Цена вечной жизни Лина Бендера продолжение

                Пепел далеких времен: ОБРАТНАЯ  СТОРОНА  МЕЧТЫ.
                Глава 3
                Выбор не в пользу добродетели.

                Х                Х                Х

  Ассира плохо помнила, как добралась до дома: сначала бежала тускло освещенным мутной луной берегом, потом длинными извилистыми улочками жилых кварталов, где давно погасили фонари, и чисто случайно дежурные стражники не схватили ее как подозрительную нарушительницу порядка, рыскавшую среди ночи, когда порядочные люди давно спят в теплых постелях.  Бурная радость несла ее на широких размашистых крыльях, а на губах продолжали гореть огнем обжигающе сладкие поцелуи чудесным образом обретенного избранника, с первого мгновения ставшего родным и близким, намного нужнее отца и братьев, и всех, кого знала до настоящего времени в своей короткой, счастливой в ожидании вот этого именно события жизни.

  Ей пришлось обходить рыбацкие поселения, потом тайно пробираться между плотно сросшимися купеческими домами на Рыночной улице, названной так, поскольку соединяла два больших базара в разных концах города.  К себе вошла с черного хода, взобравшись по наружной декоративной лесенке, ведущей из сада на балкон.  Ей не составило труда, привыкшей карабкаться по крутым береговым скалам.  Оттуда тихонько пробралась в спальню, сбросила грязную, насквозь промокшую и изодранную одежду.  Воровато оглядываясь, спустилась в кухню за тазиком теплой воды.

  В волнении и спешке она не обратила внимания на царившее в гостиной непривычное оживление, всегда случавшееся в преддверии грандиозного праздника.  И только вымывшись и переодевшись, соизволила удивиться странному поведению домашних, не собиравшихся ложиться спать в столь поздний час.  Они не могли встревожиться ее долгим отсутствием, поскольку, собираясь на дальнюю прогулку, на всякий случай предупредила няню, сославшись на ночевку у подруги.  Нянечка Минея обычно не спит, дожидаясь любимую воспитанницу в любом случае, но почему сегодня с такой помпой и торжественностью?  Несомненно, что-то произошло…

  … Ассира в растерянности остановилась на верхней ступеньке лестницы, недоумевая и колеблясь.  Не стоит ли облачиться в ночное и забраться в постель, сделав вид, будто спала и ничего не слышала?  Или показаться гостям?  Сердце сжало непонятное тревожное предчувствие.

  На цыпочках девушка стала спускаться по скрипучим порожкам, пока не добралась до узенького пролета, откуда хорошо просматривалось происходящее в большой зале.

  Оказывается, вернулись отец с братьями, вероятно, еще днем, до начала шторма, и привезли потрясающие новости, если собрали множество народа.  Интересно, не власть ли сменилась?  За обильно сервированным столом в ожидании некоего грандиозного события восседали все городские родственники Шалвонов, оживленно обсуждая новости.  Со стыдом она увидела подругу Выру с отцом и матерью, ту, к которой, якобы, отправилась ночевать.  Разумеется, они рассказали…  Ой, позор, позор!  Скрываться не имело смысла.  Подобрав широкий подол домашнего платья, Ассира медленно спустилась вниз, и гости разом обернулись на звук шагов.

- А, вот и наша пропавшая явилась.  Опять допоздна бродила на берегу?  Весь вечер бушевал шторм, а ты где была, дочка? – сердито спросил старый Шалвон.

- Любовалась морем, отец, - не поднимая от смущения глаз, ответила виновница.

- Чем там любоваться, подумаешь! – всплеснул руками Шалвон. – Наверно, ты знать не знаешь, что сегодня приезжали из дворца просить твоей руки для…

- Что?! – в ужасе крикнула Ассира, невежливо прервав родителя на полуслове.

  Стремительно сбежав с последних ступеней лестницы, едва не упала, запутавшись в юбках.  В горячечном порыве схватила с сервировочного столика острый нож и с поклоном подала ему.

- Лучше убей меня, но не отдавай на поругание в змеиное логово похотливого старикашки, в его кошмарный гарем, где женщины вырывают друг другу волосы и расцарапывают лица!

  Присутствующие дружно ахнули. Ошеломленный Шалвон упал в кресло, беспомощно хватая открытым ртом воздух.

- Тогда я сделаю это сама на твоих глазах, отец, - холодно проговорила Ассира и наклонилась за упавшим ножом.

- Ты сошла с ума, девчонка! – бросаясь к ней, закричал старший брат Талим.

