия провалится, перейдут к менее гуманным формам убеждения. Виды их различны, но результат всегда один.
-- Когда враг не сдаётся, его уничтожают, -- кивнул ангел. – И лишь Люцифер почему-то остаётся исключением.
-- Слушай, тактик…
-- Стратег, -- поправил Гавриила ангел.
-- Плевать. Высокоинтеллектуальные замечания оставляешь на потом, сейчас же внимаешь инструкциям, дабы было впоследствии чему следовать.
-- Ой, ну память моя дырявая: в воспитательных целях не торопиться, пусть парень пострадает, коль сам напросился. Но момент не пропустить, чтобы пребывание в мёртвой плоти не нанесло ребёнку непоправимой психической травмы. Или, может, что-то изменилось?
-- Отставить кривляния, к делу подойти с максимальной серьёзностью! Но в целом правильно. – Гавриил вздохнул. – И того, не подведи, короче.
-- Не впервой, -- успокаивающе кивнул ангел. – Только ведь он обязательно назад проситься станет: с друзьями попрощаться, последние указания дать.
-- Максимально воспрепятствовать! – резко ответил Гавриил. – Но если будет настаивать… Кто мы такие, чтобы перечить Сыну Божьему.