Ляпсус

Ляпсус.

– Роман Владимирович, зайдите в мой кабинет.
– Слушаю Вас, Зоя Викторовна,– сказал не катастрофически молодой преподаватель, входя в кабинет завуча.
– Вы читаете технические предметы в мальчиковых группах. На этот год мы Вам дали дополнительно три девичьи группы: две воспитательниц детских садов, и одну учителей младших классов. Предмет – «Безопасность жизнедеятельности». Надеюсь, слишком сильно Вы возражать не будете.
– Но я…
– Знаю, знаю, Роман Владимирович: Вы никогда не читали в девичьих группах. С мальчишками Вы совсем огрубели, и то, что в прошлом году слово, извините, «хер», стало в нашем колледже хитом сезона, - целиком Ваша заслуга.
– Так ведь….
– Тоже знаю. Вы объяснили ребятам, что Андрей Первозванный был распят на косом кресте, наподобие буквы Х. До революции эта буква звучала как «хер». А значит, идти на хер, это идти на подвиг, на смерть во имя веры, справедливости. Как результат, все мальчики, а потом и девочки, с удовольствием посылали друг друга на хер, и охотно шли туда сами. А вот Наталья Павловна шутку не оценила, и когда ей тоже предложили сходить на хер, пришла ко мне вся в слезах. Виновники, ссылаясь на Вас, заявили, что такая замечательная женщина как Наталья Павловна, ну просто не может не стремиться к подвигу. Она его достойна и по критической, даже сверхкритической массе, и по сознанию, уровень которого зашкаливает за границы. Спасибо, что не уточнили какие: верхние или нижние.
– Вы не правы, Зоя Викторовна! Хитом сезона была песенка Киркорова: «Ой, мама, Шику дам, Шику дам!». Её распевали все наши девочки, особенно перед экзаменами. Степан Фёдорович Шик, наш директор, наверно, весьма радовался такой популярности у своих учениц. И, заметьте, я тут абсолютно не при чём.
– Вот этого мы не знаем. Но даже если так, и Вы тут не при чём, Вам, всё равно, весьма пригодится опыт общения с девочками. Наши мужчины совсем огрубели. Мастера на уроках могут даже матерное слово использовать. Были, были такие случаи, я знаю.
– Но ведь не ругани для, а пользы ради,– попытался оправдать коллег Роман Владимирович.

Прошло несколько дней. В пятницу 13-го у Романа Владимировича в расписании стояли подряд три девичьи группы. Чувствуя некоторое волнение перед неизвестностью, Роман Владимирович вошёл в класс, поздоровался, услышав в ответ несколько заинтригованное, недружное «Здрасьте», открыл журнал и начал вслух читать фамилии учениц. Увидев в журнале фамилию «ТелЁнкова», немедленно её озвучил. Класс дружно засмеялся. Девочка вскочила, закрыла лицо ладонями и, расплакавшись, выскочила из класса. Лицо Романа Владимировича вытянулось, как у изумлённого верблюда, отчего класс взорвался хохотом, местами превышающим порог мочедержания. Когда смех поутих, одна из учениц поблагодарила Романа Владимировича, что он открыл классу истинную сущность ТеленкОвой, которая, на самом деле, ТелЁнкова, но упорно маскировалась, нехорошая девочка.
На перерыве Романа Владимировича вызвали в кабинет завуча. Всхлипывающая ТелЁнкова, тьфу, сам заговорился, ТеленкОва, всё ещё сидела, явно ожидая возмездия. Роман Владимирович извинился перед девочкой, а она, добрая душа, оттаяла, прошло желание мстить, и девочка вышла, ещё слабо догадываясь, что отныне быть ей ТелЁнковой до окончания колледжа.
– Роман Владимирович, как же так, вы что Ё от Е отличить не можете?
– Так ведь эти точки никто никогда и не пишет. А ударение должен был проставить классный руководитель.
– Идея хорошая, ставить ударения, но впредь постарайтесь быть крайне внимательным. Если мальчики мало реагируют на случайную ошибку в фамилии, то для девочки это может оказаться причиной слёз и нервного срыва. 
– Всё понял, учту,– сказал Роман Владимирович, и отправился на следующий урок в другую группу.

