Цена вечной жизни Лина Бендера, продолжение

Пепел далеких времен:  ОБРАТНАЯ  СТОРОНА  МЕЧТЫ.             
                Глава  4
                Заложница пагубной страсти.

                Х                Х                Х

  Роскошное, шикарней королевского, ложе персональной каюты не радовало Ассиру, как она того ожидала, и в оттенках любовных ласк, неизменно сопровождающих их с Крессом короткие бурные ночи, незаметно появился ощутимый привкус горечи.  Обманывая себя и закрывая глаза на страшную реальность, Ассира безбожно кривила душой.  Теперь она знала многое, достаточно, чтобы понять…   Впрочем, уже неважно.  Но тогда события развивались не сразу и не за один день…

  … Царила непроглядная темень, как всегда бывает на море после сильного шторма, готового повториться вновь, но ожидающего подходящего момента, нервно трепеща воду мелкой зыбью, опасной для стоящих на якоре и плывущих тоже кораблей.  Похожие на громадные валы толстобрюхие тучи, пользуясь затишьем, не спешили уходить за горизонт, а нависали над морем, грозя очередным вихрем, готовым сорваться с цепи Стихий и вновь закружить по волнам…

  Вместе с Крессом она на дрожащих ногах поднялась на борт пришвартовавшегося у отдаленных скал парусника, и по раболепному заискиванию, с которым команда встречала ее возлюбленного, безошибочно угадала, что его не только почитают, но и боятся.  Тогда, занятая собственными ощущениями, девушка не обратила внимания на оснастку корабля, принятую, скорее, на военных, нежели на мирных гражданских судах.  Не оценила внешний вид команды и множество других явно бросающихся в глаза мелочей.  Непосильные переживания того выдающегося вечера сломили ее дух, и она почти висела на крепких руках своего спутника, служивших при любых обстоятельствах гарантией надежности и безопасности.

  На скале догорал покинутый ими костер, бросая алые отблески на гладкую поверхность почти отвесной скалы, отшлифованной прибоем до зеркального блеска.  На дрожащую мелкой рябью воду под днищем дутой лодки, с которой их поднимали на борт.  И страшным багровым всплеском в хлопавших над головой мокрых парусах, откуда на лицо и руки Ассиры неожиданно частыми багряными каплями хлынула кровь.  Она пронзительно закричала и потеряла сознание, а очнулась в каюте, наспех брошенная поперек роскошного ложа.  Ее не удосужились переодеть, и Кресс ушел наверх, к команде, не позаботившись привести невесту в чувство.  И, тем не менее, она облегченно и радостно вздохнула.  Ее платье и волосы вымокли насквозь, но обыкновенной водой, холодным душем от толчка выплеснувшейся на нее с провисшего паруса.  Блики на воде, яркий багрянец и цепочка красных капель на руках – всего лишь обман зрения…

  Ассира стянула с себя влажную одежду и, зарывшись в подушки, моментально  уснула тяжелым душным сном без сновидений.  И там же проснулась при свете дня…

  … Где снова и снова просыпалась множество раз, вначале стараясь гнать прочь худые думы, до безумия счастливая от одного присутствия рядом любимого, мечтая о далекой стране, куда они направляются и там совершат, наконец, положенную брачную церемонию.  И становилась все менее счастливой, постепенно открывая для себя чудовищную правду.

  Крессален – поначалу это имя вызывало смутные воспоминания, переплетенные со сказками няньки и залихватскими морскими рассказами братьев, когда маленькой девочкой качалась на ноге отца.   Она любила с любопытством выспрашивать подробности романтических путешествий, байки про ужасных пиратов и кровопролитных схватках на воде, когда корабли пылают огнем и идут ко дну, и гибнущие матросы напрасно взывают о помощи среди холодных бездушных волн…   

  Крессален – имя из нянькиных сказок и отцовских угроз наказать непослушную дочку.  «Придет кровожадный пират и утащит не желающую вовремя ложиться спать девчонку в пучину морскую!»   «Разве у него нет дома, чтобы нужно было укладывать меня спать на мокром дне?» - спрашивала маленькая Ассира.  «Там у него и дом, и двор, и нечистый с ним запанибрата!»  Ассира смеялась, не понимая смысла сказок.  И Крессален остался для нее мифическим персонажем, не существующим в реальности, похожим на дряхлое, неспособное умереть от старости чудовище с обликом чуть посимпатичнее морского ежа, поскольку продал душу нечистой силе.

