Ветер

Не плачь, не бойся, не жалей.
Ты знаешь: ты права.
И в мире тысячи теней
Не будешь ты одна,
Ведь в сердце будет жить любовь,
И не убьёт её тоска.
Ты умираешь вновь и вновь,
Но не покинуть ей тебя.
А душа твоя чиста,
И, пожертвовав собою,
Ты не разгневаешь Творца,
Не распрощаешься с любовью…


Я стояла и смотрела, как он курит. Как же давно я этого не видела, да и его самого я видела тогда впервые за столько времени… Глаза у него были пустыми, он просто молча смотрел на ночной город из окна своего четвёртого этажа и курил.
- Дима, - тихо произнесла я.
Он насторожился, судорожно посмотрел по сторонам, скользнул взглядом по мне и снова начал курить. Меня он не заметил, но, может, почувствовал моё присутствие. Нет ничего удивительного в том, что никто из смертных меня не видит, только люди, что при смерти… Но им никто не верит, думают, это бред. Но нет, мы есть… Нас зовут ангелами смерти, хотя правильнее было бы называть нас ангелами жизни. Ведь мы не приносим смерть, мы помогаем дожить остаток жизни, отведённый свыше. Некоторых мы спасаем от неизбежности.
Я не знаю, кто наш создатель, ведь, будучи последним звеном цепи, ни разу с ним не встречалась. Знаю лишь, что мы исполняем свой долг. После смерти у каждого есть выбор: либо отойти в мир иной, либо переродиться опять, но некоторым даётся возможность стать бессмертными. Думаю последнее – это проклятие…
Дима продолжал курить, когда зазвенел телефон. Он медленно поднял трубку и, подождав секунду, томно произнёс:
-Ало.
Я насторожилась, потому что знала, от кого этот звонок.
-Да как ты смеешь мне звонить после всего! Ненавижу тебя, дрянь!
Дима бросил трубку, затем ударил со всей силы кулаком стену, взял со стола кружку с улыбающейся рожицей, хотел было выкинуть её, но остановился и внимательно посмотрел на неё. Он бы не выкинул эту кружку, ведь её ему когда-то подарила я…
Я смотрела не его изнеможенное лицо, на его отчаянную злость, и какой-то холодок обдавал меня, словно я вновь научилась чувствовать. Наверное, я бы заплакала в эту минуту, если бы только могла…. Но, к сожалению, я разучилась плакать уже очень давно. А ведь когда-то умела… Когда-то я столько слёз проливала по Диме.
Мы познакомились давно, и хоть я уже потеряла счёт времени, я знаю, что с момента нашего знакомства прошло больше десяти лет…
Дима начал метаться по квартире, потом достал из кармана связку ключей и пошёл в соседнюю комнату, где у него находился сейф. Я знала, зачем он идёт туда, но не могла остановить его, я вообще уже ничего не могла сделать. Он открыл сейф и начал вытаскивать содержимое: папки, памятные вещи, драгоценности летели на пол… Потом он вдруг остановился, сел на пол, взял одну из коробочек и начал плакать… Я подошла ближе. Он достал из коробочки часы и стал пристально их разглядывать. Эти часы ему когда-то подарила я…
Потом он достал деньги и пулей вылетел из дома, забыв закрыть за собой дверь. Он был на взводе, поэтому и не подумал о том, что воры могут зайти, тем более, что сейф он тоже забыл закрыть. Поэтому я и осталась в квартире, чтобы никто, кроме Димы, не посмел зайти в неё.
Я встала по средине комнаты и стала взывать: «Сид! Ты нужен мне!» Но Сид не ответил, и я стала ходить по комнатам, где всё говорило о Диме…
Квартира была большой, уютной, чистой… но какой-то пустой. Всюду висели фотографии маленькой девочки – дочки Димы – но, кроме них, не было больше ни единого напоминая о ребёнке. Я прошлась по всем комнатам, зашла в спальню Димы, в кабинет… Так стало грустно. Вдруг на мгновение я почувствовала лёгкую дрожь, когда увидела свою фотографию в его спальне. Она висела на самом видном месте так, чтобы можно было её видеть, когда просыпаешься…
Когда мы с Димой жили вместе, моя фотография тоже стояла возле его пастели… Это было так давно, кажется, уже целая вечность прошла с тех пор.