  Ассира ожесточенно рвалась из крепких рук держащих ее братьев.  Положение спасла находчивая подруга Выра, единственная из гостей не потерявшая дара речи.

- Не старый султан, глупая, нет!  Молодой Самирах законно просит твоей руки.  Ты счастливейшая женщина на Побережье!

  Тут остальные пришли в себя, заговорили разом.

- Девчонка, ты, несомненно, спятила!  Быть недовольной такой блестящей партией!?

- Молодой сын доживающего последние дни султана – он скоро станет властелином Амбусарета и всего Хивар-Арахата, а ты, дорогая, безраздельной хозяйкой женской половины дворца.  Собранный позже гарем станет подчиняться тебе, как царице.  Ассира, душечка, ты родилась под счастливой звездой!

- О чем ты думаешь, дочка?  У тебя вид, словно у мертвой! – испуганно заголосил старый Шалвон.

- Неужели тебе не нравится молодой красивый Самирах?  Говорят, у него спокойный и покладистый характер, он не зверствует над подданными.  Ну, что молчишь, скажи хоть слово? – теребила ее подруга Выра.

- Я думаю, - безжизненным голосом отозвалась Ассира и машинально протянула руку к столу.

  Нож со звоном выпал из ее ослабевших пальцев, и кто-то услужливо заменил его бокалом вина, который девушка тотчас с жадностью осушила.

- Где же ты все-таки пропадала, дочка?

- Как всегда, отец, на берегу.  Мне нравится любоваться штормом. Я очень устала и не могу ни о чем думать.  Простите меня!

- Тогда ты хочешь пить и есть.  Позовите Мелину, пусть принесет свежие блюда.  Разбудите, если спит!

- Не нужно будить Мелину.  Я выпью чаю с печеньем, и достаточно, - присаживаясь на углу стола, равнодушно сказала Ассира.

- От  тебя пахнет морем, дочка.  Ты купалась в штормовую погоду?  Знаешь, это начинает походить на безумие, и очень мне не нравится, - собственноручно подкладывая проголодавшейся дочери пирожные, рассуждал Шалвон. – Ну да ладно, скоро твои опасные прогулки закончатся.  Красавец Самирах быстро отучит тебя заниматься глупостями.

- А что, разве он такой же злобный, как его папаша? – ядовито поинтересовалась Ассира.  - Говорят, старый Селиван приказывал прижигать наложницам пятки, чтобы они зря не бегали по саду.

- О, Небеса!  Кто тебе это сказал? – в ужасе взмахнул руками Шалвон.

- Старая пословица гласит, что перезревший виноград падает недалеко от лозы и тут же гниет.  Была красивая сочная ягода, а на другой день стала плесневелой тухлятиной, - с ненавистью бросила Ассира.

- Дочка, молодой Самирах никогда не был жесток и не позволял думать о себе плохо! – возмутился Шалвон.

- А я вот дала себе труд подумать и не испытываю желания породниться с отродьем Селивана!

- Но тебя же выдают не за Селивана! – вскричала недоумевающая Выра.

- Ну вот, уже и отдают!  Хоть бы спросили, хочу ли я, чтобы меня брали? – горько пробормотала Ассира.

  Подруга с восхищением и нескрываемой завистью принялась расписывать неоспоримые достоинства молодого наследника султанского скипетра, хотя видела юношу один раз и издалека.

- Ты уж позаботься обо мне, когда молодой наследник станет собирать себе гарем.  Пусть возьмет меня хотя бы двадцатой по счету, я тебе помогать буду, - взвизгнула Выра.

  Но перед мысленным взором Ассиры как живое возникло лицо Кресса – его светло – русые волосы и чуть бледноватая кожа, зеленые глаза в длинных пушистых ресницах, крупные чувственные губы, приятно прохладные при поцелуе…

- О, уже поздно.  Может, поговорим завтра, отец?  Я и правда сильно устала.  Давайте отложим обсуждение добродетелей респектабельного Самираха?

- Как?!  Разве ты не желаешь взглянуть на присланные женихом драгоценности? – удивилась подруга.

- Посмотри сама, а завтра мне расскажешь.  Извините, я хочу подняться наверх.

- Для бедной девушки потрясение оказалось непосильным.  Пусть, пусть отдохнет, и мы тоже отправимся на покой.  Завтра предстоит бурный день, - справедливо заметил кто-то из гостей.

