Времена Героев

1

Пастырь

Пока розовели разноцветные заплаты московских крыш, я варил неизменный крепкий кофе, дымя первой приятно-неприятной сигаретой. Мои многочисленные домочадцы – та самая молодая шпана, что вот уж лет  30 как сбирается стереть нас с лица Земли, созерцала десятый сон. Их утро наступит ближе к обеду. Так вышло, что живя один, в районе Старого Арбата,  я незаметно для себя превратил свою двушку в сквотч. Правда, соблюдая элементарные нормы чистоты и порядка.
Ребятня величала меня «дед», хотя мне недавно исполнилось всего 47… Манера поведения старого рокера и непростое прошлое делало меня своим  среди, по сути, чужих…  Я старался разместить всех, никого не обидеть. Бомжеватых и немытых ждала дезинфекция, мной же изобретенная.
Ребятня в основном болталась на Арбате, пыталась заработать бренчанием на гитаре и попивала пиво. Водка у меня в доме была под запретом. Мою неблагодарную синекуру синекуру в одном из проектных институтов давно сократили и жил я тем, что сдавал однокомнатную хрущебу на Выхино, доставшуюся от бабули. С женой разбежались. Так что, кроме неформалов – в моей жизни никого не было…
Многие появлялись на ночь и исчезали навсегда. Кого-то потом находили окоченевшими в переулке – я всегда долго и нудно уверял, что мешать феназепам с водкой – это прямая дорога в морг. Кто-то менял флэт или возвращался в колледж из академки. Были завсегдатаи. Многие – из других городов. Детская и глупая мечта постоять у стены Цоя, оборачивалась бесцельной командировкой с целью в «никуда». Умри молодым и оставь красивый труп – эта заповедь, сгубила не одну жизнь. Я был уверен, что красивых трупов не бывает. Но меня смерть почему-то завораживала. И главное, не как умереть, а с чем в душе. Помню одного умницу, знатока пяти языков, который в «Жигулях» на спор разбивал кружку об лоб. Получив свои двести грамм, отсыпался и начинал по новой. А умер, точнее, погиб он, спасая девушку от гопников-насильников. Его убили. А девчонка просто убежала. Но я не такой, не полез бы я в драку. Не мое.
Несколько лет назад я тоже пил. Да так, что моя благоверная с сыном сбежали от меня к теще в Самару. Все по полной программе – спал в подъездах, в луже своей, а может и чужой мочи. Попрошайничал, искал братьев по убеждениям, бродил по вокзалам, попадал в совсем плохие места и ситуации. Воровал по мелочам и почти каждый день слонялся по Арбату с разбитой рожей. А бросил я не благодаря явлению чуда или обстоятельствам непреодолимой силы. Просто, это был сырой и зловонный подвал… Мы оказались там вдвоем. Она была, кажется из Мурманска. Такая белокожая. Мы были под таблетками и допивали водку. Я уж давно думать забыл, как это бывает у мужика с бабой, а тут, чего-то потянуло. Говорю ей, мол, давай, по-нашему, по-хипповски, быстренько это сделаем. Она – ни в какую. Так ничего и не было. Только я ее зачем-то задушил. Потом раздел и сидел над ней до рассвета. Трогал, гладил, плакал…
С тех пор не пью. Потому что убивать – это круче, чем пить или трахаться. Я всегда знал, что создан для чего-то другого и я себя нашел.
А мои мотыльки так и летят ко мне на свет. Любят своего деда… Когда они пропадают или их находят в переулках и подвалах – никто этим не занимается. Чего взять с опустившегося малолетнего горемыки, который колеса водкой запивает?  А я в округе славен, как пастырь – все-таки, пытаюсь как-то заблудших овец реабилитировать. Долго, только они у меня не задерживаются – особенно девочки. «Улица манит», – отмахиваюсь от ментов. Но есть и старожилы. Просто, они не в моем вкусе…

