Путешествие в ретро

               

               
               
      Ой, как давно это было. В какой микроскоп рассмотреть то далёкое время. Прекрасная «песнь песней» Пахмутовой и Добронравова с её пронзительной, проникновенной строкой «Как молоды мы были» шлёт грядущим поколениям пламенный привет и достоверный портрет из прошлого.
      Другие времена, другие имена, другие увлечения, другие огорчения, да и сами мы были другие, наверное, не такие раскованные, раскрепощённые, не знавшие слов «диск-жоккей», «дискотека» и иже с ними. Были просто танцевальные площадки, клубы, залы, где оттягивалась молодёжь пубертатного возраста, пацаны, юноши, да и вполне взрослые, в ком ещё играла кровь. Фильм «Начало» очень точно запечатлел одну из таких танцевальных площадок.
      И меня не минула чаша сия…
      Минут за десять до начала новогоднего бала я подошёл к зданию нашей школы. Здесь уже собралась изрядная толпа «чужаков», пытавшихся под разными соусами проникнуть внутрь. Но у дверей стояли три богатыря-десятиклассника, которых не так-то легко было обмануть.
      - Из какого класса? – строго спросили они у меня.
      - Из восьмого «бэ-э», - проблеял я.
      - А как звать вашу русачку? – прошептал один из стражей.
      - Татьяна Петровна, - уверенно отшептал я ответ.
      - Тс-с, - синхронно зашипели все трое, делая страшные глаза в сторону «чужаков», которые могли подслушать имена наших учителей и воспользоваться ими как паролем.
      - Наш! – решили единогласно Илья Муромец, Алёша Попович и Добрыня Никитич.
      Так я прошёл на первый в моей жизни новогодний бал.
      В зале звучала музыка, но ещё никто не танцевал. Я заложил руки за спину и прочно прилип к стене. Предо мной открылась панорама: вдоль одной стены грибными кучками расположились «мужчины», вдоль другой, противоположной – «дамы». С началом танцев немногие решаются перейти невидимый Рубикон: их миссия особо ответственна  и почётна – они находятся под прицелом пристальных, строгих глаз. К концу вечера количество танцующих растёт, однако многие, стоявшие у стен, так и стоят, изредка делая вылазки в центр зала: мальчики с мальчиками, девочки с девочками. Первые не приглашают вторых по той простой причине, что или совсем не умеют танцевать, либо танцуют очень плохо, - стесняются, робеют, оценивают себя по весьма невысокой мерке.
      Я относился к той части учащегося человечества, которая подпирает стены: стоял, потому что не умел танцевать, а не умел танцевать, потому что стоял и никто не брался меня обучать. Очень угнетало меня такое незавидное положение, иногда, если никто не видел, я пытался самостоятельно выделывать какие-то вензеля. Но, увы! – зеркало отражало длинноногого, длиннорукого верзилу, неуклюже переминающегося с ноги на ногу.
      Однажды наша соседка, Полина Николаевна, сжалившись надо мной, попыталась восполнить этот пробел в моём образовании. Я включил проигрыватель, поставил пластинку и в комнате раздалось:
      - Раз, два – в сторону, три – на тебя, раз, два – в сторону, три… ай, ай, ай!
      Бой за продвижение танцев в массы Полина Николаевна вела с беззаветностью хорошего солдата.
      - Ну, Венечка, - с надеждой и нежностью говорила она,– слушай внимательно. Раз, два – в сторону, три – на тебя. Нет, нет, ты слишком много на себя берёшь.
      Во время одного из следующих па из-под моей ноги раздался хруст, и вслед за ним, мгновенно, без паузы последовало: «Ой, медведь, слон, агрессор!» Последнее слово я простил ей, учитывая сложность международной обстановки.
      Пока я размышлял о том, как это Полине Николаевне удалось так молниеносно среагировать, когда я наступил ей на ногу, и как это вяжется с павловской теорией условных и безусловных рефлексов, моя соседка в темпе «анданте» заканчивала урок:
      - Ах, молодёжь, молодёжь! Вот ты, Веня, скоро кончаешь школу, а танцевать не научился. И напрасно ты ухмыляешься, думая, что это мелочи. (Я действительно ухмылялся и действительно так думал).
      Она встала и обиженно двинулась к двери.
      А я плюнул на это дело, убедил себя, что я прирождённый увалень и вовсе перестал ходить на танцы.
      И уже совсем смирился я с этой мыслью, когда на моём жизненном пути встретился Гога, известный в широких уличных кругах как Гога-пижон. Он затащил меня как-то в клуб и, узнав, что я не умею танцевать, сказал:
      - Ха, блеф, мура. Пять минут, и ты будешь плясать как бог. Засеки время!
      Гога отвёл меня в дальний угол зала и здесь в течение двух минут изложил мне свою методику:
      - Значит, так, - говорил Гога, - зал, видишь, маленький, народу много. Так что выбери себе пятачок и топчись на нём. Никаких «раз на меня, два на тебя». На ноги своей избраннице желательно не наступать. Наступил, не извиняйся, делай вид, что виновата партнёрша. Понял?
      Я кивнул головой.
      Оставшихся три минуты Гога посвятил практике. Он обхватил меня за талию и запрыгал на месте, как замёрзший часовой, отчаянно топая ногами. Глаза он закатил кверху, а на лице соорудил такую гримасу, что знаменитый мимист Лон Чаней при виде её должен был бы чувствовать себя жалким дилетантом и недоучкой. Я тоже старательно топал ногами, но понятно, не мог так закатывать кверху глаза, как Гога, и смотрел вниз, на ноги.
      - Хорошо, - похвалил меня Гога, - ты талант!
      Затем он сказал, что на следующий танец я вполне могу пригласить девушку, но, уточнил,  не любую. И добавил, обводя зал глазами:
      - Я тебе сам подберу. А вот! Гризли, иди сюда!
      К нам подошла довольно симпатичная девушка с маленькой чёрной мушкой на щеке.
      - Познакомься, - представил меня Гога. – Вэн.
      - Гризетта.
      Затрещал барабан. Гога подтолкнул меня кулаком в бок и, указав глазами на Гризетту, по-извозчичьи зашептал в ухо:
      - Пошёл, пошёл.
      И я пошёл.
      Первые дни, когда, возвращаясь поздно домой, я говорил маме, что был на танцах, она недоверчиво качала головой.
      В клубе промкооперации, моей, так сказать, альма-матер, я приобрёл репутацию отличного танцора, меня считают звездой, уважительно называют «маэстро».
      Иногда я снисхожу с высот своей славы и объясняю Полине Николаевне и маме, что грация, плавность и мелодичность давно отжили свой век.
      - В современном танце - доказываю я, - важен только ритм. Да-ды-ду-да!
      Но они со мной упорно не соглашаются
      Правда, сейчас, насмотревшись развлекательных шоу  по телику, кажется, начали соглашаться. Налицо явный прогресс.