Я тогда училась в Художественной академии, постоянно ходила с карандашом и полотном, что-то рисовала, делала наброски. Тогда я была счастлива, хоть и не осознавала этого в полной мере, так всегда: что имеем не храним, потерявши плачем. Дима играл в местном футбольном клубе, я ходила на все его матчи, болела за него. Мне нравилось сидеть на стадионе во время тренировок команды и рисовать… После пар в институте я сразу же бежала домой, готовила кушать, потом ждала возвращения Димы…
У нас было много друзей, мы устраивали вечеринки, посиделки, сборы… на одной из вечеринок он и познакомился с Машей… Так странно получилось. Я сразу почувствовала, что что-то тут не так, но не хотела терять его. Он говорил, что любит меня, наверное, это было правдой. Только вот поведение его изменилось: он стал позже приходить домой, часто становился раздражительным, почти не кушал дома. Я пыталась поговорить с ним, но он всё списывал на усталость.
Именно тогда ему предложили играть за греческий клуб. Контракт был очень выгодным, тренер уговаривал его согласиться, но он отказывался... не знаю, было ли дело во мне или в Маше, но мне не хотелось, чтобы он уезжал в Грецию. Я хотела, чтобы он остался здесь…
В тот день я вернулась домой пораньше. У Димы на днях должен был быть день рождения, поэтому я заранее купила подарок, упаковала его, написала поздравления и хорошенько спрятала. Я тогда решила подарить ему те самые часы, которые он только что так пристально разглядывал…
Вечером Дима позвонил и сказал, что задерживается на тренировках в связи с усилением… Я смутно догадывалась, где он на самом деле… Потом вдруг телефон зазвонил опять. Я мыла посуду, поэтому не успела взять трубку сразу. Сработал автоответчик. Я услышала голос тренера Димы:
-Димочка, я знаю, тебя сейчас, наверное, нет дома. Сам ведь отпустил тебя пораньше, чтобы вы с Оксаночкой смогли пойти в ресторан. Просто решил напомнить тебе про контракт… ты подумай хорошенько. Греки предлагают большие деньги. Может, всё-таки согласишься…
Мне стало плохо, когда я это услышала. Вот теперь доказательство было у меня в руках, но я не знала, как это вдруг начать с Димой этот серьёзный разговор, который уже не терпел отлагательств… Он сказал тренеру, что идёт со мной… а мне, что будет тренироваться… Словно нож вонзили мне в сердце.
Я стала ходить по дому и думать, что делать, как поговорить с ним. Но мне так стало тошно. И я решила просто уйти от него, ничего не объясняя, не скандаля.
В комнате послышался странный шум, словно стекло разбилось. Я пошла посмотреть, в чём дело и обнаружила, что комната вся в огне. Кто-то бросил в окно бутылку с зажигательной смесью. Я хотела бежать вызывать пожарную, но как только отвернулась, почувствовала, как что-то ударило меня по голове…
Потом уже ничего не помню. Только всепоглощающая тьма и отсутствие всех чувств, кроме ощущения пустоты… Странное, давящее ощущение, будто я нахожусь под прессом. Я пыталась открыть глаза, чтобы увидеть свет, но у меня не получалось… Потом свет сам меня нашёл, и я увидела Диму. Наша квартира была обгоревшая, он плакал, вокруг ходили пожарные и милиционеры. Я подошла ближе к нему, чтобы спросить, в чём дело. Но… рядом с ним лежала я… вернее моё тело… А сама я стояла рядом.