  «Но это не он!  Подобного быть не может!  Противоречит законам природы, и все тут!» - отбивалась от жуткой правды Ассира, всеми силами цепляясь за трухлявые остатки здравого смысла, быстро рассыпавшегося в прах.

  На протяжении многих десятилетий до ее рождения одно имя – Крессален, - наводило ужас на порты и поселения прибрежных территорий не только государства Хивар-Арахат.  Крессален – глава многочисленной пиратской флотилии, бороздившей воды Бернийского моря и ближайшей, более теплой части Северного океана, контролируя караванные пути и беззастенчиво грабя торговые суда.  Крессален, по слухам, уроженец маленькой, но агрессивной страны Гвенд-Алхан, спустившийся с гор монстр в человечьем обличье и промышляющий на водных просторах соседних государств, поскольку грабителю нечего выжать из бесплодных горных склонов на собственной родине.  Крессален, давно ставший легендой, но легендой кошмарной, вылупившейся на свет из  приближенного к адским глубинам, веками ненавистного всем государства Гвенд-Алхан, подвластного Преисподней, с которым ни один уважающий себя правитель не желал иметь никаких отношений.

  Матери пугали именем пирата маленьких детей.  Молодые девушки, произнося его, с замиранием сердца оглядывались по сторонам, словно злодей вездесущ и способен выскочить из-за ближайшего угла с кинжалом в зубах и пистолетом в кулаке.  Но с побережья часто исчезали юные девицы и мальчики – подростки…

  Крессален был неуловим и недосягаем, не раз выпутывался из опаснейших передряг, когда власти готовились с гарантией схватить его и предать справедливому суду.  Но словно злые духи помогали пирату, оделяя его неистощимой силой и неувядаемой молодостью.  И они же утащили его живым в ад, когда чаша людского терпения переполнилась.  За два десятка примерно лет о Крессалене успели забыть как о живом человеке, и Ассира запрещала себе верить в колдовство, позволившее тому вернуться здоровым, невредимым и…  по-прежнему молодым и прекрасным.  Нет, ее любимый – другой человек, зачем-то (но зачем?) взявший себе крамольное имя! 

  Однако прозрение наступило быстро и бесповоротно.  Ассира пролежала несколько дней, не вставая и не прекращая плакать.  Когда ее возлюбленный доходчиво объяснил, что он именно ТОТ Крессален, и незачем стыдливо приглаживать его растрепанную в лохмотья репутацию слащавыми выдумками ради умиротворения попранной добродетели.  Оказывается, ненавистные ей порядки во дворце старого султана пусть с натяжкой, но прилегали близко к закону, а там, где по ужасному стечению обстоятельств оказалась теперь она, оба этих слова считались не в ходу.  Так заявил Крессален и посоветовал возлюбленной побольше молчать – ради собственной безопасности.  В сердце девушки раз и навсегда поселился ужас – перед тем непоправимым, сотворенным по глупости.  Вымечтав коварного принца со дна морского, как минимум, она обрекла несчастного старого отца, братьев и прочих родственников на разорение и позорное изгнание из города.  Представляя творившийся в доме переполох наутро после ее побега, гнев султана и другие трагические последствия нечестивого поступка беспутной дочки, мало поротой в детстве добросердечной нянькой, она в отчаянии заламывала руки и хваталась за голову.  Но поздно, задним числом дошло прозрение до ослепленного любовным дурманом сознания глупой девицы.

  Только теперь ей стало по-настоящему, до дурноты, страшно.  Важная миссия прекрасного принца обернулась блефом, как и радужные замки, с его подачи выстроенные на зыбучем морском песке в богатом на яркие краски воображении.  Получается, Крессален бессовестно обманул ее, и нисколько не мучается угрызениями совести.  Но тут-то она могла его понять.  Беспомощный, выброшенный волнами на чужой берег, он осмелился довериться ей, по сути, первой встречной.  Где были гарантии, что вместо помощи она не приведет стражников береговой охраны?  О, посмотреть на публичную казнь великого и ужасного Крессалена сбегутся не только жители Амбусарета, примчатся любопытные со всех краев Хивар-Арахата и прилегающих государств.  А она, поймавшая преступника, стала бы местной знаменитостью, заняв достойное место во главе обширного в будущем гарема молодого султана…

- А-а-а!  Нет!  Нет, только не это!  Все, что угодно, только не это!

