Цена вечной жизни Лина Бендера продолжение

                Глава  6
                СТЕЧЕНИЕ  РОКОВЫХ  ОБСТОЯТЕЛЬСТВ.

                Х                Х                Х

Утром, прежде чем идти домой, она помогла Валентине убрать палату.  Ее смущало, что после случая с лечением тетушки медсестра продолжает на нее дуться.  Не помогло ничего.  Валентина супилась и молчала, а ближе к обеду сердито сообщила, что ее хочет видеть Танталов.

- Это из-за Катыгова, да? – шепотом спросила Серафина.

- Не знаю, я не говорила.  Только мало ли длинных языков в палате, все глазели на чудовищное превращение…

  И, видя, как побледнела девушка, примирительно добавила:
- Да не трясись ты так, может, он из-за опрокинутой утки…

- Ну да, будет Танталов из-за утки беспокоиться, - горестно пробормотала Серафина.

  В кабинет главврача она входила с тревожно бьющимся сердцем.

- Что случилось, Яков Петрович?

- В принципе, ничего особенного.  С работой порядок, но почему ты нервничаешь, и руки дрожат, будто кур воровала?

- Да…  утку в коридоре…  я не нарочно, как-то выскользнула и…

- При чем тут утка?  Меня интересует, что у тебя лично происходит?  Понимаю, ты очень любила тетю, но жизнь-то вместе с ней не кончается.  И эти двое с подозрительными замашками просто дискредитировали официальную медицину.  Такое сотворить с больной!  Я за всю свою тридцатилетнюю практику подобного не видел.  Неудивительно, на тебе и лица нет. Сегодня ночью прибежала, словно за тобой гнались.  Опять же, ночные смены для тебя сейчас нежелательны, после стресса это тяжело.

- Ничего особенного!  Ночевать одной муторно как-то…

- Ну вот, мы и добрались до сути.  Кошмары мучают?

- Мучают… - опустив голову, пробормотала Серафина, не упомянув о кошмарах наяву.

- Я так и знал!  Нет, в подобном состоянии нельзя работать.  Сходи к невропатологу, пусть выпишет успокоительное.  Вот направление.

- Нет-нет, - лихорадочно замотала головой Серафина. – Не стоит.  Лучше я сама чем-нибудь полечусь.

- Спиртным?  Тоже не выход.  Сейчас же бери направление и иди, иначе придется отправить тебя на стационарное лечение, - рассердился Танталов.

- Стационар? – оживилась Серафина. – Ну конечно, Яков Петрович!  Нервы у меня сильно расстроились, никак в себя не приду…  борода эта мерещится, знаете, ночные шорохи, шаги и всякая чертовщина…

  Ей предложили реальный выход, и Серафина уцепилась, как хватается утопающий за соломинку, подумав, что пока она пролежит недели две – три в стационаре, злоумышленники про нее забудут, и проблема самостоятельно сойдет на нет.

- Понятно, без чертовщины не обошлось.  Хорошее лечение и смена обстановки никогда не повредят, - внимательно глядя на нее, сказал Танталов. – Сейчас около двенадцати.  Бакланов принимает во вторую смену.  Сегодня же иди, пусть он оформит справки.

- Хорошо, - кивнула Серафина, чуть не плача от радости и облегчения и, не чуя ног, выкатилась в коридор.

  Конечно, домой она не пошла.  Дождавшись назначенного времени, спустилась в амбулаторию и… у дверей кабинета столкнулась с Тамарой.  Отступая на шаг, машинально пробормотала:
- Здравствуйте…

- Вадима Николаевича нет, и приедет он не скоро, - обдав ее, как бедную родственницу, волной ледяного презрения, сквозь зубы не проговорила, а по-змеиному прошипела Тамара и, не оглядываясь, застучала каблучками по паркету.

  В замешательстве Сарафина проводила взглядом высокую фигуру в черном, нелепо раскачивающуюся при ходьбе.   Она ни на секунду не усомнилась, кто организовал за ней дикую, на грани первобытного строя охоту.    Хотела крикнуть, что ее не интересуют чужие колдовские дела, но соперница успела скрыться за поворотом, у лестницы, ведущей к черному ходу.

- Идиотка, песца-то покрасила, - стараясь успокоиться, вслух проговорила Серафина и села в свободное кресло.