Я закричала, но голос не вылетал из груди. Тогда я попыталась заплакать, но обнаружила, что у меня нет слёз. Потом я просто закрыла глаза, а когда открыла их, оказалась уже в другом месте… Я опять увидела Диму. Он сидел в полицейском участке с отрешённым взглядом, а рядом сидел его тренер и плакал…
-Дима, прости меня! Я был уверен, что вас с Оксаной не будет дома, когда будут кидать зажигательную смесь… Я не хотел её убивать, я просто хотел, чтобы ты согласился подписать контракт. Я думал, что просто сожгу квартиру, а потом куплю тебе новую, и ты подпишешь контракт. Мне было это очень нужно. Прости меня, Димочка, я не хотел убивать Оксану. Она мне как дочка была.
Дима никак не реагировал на слова тренера, он был убит горем. Я попыталась дотронуться до него, но не смогла…
-Дима не видит тебя, - послышался чей-то голос за спиной, - и не чувствует.
Я обернулась и увидела высокого темноволосого мужчину в чёрном плаще. Его зелёные глаза, казалось, пронизывали меня насквозь, словно он мог читать мысли.
 -Кто вы?
-Кто-то считает, что я ангел, кто-то считает, что я бес. Но я не тот и не другой. Я просто дух… Хотя мне подобные предпочитают именовать себя ангелами жизни или ангелами смерти… Разрешите представиться, Я Сид Ротгар.
Я пристально смотрела на него, но ничего не могла понять.
-Оксана, Дима умрёт… Он не сможет жить без тебя.
-Как?! – вскричала я. – Нет! Этого не может быть! Этого нельзя допустить! Как так?
-Так получается… Умирать не больно, ты ведь уже это поняла…
-Значит, всё-таки умерла, - вздохнула я.
-А ты что думала? – усмехнулся Сид.- Тебя вчера похоронили, а сегодня это идиот, - он указал на тренера, - сознался во всём… И Дима тоже умрёт, он наложит на себя руки…
-Неужели нельзя что-нибудь сделать?
-Я ждал, когда ты спросишь об этом, - усмехнулся Сид. – Я смогу спасти его жизнь, но взамен ты должна будешь оказать мне одну услугу…
-Что именно я должна сделать?
-Дело в том, что другие ангелы смерти не общаются со мной. Это часть моего наказания. Я вынужден выполнять эту работу, пока Создатель не решит, что я искупил все свои грехи… А пока никто не имеет право со мной общаться. Но ты – другое дело. Ты ведь одна из моих подопечных. Поэтому если ты решишь стать ангелом смерти, то ты сможешь со мной общаться… Но для этого ты должна согласиться стать одной из нас.
-А если я откажусь, что будет?
-Ничего. Создатель сам решит, куда тебя отправить… А потом умрёт и Дима. А так я могу его спасти. Так ты согласна?
-Я согласна.
Так я и стала ангелом смерти, хотя самим ангелам больше нравится называться ангелами жизни. Мы не убиваем людей, мы пытаемся спасти их от смерти, когда чувствуем, что они на грани… А если мы не можем кого-то спасти, то помогаем отойти в мир иной. Мы как проводники, мы делаем уход из жизни не таким болезненным.
Я не видела Диму около десяти лет. Просто я знала, что с ним всё хорошо. Сид сдержал своё слово: он спас его тогда, забрав всю печаль из его сердца и поместив её в его глаза. Многие потом говорили ему, что его взгляд такой грустный, даже когда он смеётся и улыбается. Но зато он остался жив, для меня это было самое главное.
Он женился на Маше, стал ведущим футболистом страны, многого добился, разбогател. У них родилась дочка… Они назвали её Оксаной. И всё было хорошо. Я тоже жила своей жизнью, вернее жизнью после смерти. Я стала помогать Сиду.
Сначала меня удивляло, что никто из ангелов жизни не общается с ним, словно не признают его одним из своих. А потом мне объяснили, что наказание Сида. Не знаю, что такого ужасного сделал Ротгар, но Создатель обрёк его на одиночество, поэтому никто из ангелов не общался с ним… кроме меня… Я была особым случаем.