2

Одиннадцать Тысяч

Он всегда думал, что «бабки» - это бухло и долги. Других ассоциаций это слово не вызывало. Причем, бухло порождало долги и наоборот. Замкнутый, практически, идеальный круг. Однажды он по-партизански  крался по местному Бродвею, опасаясь встретить Миню – ласкового крепыша, которому задолжал одиннадцать тысяч. Обычно, ласки Мини долго не заживали на морде, поэтому, следовало быть очень осторожным. Но не смог не задержаться у спортивного магазина - в глаза бросились выставленные на распродажу горные велосипеды. Один из них, возможно, самый простой, стоил как раз одиннадцать тысяч. С этой секунды идеальный круг разметало в клочья. Куда, он собственно, дел эти деньги? Пропил, ясно дело. Но как, с кем? Не помнил. И вместо этого он мог бы прямо сейчас купить вот этот велик – мечту всей своей жизни еще с детства. С шипованной резиной и цвета «синий металлик»… Не было сомнений, что, даже, Миня, от удивления и растерянности, отодвинул бы время возврата долга. 
Как же несовершенен мир, - подумалось ему, когда он трусливо прятал свое тощее тело за припаркованными авто – из магазина медленно и вальяжно выплывал Миня с боксерской грушей, хрустяще завернутой в целлофан…

3

Лялечка

Вернувшись в полупустой Питер из эвакуации, десятилетний Алик часто бегал в кино на трофейные фильмы. Однажды, у кассы его ограбила блатная шпана. Деньги вытащили не слишком аккуратно и Алик заметил.
- На, пацан, забери, - деньги протянули обратно. У Алика сильно задрожали колени, страх накатил до тошноты при виде ухмыляющихся щербатых рож. Не взяв денег, он со слезами стыда и страха удрал прочь.
Алик рос без отца, что было обычным делом в те годы. Хотя, в его случае, отец у него был жив и здоров – жил в Москве и бывшей семьей не интересовался. Алика никогда не наказывали. Журили, наставляли, но ни мама, ни бабушка никогда не били его. Алик и сам никого не бил, потому что боялся драк.
Когда Алик женился и у него родился сын, он мечтал, что мальчик вырастит другим – смелым, крепким и жестким. И он начал его наказывать. Точнее – бить. Бил люто, иногда пугаясь своей жестокости.
- Лялечка, ты, а не мужик, - любил приговаривать он, полосуя сына ремнем или вырывая в запале клок волоc из его белобрысой головы. В результате, у мальчика почти до армии был энурез. Он был вполне нормальным  парнишкой, но панически боялся отца. Мягкого, худощавого питерского интеллигента. Мама заступалась за сына, но ее власть была не безгранична. Мальчик очень любил ее. Однажды, на веселом пикнике, Алик размазал по лицу сына стаканчик с мороженым. Как он решил за жадность. Сильно расцарапав лицо вафельным стаканчиком, сын весь  день прятался в лесу. Ему было бесконечно стыдно перед остальными. Тем более, он и не думал жадничать. Пока прятался, нарвал расстроенной маме ландышей. С тех пор он не боялся отца. Он его ненавидел и презирал.
Сын неизбежно вырос и однажды Алик  понял, что больше не ударит его. Не потому что не хочет, а потому что боится, что сын даст сдачи.
В отличие от некурящего и непьющего отца, сын рано начал курить, выпивать с местными балбесами и плохо учиться. Когда Алик ушел из семьи, сын исправился и взялся за ум. Его будто подменили, хотя, курить он не бросил.
Спустя годы, сын все простил Алику, но так и не понял, за что тот его так бил. Так издевался.
Зато, Алик знал за что. За то, что сам всегда был трусом.