Он вошёл в класс и, поздоровавшись, опасливо посмотрел на журнал.
– Девочки, в группе, которая была до Вас, я случайно исказил фамилию, чем нанёс психическую травму ученице. Чтобы  этого не повторилось, я вас попрошу самим назвать свою фамилию, а я послушаю, и в следующий раз произнесу её правильно. Всем понятно?
– Дааа,– согласилась группа.
– Ну, вот и хорошо. Начнём с ряда у окна. Как Ваша фамилия, девушка?
Девушка встала и слабым голосом сказала:
– А на хрена?
Роман Владимирович опешил.
– Как это «на хрена»? Я же только что всё объяснил. И почему Вы материтесь?
Класс замер. Все сидели с открытыми ртами, но когда до группы, наконец, дошло, класс разразился таким хохотом, что стены колледжа содрогнулись, а в сейсмографической местной лаборатории отметили небольшое локальное землетрясение. Девушка расплакалась, и, закрыв лицо ладонями, выбежала из класса.
Роман Владимирович упал на стул, и нижняя челюсть его задёргалась, словно хотел он что-то сказать в своё оправдание, но вот только не знал, в чём его вина. И тогда, давясь от смеха, зажимая рукой низ живота, чтобы не начинать мокрую уборку помещения, одна из девочек выдавила:
– Её фамилия АНАХРИНА!!!– После чего выскочила из класса, чтобы успеть добежать до туалета.
В дверь заглянула завуч.
– Роман Владимирович, зайдите ко мне!
Они прошли в кабинет завуча. Анахриной, слава богу, в кабинете не было.
– Что с Вами творится, Роман Владимирович? Вы это специально, или у Вас сегодня такое настроение? Теперь Вам придётся объясняться с родителями Анахриной.
– А как фамилия у папы? А нА хрен? Интересно будет поговорить. Вот только если человек соответствует своей фамилии, то он вряд ли придёт. Зоя Викторовна, не могу я с девочками, не привык бояться каждого своего слова, каждого неосторожного высказывания.
 – Если Вы ещё раз допустите подобный ляпсус, мне действительно придётся что-то предпринимать. А сейчас идите, найдите девочку и извинитесь перед ней за свои художества.

Ляпсус не заставил себя долго ждать. На третьей паре к Роману Владимировичу на урок пришла группа учителей младших классов.
Роман Владимирович, панически боясь и журнала, и фамилий, сразу приступил к вводной лекции, а в середине лекции, по устоявшейся привычке проверять «усвояемость», попросил ученицу, сидевшую на первой парте, пройти к доске и показать на нарисованной им схеме структуру предмета, его основные цели и задачи.
– Я не хочу!
– Как это не хотите? Не можете повторить?
– Нет, я просто не хочу.
И тут впервые нервы Романа Владимировича не выдержали.
– Хочу – не хочу – будете говорить своему мужу, а здесь учебное заведение, и извольте выполнять требования преподавателя, нравится Вам это или нет.
Ядовитое хихиканье, как чёрная вонючая жидкость расползлось по классу. Класс разбился на откровенно хихикающих, и тех, кто скрывал это всеми своими силами.
Девушка поднялась, и вышла из класса, хлопнув дверью.
И тогда до Романа Владимировича стал доходить тот, первоначально скрытый от него самого смысл, сказанного им предложения. Опять медленно отвалилась его челюсть, словно отстегнулись пуговички – крючочки, а лицо приобрело выражение морды изумлённого верблюда, отчего хихиканье стало нарастать, пока не превратилось во всеобщее дикое ржание. Тогда Роман Владимирович собрал свои вещи в портфель и выбежал из класса. Больше ему никогда не предлагали поработать с девушками, потому что для такой работы он оказался профнепригодным. Самое обидное, что его «хочу – не хочу», в устах пожаловавшейся на него ученицы, превратилось в «дам не дам». Но добиться справедливости Роман Владимирович так и не смог.