  Ассире показалось, будто ей приснился дурной сон с участием диковинного корабля, над которым вьется трепещущее черное облако и с парусов ей на голову и руки капает кровь. И Крессален, со смехом рассказывающий о традиции пиратов подвешивать пленников на носовых мачтах разграбленных судов, где с ними на глазах у ликующих зрителей расправляются сопровождающие место бойни голодные акулы.

  Но ей не приснился сон.  Она действительно видела корабль без парусов, и Крессален рассказывал…  Все это было.   Ассира заметалась в пышной, слишком жаркой постели и закричала, точно ее уже поджаривали на раскаленных угольях в Преисподней…

                Х                Х                Х

  Который день подряд  Ассира сидела взаперти, не имея возможности перемолвиться с кем-нибудь словом.  Крессален находился в очередной отлучке, о чем категорически запретил расспрашивать.  Просто, без лишних объяснений поставил перед фактом – и достаточно.  И Ассире приходилось принимать отношения таковыми.  Смутно она догадывалась об истинных причинах столь длительных вояжей и окружающей их таинственности, но во избежание более страшных открытий, с которыми после не сможет жить, намеренно старалась не задумываться о многом.  В том числе и о корабле – призраке без парусов.  Полно, а было ли тогда крушение?

  Горько плача, девушка маялась чудовищной раздвоенностью чувств.  Сознавая себя грязной, порочной, распущенной, более того, преступницей, ничем не лучше Крессалена, - она по-прежнему продолжала горько и мучительно любить его с тем неутихающим ощущением постоянной боли в груди, от которой нет покоя ни днем, ни ночью.  Единственное лекарство знала она от этой злой корчи – благословенный наркотик глубокого забытья, сон без сновидений, наполненный лишь тихими шорохами, словно некто невидимый подбирался к ней в темноте, шелестя щупальцами, и грозился схватить в смертельные объятья.  И она просыпалась в очередной раз за ночь с воплем ужаса, и страдания начинались сначала.

  Узницей в роскошной клетке пиратского корабля – вот кем она стала, и также себя чувствовала.  Крессален жестко объяснил, почему нельзя подниматься на палубу.  И она видела зверские, потерявшие человеческий облик физиономии профессиональных головорезов и беглых каторжников.  Озлобленные на весь мир несправедливостью жизненного жребия, они вымещали клокочущую в их грешных душах лютую досаду на попавших волею злого случая им в лапы несчастных пленниках.  И не раз, не два Ассира слышала глухо доносившиеся сверху жуткие крики истязуемых.  И тогда зарывалась в подушки, зажимая ладонями уши, но ничем не могла отгородиться от происходящего.  Как ни странно, Крессален оказался целиком и полностью прав.  Члены его команды не годились для культурных бесед с юной красавицей.  В ответ на ее слабые протесты возлюбленный весело смеялся:
- Милая, на личный парусник я подбираю сравнительно приличных негодяев, чтобы не оскорблять видом мерзких рож свой изысканный взор и не ранить нежный слух кощунственными ругательствами.  Но видела бы ты матросов на других кораблях!  Эти люди, если их стоит так называть, злым роком предназначены убивать, поэтому стоит ли винить их за кровожадность?  Ты же, дорогая девочка, рождена для беззаботного существования, вот и выбрось из прекрасной головки глупые мысли.  Моя любовь защитит тебя надежней султанской охраны, но если будешь вести себя хорошо…

  Крессален умел говорить мудрено и витиевато, и Ассира не всегда его понимала.  И ее очень заботил главный вопрос.

- Не хочешь ли сказать, будто я обречена всю жизнь мотаться по морям на твоей посудине?  Я такого не выдержу, нет!  Вчера, когда я переодевалась ко сну, в окно каюты заглянула взлохмаченная голова, мерзкая, словно ее вытащили из ящика с отбросами!