4

Предательница

Детей я упрямо хотел только своих. Хотя, у моих друзей уже намечались внуки, я все привередничал. Смешанный вариант отметал, уверенно считая себя несправедливо недооцененным и заслуживающем не удобное, а лучшее…
Мы познакомились на «мамбе». Она стояла четко, где мы договорились. Я, как всегда опоздал. Совершенство форм, как ни банально меня поразило наповал. Я полюбил ее, еще не поздоровавшись. Такая волшебная девушка и ждет именно меня!
Глаза – чистый изумруд, как говаривал мой друг. Восточная  кротость вперемешку с южным гневным огнем в глазах, когда что-то возмущает. Спокойная улыбка, мягкие движения – верный, домашний человек. Идеал жены и спутницы до последнего вздоха. Куда-то подевав вальяжность и пыл остроумия, я говорил размеренно и веско, бережно держа ее ладонь. Я догадывался, что нравлюсь ей, об этом ярче всего подсказывали ее чистые изумруды. Воодушевленный, я обнимал широким жестом просторы Парка Победы  – своей традиционной кастинг-площадки, намекая на широту чудесного совместного будущего.
Неожиданно, она все испортила:
- Моему сынишке ты бы понравился…
- У тебя есть ребенок?
- Да. А это имеет какое-то принципиальное значение.
- Да нет, что ты, ребенок – это счастье, - и про себя  добавил: свой ребенок, черт побери…
Вдруг, все стало проще -  парк, кастинг, красивая девушка, ее рука в моей.
- Хочешь, зайдем ко мне, здесь рядом.
Она незаметно съежилась и ответила:
- Разве так приглашают девушку в гости? Тем более, в первый же день знакомства?
Я закурил и неразборчиво в своей небрежности отчебучил:
- А, чего? Дом рядом – удобно, можно и зайти, чаю попить…
Я изучал гипнотический бег воды в фонтанах, она промолчала, глядя в другую сторону…
Вечером прислала смс: «Послушай, ты мне все равно нравишься, хоть и пытаешься казаться мне хуже,  чем ты есть  на самом деле… Я приду к тебе завтра. И все будет, как ты захочешь. Но пойми и ты меня – ты мужчина и эта встреча многое изменит. Тебе придется что-то решать. Или забудь меня».
Вот те на… Глаза, фигура, кожа, длинные ноги, узкие колени,  "сумасводящие" жесты, данные природой, губы жадные в любви…
Ну, уж нет! Она придет ко мне, а потом как-нибудь все разрулится… Может и cын у нее – хороший парнишка... Нет! Не надо иллюзий. Счастливая мать, осчастливленная не мной – просто объект моего жаркого желания. И плевать, какой у нее сын. Тем более, сказала о ребенке в последний момент, когда я уже мысленно жил с ней в любви и согласии. Это жестоко.
Мы договорились о встрече. Там же, в пять вечера. В три я подумал – у нее папа-армянин. В четыре – он коллекционирует кинжалы, увлеченный собиратель холодной стали… И в пять  я выбрал, от греха подальше свежий борщ с молодым чесноком – чтоб уж наверняка. Чтобы каждая мечта обходила меня за версту… Я даже не позвонил ей - просто отправил смс, где нагородил всякой ерунды. Она не ответила. И все-таки, я думаю, это не я ее потерял, а она меня. Из-за своего ребенка. Не могла головой подумать – в восемнадцать лет рожать! Дура…

