Сны Кербелы, ч. 8. Жажда. Рокея Бегум

…Но кровь уже высохла, она не могла свободно течь, ведь кругом такая жара, целый мир изнывает от жажды, мгновенно осушая все потоки! Поэтому кровь повсюду лежала сухими пятнами, которые, казалось, складывались в страшные слова: «Какая жажда! Мы хотим пить!»

Совсем юный Али Акбар (сын Хусейна), утомившись в битве, подошел к своему отцу и начал прерывающимся от страданий голосом говорить: «Ал-атша! Ал-атша!» («Пить! Пить!») Только посмотрите, имам Хусейн дает сыну облизать свой язык, но это не помогает! Да и как это может помочь, ведь язык Хусейна уже давно безнадежно сух! А  повсюду, кажется, звучат лишь одни слова: «Какая жажда! Мы хотим пить!»

Тогда имам Хусейн берет на руки (своего младшего сына) Али Асгара и начинает (у неба) просить воды! Кто без содрогания может слушать об этом? Он поднимает свои умоляющие глаза к небу, но небо чисто и безоблачно, увы! – совершенно чисто! Свои страдания он может терпеть, – лицо его печально, но всё-таки жажду он может еще  как-то переносить! В нем даже еще остаются силы утешать своих близких. Сакина и другие подросшие дети не просят воды – они знают, что ее сейчас не достать. Но Али Асгар этого не понимает, он – грудной младенец, не осознающий пока вообще ничего! От голода и жажды иссякло молоко в груди его матери – и ребенок сам начал страдать от жажды.

Шахарабану (жена Хусейна) могла вынести практически всё – но только не страдания своего грудного младенца! Вот она смиренно передает Али Асгара на руки своему мужу, чтобы он пошел с ним попросить воды. Она говорит: «Нам не надо воды. Но для этого младенца постарайся раздобыть хотя бы каплю спасительной влаги! Враги сами напоят его водой, поэтому я не даю тебе никакого сосуда!»

Глядя на страдания своей жены и мучения своего сына, досточтимый Хусейн решился попросить воды у врагов. Он подошел к солдатам Язида и сказал: «Я смиренный странник, пришедший сюда из далекой страны, ваш гость, поступите со мной так, как сочтете нужным, я приму всё, но  ребенок… Что сделал вам плохого этот, умирающий от жажды, младенец? Так дайте ему хотя бы каплю воды! Ваше милосердие от этого станет еще прекрасней!» Но враги ответили так: «Не слишком ли ты многого хочешь? А ну, быстро пошел прочь!»

«Дождь пошел, но очень странный, тучи, тучи стрел,
А воды враг для ребенка всё же пожалел!»

«Тучу я просил: воды мне, дай же мне воды,
Но оттуда гром ударил – с дикой высоты!»

Вот как там встречали гостей! Хусейн, возвратив матери раненого стрелой ребенка, со слезами сказал: «Теперь Али Асгар напился – на много дней вперед! Больше уже не просите у меня воды! Больше не говорите: «Пить! Пить!» С меня довольно!»
                *****************************

А в каком положении была жена Хусейна, несчастная Шахарабану? На руках – умирающий от жажды раненый Асгар, а здесь, прямо перед ней – окровавленное тело ее, погибшего в бою, второго сына – Али Акбара! На руках – младенец, и дикая боль в душе, тоска о том, что ее тяжело раненый сын, Али Акбар, истекая кровью, перед смертью еще вынужден был страшно мучиться от жажды: умирая, он так и не получил ни одной капли воды! Ей казалось, что даже на залитой кровью земле проступают эти страшные буквы: «Жажда! Жажда!» И даже от закрытых глаз и спокойного лика погибшего воина как бы исходят эти слова: «Какая жажда! Мы хотим пить!» Страшная, раздирающая душу картина, и кто же смотрит на нее? Сама мать!

Тот цветок, что цвел прекрасно утром, к ночи был
Сорван – и его лишь кровью вечер окропил.

перевод с бенгальского