  Остальные с мудрым предложением согласились и быстро разбрелись по комнатам.  Ассира поспешно взбежала наверх, заперла покрепче двери и с размаху бросилась на постель.  Сердце гулко стучало в груди, руки дрожали, но в голове постепенно вызревало одно важное решение…

                Х                Х                Х

  Освещенное бледным лунным светом, ночное побережье походило на фантастические картины – выдумки художников, умеющих создавать в воображении непохожие на реальность миры – загадки.   И потом талантливо воплощать незнакомые простому смертному образы на своих чудо – полотнах.  Ассира любила ходить на базар и, потолкавшись между рядов, смотреть картины – фантазии.  Но в среде торговцев не принято приобретать мазню, как называл это старый Шалвон.  Ассире всегда хотелось иметь у себя дома картину, но попросить купить не смела из опасения навлечь на свою голову ругань и насмешки братьев.

  А теперь окружающий мир в одночасье превратился в феерическую фантасмагорию, созданную, она это прекрасно понимала, ее собственным воображением, и призрак зарождающегося чуда, свершившегося не без ее добровольного участия, смущал и пугал проснувшуюся девичью стыдливость.  Она боялась подумать, что скажет в ответ на ее ужасный поступок отец.  А может, он и браться спозаранок отплывут исполнять султанский заказ, а к тому времени события утрясутся, и все образуется к обоюдному согласию сторон?  Кто знает, вдруг чудеса идут чередой, как, бывает, приходят одно за другим несчастья.

  Ассира не узнавала тысячу раз исхоженных мест и пробиралась почти наугад, ориентируясь на шум прибоя, невидимого в темноте, но хорошо слышимого неподалеку.  Узкая тропинка, петляя, вилась среди скал, мелкие камешки сухо шуршали под ногами.  Стараясь не обращать внимания на отбрасываемые скалами длинные тени, создающие эффект искаженного пространства, Ассира мчалась вперед, не разбирая дороги, повторила обратный путь к знакомому утесу, безошибочно находя верные ориентиры среди беспорядочного, на первый взгляд, нагромождения камней.    Трепеща от страха, девушка оглядывалась на случайные посторонние шорохи, не связанные с привычными звуками шума прибоя, но у нее не возникало мысли вернуться.  Как назло вспоминались ходившие в городе страшные слухи о недавно появившихся на море разбойниках, якобы перебравшихся сюда из бесплодного и дремучего Гвенд-Алхана, рассадника всякой нечисти и преступлений.  Черные, похожие на изгнанников из Преисподней головорезы ночами выбираются на сушу и…   Точно, здесь, на безлюдном скалистом побережье они жгут костры, чинят потрепанные штормами снасти и лечат полученные в драках раны.  Скрытые за скалами, отдаленные от человеческого жилья бухты замечательно подходящее место для тайных разбойничьих стоянок, и кто придет на помощь слабой одинокой девушке, если она выбежит прямо на их огни?

  Ах, она действительно глупа, если не подумала о той же опасности, угрожающей Крессу, когда оставляла его в скалах.  Благородному герою – путешественнику придется ожидать от бандитов еще меньше пощады, нежели от береговой охраны султана.  Мысль о нем поглотила прочие страхи девушки и служила путеводной нитью в неведомое, покрытое мраком будущее, когда она без зазрения совести оставила отца и родственников объясняться завтра со стражниками султана за внезапное исчезновение невесты.  Ну и вызверится же колченогий Селиван, да и его сынок не обрадуется.  Ассира поежилась от ужаса, представив судьбу родных, попавших в лапы палачей за вину бессовестной девчонки, с презрением наплевавшей на оказанную ей высокую честь.

  Но она не хочет, до отчаяния и визга не желает отправляться в гарем Самираха, пусть он каждый день станет кормить ее конфетами и гладить вместо комнатной собачки. Отвратительно провести остаток жизни взаперти, созерцая мир из широкого окна женской половины дворца и ломать ногти о прутья садовой ограды и от тоски и скуки склочиться с подругами по несчастью, без единого шанса выбраться на свободу…

  -Никогда! - яростно прошептала Ассира и побежала быстрее.

  О родных она старалась не думать, чтобы не расстроиться окончательно и не растерять остатков первоначальной решимости.  Вот и знакомый камень, карнизом нависающий над водой.

- Ау!  Я пришла – одна! – крикнула она, боясь за Кресса, способного подумать, будто она привела стражников.

