Harry Potter - Трагикомическая история Роберта Сню

 Люциус Малфой лежал в выжидающей позе на шелковых простынях цветов Слизерина… обнажённый. Вокруг горело множество свечей, на столе стояла практически пустая бутылка абсента. Совершенно не по-аристократически напившись, он пилил глазами романтическую обстановку. Дело в том, что когда была выпита первая половина бутылки, желаемое стало выдаваться за действительное, и Люциус наивно уверовал в тот факт, что Северус таки придёт сегодня к нему и он сможет наконец ему отдаться. Собственно ради такого случая и была создана его руками пафосно-романтическая атмосфера.
 Но время шло. А Северуса всё нет и нет. Дурман, однако, не спешил развеиваться. И вот среди пламени возник чей-то силуэт в мантии…  Люциус с надеждой потянулся к нему руками, нежным шёпотом призывая – Сев, милый… иди к своему котику… - но вместо котика из тумана возникла Нарцисса. Спасало то, что она была, как оказалось, ненамного трезвее мужа, и не расслышала, кого он зовёт. Она просто стащила с себя мантию, но перед тем, как кинуться на кровать к Люциусу, она взяла из груды собственной одежды небольшой пузырёк. Затем, как можно эротичнее приблизившись к нему, она нежно обняла его шею и капнула зелье ему в рот. Он не сопротивлялся. На вид и вкус зелье ничуть не отличалось от абсента…
 После бурного получасового секса Нарцисса отрубилась. С тех пор, как Люциус ради продолжения рода Малфоев таки сподобился исполнить супружескую обязанность, сексуальной ласки со стороны его она не ведала. Он считал её прекрасным Ангелом, которого не следует впутывать в такие низменные утехи. Ну а сегодня он был слишком пьян для таких мыслей, а сама миссис Малфой после целого вечера с неприступным и мрачным, как дементор, Северусом, желала хоть как-то удовлетворить свои амбиции.
 Люциус встал с кровати, понимая, что что-то не так. Где-то в глубине разума он понимал, что только что переспал с собственной женой. Но подойдя к зеркалу он обнаружил то, что привело его в совершеннейший восторг. Северус! Здесь! И совершенно Голый! От такой радости Малфой понесся скорее в объятия ненаглядного зельевара и…
 … СМАЧНО ВРЕЗАЛСЯ В ЗЕРКАЛО. Но упал в обморок, так этого и не поняв…


 Северус спускался в подземелье. Как обычно, жутко раздражённый тем, что кто-то, скорее всего Люциус, упорно тёр метку, пытаясь до него дозвониться. Не понимает чтоли, что жжёт? Не хочу я тебя, не люблю я тебя, глухой Малфой, плохой Малфой. Натурал я.
 Тихо открыв дверь, он обнаружил, что в его кабинете хозяйничает Ремус Люпин… Застыв на пороге, подавляя накипающее возмущение, он задумался – что же он, собственно, здесь делает? Полнолуние было недавно, зелье ему не нужно… или он ищет что-то для Поттера? Нет, накипающая ярость всё же вырвалась.
- Люпин, какого Волдика?
 Оборотень обернулся. От вида его лица у Северуса отсохло всякое желание на него накидываться. Ибо мало того, что весьма грустно смотрелась его потёртая одежда, так ещё и лицо вызывало искреннее сочувствие… Снейп закрыл дверь.
- Муффлиато. А теперь говори, зачем пожаловал?
- Нюю… хныы…
- Эй! Я здесь Нюнчик!
- Нюю… ладно… я уже ухожу…
- Эй... не смотри на меня как на бессердечную статую, волчара. Если совсем плохо, так уж и быть, подсоблю!
 Оборотень поднял на Северуса заплаканные глаза, в которых сияла надежда.
- Мне грустно и одиноко… Сев, давай напьёмся как в старые добрые, а?
- Тьфу ты… так ты бутылку искал? Эй неее... у меня это спрятано в секретном ящичке…

