Топь

Глава 1.
Побег.

Колючие плети кустарника жгли лицо и руки словно хлысты погоняющих своих лошадей всадников. С каждым шагом свобода становилась все ближе и ближе и уже ничто не могло нас остановить: ни дождь, превращающий намокшую одежду в средневековую кольчугу, которая давила и буд-то специально мешала  бежать, ни грязь, в которой как в тесте руки, вязли ботинки , ни даже лай раздразненных погоней  собак. Все это казалось таким пустяком перед той необъятной и чистой свободой, которая притаившись ждала нас где-то недалеко впереди, где я смогу наконец-то вырваться из плена холодных камер и узких корридоров, вырваться туда, где меня ждут или ждали, где не будет постоянно лить бесконечный дождь а легкие не будут гнить от сырости и плесени.
По словам Деда, нам предстояло преодолеть еще около километра такого «спринта» по пересеченной местности, и темп можно будет сбавить, и все мы, вчетвером: я, Дед, Сергей и Гришка - самонадеянные беглецы и отчаевшиеся смельчаки, окажемся в безопасности. Жалеть себя нельзя, не сейчас...
- Бежать и бежать... - приказывал я самому себе.
Слева, метрах в десяти от меня, бежал Сергей, по кличке -Горелый. В темноте его не было видно, но я знал, что он, точно так же, не обращая внимание на боль, врывается  в когтистые ветки можжевельника,  оставляя на шипах кровавый след. Его сейчас точно так же  не волнует смерть, гонящая нас в спину, безудержно лающая и постоянно передергивающая затвор. Главное - впереди. Главное - добежать до границы, где кончается вечная ночь и начинается вечный день.
Дистанция между нами позволяла двигаться, не мешая друг другу и не давая сбиться с курса, хотя сбиться было итак не легко - сзади нас гнали зубами и ружьями, а впереди ждала неизвестность. «Каждый сам за себя» - являлосья единственным правилом на данном этапе всего пути.  Это был хороший план. Хороший, не идеальный но единственный план нашего освобождения.
В тусклом свете луны, пробивавшей пятном свинцевые тучи я не заметил, как земля ушла ис под ног. Яма... Нога провалилась в пустоту, и весь мой вес пришелся на ее колено. Боль спицей пронзила сустав, наказывая за не внимательность, а в разыгравшемся воображении мелькнули картинки с оскаленными мордами и бешеными глазами овчарок, которые вот-вот должны были наброситься сзади. Прогнав жуткие мысли, я кувырком прокатился по дну оврага и заставил себя встать. Встать и снова неистово бежать без оглядки не обращая внимание на легкие, которые вот-вот должны были лопнуть от отдышки.
Крик донесся со стороны. Сначала крик, затем визг. Кричал Гришка. Отборный русский мат в перемешку с собачьим лаем эхом отразился в клетках мозга.
 «Не уже ли догнали, не может быть!» - подумал я.
Большие кусты и редкие деревья не давали четвероногим  преимущества в скорости.
 До финиша осталось всего ничего, жаль, если не все придут.
- «К черту план и к черту правила!»
 Я свернул и побежал на крик.
В то время, как Горелый отбивался от разъяренной большой собаки, вцепившейся в его ватник мертвой хваткой, Гришка лежал на сырой земле в беспамятстве. Подскочив ближе, я ощупал его и понял, что он серьезно ранен: правая рука и нога, которыми он отбивался были зверски покусаны, а из ран текла молодая кровь, и вместе с нею - жизнь.
Хотя его сердце колотилось так, будто вот-вот выскачет из груди, он никак не хотел приходить в себя. Я испугался за него, за то, что он так и не откроет глаза перед тем, как его сердце перестанет работать. Я пошлепал ладонью по холодным щекам еще раз, а в ответ из груди восемнадцатилетнего парня вырвалось лишь какое-то животное мычание.
«Значит - живой...»
Взвалив на спину обмякшее тело и надеясь на победу Горелого в схватке, я хотел было бежать дальше, но картина, разигравшаяся на поле битвы меня заворожила и я не мог оторваться от нее не увидев финала. Сергей с животной яростью пытался разорвать пасть собаке, которая захлебывалась собственным визжанием и клокочучей в глотке кровью. Каким-то образом, не доконца оторванным челюстям удалось вырваться из огромных рук Горелого, но в тот же миг сокрушительный удар кулака в обезумевшую клыкастую морду откинул животное к моим ногам уже без признаков жизни.