- Оттуда ее и вытащили, - ухмыльнулся молодой человек. – Но не бойся, милая, это только кастрат - охранник.  Ему приказано стеречь твою опочивальню.  Я же не могу дежурить здесь лично.  Но так продолжаться не будет, нет-нет!  На одном из островов Северного океана стоит великолепный дворец, полный приличных слуг и прочей челяди.  Там ты станешь жить королевой, любить меня и рожать наших детей.  Один уже подрастает, верно?

  Ассира молча прижалась к его груди.

- Ты же не разлюбишь меня за то, что я оказался не законопослушным подданным колченогого султана?

- Мне очень жаль, что это не так!  С тобой я согласилась бы жить в государстве, где правит любой старый гриб.  Но я никогда, даже сильно захотев, не сумею разлюбить тебя, - сквозь слезы закричала Ассира, судорожно обхватывая обнаженными руками его крепкую загорелую шею. – И, самое страшное, чем дальше, тем сильнее я люблю тебя, и не властна над своими чувствами.  По закону я должна болтаться рядом с  вами на виселице – и за дело, за дело!

- Пусть закон подождет нас еще сотню лет, - насмешливо отозвался Крессален и, видя, что с девушкой случилась истерика, легкими поцелуями принялся нежно ее успокаивать.

- Хорошая моя, до чего же ты эмоциональна!  В тебе столько страсти, ее хватило бы на десяток женщин разом.  Но, сделай одолжение, направь эмоции в нужное русло, например, на меня.  Договорились?

  Рассмеявшись хриплым, вибрирующим смехом, который она так любила в нем, Крессален по очереди прикасался губами к каждому из мягких изгибов девичьего тела.

- Я люблю тебя, ты меня тоже любишь – и это одно для нас главное.  Остальное, поверь, пустяки, - сжимая ее в тугих, до боли, объятьях, задыхаясь, шептал он и, забывая обо всем на свете, Ассира отдавалась ему также страстно, как в первую ночь у пылающего костра, неугасимый жар которого постоянно чувствовала в собственном чреве и в теле.  Ее загадочный возлюбленный обладал неведомой магической силой, заставляющей рядом с ним забывать обо всем, кроме ненасытной чувственной страсти.  И, упорно закрывая глаза на то, чего ей не хотелось ни видеть, ни слышать, ни знать, Ассира пыталась бездумно отдаваться сладкому, пусть с примесью горечи, но подчинившему всю ее без остатка чувству.

  Дни проходили сплошной однообразной чередой, и Ассира давно потеряла им счет, как похожим один на другой.  Сначала в ожидании любимого, а когда тот наконец появлялся, заполненные им до отказа, и она никого не желала впускать в созданный ими двоими иллюзорный мирок, куда лишь отдаленно доносились бурные раскаты жизни.  Ассира старалась не расспрашивать возлюбленного о его делах, уже не смутно догадываясь, а точно зная, каковыми они являются.  Иначе откуда бесчисленные сундуки с нарядами для нее и ларцы с драгоценностями, как ни странно, примерять которые не возникало желания, и она наряжалась лишь в те дни и ночи, когда приходил Крессален, угождая его изысканному в отношении женской привлекательности вкусу.

  Приставленный к опочивальне косматый кастрат рьяно нес службу, и никто из прочих членов команды не смел приблизиться к запретной двери, ключи от которой хранились лично у Крессалена.  Не интересуясь подарками, Ассира отчаянно скучала, пределами мечтаний видя будущее на обещанном острове, хозяйкой райского дворца.  Вот тогда кончатся ее страдания и вынужденное затворничество.  Она часто напоминала об обещании Крессалену, и тот уверял, что ждать осталось недолго.  Самое позднее, в следующее полнолуние они уйдут из здешних вод, но не раньше, чем после одного важного дела.  И несчастная девушка хорошо знала, какая неотложная работа задерживает пиратов поблизости от залива, но привычно гнала худые мысли, стараясь целиком сосредоточиться на любимом и их будущем ребенке.

  Томительная страсть к Крессалену безудержно росла вместе с плодом, зачатым в штормовую ночь у пылающего костра…