Праздники молодого вина

               
"И никто не вливает молодого вина в мехи ветхие ... Но молодое вино должно вливаться в мехи новые, тогда сбережется и то, и другое." (Лука: 5:37, 38)




Пилоты зеленого кукурузника показались Виталику слишком веселыми и какими-то бесшабашными.
-Граждане пассажиры, наш лайнер выполняет рейс по маршруту Наурская –Баба Юрт-Урус Мартан – Лондон- Эдинбург - Чикаго. Просьба застегнуть ремни и приготовиться к полету,- на чистом глазу объявил штурман.


-Погодь,погодь, милок, -заволновалась бабулька с кошелками,- Мне ни в какой Арянбурх не нать и в Чикагу эту я не полячу, я ж в  Грозную билет брала.
-Не боись, Митривна, под лавкой мешки с парашютами, как будем Грозный пролетать мы тя ссодим.

-Ой, люди добрые, да они ж пьяные, чихирем уже заправялись! Останови, паразит, я слезу!
-Куда ж ты слезешь, родная,  после уборки трапа не положено. Не боись, бабка,мимо базара не промахнешься, успеешь спекуляцию развернуть.
-Я-то свое вязу продавать, а вот, кто спьяну мимо виноградника промахнулся, да купоросом  Терек опрыскал - аж сомы все перядохли...  Вам еще наш предсядатель хвоста накрутит, летчики-налетчики.


-Контакт!
-Есть  контакт!
-От винта!
-Есть от винта!


Самолетик похожий на кузнечика нешуточно взревел, шумом мотора положив конец прениям, и начал выруливать на взлетную полосу. Поляна с вытоптанной травой не очень-то тянула на взлетку, но для такого конька-горбунка годилась и грунтовка.
.
«Неужели бабка права и они  в Науре реально приняли на грудь»,- тревожно подумал  Виталик, но тут же отмел эту мысль, как слишком уж  невероятную. Ну ладно бы шоферня, а тут ведь летчики. Конечно, Ан-2 не то, что Ан-10,  на котором приходилось до этого летать в Москву, но тоже самолет, и проверка у них наверняка строжайшая перед вылетом.


Хотя, какая тут могла быть проверка в станице с голым полем вместо аэродрома да  будкой, типа сортир, где  размещалась метеостанция заодно с кассами и прочими наземными службами.  Биплан, меж тем, резво взлетел и сделал разворот в сторону Терского хребта.  Виталик постарался отогнать тревожные мысли. Он где-то слышал, что кукурузник даже с заглохшим мотором способен спланировать и сесть на землю.

 
Да и лету тут всего набиралось минут двадцать от силы - не то, что пилить на автобусе целых два с половиной часа. Сорваться из студенческого лагеря в город -  была идея  Бориса. Он же и предложил лететь самолетом.  Помыться можно было, конечно, и в Науре, но банным днем они  распорядились по-своему. Когда в субботу после обеда  пришли машины - отвезти студентов  в баню, Борис и Виталик спрятались в лесополосе с целью остаться на винограднике и заняться без свидетелей процессом виноделия.  Никто их особо не искал,  подумали, что они уехали на другом грузовике.


Утром  в следующую субботу пошел дождь, и выезд на полевые работы отменили, а воскресенье было законным выходным. Следующий банный день намечался только через две недели. Терпеть так долго разгул антисанитарии виноделы -самоучки намерены не были. Прорехой в распорядке лагерной жизни и решили воспользоваться двое первокурсников технологов.
Третий заскочил в самолет в самый последний момент. Перед отправкой в колхоз они проучились всего одну неделю и познакомиться, как следует еще не  успели.


Виталик с Борисом   сошлись  по интересам, гоняя после уборочной в дыр-дыр, местечковое название минифутбола и на музыкальных пристрастиях. Саша Варлашкин был их одногруппником и хотя студенты в колхозе  знакомятся и сходятся довольно быстро, гораздо быстрее, чем происходит это в штатном режиме на занятиях, в случае с Варлашем все было не совсем так.  В их группе поступили несколько человек  из первой и второй школы. Естественно,  будучи знакомы до того, эти вчерашние школяры держались особняком и чуть раскованнее, поближе друг к другу.