  Прием у Бакланова еще не начинался, но пациентов собралось человек пять.  От ужасов перестройки народ начал массово страдать нервными расстройствами.\

  Через пару часов ей без труда удалось получить направление…

                Х                Х                Х

  Быстро стемнело, и улицы в часы пик кишели народом, но там, где больничные корпуса обнесены оградой и обсажены кустами, царили мрак и безлюдье.  Посетители предпочитали ходить через ближний, к остановке, парадный вход, задней аллеей никто не пользовался.    Серафина намеренно избегала оживленных улиц, приобрела привычку часто оглядываться, проверяя, нет ли слежки.  Но не заметила ничего подозрительного.  В толпе злоумышленникам затеряться намного легче, чем на просматривающейся насквозь прямой аллее.

  Вторую половину дня Серафина провела, собирая необходимые для стационара анализы, и ей очень не хотелось выходить из теплой безопасной больницы на промозглую слякотную улицу, но дело застопорилось из-за паспорта, забытого в пакете со спрятанными вещами.   Она решила не заходить домой, а забрать захоронку, где есть все необходимое.  Неизвестно, какие сюрпризы поджидают ее в собственной квартире.

  Проклиная забывчивость, из-за которой придется лезть через сугробы пропитанного водой снега, Серафина бежала по аллее, но не успела дойти до середины, как вдруг споткнулась и во всю длину растянулась на усыпанной гравием дорожке, успев подумать о чем-то, похожем на веревку под ногами.  Сверху навалилась немыслимая тяжесть, не давая подняться, жесткая, пахнущая дешевым табаком мужская рука зажала рот, а в следующий момент Серафина почувствовала, что ее куда-то волокут.

- Вот чертова баба, захотелось ей потешиться!  Безопаснее придавить девку на месте, - услышала она сверху обрывок реплики – нападавший был высок и мускулист.

- Не ори, а делай, как сказано, - проворчал второй, грубый бас, бросаясь на помощь державшему жертву молодчику.  - Вот холера, тощая, а жилистая!

  Серафину скрутили веревками, заклеили рот скотчем и запихнули в железный ящик.  Взревел мотор, и стало понятно, что она лежит в багажнике легкового автомобиля.  Она оказалась дурой!  Несомненно, увидев ее в амбулатории, Тамара позвонила наемникам, и те поджидали у обоих выходов.  Нет, подобное разве в дрянном фильме увидишь!  И чего ей стоило выбраться через забор?  Как все дураки, задним умом крепка…

  Под боком мешался металлический предмет, острый угол больно упирался Серафине в бок.  Веревки не позволяли толком пошевелиться, но ей удалось повернуться к этому острому спиной и нащупать связанными руками грани чего-то, похожего на ящик с инструментами.  Края его оказались, конечно, не лезвиями, но успешно перетирали путы.  Серафине быстро удалось освободиться, она содрала с лица скотч и попробовала поднять крышку багажника.  Увы, два раза подряд фортуна не улыбалась.  Похитители предусмотрительно заперли замок.  Лихорадочно шаря под собой и вокруг в поисках подходящего предмета, способного пролезть в щель между крышкой и капотом, она обнаружила в ящике напильник.  Теснота и кучи хлама, скопившиеся у неряхи – водителя, мешали широко развернуться, но она пристроилась поудобнее, приналегла…

  Это только у героев детективов и экранных боевиков события круто развиваются по намасленному автором сюжету, супермены словно рождаются для того, чтобы успешно догонять или удирать от преследования.  Но она и фильмов не смотрела, и криминальным чтивом не увлекалась, предпочитая Толстого и Достоевского, а у них не написано, как защититься от современного злоумышленника.  К счастью, в автомобильном багажнике и запоры оказались чисто символическими, в чем Серафина убедилась, налегая на импровизированную отмычку всеми силами, собранными в измордованном недоеданием, недосыпанием и постоянными стрессами организме.  Недаром подмечено, что в минуту опасности и последнее ничтожество способно выдать олимпийский рекорд.

  Замок хрустнул и развалился, крышка багажника послушно поползла вверх, и Серафина с ужасом увидела стремительно уносившуюся из-под колес серую ленту мокрого асфальта.  Ее затошнило, когда представила себя распростертой на дороге, окровавленную и с переломанными конечностями…

  Мимо мелькнули девятиэтажки на окраине.  Машина мчалась в сторону Мыльной Горы.  Сумасшедшая Тамара не смирилась с опасностью отставки, если молодая и талантливая соперница займет ее законное место возле несравненного Вадима, вместо нее начнет грести деньги и пожинать лавры успеха.  Где, как не на кладбище, подходящее место для сведения колдовских счетов?