Все мы стали ангелами по собственному желанию, говорят, что у нас души чистые. Сид же – другое дело. Он был настолько грешен, что Создатель определил его в ангелы, чтобы спасти его пропадшую душу. Но если другие ангелы чувствовали своих подопечных, сопереживали им и приходили сразу на помощь, чувствуя свой долг, то Сид всё делал только по принуждению. Он чувствовал боль своих подопечных, и эта боль разрывала его. Он приходил на помощь только для того, чтобы облегчить себе страдания…
А недавно я почувствовала, что с Димой что-то не так. Ему стало так плохо. И я сразу же примчалась сюда. Заглянув в его полные слёз глаза, я сразу поняла, что произошло.
Он получил серьёзную травму во время одного из матчей, все спонсоры тут же от него отказались, потому что он больше не мог играть. Диме было так трудно перенести этот удар, он так надеялся на поддержку близких… Но Маша заявила, что у неё уже давно роман с его другом и она уходит от него к нему, забрав Оксаночку.  Дима сопротивлялся, хотел подать в суд, нанял адвоката, но Маша со своим новым мужем наняла людей, которые подкараулили его возле подъезда… Выйдя из больницы, Дима начал пить, пил по-страшному, а потом подсел на наркотики.
И сейчас он побежал за очередной дозой.
Не успела я вспомнить свою прошлую жизнь, как Дима уже вернулся с дозой. Он сел на диван, достал шприц, ввёл себе в вену его содержимое, а потом облокотился на спинку дивана и ушёл в забвение. Я не могла этого видеть. Дима всегда мне казался таким сильным, твёрдым, мужественным. А теперь он сломался. Ах, если бы я была жива…
Я стала звать Сида, но он всё не приходил. Я надрывалась, кричала, кажется, даже слёзы выступили на моих опустошённых глазах, хотя и считается, что это невозможно. А потом явился сам Ротгар. Он посмотрел меня с лёгкой усмешкой, он всегда так смотрел на меня, когда речь заходила о Диме. Но на этот раз что-то вроде страдания выражалось на его лице.
-Сид, помоги ему, - взмолила я. – Я знаю, ты сможешь, ты же спас его уже однажды.
-Теперь уже ему не поможешь, - покачал он головой. – Его глаза переполнены печали как и его сердце. Понимаешь, эта печаль убьёт его, он не сможет жить с ней… А девать её уже некуда. Так что смирись.
-Нет! – я не верила ему. – Должен быть способ. Я не вижу на нём клеймо смерти, клеймо неизбежности. Должен быть способ!
-Нет способа, - спокойно ответил Сид. – Да, мне будет очень больно, когда он начнёт медленно умирать, боль буде нешуточная, но ничего… Смирись.
-Ты эгоист! – не выдержала я. –Ты только и думаешь о своей боли! И тебе наплевать на то, что другим тоже больно и даже больнее, чем тебе! Поэтому Создатель так и не может простить тебя! Эта работа для тебя наказание! И пока ты будешь так считать, оно так и будет! Создатель ждёт, когда ты начнёшь творить добро от чистого сердца, а не под угрозой боли!
-Не учи меня, - Сид даже не шелохнулся. – Я ничтожество, пусть так и будет. Но Дима умрёт и с этим ничего не поделаешь. И даже если я захочу от сердца помочь ему, ничего не получится. Так что не надо мне ничего говорить про мой эгоизм! Я ведь уже помог ему однажды…
-Да, но и в этом нашёл выгоду! – крикнула я, вспомнив наш самый первый разговор с Сидом.
Я стояла и смотрела на Диму. По моим щекам потекли слёзы. Сид разинул рот от удивления.
-Как ты можешь плакать? – недоумевал Ротгар. – Это невозможно. У нас нет слёз.
Но мне было всё равно, есть у нас слёзы или нет. Я смотрела на Диму, представила, как он вдруг умрёт, так и не увидев свою дочку, которую прячет Маша…
-Сид, - я вновь обернулась к Ротгару. – Я знаю, что надо делать…
Сид посмотрел на меня удивлённо, он никак не мог понять, почему я так привязана к Диме, поему я до сих пор люблю его, даже не смотря на свою смерть.
-Сид, помести его печаль в меня.
Минута тишины повисла в комнате. Я знала, что это не очень хорошая идея, ведь я мёртвое существо, я дух, я ангел… я не знаю, кто я, но знаю, что в меня нельзя помещать печаль.