На несколько дней в Хогвартсе отменились все уроки зельеварения и ЗОТИ. Объяснялось это тем, что оба профессора занялись перебором запасов Снейпа. Там завалялся и настоящий карибский ром, и французский коньяк времён Наполеона, и даже самогон времён самого Мерлина. А по ночам из подземелья до общежития Слизерина доносился зловещий вой. Причём выли, казалось, они оба, и весьма мелодично.
 На самом деле они тихо пели. Правда, когда очередь дошла до личного абсента Северуса, их уже ничто не сдерживало. Они изливали друг другу своё невыразимое одиночество и бились башкой друг о друга. Причём бились до того, что, как показалось Северусу, их мозги, как хорошие зелья в котелках, должны были смешаться во что-то более совершенное…
 Запой был пресечён Дамблдором, затолкавшим зельевара в Ст. Мунго на лечение от запоя. Люпина же прочистили лично. Ибо он, как многие наивно полагали, был невинен и чист, и о его печени беспокоиться не стали, лишь посоветовав не лезть в более секретные закрома Снейпа.
 Но стоило тому вернуться из госпиталя, совместные запои продолжились, но уже втайне и не так глобально… А о последствиях этого и гласит наша история.



 Северуса тошнило уже вторую неделю. Охота пить почему-то отпала совершенно. А ведь раньше никогда не было такого. Раньше, каждый вечер, подготавливая ученикам материалы, думая об этих неблагодарных гадёнышах, он только и желал, чтобы напиться, и потому частенько в кабинет Люпина стучалась серебряная лань, мрачным басом сообщая тому, что пора по маленькой. А теперь ему только всё больше хотелось спать, так как от тошноты он принимал просто умопомрачительное количество лекарств, но ничто не помогало. Люпин даже забеспокоился, так как теперь вместо частых попоек он лишь изредка получал чашечку абсента с шоколадом или стакан рома от внезапно ставшего трезвенником зельевара.
 А с зельевареньем у него тоже пошли нелады. На уроках с третьим курсом было особенно тошнотно, так как там присутствовал Лонгботтом, чьи зелья уже своим видом вызывали рвотные рефлексы, не говоря уже о мучающем тонкое обоняние его длинного носа смраде, от них доносящемся. И было столь худо, что сил не было даже баллы с Поттера снимать. Правда досадить ему таки довелось, разумеется случайно наблевав ему в котёл… и всем сделать срочный обливиэйт после такого позора. Кроме Поттера. Чтобы помучился. Ха-ха.
 Ремус, завидев категорически ухудшающееся состояние собутыльника, даже прекратил развлекаться с боггартом. Стал наезжать на Дамблдора за то, что он позволил Северусу довести себя до такого состояния, но старикан отмалчивался в бороду, как обычно улыбаясь. А Северус тем временем даже перестал подниматься на трапезу. Ходить стало тяжело по лестнице вверх-вниз, и пришлось превозмогать голод. Но оборотень и тут его не оставил, стараясь урвать каждый раз кусочек полакомее.
  В канун полнолуния Люпин засел у Снейпа в подвале, не желая покидать его даже в волчьем обличие, не смотря на горячие протесты последнего. Выпил себе ликантропное зелье и свернулся калачиком… и даже позволил Северусу использовать себя в качестве подушки.
 Да только недолго бедный зельевар проспал. Лишь только свет полной Луны пробился сквозь маленькое окошко, пришлось проснуться. И не от того, что Ремус начал перевоплощаться – собственно волк мирно спал в сторонке. А оттого что что-то резко заболело у него внизу живота.
 Опять тошнота? Да нет. Что-то другое. И на голод вроде не похоже. Ощущение такое, что там внутри что-то ёрзает. И даже царапается, отчего и больно… Северус в раздумье уселя на кровати, стараясь отвлечься от нарастающей боли, но в конечном итоге оказался на полу, корчащимся и кричащим. Даже Ремус проснулся, обеспокоено поскуливая подполз к Снейпу. Пару раз ткнул лапой в бок, но так как у бедняги зельевара уже превысился болевой порог, тот даже не почувствовал. Зрелище было столь жалкое, что Люпин обнял коллегу лапкой и стал успокаивающе слизывать с его лица градом льющиеся слёзы, не в силах что-либо спросить или сказать.