5

Все Девочки Ходят на Дискотеки…

…Но возвращаются не все…
Меня всегда бесила эта манера Динки болтать не вынимая изо рта чупа-чупс – я ничего не понимаю, а она все равно трепется и трепется… За это я называю ее оральной дурой.
- А ты знаешь, какой он вкусный орально, чувырла?
- Кто? – холодею я от отвращения.
- Чупа-чупс! Ха-ха-ха!
Нам по четырнадцать, предкам сказали, что в кино, а сами наштукатурились и  тащимся на дискотеку в бар «Лесной» - других баров все равно в поселке нет. Впереди и сзади нас, шлепают такие же дуры, которых подвезти некому…
Перед нами притормаживает потрепанный жигуль. Седой дядька с перебитым носом спрашивает:
- На дискотеку? Подвезти? Бесплатно - все равно туда еду, жалко мне вас – собьют еще, лихачей-то полно на дороге, а у меня внучка такая же… - ухмыляется, сверкнув золотым зубом.
- Спасибо, дедушка, - орет Динка, не вынимая, конечно, изо рта свою сосульку и поворачивается ко мне – Садись сзади, Зинаида, я рядом с водителем люблю.
Когда мы миновали поворот на последнюю перед поселком деревню, дядька, все расхваливавший свою внучку, вдруг заглушил мотор и нахмурился.
- Подтолкнете сзади, девчонки? Движок старый…
- Конечно, дедуля! - Динка  уже выскочила из машины. Мы стали толкать его колымагу. Вокруг лес. Ненавижу  лес вечером. Он меня всегда пугал.
Мужик вышел к нам:
- В багажник надо заглянуть, щас поедем… Я… - больше ему не суждено было ничего сказать. Вылетевший из-за извилины дороги автомобиль сбил его на полном ходу.
Из салона с криком вывалился пьяный в муку Петька, местный баламут:
-  Чего он габариты выключил, дебил?!
- Ты че, урод, сделал,-  орала я на Петьку, размазывая слезы – он нас на дискотеку бесплатно хотел довезти, у него внучка осталась…. Такого человека хорошего убил, алкаш!!!
Петька сел на капот и молчал, покачиваясь. По позе лежащего было видно, что он мертв.
- Слышь, Зин, погоди – несмотря на шок, я удивилась, что Динка выплюнула чупа-чупс, - а чего этот дедок с монтировкой к нам вышел, а? И смотрел странно – на ноги, на сиськи… Дедушка-внучки, нах… Побежали-ка  домой, подруга…
«Не успел, бля, - думал он, - умирая на обочине и глядя, как в пыли блестит в свете фар золотая фикса с его зуба. Последнее, что он все-таки успел – это решить: ту, с чупа-чупсом заберу в подвал, а вторую замухрышку сразу закопаю…»
А, Петьку, мы обе из тюрьмы ждали, даже поссорились, кто из нас больше ему нравится…

6

Два Лимона на Счастье

Еще не продрав глаза, я уже знал, что настроение отвратительное. На опостылевшей работе – полный штиль, но отпуск летом мне все равно не дадут. Вдобавок, перед сном переел пельменей с кетчупом и в желудке все горело. Как обычно, позавтракав яичницей из шести яиц с колбасой и салом, я обнаружил, что в доме нет лимона. Это было уже слишком, пускай мир идет прахом, но лимон к моему чаю должен быть! Я выскочил под нерешительный апрельский дождик и, подняв воротник, поплелся к овощному ларьку. На обратном пути решил купить майонез и завернул в минимаркет. Она стояла за прилавком – тайная, а точнее, истинная причина моего визита. Невысокая, миловидная продавщица, несомненно, весьма интересная девушка. Но, чем-то из ряда вон выходящим были ее огромные глаза – такой неземной красоты, какая встречаются только в диснеевских сказках у индейских принцесс. В этих черных омутах не побоялся бы утонуть только отчаянный смельчак, поэтому, мое любование носило чисто созерцательный характер. Я неуклюже перекладывал желтые плоды из руки в руку, пытаясь отсчитать мелочь на майонез. По мере приближения очереди мои движения становились все более нервными и беспорядочными. В итоге один лимон резво покатился под прилавок. «Старость не радость!» – мелькнуло в голове, когда я, раскрасневшийся и сконфуженный, кряхтя и проклиная свое брюхо, доставал чертов цитрус. Едва я выпрямился, как уронил второй.
- На счастье, - не к месту пошутил я, когда продавщица, улыбаясь, протянула мне раскрытый пакетик:
- Положите лимончики, так Вам будет удобнее.
Я покраснел еще горячее, польщенный приятной неожиданностью, перемешанной с пунцовым смущением.
- Сколько с меня за пакет?
- Нисколько, это подарок, - улыбнулась дива.
Мои многочисленные «спасибо» эхом разметались по торговому залу. На меня обратили внимание, выделили из общей, серой массы покупателей. Я и только я! Мне мило, почти по-матерински улыбнулись и я далеко не так безнадежен, как утверждает моя мама. Судьба подала мне знак и гордый особым расположением продавщицы-красавицы, я шагал к дому, с высоко задранной самодовольной рожей, отчего едва не провалился в открытый канализационный люк. Два желтых лимона болтались в подаренном пакете. Моя глупая, счастливая улыбка, равно как и поступь воина-победителя, со стороны выглядели нелепо. Но я об этом не знал. Я бережно нес себя по улице, боясь расплескать переполнявший меня шквал незнакомых эмоций.
В прихожей, разметав ногами горы обуви, кот. мешала мне войти, я невольно задержался у зеркала. Самокритично и с любопытством изучил свое отражение. На меня угрюмо глядела физиономия человека средних лет, неприлично округлившаяся, женоподобная, безвольная и давно небритая. На лоб, жидкими змейками, струились сальные пряди. И неожиданно для себя самого, без тени иронии, я удовлетворенно заключил:
- Хорошо, все-таки, быть красивым, брутальным мужиком!