Индифферентность  Виталика и Бориса интриговала Варлаша, а может,  просто авантюрный дух  повлек его вслед за ними в станицу. Зачем он сел в самолет, Варлаш так и не смог им толком объяснить, тем более, что навещать родителей и даже заглядывать к себе домой он не собирался.  По прилету  направились на ул Розы Люксембург к Борису. Решили помыться, подкрепиться, сходить в кино, а вечером прогуляться по Августовской.  Однако всей наличности едва хватало на обратные билеты.   Покупку бутылки "Саэро" за рубль девять копеек пришлось отложить.

Можно было еще с грехом пополам наскрести полтинник на стаканчик "Сарди ля руби", красного  алжирского вина, которое продавалось прямо из квасной бочки на углу  Мира и Розы Люксембург.  Посреди этих компромиссных вариантов на глаза попалась бутылка армянского коньяка, одиноко тосковавшая в серванте у  Борисова отца. Она сиротливо отражалась в зеркале задней стенки примерно столько же лет, сколько звездочек было налеплено на ее этикетке. По тем временам этот  напиток даже местных сортов считался супердефицитом, не говоря уже об армянском разливе.

Сам папаша  коньячком не баловался, а держал его для понта или для случая.  А вот он и случай! Ну, чем  страждущая студенческая братия хуже каких-нибудь пузатых  папашиных нужных людей? Разумеется, так внагляк кулачить папу было возмутительно дерзко, ну не Павликом Морозовым  вырос Боря, а вот налить в бутылку  чаю, подходящей по цвету концентрации друзьям представлялось, куда как гуманнее.  О том, что чай имеет особенность зацветать, никто из троицы еще не знал, большого опыта в сфере хищения или разбавления крепких спиртных напитков у них  не было.

Эх, лучше бы он действительно зацвел потому, что спустя неделю долгожданный случай посетил уважаемого Дмитрия Моисеевича в лице очень важных персон. И хорошо, что «скотина мерзкая» была в этот момент в ста километрах от ярившегося  папашки, и накал, подержавшись  месяца полтора, почти рассосался  к возвращению блудного сына.
Несколько рюмок скопытили и обезножили Сашу Варлашкина, и чтобы вот так идти в кино не могло быть и речи. Он валялся на ковре, как котяра дорвавшийся до валерьянки и даже что-то мявкал.


Время и холодный душ  оказали свое целительное воздействие и до прихода домой паханов Бориса коньячный дух оставил голову и нутро упившегося  Варлаша  и гулять с ним  на Августовскую не пошел. Город показался им совсем пустым, на Августовской слонялись одни школяры, да известный в народе постовой Митя Сохатский  бдительно нес нелегкую ментовскую вахту у входа в гостиницу и одноименный ресторан «Кавказ». Еще повстречали городского  шута Мишу Горового, но он, видимо, отрывался от очередного хвоста  потому, что  шарахнулся  в арку Барского дома, намереваясь выскочить на проспекте Революции.

Скука и безлюдье ощущались  физически и даже метеорологически - накрапывал дождь.  Все студенты, включая   ПТУшников бились в колхозах и совхозах за урожай. Дело было вечером, делать было нечего. Рейс на Наурскую на следующий день был около 16 часов, но билетов  на самолет  почему-то не оказалось. Автобус с Северного автовокзала, что за Консервным заводом уходил  поздно, и в лагерь они приперлись уже после отбоя. Хорошо еще, что их не засек начальник лагеря, Майрам Бибисович Хамикоев. Заведующий кафедрой физкультуры Грозненского Нефтяного Института по совместительству окормлял студентов в Науре и имел неприятную привычку встречать группы студентов, возвращавшихся из станицы.


Не все студенты устремлялись туда дабы познакомиться с местными этнографическими обычаями и достопримечательностями  или посетить краеведческий музей, или на худой конец  сходить в клуб и посмотреть  кино про Ленина в октябре. Несознательная масса перла в гости к многочисленным тетям дусям и дядям петям. И не то чтобы эти дяди с тетями приходились студентам ну хотя бы седьмой водой на киселе, просто в их хлебосольных домах, а скорее во дворах,  широкой рекой лилось молодое зеленое  вино по  демпинговым для розницы ценам,  плюс хозяйская закуска - огурчики, помидорчики, лучок, да разная  пряная травка.


Майрам Бибисович не обнюхивал всех и каждого, а требовал выслать к нему на дых делегата от группы. Делегат делал выдох в направлении начальственного носа и, если завкафедрой физкультуры не сшибало ударом хмельной волны,  то  подозрение в злоупотреблении снималось разом со всей группы, она могла считаться трезвой и беспрепятственно проходила в лагерь.
Ежели кто-то возвращался разнополыми парами, то к влюбленным у начальства претензий не имелось и никого их возможное пьяное безобразие не интересовало.