 Как ни старалися эти алкоголики скрыть тот факт, что Северус каким-то образом забеременел от Люпина, учитывая то обстоятельство, что, в отличие от Люциуса, оба они были традиционной ориентации, он просочился в массы. Естественно, главным сплетником оказался вышеупомянутый воздыхатель. Когда он пришёл к Северусу с цветами прямо в Хогвартс, от него не укрылся его крайне болезненный и непривычно трезвый вид, и естественно посыпались вопросы о его самочувствии. Зная исключительное любопытство Люциуса, Северус таки поведал ему, что у него в животе что-то поселилось, и спокойно пережило интенсивную ядотерапию и полнолуние. Собственно именно полнолуние и дало им понять, что к чему, так как в обличие волка Ремус запросто учуял, что от зельевара пахнет чем-то категорически не привычным и не похожим на алкоголь. Даже заявил, что там растёт маленький волчонок, что повергло Снейпа в окончательное уныние. Но, естественно, Люциус, не дослушав даже, кто есть отец ребёнка, окрылённый радостью расцеловал Северуса, не способного на сопротивление, сказав, что естественно не оставит его в такой ситуации и будет о нём крайне заботится.
 В особенный шок он привёл общественность, когда, расстегнув свой пафосный зелёный френч, продемонстрировал профессорату откуда-то наколдованный бюст. Осталось неизвестным, таки уделил ли этому внимание будущий мать, умело воспользовавшись своим положением, дабы не вводиться в искушение. Но Люциус, как засвидетельствовал позже его сынок, был счастлив. Собственно сам же Драко позаботился о том, чтобы весь Слизерин узнал маленькую тайну своего декана. Но на благо того же декана они решили приложить все усилия, чтобы укрыть её от других факультетов – уж больно никто не хотел радовать Поттера.


 Сам же Северус, под влиянием бог весть откуда взявшихся гормонов, стал истеричным, раздражительным, и эмоции свои уже не мог контролировать. Так заводился, что Минерва попросила Дамблдора уволить это безумное создание. Но директор, ухмыляясь в бороду, убеждал её, что всё пройдёт. И вообще, мол, есть проблемы и поважнее, в том числе и Сириус Блэк. Вообще старикан давно понял, что с зельеваром нелады, и начал ему из личного архива поставлять рецепты всяких укрепляющих зелий и списки заклинаний, которыми живот можно спрятать. А тот, к слову, уже стал заметным. А вопли бедняги по полнолуниям не выдерживало ни Муффлиато, ни кляп Люпина, ибо не смотря на ликантропное зелье, которое они пили уже на пару, ибо Снейп начинал опасно звереть, детёнышу явно хотелось ласково помучить своего мамочку. К шестому месяцу дошло до того, что вопли профессора донеслись до самой башни Гриффиндора.
 Прознав об этом, намазавшись и защитившись всеми заклинаниями Дамблдора, Снейп провёл в честь этого после очередного полнолуния урок ЗОТИ, где упорно втолковывал деткам, чем отличаются оборотни от анимагов. Достаточно навязчиво, чтобы Грейнджер списала его истошные вопли на Люпина. Тот факт, что сам зельевар охрип после весёлой ночки, на его счастье никто не заметил. И, радуясь этому факту, он удалился в свои покои и, одевшись в спальное, уснул.
 На следующий день он понял, что уже никуда идти не сможет. Мозг работать отказывался. А работу терять не хотелось. Люпин тут как тут сидел на краешке кровати и грустно улыбался.
- Ну что, бяка, скоро ты станешь папой…
- Ужас… слушай, у тебя какой-то совсем болезненный вид. Мне кажется, тебе никуда идти нельзя сегодня.
- И что же ты предлагаешь? Пойти вместо меня преподавать этим дебилам зелья?
 Ремус аж просиял, решив, что это вполне правильная мысль…