  Ассира запалила фонарь и, подсвечивая перед собой, спустилась в пещеру.  К великому ее удивлению Кресс безмятежно спал, подложив под голову ладони вместо подушки, и на его красиво очерченных губах блуждала загадочная улыбка.  Девушка поразилась тому странному факту, что благородный вельможа способен безмятежно почивать в холоде и сырости на голой земле без малейших признаков недовольства выпавшими на его долю ужасными испытаниями.

-Пожалуй, тебя схватят и вынесут отсюда, а ты и не заметишь, - нежно касаясь его щеки, прошептала Ассира.

- Я знал, что ты придешь. И потом,  верю тебе, дорогая!

  И, не дожидаясь ответа, притянул девушку к себе, покрывая поцелуями ее лицо и руки.
-Ведь ты любишь меня, я вижу это!

   Ассира молчала.

- Полюбила меня сразу, с первого взгляда?  Я знаю, так бывает!

   И хотя прежде между ними не шло речи о главном, сны и мечты не в счет – он все понял правильно.

- И все же ты немного ошибся.  Это произошло много раньше, когда я лишь мечтала о встрече.  Разве мечта и любовь – это одно и то же? – целиком отдаваясь его объятьям, прошептала девушка.

- Ну, ну, моя хорошая, не нужно слез.  Не сомневайся, я сумею защитить тебя от поползновений негодяев.  Неужели ты думаешь, мы останемся в пустой пещере?  Сегодня мои дела обязательно решатся. Ты веришь мне?

- Д-да…

- И любишь меня?

- Да…   Да!  Да!  Да!

- Очень хорошо.  Объяснение истощило наши силы.  Ты принесла поесть?  Еще лучше!  А когда звезды на небе примут нужное расположение, начнем действовать. Ради нашего с тобой будущего счастья, понимаешь?  Ведь ты не собираешься возвращаться домой, правда, дорогая?

  Кресс говорил загадками, но полностью доверившаяся ему девушка не проявляла пустопорожнего любопытства и беспрекословно выполняла все его указания.   Она и в мыслях не могла допустить подвоха со стороны благородного героя, вымечтанного по всем правилам девичьих грез, выпестованного с заботливым тщанием, как любящая мать с душевным трепетом выкармливает желанного младенца.

  Перемежая лечение поцелуями, они сообща перевязали успевшие затянуться раны у молодого человека и съели холодный ужин, принесенный предусмотрительной девушкой в корзинке.  Стройный, и мускулистый, романтично обросший трехдневной щетиной, а главное, со сверкающими потрясающим неземным огнем глазами, он казался ей лучше и красивее  бесплотного образа мечты, постепенно тускневшего и, наконец, вовсе растаявшего перед сокрушительной неотразимостью оригинала.

- А теперь, милая, расскажи, что случилось у тебя дома, и почему ты примчалась оттуда, словно гонимая каменьями и палками?

  Ассира вздрогнула от его слов, от внезапного ужасного предчувствия беды. Камнями и палками гнали провинившихся, совершивших преступление против нравственности.  Она не выдержала и высказалась вслух.

- Я не понял, против какой именно нравственности ты совершила преступление? – издевательским тоном поинтересовался Кресс.

  Всхлипнув, Ассира прижалась мокрой щекой к его груди и незаметно, слово за слово, поведала о происшедшем.

-Вот оно как!  Значит, не желаешь стать женой султана и заслуженно попользоваться от его богатства и почестей?  Пожалуй, это могут счесть безнравственным!

  Ассира вспыхнула, слезы на щеках мгновенно высохли.

- Не хочу!  Неужели ты не понимаешь, как отвратительны мужчины, имеющие множество женщин и ни одну из них не любящие по-настоящему?  Вот где процветают преступления и безнравственность!  Нет, даже хуже!  Ничего не знаю более мерзкого, кощунственного!  Я мечтала о любви одного единственного человека, о том неповторимом чувстве, когда избранник живет только для меня, а я для него. И никому третьему, особенно четвертому, пятому и так далее не позволено встать между нами!

- Оч-чень интересная философия!

  Ей показалось, Крес странно усмехнулся, но, не позволив укрепиться в душе глупым сиюминутным сомнениям, она восторженным порывом отогнала тень худой мысли прочь.  Он обнял девушку и снова поцеловал.

- Тогда тебе действительно не стоит возвращаться домой.  О них ходят дурные слухи, я имею в виду владельцев больших гаремов.  Они извращенцы, и от скуки устраивают хмельные оргии, где заставляют женщин танцевать без одежды…  и это еще не самое страшное, что бедняжкам приходится делать для услаждения пресытившихся мужчин!

- О, Небеса!  И они-то толкуют о нравственности?! – в ужасе прошептала Ассира.