  Содрогнувшись от перспективы намного более кошмарной, нежели разбиться на дороге, Серафина толкнула крышку и выпрыгнула наружу.  Удар оглушил ее и отбросил на обочину, в ледяное месиво из воды и снега.  Холодная купель сослужила благую службу, не дав беглянке потерять сознание.  Почуяв неладное, водитель притормозил в сотне метров впереди, но пленница уже удирала по направлению к крайним домам, сильно припадая на ушибленную ногу.  Скоро запал кончился.  Зацепившись больным коленом, она поскользнулась и упала на тротуаре, на четвереньках отползла на газон и укрылась под лестницей у подъезда.  Здесь цементный козырек перед входом образовывал нечто вроде небольшого подвала под пятью ступеньками, куда она и вползла, вляпавшись в кучи кошачьего дерьма, но было не до удобств.  Серафина  не сомневалась, что преследователи рыскают поблизости, а возможно, заметили, куда  убежала жертва и прочесывают дворы.

  От страха ее колотила лихорадка, и холод начал донимать.  Глотая слезы и судорожно всхлипывая, она ощупала пострадавшую ногу.  Зимняя одежда и толстые вязаные рейтузы предохранили тело от открытых ран, но вывих, а то и перелом, определенно, состоялся.  Колено болезненно отзывалось на малейшее прикосновение.  Опасаясь похитителей, бродивших неподалеку, она долго не решалась вылезти из укрытия.

  Вот!  Ну конечно!  Кто-то уже спускается по лестнице.  Охваченной жутью беглянке не пришла в голову мысль о жителях многоквартирного подъезда.

- Кис-кис-кис, - раздался рядом скрипучий старушечий голос. – Где ты, разбойник этакий?  Кис-кис-кис!

  Серафина затаилась в надежде, что бабка скоро уйдет.  Но та не спешила, слышно, как ходила по узкой асфальтированной кромке между домом и газоном и, заглядывая в подвальные окошки, звала и звала своего кота.  Обошла одну сторону, перелезла на другую…

- Кис-кис-кис!  Вот так номер!  Кто здесь?

- Я…  сейчас уйду, - лязгая зубами, еле выговорила Серафина и начала выползать из подвала, но зацепилась больной ногой и не сдержала громкого жалобного стона.

- Батюшки!  Девчонка!  Что же тебе, милая, здесь надо?

- Милицию, - всхлипнула Серафина.

- Ой-ей!  Иди сюда, ну!  Да никак тебя избили и ограбили?  Мокрая вся, мыслимое ли дело?  Идем домой, а то пропадешь.

  И, подхватив находку под руку, потащила вверх по лестнице.  Измученная и ослабевшая, жестоко страдавшая от боли в колене, Серафина не сопротивлялась.

  Она сидела в чистенькой, уютной кухоньке просторной двухкомнатной квартиры, завернувшись в старый бабкин халат, прихлебывала горячий чай из железной кружки и плакала навзрыд, а хозяйка колдовала над ее распухшей ногой.

- Перелома нет, но вывих изрядный.  Потерпи, теперь дерну…

  Серафина не почувствовала дополнительной боли.  Иная мука, многократно горшая, терзала ей сердце.

- Вот и все.  Дня три покоя, и заживет.  И лицо-то у тебя все побито, и руки…  Милицию вызывать или как?

- Вызывать, - кивнула Серафина.

  … Милиция приехала примерно через час.  Хмурые дядечки в форме с мрачными физиономиями выслушали странный сбивчивый рассказ потерпевшей, составили протокол, и при каждом слове недоверчиво качали головами.  Серафина видела, что ей не верят, и начинала жалеть, зачем связалась с пустой волокитой.  Мелькнуло и пропало острое ощущение приближающейся опасности, но очередной ушат неприятных вопросов быстро заставил отвлечься.

- Может, гуляла в компании и тебя изнасиловали, а теперь боишься родителей, и выдумала историю с колдунами и наемными убийцами?

    Усатый милицейский капитан, этакий упрямый служака, любитель дотошно докапываться до истины, но до тех пор, пока это ему ничем не грозит, а потому и понятия не имевший о щепетильности досадливо крякал и с сомнением покачивал головой.

- У меня нет родителей, и никто меня не насиловал.  А было так… - в который раз уныло повторяла Серафина, твердо уверившись в непоправимости совершенной ошибки.

- М-да, Петровна, у тебя уникальный дар возиться с приблудными кошками и бродяжками, - со вздохом посетовал капитан, видимо, давно и накоротке знакомый с бабулькой, порылся в планшетке, вытащил стеклянную трубочку и протянул потерпевшей. – А Витька-то сейчас как, не бузит?

- Что ты, милок, Витенька на четвертом курсе института учится, почти отличник! - восхищенно отрапортовала Петровна.

- Вот и замечательно, кончились, значит, проблемы.  А ты себе на улице новые цепляешь, так и самой налететь недолго.  А ну-ка, заявит она на твоего внучка, - он повернулся к потерпевшей, беспомощно вертевшей в пальцах непонятного назначения трубочку, выхватил, отломил конец и приказал: - Дуй! Странно, алкоголя нет.  А как насчет наркотиков?  Покажи вену.  Может, нюхала?

