Цена вечной жизни Лина Бендера, продолжение

                Глава  7
                ПОДРОБНОСТИ  МИЛИЦЕЙСКОГО  ПРОТОКОЛА.

                Х                Х                Х

Размышления о том, что милицию вызвали напрасно, и будут одни хлопоты на ее и без того больную голову, возникли у Серафины задолго до появления допотопного казенного «козла», в ожидании притулившегося у подъезда.

- Показания подтверждать будешь? – хмуро осведомился кислый после ночного дежурства лейтенант.

  Похоже, с делом не возились, быстренько передали по месту жительства.  Серафину удивила подобная оперативность.

- Не буду, отстаньте от меня, - буркнула она, пытаясь прорваться мимо кордона домой.

- Пиши тогда отказную.  Твое дело повисло…

- Давайте подпишу, - с готовностью остановилась Серафина.

- Ну, наивная!  Дело-то в отделении.  Садись, поехали!

- Я спать хочу.  Высплюсь и днем приеду, - заартачилась она.

- Кто тебя ждать станет?  Ишь ты, деликатная какая!  Садись, раз заварила кашу, расхлебаешь, и спи себе на здоровье.

  Пришлось ей залезать в вонючую машину типа «козел».  Дурное кино непонятным образом внедрилось в жизнь и продолжалось наяву, не давая возможности подойти и выключить надоедливо трещавший телевизор.  Нет, это в сотрясенной от падения голове Серафины болезненно отзывались каркающие голоса милиционеров.

  Ее привезли в отделение, и она жаждала поскорее завершить неприглядные формальности и в тот же день уехать на дачу.  И пусть темно, и холодно, и волки воют в зимнем лесу.  Последние события показали людей не с лучшей стороны.

  Но пузатый, похожий на бочонок с пивом краснолицый майор не торопился ее отпускать.  Внимательно чистал какие-то документы, иногда бросал на нее подозрительные взгляды, как на закоренелого рецидивиста.  Она и подумать не смела, что остаться потерпевшей не только обидно, но и вроде как неприлично.  Со слов официальных представителей получается, она же и виновата: сама себя похитила, сама увезла, сама и убить хотела.  Последнее не доказано, но очевидно.  А приличные люди, на которых возводят бессовестный поклеп, тут и вовсе не при чем.  Доказательств нет, злоумышленники скрылись…  А были ли они вообще, эти мифические злоумышленники?

  Читая, майор сердито бормотал себе под нос, и лицо его наливалось свекольной краснотой.

- Ага! – произнес он голосом, не предвещающим потерпевшей ничего хорошего.

  Больше того, в больнице девицу, конечно, знают, еще бы!  Работает поломойкой низшего пошиба, но вообразила себя ясновидящей и обивает пороги, исходя желанием приобщиться к славному делу исцеления больных.  Дошло до того, что пыталась оскорбить известную женщину…

 - Ну, где такое видано?  Несомненно, девица сумасшедшая и страдает манией преследования вкупе в манией величия, либо по злому умыслу решила опорочить законопослушных и уважаемых людей!

  Майор произнес длинную и сложную фразу важно, якобы от себя, но невооруженным глазом видно, что вычитал в протоколе и решил блеснуть эрудицией.  Позвольте, откуда он взялся столь быстро, этот протокол?  Толстокожий боров напирал, Серафина не успела обдумать ситуацию.

- Позвольте, это вас сам Катыгов сказал? – изумилась она.

- Какая разница, кто сказал?  Заявление проверили – чушь получается…

- Да когда вы успели? – не удержалась от реплики пораженная Серафина. – Ночью работали, что ли?

- И коллеги по работе характеризуют тебя отрицательно, некая Поленьева Валентина, - проигнорировав выпад, невозмутимо продолжал майор, сунул в зубы сигарету и окутал стол и подозреваемую густыми клубами невыносимо вонючего дыма.

- А ей-то я что сделала? – чихнув, пробормотала Серафина.

- Вот чтобы больше не возникало неудобных ситуаций, освидетельствуем тебя, душечка, на психическое здоровье.  Сомнительно оно как-то…

  Краснолицый задумчиво пощипывал погон, въедливо разглядывая осунувшееся от переживаний, бледное лицо то ли потерпевшей, то ли обвиняемой.

- То есть как это?- насторожилась Серафина. – Вы хотите сказать, я произвожу впечатление шизофренички?

- Вот там и разберутся, производишь или нет!

- Но это же…  чушь какая-то!  Дурной сон!

- Ну и спала бы дома, с хахалем, нечего было дурными делами заниматься, - отрезал майор и фукнул на нее залпом из всех дымовых орудий.

- Как не стыдно!  Не зря в последнее время слова «мент» и «мусор» стали синонимами, известными даже младенцу!

  Слова вырвались у Серафины невольно, в порыве гнева и отчаяния, а майор не успел лопнуть от злости.  У дверей возникли два милиционера, подхватили ее под микитки и не слишком вежливо повлекли к выходу.  От непосредственной близости едко пахнущих потом и казенщиной мужских тел Серафина потеряла над собой контроль от ужаса и  завизжала, отбиваясь.  Внизу дожидался белый медицинский фургончик, словно заранее приготовленный для перевозки вопящих сумасшедших.  Не будь она настолько возбуждена и перепугана, могла и догадаться, что ситуация сложилась не случайно.  Здоровенные санитары в белых халатах ловко спеленали пациентку смирительной рубашкой, завязали на спине длинные рукава.

- Точно, как в «Кавказской пленнице»!  Да держи, а то и впрямь догонять придется!

  Последнее запомнившееся Серафине впечатление было из разряда кошмаров: близко склонившееся небритое лицо шириной с таз, сочувственно покачивающееся в такт движению фургона, мерные убаюкивающие слова:
- Ты, это, зря не кричи, не вертись.  Поколют там тебя, подлечат, как новенькая станешь, гад буду, если вру!

  А потом в глазах у нее помутилось, предметы, в том числе и уголовно – медицинская рожа, стали расплываться, и окружающий мир стремительно полетел в тар-тарары…