- Старый Селиван до жути противный, похож на черного злющего козла, которого год коптили в преисподней. Я удивляюсь, как у него получился приличный и вежливый сын!

- Ну, положим, приличный и вежливый он, пока сам молодой и не вкусил крови от истерзанной женской плоти, - злобно рассмеялся Кресс. – Говорят, - он понизил голос, - говорят, они пьют кровь юных наложниц, чтобы продлить себе жизни, а родившихся в результате порочных связей девочек скармливают собакам.  Я мог бы порассказать много забавного, но не хочу загружать твою слабенькую головку!

  Он резко переменил тему.

- Ну его, этого султана вместе с сынком – недоноском.  Ты говоришь, любишь меня?  Докажи же, иначе я начну сомневаться!

- Я готова для тебя на все, пойми, но если ты потом покинешь меня, как бросают бедных рыбачек их непостоянные возлюбленные, мне некуда будет возвратиться.  Отец не примет обратно в дом, братья и соседи погонят палками, как бешеную собаку, даже нищие рыбаки не дадут пристанища в жалких лачугах на берегу моря.  Мне останется пойти в харчевню к кривому Хамзулату, который держит бродячих женщин для утех перепившихся постояльцев.   Но это не жизнь, лучше сразу умереть!  И потом, я не знаю, кто ты…
-Ни о чем не беспокойся, положись на меня, родненькая,– незаметно проигнорировав последний вопрос, Кресс подошел к большой куче хвороста, собранной им до ее прихода и, чиркнув кремнем, разжег костер.

  В темное ночное небо взметнулся высокий столб желтовато – багрового пламени.  Усевшись напротив огня и неотрывно глядя на метавшиеся в разные стороны длинные бездымные языки, он негромко заговорил:
- Скоро в соседнюю бухту войдет мой корабль. Я уже запустил птицу вестника. Да-да, не удивляйся, те большие белые крылатые служат нам почтальонами.  Вы, убогие, озабоченные благами собственного брюха и того, что ниже, не додумались до столь простой и полезной мелочи.

 Кресс откровенно издевался, и девушка молчала, не зная, как реагировать на оскорбление.  Не сама ли она недавно с брезгливостью обличала похотливых негодников, поощряющих отвратительные порядки при дворе Селивана?

- Видишь костер?  Мы подадим сигнал, куда можно причалить, и нас поднимут на борт.  А потом мы уедем далеко – далеко…

- Но…  ведь так не положено!   Мужчина и женщина должны сначала…

- Ах, прекрасно понимаю, что ты имеешь в виду!  Но разве ваше правительство не показало миру грязь и паскудство своих законов? Во всем широком мире вас презирают за то, что терпите над собой злобного немощного старца, в цивилизованном обществе слывущего развратником и людоедом.  Его сын проклят уже изначально, если пойдет по  стопам отца и соберет себе новый гарем, сделав несчастными сотни молодых и здоровых женщин.  Чем хуже в глазах этих выродков наш с тобой союз, основанный на любви и обоюдном влечении?

  Говоря так, Кресс продолжал подбрасывать в костер топливо, горевшее даже мокрым,
настолько ярко пылала огонь.   Глаза у него бешено сверкали, то ли отражая внутренний гнев против преступного нечестия чужой неуважаемой страны, то ли встречая играющие сполохи пляшущих языков огня.  Пламя гудело, заглушая шум волн, затмевая темно – фиолетовое звездное небо, и окружающие скалы неясными очертаниями выступали из мрака.

- Так ты говоришь, будто любишь меня? – неожиданно хриплым шепотом спросил он, сильными руками сжимая хрупкие плечи девушки и горячим поцелуем впиваясь в ее податливые губы.

  Ассира не переставала удивляться, каким непостижимым образом ему удавалось распалить в ней, никогда не знавшей мужчины, неведомый прежде ответный любовный жар.   Отчего и душа, и тело неудержимо тянулись навстречу этому вчера еще незнакомому, столь неожиданно возникшему в ее спокойном, размеренном существовании и в считанные мгновения ставшему необходимым мужчине?   Она не хотела думать о плохом.  Лишь о том, что ждала его всю свою сознательную жизнь…

- Мы не должны так делать, не должны! – балансируя на грани острого лезвия желания, задыхаясь, прошептала она и последним усилием ухитрилась освободиться из жарких объятий.

- Я не понял, а как же мы ДОЛЖНЫ?