Отдельные пары, случалось, любовью злоупотребляли и возвращались,  покачиваясь,  как бы в экстазе, но, одновременно бережно поддерживая друг друга так, что со стороны казалось - вот так и пойдут они по жизни, как  селезень с утицей. Виталик выбрал себе утицей девушку по имени Люся. А может, это сама Люся  выбрала селезнем Виталика, история на вопросы столь деликатного свойства, как правило, ответов не дает.


Организм Люси отличался необычайной крепостью и стойкостью, чем Виталик был в немалой степени озадачен. Конечно, Люся отлично подходила  на роль, но где-то внутри Виталика тлела надежда основательно подпоить Люсю и воспользоваться ею по прямому, так сказать, назначению, а не только в качестве товарища за трапезой. Виталик раз за разом в тщетных попытках перепить Люсю и вывести из строя тормозную систему девушки, терял тормоза сам, но она каждый раз  на жестком буксире  доставляла его прямо на нары в родной барак.


Когда Боб предложил Виталику наладить собственную винокурню,  бесплодные усилия любви тому уже надоели. То, что крепость однажды падет, он не сомневался, но хватит ли корма верблюдам при осаде, вот в чем вопрос.
Как только с поля уехала в баню последняя машина со студентами, двое оставшихся вышли из лесополосы и пошли прямо к  бочке с водой. Эти полубочки типа ушатов, но с крышкой,  назывались на местном диалекте тарпами.


Такая тарпа располагалась прямо под халабудой сторожа, а сама халабуда вороньим гнездом устроилась на высоких жердях в метрах четырех - пяти над землей. Обыкновенно, пьяный  сторож спал в своем пентхаусе а ля шалаш,а из дверного лаза свисали только его ноги в кирзачах. Тарпа оказалась литров на сто-сто пятьдесят и утащить ее на место производства вместе с водой -  задача не такая простая, как могло бы показаться.


Выливать воду было нельзя, её предстояло использовать для мытья ног. Сам виноград также нуждался в отмывке от купороса. 
-Боб, давай передохнем, а то щас что-нибудь развяжется. Эх, Люську бы сейчас сюда, у нее такой буксир, одна бы доперла.


-Хорошая девушка Люся…
-А чем же она хороша?
-Ты что, так и не распробовал?
-Да хрен ее знает, я чуть не упился в попытках..., у этого дяди Пети, говорят, вино на табаке настояно, голова командует, а ноги не слушаются.


-Ноги-то ладно, главное, чтобы между ног слушалось.
-Да пуговицы уже все на штанах отлетели,  но не в этом вопрос...
-При чем тут твои пуговицы? У нее между ног...
-Вот у нее как раз и слушается, она, вроде, еще не того...ну не имела дела...
-Тогда женись.


-Ага, сегодня вечером, как стемнеет, за углом барака...
-Дело хозяйское, как говорится, кому и кобыла невеста... А куда этот дядя Петя табак кладет прям в вино что ли?
-Нет, вроде, листья табака подкладывают под бочку с вином и оно в себя табачный дух тянет.
-Алхимики. Нам это ни к чему. Классическое маджари или, как говорят казачкИ, чихирь.


-Думаешь, получится?
-А почему нет?
-Ну, заукситься может.
-Только бы дождей не было затяжных, и не похолодало. Никуда оно не денется. Кисти аж коричневые, сахара дохрена, такой сок будет бродить как положено и никогда на уксус не скурвится.


-Что лучше брать гарандмак или ркацители?
-Конечно, ркацители.
-Почему?
-Гарандмак -армянский сорт, а ркацители – грузинский  Где ты видел армянское вино, везде  грузинское?


-Агрономша говорила, что гарандмак ничем не болеет, даже филлоксера его не берет, будто это еще та лоза, которую праведный Ной насадил.


Виталику недавно попался   в руки суперраритет - Библия  неизвестного семинариста из прошлого века и он иной раз фарисейски демонстрировал знание предмета.


-Завязывай с религиозной агитацией, где ты увидел гарандмак? На  этой делянке его нет, только ркацители вижу. Давай уже что-то делать, а то время зря теряем за разговорами.