Пора бежать. Вооруженные хозяева собак идут по пятам и нельзя давать им возможность навести на себя прицел. Сергей не теряя ни сикунды подлетел ко мне, переложил на себя  раненого Гришку и скрылся в темноте призывая меня не отставать. Я развернулся и понял, что отстану. На перерез мне выскочила еще одна овчарка. Ощетиневшись, она остановилась в четырех метрах от меня, отрезав путь и готовясь к нападению. Медленно, не делая резких движений я нагнулся и не переставая смотреть в светящиеся  глаза стал нащупывать под ногами ее мертвую подружку. Враг осторожничал и тоже не спускал с меня глаз. Наконец, нащупав то что искал я обманывая ее внимание швырнул падаль ей в морду и сам кинулся к ней. Собака опешила и бросилась на обманку, а когда поняла, что в ее зубах не я, то было уже поздно. Мой ботинок со всего маху врезался ей в грудь. Я не стал смотреть, что с ней будет, я понесся догонять своих.
Раздался выстрел. Пуля с визгом рассекая воздух оборвала полет в паре метров от меня шлепком впечатываясь в грязь. Стреляли еще, но все пули были выпущены мимо цели, поднимая лишь брызги грязной воды. С каждым разом грохот винтовок звучал все дальше и дальше.
Когда выстрелы стихли совсем, я уже пробирался сквозь высокие заросли камыша по болотистому мелководью к реке, отделяющей территорию зоны от леса. Дождь усилился. Горелого с Гришей не было не видно, не слышно.
По плану мне необходимо было переплыть реку, и, держась ее, бежать влево километр - до места  встречи.
Вода в реке по осеннему обожгла холодом, но вскоре я привык, потеряв чувствительность. Двигаться дальше я решил спускаясь по течению реки, благо - оно было попутным а силы нужно было поберечь. Река здесь текла спокойно и глубина подходящая - по грудь. Проплыв метров двести, я стал грести руками более интенсивно, услышав нарастающий вой сирены, доносившийся со стороны зоны.
"Только очухались..." - подумал я вслух. Прожектор с далекой смотровой вышки  резал дождевую пелену в поисках беглецов. Тех десяти минут, которые подарил нам неизвестный должник Деда, хватило на побег.
Река набирала скорость, и я  уже начинал подгребать ближе к берегу, как кто-то окрикнул меня. Шум не дал разобрать кто это, но кроме нас тут никого не могло быть. Я обрадовался что не один и стал грести на голос.
Горелый стоял по грудь в воде, борясь с потоком и пытаясь вылезти из под веток и бревен, которые сбились в кучу у берега и образовали затор. Течение тут усиливалось так, что устоять на ногах оказалось не возможно. Одной рукой Горелый держал раненого Гришку, другой уперся в торчащее из под воды бревно, не давая потоку утянуть себя под воду.
- Вытащи его, у меня уже сил нет! - крикнул Сергей.
Я вскарабкался на ветки и затащил на них Гришку, затем помог выбраться второму:
- Как вас так?
- Да все из-за меня, если бы я не мешал ему, он бы не попал в этот водоворот, - ответил ослабший Гришка.
- Молчи лучше... Радовался бы... - прерывисто перебил Горелый. Еще немного отдышавшись, он сказал: - Надо идти дальше, тревога уже звенит, а значит, что поисковую группу послали. Ты на ноги встать можешь?
- Могу, вроде не так болит уже. Рука вот ноет, - Ответил Гришка, уже стоя на ногах, - Ну и напугала же меня эта псина, ей богу, я даже опомниться не успел...
- Ладно, потом расскажешь, бежать надо, - торопил я.
- Дальше берегом пойдем, тут не далеко осталось. Дед сказал, что за поворотом реки есть место, где лучше всего в лес уйти. Он, похоже, там нас и будет ждать, - сказал Сергей, и мы взяли раненого под руки и двинулись в путь.