7

Виртуалы


- Можно, мы с тобой сегодня «виртуально»? – я уже не помню, когда привык к этому вопросу. Мне уже не требовались разъяснения, иносказания, как  и то, что, собственно, мы собирались делать «виртуально». Встречаться. Вечером, где-то, эдак, с 18 до 24, самое время, которое обычно посвящаешь семье. Вечер после работы, когда жена за ужином выдает перечень новостей, а дети приготовили накопившиеся за день вопросы. Самое подконтрольное время, когда сложно придумать алиби – ты уже не на работе, но еще не дома. Тогда где? Со мной, конечно, лучшим другом, из клана «неприкосновенных» - другом детства! Согласно статусу я и прикрывал его, пока он красиво взбадривал застоявшуюся  жизнь с одной из своих студенток. То и дело я ворчал:
- Когда увидимся по-настоящему? Я все понимаю, но сам-то могу рожу твою лицезреть время от времени, дабы не забыть, кого покрываю? 
Он не спорил, бросал на ходу, мол, конечно, надо, скоро…Но жизнь такая, все бегом, только «давай».
- Знаю, сам в делах по горло, но надо стараться, а тут еще твоя малолетка, блин.
- Ладно, признайся – завидуешь.
- Да брось ты!   
              Повстречав у супермаркета его жену, чуть не ляпнул: «Как там друган мой, давно не виделись»? Еще удивился, отчего она так недобро на меня смотрела, исподлобья. А раньше мы с удовольствием общались – в том числе по телефону, когда я, не застав его дома, непременно болтал с ней и, порой, гораздо дольше, чем собирался говорить с ним.
Но, однажды настал и мой черед. Причина грехопадения – естественно, неземной красоты обладательница столь же космических глаз, жила, впрочем, на Земле, в районе метро «Белорусская». Чем я мог возразить, усталый путник, придавленный Великой Рутиной? Какими аргументами повязать неожиданное, даже для меня самого, влечение? Не было у меня таких сил – с этим бороться. Я сдался неприлично быстро. Муки совести захлебнулись в жарком прибое, бившем в висках. Деликатный стыд, застигнутого врасплох, отвыкшего от сюрпризов апологета размеренной жизни, разметало в клочья неуемной дрожью в известных местах. Испытывая к себе жалость и отвращение, набрал его номер, начал издалека, помялся и он облегченно и всепонимающе вздохнул, когда я добавил, запинаясь:
- Могу я встретиться с тобой сегодня… виртуально?
-     Конечно!
  Теперь мы видимся часто, как справедливо замечают наши жены – слишком часто.
Что за ирония - когда-то мы врали женам, что задержимся на работе, чтобы встретиться и выпить пива, теперь мы врем, что пьем пиво, а сами бежим «налево», в постыдной, волнительной и вечной погоне за свежестью ощущений!
 На днях созвонились, пришли к выводу, что хорошо бы встретиться, все-таки почти год прошел… Но, спохватились - сегодня неудобно как-то, мол, только вчера «виделись»… Ничего, может, как-нибудь пересечемся, Земля круглая, а пока, нажимаю “Delete”, виртуальный ты мой!