Собрать десяток-полтора ведер винограда было делом плевым, это не норму выполнять, где те же полтора десятка, при норме в пятьдесят, бывало, собирались за день.


-Давай топтать по очереди, а то мне потом икаться будут  твои потные ноги.
-Топчет петух курицу, а вино давят. У меня ноги, кстати, не потеют.
-Да ладно,Боб, ты что обиделся? У всех потеют, даже у английской королевы.
-Мыться надо почаще королевам. Кстати о гигиене, мы же мыло взяли в баню, вот оно и пригодилось. 


Надо заметить, фильм про укрощение строптивого, где Челентано проделывает ту же процедуру босыми ногами еще не был снят и эстетика процесса  не выглядела столь упоительно поэтично. Оторвали крышку,  виноград, как следует, промыли, а ноги так не намывали больше никогда, ни до, ни после.


Фильтровать полученную массу не стали, да и нечем было,  сок оставили бродить вместе с гребнями кистей и виноградной мезгой, приделали крышку на место и запрятали тарпу в овражке, рядом с лесополосой, прикрыв ее сверху ветками кустов. 
Возвращаться в лагерь пришлось пёхом. В первой же лесополосе бутлегеры наткнулись на целую колонию каких-то грибов.


-Смотри, это же шампиньон,-Виталик сорвал гриб и показал его Борису.
-Какие здесь шампиньоны, ты что, офонарел?

Грибная культура  отсутствовала в Грозном, но Виталика научил  их собирать   в Москве прямо на газонах  Дорогомиловской заставы один каторжный дед, бывший зэк, еще ранее бывший белогвардейцем.


-Вот смотри, пластинки снизу розовые, это шампиньон, верняк. Да здесь их навалом, во, где нам привалило.
-Ты как хочешь, а я эти поганки хавать не буду.
-Я  сейчас откушу и съем на твоих глазах кусок  гриба и, если не откинусь до лагеря, значит, шампиньоны.


Грибов было так много, что пришлось вернуться за ведрами. Два ведра набралось минут за десять, а вот, что с ними делать дальше, где их приготовить это  вопрос.
Одноклассница Бориса училась на геофаке, а разместились они в небольшом коттедже с печкой. Геологини  тоже с сомненьем отнеслись к дарам природы и грибной кухней не баловались.

То ли дело камни, лучистый колчедан или полевой шпат. Но нашлась таки в этом саду камней девушка с таежной заимки, она не то, что жарить, солить, мариновать, сушить, а  все, что угодно могла с грибами вытворять. Лесные шампиньоны с картошечкой, это надо было попробовать. Возможно к этому экзотическому блюду не очень подходили местные чихирь и самогон, но вечер, как говориться, удался.


Держать в тайне целую бочку счастья оказалось сложнее, чем ее изготовить.
О том, что где-то в радиусе трех кэмэ от лагеря созревает вино первыми узнали Варлаш и Леня Гилядов. Им тайну открыли сами хозяева винного погреба, ведь пить втихаря без товарищей - удел алкашей или уродливая привычка гурманов.


Дней через десять терпеть уже не было никаких сил, пора было проверить,  не отклонился ли технологический процесс, пущенный на самотек и вверенный воле стихии, от заданных параметров. Сбор винограда к этому времени переместился далеко в сторону. Но пара технологов, уверовав в успех и удобную минутку, оставила собирательство и   выдвинулась к заветному овражку, прихватив с собой  фляжки и марлю для фильтрации.


Своих фляжек по здравому разумению и трезвому расчету показалось маловато и под каким-то надуманным предлогом две штуки позаимствовали у  Каламбета, он же Коломбо. Белые гетры Игорек никогда не носил и врядли их даже видел, но слов из песни не выбросишь, как говорится,  классика жанра. Что роднило киношного гангстера со студентом первокурсником, так это криминальные наклонности и нюх на где можно поживиться. Коломбо смекнул, что фляжки берут в поле не затем чтобы в них утреннюю росу собирать, а зачем-то более стоящим.


Во второй раз к бочке приспичило идти вечером  из лагеря, фляжки, как и следовало ожидать, оказались  не бездонными.
Смотаться к хранилищу выпало Виталику с Леней.
Смеркалось, и процесс отцеживания мезги приходилось подсвечивать фонариком.

-Слышишь, кто-то ломится через лесополосу, -Леня навострил уши.
-Может, кабан, выключи фонарик, на всякий пожарный.