- Нет, ела, - обозлилась обиженная Серафина.

- Слышь, милок, чего это ты про моего Витюшку-то, а?

- Да я ничего, у этой спроси.  Хотя непохожа на потаскуху, в таком платьице еще моя старшая дочка школьницей ходила, точь-в-точь помню, в универмаге партию выбросили.  А ты-то откуда взяла раритет?  Виктора знаешь?

  Удивленная странным набором вопросов, Серафина оторопела.

- Платье…  Ну, в общем, тете старая знакомая отдала, у нее дочь выросла, оно у меня уже лет пять, - зардевшись от стыда, прошептала она. – А Виктора не знаю, у меня и знакомых с таким именем нет.

- Ну, фрукт! – то ли удивленно, то ли осуждающе покрутил головой милиционер, дал обеим подписать протокол.

  С тем группа и удалилась.  После ухода милиции в комнате долго царило гнетущее молчание.

- Пойдешь завтра на освидетельствование? – рассматривая сквозь очки направление, спросила бабка.

- А ну их всех, - безнадежно покачала головой Серафина.

- Вот то-то и оно!  Много сейчас вас, горемычных, по проходным дворам таскается…

- Вы мне тоже не верите? – не поднимая глаз, прошептала Серафина.

- Верю – не верю, что от этого изменится?  А ходить и верно не стоит, нервы истреплют, да деньги сдерут.  Родственники хоть есть или вправду сирота?

- Тетя была, умерла недавно.  Вы не беспокойтесь, я сейчас уйду.  Вам от меня одни хлопоты, - тихо сказала Серафина.

- Куда ты пойдешь-то, на ночь глядя?  И одежда пускай на батарее посохнет.  Переночуй, а там видно будет.  Может, за ночь и выдумается что путное, не зря пословица гуляет.

- А этот…  ваш внук, он не будет против?

- Он поздно придет, а я тебе в маленькой комнатенке постелю.  Да и привык он уже к моим подопечным.

  Наверно, Петровна имела в виду кошек и собак.  Серафина осталась, но по сочувственным и одновременно изучающим взглядам хозяйки чувствовала себя неуверенно, неловко.  Ей постелили на крохотном диванчике в комнате, задуманной архитекторами как кладовая, но из-за наличия окна превращенной хозяевами в дополнительную жилплощадь.

- Свет-то погаси, если к окну подходить вздумаешь, - вдруг посоветовала старуха. 
    
  Серафина опрометью бросилась к выключателю.  Странно, почему сама не догадалась?  С умыслом сказанное слово насторожило ее, и когда хозяйка прикрыла дверь, гостья долго стояла у окна, вглядываясь в темноту двора, но, просмотрев каждый доступный взору угол, ничего подозрительного не заметила.  Наконец она легла на диван, укрылась с головой пледом и притихла.  В милицию она твердо решила не ходить.  Едва начала дремать, пришел внук, тот пресловутый Виктор, за которого почем зря беспокоился капитан.  Из-за двери слышались приглушенные голоса.

- Опять ты, баб Ань!  Только меня компрометируешь.  Мало тебе кошек, еще девку приволокла, а кто она такая, неизвестно!

- Да не волнуйся, девочка тихая, напуганная.  Пусть хоть переночует, не на улицу же выгонять!

- То-то и оно, неизвестно кем напуганная.  Как бы и нас вместе с ней не напугали, - ядовито проворчал обладающий здоровым чувством юмора  с сарказмом впридачу внучок, повозился в ванной и заперся в комнате.

  Петровна заглянула в каморку и, решив, что гостья спит, повздыхала немного и ушла.  А Серафине не спалось.  Несмотря на усталость, глаза не закрывались, и едва она насильно зажмуривалась, в памяти неумолимо всплывали кошмарные картины сегодняшнего происшествия.  Мучила совесть перед почти столетней бабкой, которой свалилась летошним снегом на голову, способная повредить репутации взявшегося за ум внучка.  И кот остался на улице тоже благодаря непрошенной гостье.

  Щепетильность боролась в душе Серафины с инстинктом самосохранения.  Интуиция подсказывала бежать побыстрее и подальше, не заходя домой, забрать сверток из дупла и езжать на дачу, но как сделать это, не потревожив хозяев, если одежда развешана на батареях в большой комнате, а там спит хозяйка.  Да и домой заходить придется, там в заначке осталась небольшая сумма, которой должно хватить месяца на три скромного проживания, а там она что-нибудь придумает…