-Это невозможно, - наконец ответил Сид. – Этого ещё никто не делал… Я даже представить себе не могу, что будет. Лучше поместим эту печаль в его дочь…
-Нет! – мигом отрезала я. Нельзя было жертвовать ребёнком. – Лучше в меня!
-Но ты… ты … ты тогда умрёшь… второй раз…
-Разве это возможно?
-Возможно, - вздохнул Сид.
-Мне всё равно. Я готова пойти на это.
-Но, Оксана, зачем тебе это надо? Он всё равно же когда-нибудь умрёт.
-Сид, я решила.
-Но как я без тебя?
И опять он не мог не думать о себе. Конечно, ведь кроме меня с ним никто не общается. Я была для него чем-то вроде награды за какое-то чистосердечное хорошее дело. А теперь я решила покинуть его, вот он и не мог этого выдержать.
-Сид. Я готова.
Сид помолчал немного. Он всё о чём-то непрерывно думал, наверное, хотел убедиться, что другого варианта нет. А потом он стал выкачивать из Димы печаль и помещать её в меня…
Странно ощущение. Сначала я почувствовала такую ненависть, потом боль, потом дух перехватило, словно стало трудно дышать, хотя я и не дышала… Что-то тяжёлое и острое стало давить на меня, я упала на пол, скорчилась от боли, пыталась заглотнуть побольше воздуха, но я не чувствовала его. Потом стало как-то пусто. Я стала тонуть в мраке, звуки, голоса, шорохи, вздохи Димы, стоны Ротгара, - всё смешалось в один сумбур. Я словно умерла… во второй раз…
Вокруг стало темно, сыро, мрачно. Но, странное дело, я ничего не чувствовала… только пустота и безграничная любовь к Диме. Я стала судорожно оглядываться по сторонам, пытаясь разглядеть хоть что-нибудь в этом беспросветном мраке, но ничего и никого не было видно. Не знаю сколько прошло времени, пока мои глаза немного привыкли к темноте и я стала различать силуэты.
-Оксана, - наконец-то я услышала голос Сида.
-Сид! – я попыталась приблизиться к нему, но вместо того, чтобы подойти, я словно подплыла к нему… словно и никогда не передвигалась на ногах. –Сид, в чём дело?
Тогда Сид и объяснил мне, что с того вечера прошло десять лет. С Димой всё в порядке, больше его жизни ничего не угрожает. Он должен прожить долгую и счастливую жизнь, а смерть к нему придёт однажды, но он встретит её как старого друга, которого давно ждал… Не знаю, как именно всё произошло так, что Оксаночка осталась с Димой, а Маша с новым мужем уехала за границу. Диму сумел пробиться, нашёл новую работу, добился в ней больших высот.
Что касается меня, то Сид сказал, что мне нельзя общаться ни с кем из ангелов. А он тоже не сможет меня так часто навещать… С тех пор прошло, наверное, ещё лет десять, может, и больше… даже не знаю… Здесь сложно вести счёт времени, сложно уследить за ним. Я летаю по свету, но мир вижу только сквозь тёмную тяжёлую завесу мрака, сквозь пелену тьмы. И только людей, которые на грани смерти, я могу видеть более менее отчётливо. Как правило я пытаюсь помочь таким людям… Если вам когда-нибудь приходилось стоять на крыше и долго смотреть вниз, обдумывая следует ли спрыгнуть вниз, а потом неожиданно порыв ветра отталкивал вас от пропасти, то это была я… Если вы когда-нибудь рыдали навзрыд от невыносимой душевной боли, и в этот момент чувствовали нежные объятия ветра, то это была я… Если вам когда-нибудь приходилось прыгать с моста, но при полёте вниз вы чувствовали порыв ветра, бережно опускающий вас в воду, то знайте, это была я! Я ветер! Я летаю по свету… Я всюду безуспешно ищу Диму, но время нашей встречи ещё не настало. Я знаю, что встречу его однажды, он меня сразу узнает и мы вместе отойдём в мир иной. А пока я просто ветер…