Виталик осторожно выглянул из-за кустов на краю оврага.
-Человек. Идет сюда. Давай в кусты, на ту сторону.

Спрятавшись на верху, друзья стали наблюдать за действиями незнакомца.
Удобнее всего подобраться к бочке можно было, зайдя в овражек вдоль, с пологой стороны и пройти метров пятнадцать по его дну.

Незванный гость так и поступил. Рациональная целенаправленность еще больше вырисовалась в его действиях, когда он вынул из рюкзачка несколько фляжек, воронку и кусок марли.
Коломбо,-прошептал Леня, он первым разглядел похитителя хмеля. Вот гад, как он разнюхал, и дорогу сволочь знает, даже фонарик не взял.

-Кто-то проболтался или он нас выследил.
 Игорек между тем нацедил первую фляжку и одним движением опрокинул ее горлышко в свое собственное.  Послышалось смачное бульканье.

-Во, алкаш, не отходя от кассы глушит.
-Щас я ему устрою за распитие в общественном месте, век будет помнить-, с этими словами Виталик издал могучий рык и, ломая кусты, медведем стал спускаться к  обалдевшему  Игорьку.


Когда Коломбо опознал в кошмаре своих одногруппников и понял, что его не съедят сырым тут же,  то дико обрадовался. За шутками и прибаутками Игорька все –таки слегка отвалтузили по ребрам, но без мордобоя и членовредительства. Тару, воронку и марлю пришлось конфисковать, но дополнительные емкости тут же наполнили, не пустые же было тащить, и загрузили в Коломбин рюкзачок.


ДорОгой Игорек уже без пыток и прочих действий насильственного характера со стороны компаньонов рассказывал, как он чухнул про вино.

-Дак  вы, когда фляги у меня  попросили, я сразу врубился, зачем они вам. Если бы вы в село собирались, тогда бы после работы взяли. А из Наура тащить глупо, себе на засыпку, на Майрама  нарываться. У меня у самого мысля вино заделать крутилась, да вы меня опередили.


-Вот бы и заделал, чего на готовенькое мухой налетел.
-Мухи на вино не налетают, а если налетают то это не вино, а по-другому называется.
-Ах ты, гад, наше же вино и хает, а пил, как лошадь пожарная.
-Я не хаю, вино классное получилось…А это не мухи, это мошка винная…
-А ты, видать, в виноделии сечешь не слабо, знаток, бляха мошка.


-У меня папандер юристконсультом в Грозвино работает, я в винах хорошо разбираюсь.
-Да ну,  а вот скажи тогда, что это за марка вина, называется БовИ.
-Это французское вино, его как-то в город завозили несколько бочек, отец домой бутылёк приносил. Приличное пойло, красное типа каберне.
-Коломбо, ну ты и врать, это же наше вино, которое ты воровал так называется, БовИ   это от Борис и Виталик.


-Ну не знаю, как-то вы угадали потому, что такая марка точно во Франции есть.
 Именно про таких, как Коломбо говорят: - Он слишком много знал. Теперь оставалось ушлого скаута либо убрать, либо взять в компанию. Нравы в то благословенное время еще были добрыми и не развращенными, и хотя лису с петухом и кота с мышами показывали исключительно в цирке и только за деньги, но люди все же были  помягче и попокладистее что ли.

Делить-то особо было еще нечего, разве  бочка самопального вина могла пойти в сравнение с заводами, газетами и пароходами, которые свалятся на слабые головы бедных хомо совьетикус спустя каких-нибудь двадцать лет. И, когда начнут убивать друг друга одноклассники и однокашники из-за того, что дохловатому Боливару  никак не вынести двоих. А тогда Игорьку не только оставили жизнь, но даже взяли в компаньоны. Такой  фраерок мог сгодится не только в бутлегерстве.


Собирать виноград не так нудно, как, скажем, копать морковку или картошку, или ломать кукурузные початки. Самые ушлые пристраивались, кто на кухню, кто в зондер-команду, а кто и на винзавод. Первокурсникам попасть в эту элиту можно было, проявив ну очень ретивую прыть или, воспользовавшись связями. Однажды две симпатичные шустрячки, используя  личное обаяния и очаровательную свежесть взгляда на проблемы процесса брожения,  устроились таки на винный завод.