 Уроки зельеварения в Хогвартсе внезапно стали даваться ученикам легче. Наверное потому, что профессор Снейп вдруг стал добрее и объяснять стал понятнее. И очень смущался, когда в него вдруг попадал комочек бумаги откуда-то с задних парт. Правда баллы драл всё так же нещадно со всех факультетов, так как они действительно были дебилами во всём, что касалось колбочек. К тому же он узнал, что его за глаза называют «дядя колба», «носатый урод», «любовник смерти», «брутальная ведьма» и тому подобное. А так же узнал, что Грейнджер уже давно строит ему глазки. И не преминул этим воспользоваться, периодически оставаясь с ней наедине, отдаваясь высокоинтеллектуальным беседам, благодаря которым девочка поднаторела не только в ЗОТИ, но и в самих ТИ, которые, как оказалось, интересовали её гораздо больше. А ещё её интересовало, что же у Северуса под мантией. Но тот отвечал, что у него там ещё одна мантия, и поскорее удалялся.
 Правда однажды удалившись, он не заметил, что Грейнджер следует за ним. В мантии-невидимке, одолженной у Гарри. Поэтому случился следующий казус. Когда Гермиона выяснила дорогу в его подземелье, она решила таки прокрасться туда. И слава Мерлину, она догадалась не делать этого в полнолуние. Когда она открыла дверь сразу после очередного урока зельеварения, то её глазам предстало нечно невообразимое – за столом, активно поглощая спиртное, сидело целых два Снейпа. Причём один из них одет как подобает, а другой в неприглядном чёрном халате, и почему-то толстый. Она в испуге зажмурилась, и, используя эту секунду, Северус в халате поскорее наложил на себя делюзию. Грейнджер облегчённо вздохнула, и вынуждена была удалиться, так и не спросивши, отчего на столе стояло две рюмки на одного. А ещё минут через десять, на месте первого Северуса благополучно образовался Ремус Люпин…


После ещё пары месяцев разврата таки объявился Сириус Блэк. Сначала буянил, собака, вынюхивал Люпина по Хогвартсу. Но таки не нашёл. В подземелье забежать не догадался. А там в это время Северус лежал пластом и кусал подушку. А Ремус его по голове гладил, и отпаивал, отпаивал… так увлёкся заботой о ближнем, что напрочь забыл ликантропное выпить. И так и побежал в воющую хижину, учуяв родного пса, оставив зельевара словно бы уснувшего. На самом деле тот просто от болевого шока отключился... и всё бы хорошо, но вдруг он в ужасе очнулся и понял, что сегодня полнолуние… Ну и рванул Снейп с ликантропным на свою беду в кабинет Люпина, и увидел там карту Мародёров, раскрытую на самом откровенном месте. Полюбовался на интересное место чуток, задумался… и решил, что с таким животом на восьмом месяце нестись в воющую хижину с такой публикой среди полнолуния – плохая идея! Но надо же задницу Поттеру спасти, пообещал же во имя любви к Лили…
- Ох уж мне эти клятвы… - вздохнул Снейп, добежав до больничной палаты, где по счастью никого не оказалось. Далее последовало совершенно нецензурное действо.
- Всё равно срок уже подошёл… - сказал себе зельевар и, предварительно сняв сюртук, ткнул себя палочкой в живот, прошептав Сектум Семпра. Ну так как никто этим заклинанием так мастерски не владеет, как он сам, крови было немного, да и ребёнку не повредило. Вынув окровавленное чадо, он быстро замотал его в ближайшую простынь. Затем, ещё одним особым заклинанием залечил большущую рану на животе, надеясь, что Ремус не заметит шрама, схватил дитя и понёсся с ним в подземелье. Уложив его в импровизированное из палочки колыбелько, профессор, наплевав на слабость и кровопотерю, героически понёсся в воющую хижину чморить мародёров…


 Ремус Люпин схлопотал от Северуса за разборки с Сириусом. Не то чтобы зельевар надавал ему пощёчин, но очень долго встречал кислой миной, подкармливая грудничка молоком единорога. Но потом жизнь вошла в прежнее русло. Простив все обиды, Снейп сварил большой котёл абсента, едва не уронив в него дитя, которое, кстати, назвали Робертом, и, для конспирации, дали фамилию по обоим отцам – Снюпин. Весь профессорат пошёл поздравлять «парочку». Пили много и долго, фактически целое лето, ибо трезвый Дамблдор бы на тримудрый кубок не согласился.
 Правда появился поручик Малфой и, как обычно, всё извратил, намекнув на то, что они все Геи. За это в очередное полнолуние вполне контролировавший себя волчонок кусил Люциуса за каццо. Ну а тот взвизгнул, и визг его долетел аж до мира магглов, которые, как и этот блондин с разбитым сердцем, не могли взять в толк идею непорочного зачатия через мозг. Оттуда и пошла традиция слэшить Северуса Снейпа с Ремусом Люпином во всех позах и кондициях, и именно это они решили назвать словом Снюпин, поставив на фамилию маленького Роберта жирное клеймо. Но об этом уже… в следующей серии)