- Ну, например, пойти к моему отцу и объявить всем, что я не могу стать женой молодого султана, поскольку у меня есть жених.  И тогда ты с полным правом увезешь меня на своем великолепном корабле…

- Милая моя!  Первое, что сделает старый трухлявый гриб Селиван, и будет прав – отрубит самозваному нахалу голову невзирая на его звания и ранги, ведь и у тиранов их лысые черепа сидят на плечах не только для того, чтобы украшать их ушами.

  Кресс так и хлестал несчастную девушку жестокими словами, с упоением втаптывая в грязь ее привычные, с рождения, идеалы.
 
- А потом, - с наслаждением продолжал он, - отцу строптивицы всыплют достаточно плетей, чтобы знал, как смотреть за непослушными дочерьми.   Твоих братьев оскопят и прогонят служить на конюшню, а тебя, милая, связанную отволокут в гарем, которого ты так боишься, но не почетной женой, а рядовой наложницей, ибо скомпрометированная женщина не имеет права стать супругой правителя.  Скажи, разве я в чем-то ошибся?

- Да, именно так и будет…  Конечно, так!  Но и ты не простой смертный, выполняешь важную государственную миссию, - ухватилась она за последнюю надежду.

- Дорогая, там, где царствуют похотливые страсти полов, кончаются государственные миссии и начинается вульгарная месть, запомни это хорошенько на будущее, - наставительно проговорил Кресс и властно притянул девушку к себе.

  Обнявшись, они приблизились к крутому обрыву.

- Видишь в открытом море красные огоньки?  Это идут за мной, но и за тобой тоже, если решишься презреть глупые общественные условности и стать верной подругой благородного моряка.  Скоро мои люди высадятся на берег.  Решайся же, милая, решайся!

- Ах, мой бедный отец!  Его сердце разорвется от горя, - потрясенно проговорила Ассира, внутренне почти созревшая для согласия.

- Тебе придется выбрать, дорогая.  Третьего пути не дано!

- Я не смогу жить без тебя!  Я люблю тебя, Кресс, безумно, безмерно, но почему нельзя сделать, как полагается?!

- С преступниками не делают, как полагается, - прозвучал жесткий ответ, но погруженная в пучину бурных переживаний девушка не обратила внимания на злобную двусмысленность сказанных слов.

  Она продолжала колебаться.  Смутные страхи и противоречия, всосанные с молоком кормилицы, привитые воспитанием, разрывали ее смятенную душу.  Ассира металась, рыдала, а красные огни между тем неумолимо приближались, как неотвратимо надвигается жестокий рок, ломая и калеча слабые человеческие души.

  Кресс не помогал ей ни словом, ни взглядом.  Они сидел на земле, обхватив руками колени и с видимым безразличием смотрел на огонь, изредка вскидывая странно блестевшие глаза в сторону моря, где сейчас ничего не было видно.  Разгоревшееся пламя заслонило обзор, но оба они прекрасно знали, что корабль близко, и скоро встанет на якорь у подветренной стороны скалы.

  Наконец, обессиленная неистовой душевной борьбой, Ассира с коротким рыданием упала перед любимым на колени.

- Ты не станешь презирать меня за мою слабость?  Ведь не станешь, правда?

- Я никогда не презирал женщин за любовь, естественную, как сама плодоносящая жизнь, - облегченно вздохнув, проговорил Кресс.

  Подняв девушку на руки, он осторожно положил ее на сухой горячий песок возле бушующего костра.  Таинство первой брачной ночи свершилось под приглушенный аккомпанемент морского прибоя и грозный рев пламени, с дикой пляской огненных языков  над головами, казалось, возбуждающих Кресса намного больше обнаженного, не тронутого прежде мужчиной девичьего тела.
 
  Бешеное пламя облизывало молодого человека с головы до ног, не причиняя, однако, ни малейшего вреда его крепкому упругому торсу, почти касавшемуся рассыпанных вокруг раскаленных угольев, тогда как девушка под ним на разогретом песке корчилась от обжигающего жара в непосредственной близости от огня.   Испуганная, обессиленная, она плохо понимала происходящее.  Ее ослепляла свирепая пляска языков пламени, перед помраченным болью и наслаждением взором сверкали ослепительные блики.  Блаженство чередовалось с приступами жесточайшей муки, душевной и телесной и, когда  пытка наконец закончилась, и оба медленно приходили в себя после болезненного приступа страсти, огонь успел прогореть, а сквозь слабый шум прибоя донеслось отдаленное бряцанье якорных цепей.

  В бухте швартовался чужой корабль…