Что заставило их открыть люк зарытой в землю емкости? Официальная версия  гласила, что их послали отобрать пробы в стеклянные мензурки для лаборатории. История вышла путанная и темная, и чан они выбрали не тот. А когда из открытой крышки ударила волна спиртовых паров, головка, естественно, закружилась, и Света упала в чан. Ира бросилась спасать подругу и, разумеется, тут же свалилась туда  сама.


Кто-то увидел, как мелькнули ноги или услышал бульк, и девочек спасли, но страху они натерпелись. По этому поводу в лагере моментально сочинилась масса самых нелепых  домыслов и небылиц. Мол, никакие это не лабораторные образцы, а просто полезли девахи, по слезной просьбе знакомых мульчуганов, налить вина в резиновые грелки. Тут и случилась конфузия.

 
И будто бы, когда их вытащили и повезли в лагерь, то здоровенный сборный рой ос,  мух и прочей насекомой сволочи летел за машиной, настырно желая полакомиться девчатиной в винном соусе. Из лагеря девочки уехали, им разрешили залечивать душевную травму  в домашней обстановке.


Большинству - тем, кому выпала фишка  горбатиться на плантациях и стоять в бесконечных виноградных  рядках в позе прачки, никакого другого способа сачкануть, как симулировать температуру не было. Заветная справка-освобождение давала право остаться в бараке и лечиться согласно собственному представлению об успехах  тибетской  медицины. Мнимые больные лечились, кто  картами, кто чтением,  а, кто и  вином, ведь у каждого своя манера идти на поправку.


За отдельными феноменами даже закрепился наукообразный термин - человек  с субфебрильной температурой. Способ воздействия на градусник тут тоже у каждого был свой: одни внагляк пытались настукать или натереть кончик с ртутью, но этих отстреливали уже на подходе к санчасти. Другие  делились опытом  напряжения мышц подмышечной впадины, где возникает  термический процесс с подъемом  температуры до заветных тридцати семи и трех десятых.


И, наконец, индийские  йоги, косившие под студентов, такие, как Славик Айдамиров и Виталик воздействовали на прибор самым обычным внушением. И самое интересное - он их слушался.
Зам декана техфака,  Рифат Шигабович Тугушев даже посвятил некоторым уникумам бессмертные строки в городском комсомольском прожекторе. Стенд помещался на проспекте Революции, перед кафе «Арфа»  рядом со спортивным магазином.


Перед тем убойным ноябрьским номером комсомольской сатирической газеты собирались и сами жертвы сатиры, и  просто зеваки. Ныне прожектор давно погас - кончились батарейки,  и от всего комсомольского сарказма ничего не осталось. Тот выпуск целиком не сохранился, но от   пафосного задора документа все же уцелел небольшой кусочек:


«…А такие с позволения сказать студенты, как Айдамиров и Татьяна Б-----а  в волю испили местного самодельного зелья, да так, что последняя осталась валяться в уличной грязи…». Что и говорить, умели вывалять в грязи человека в доброе старое время, но следует сказать прямо, за этим бичующим языком сатиры, увы, натурально сквозила правда жизни.   Раз, это было  под Науром, мы проходили темный лес...


На уборку винограда обычно выезжали первые три курса. Четвертый и пятый  не отрывали от учебы в силу начала процесса становления инженера, как личности. Лучше всего почему-то запомнился первый колхоз, здесь многое случалось со студентами  впервые. Обычно уборочная длилась чуть больше месяца.

Иногда страда затягивалась до середины октября, но, когда первокурсники выходили на занятия после колхоза - это были уже другие люди. Все школярское оставалось за бортом, и не за парты, а за рабочие столы садились настоящие студенты.

 
Осталось ли что-то от знаменитых виноградников Терского левобережья, а если осталось, кто убирает урожай и пьет молодое вино? В силу разрушительных центробежных и  центростремительных процессов в стране бывшие осенние насельники  непрезентабельных студенческих бараков Наурской, Ищёрской, Алпатово, Комсомольского и других станиц и селений почившей республики теперь населяют всю Россию  вкупе с ближним и даже дальним зарубежьем. И не потому, что жизнь их выплеснула туда от избытка, а потому, что  размазала по всей земной поверхности от недостатка.

 
Но каждую осень, когда с большой помпой маркетологи обеих столиц зажигают импортный праздник молодого Божоле, во рту возникает ощущение полузабытого грубоватого вкуса того молодого, зеленого вина, и из-под глыб прошлого проступают лица тех, кто делил с тобой чашу и кого нет не только рядом, но нет уже вообще.