Прыжок

Я не мог отвести взгляд от предмета, который был у неё вставлен между креплениями запасного парашюта. Она заметила моё внимание, и улыбалась. Наконец я не выдержал: «А что это у вас?» «Где?» - она улыбнулась ещё шире. «Ну вот это, зачем?» - я показал на продолговатый предмет пальцем. «Это? Это стропорез» - она поправила нож. «И что? Пользовались? Часто?» - я не сводил глаз с предмета. «Ну как, бывало» - она почти уже смеялась. У меня по спине скатывались ручейки пота. Ещё было рано и не жарко, от недосыпания колотил лёгкий озноб, но почему-то бросало в жар. Сегодня спать легли уже поздно ночью, спали на каких-то матах в душном подвале клуба, я долго не мог уснуть и всё время ворочался. Девушка пожелала удачи и побежала к остальным спортсменам. Я остался сидеть в неудобной позе перетянутый ремнями парашютов. Наконец нас позвали строиться. Ноги мои – словно чужие плохо сгибаются, ремни стягивают и неприятно давят там, где вызывает дискомфорт. Спина чешется, но подлезть туда нет никакой возможности. К каждому из нас подходят кто-нибудь из спортсменов или инструкторов и проверяют крепления. Ко мне подошёл  парень, всё проверил и посоветовал ослабить ремни снизу. «Когда купол раскроется, сдвинешь чуть ниже и будешь сидеть как на качелях». Я согласен, конечно, как на качелях, ещё бы. Среди нас есть девушка, тоже говорит, что первый раз. Ей похоже совсем не страшно, я даже засомневался, может всё-таки уже прыгала? Буду смотреть на неё, она симпатичная, и мне так спокойнее.

«Все прошли инструктаж?» - невысокий инструктор с плохо примятыми волосами оглядывает наш строй. «Пошли за мной» - он разворачивается и идёт в сторону самолёта через поле, за ним тянется наша процессия, неуклюже раскачиваясь и наступая. Мы все обвешаны толстыми «рюкзаками» сзади и чуть менее толстыми спереди, на голове каждого заставили застегнуть каску. Каски старые от мотоциклов. Парашюты говорят тоже, модели ещё чуть ли не с войны – Д5 или «дубы». У спортсменов и инструкторов «крыло» - спортивные управляемые парашюты, импортные, говорят дорогие. В самолёт лезть тяжело приходится подтягиваться руками, всё, что навьючено, тянет обратно к земле. Наконец все уселись и дверь закрыли.

Когда запустился мотор, я вздрогнул. Мало того грохот двигателя, ещё и корпус весь вибрирует. Я обвожу взглядом сидящих напротив любителей острых ощущений, где то должна сидеть девушка. Лица у всех белые, у некоторых натянутые улыбки от которых становится не по себе. Пик остроты приходится на момент начала движения. Самолет, с грохотом сотрясаясь и раскачиваясь, начинает набирать скорость, двигатель воет всё громче, шасси всё чаще вздрагивают по неровному взлётному полю, наконец – отрыв, пол под ногами перестаёт трястись, в низ живота уползает всё, что там находилось и распределялось равномерно. Последние натянутые улыбки исчезают. Все отдают себе отчёт, в том, что обратно уже поздно, момент невозвращения пройден. Чтобы хоть как-то изменить выражение своего лица, выворачиваю голову к окошку, самолёт маневрируя, делает крены так, что внизу видны красивые узоры, как на топографической карте. Шлем мешает обзору, ремни тянут, под ними уже горит кожа, спина давно вся мокрая. На восьмистах примерно метрах инструктор и помощник встают и открывают дверь. Я сижу близко к двери, девушка самая последняя, в глубине. Первыми прыгают самые тяжёлые, последними самые лёгкие, это чтобы в воздухе, одни случайно не догнали других.  Я смотрю на девушку она не улыбается, я стучу кулаком себе по шлему и качаю головой, она тоже стучит себе по шлему и дарит мне прекрасную улыбку. Ну вот, так уже легче.

Всё произошло быстро. Стоящий передо мной парень куда-то провалился, от него остался только фал с боку от входа, уходящий куда-то наружу. Инструктор чуть наклонился ко мне и крикнул в самое ухо: «Пошёл!» Я оттолкнулся что было сил и прыгнул в пропасть. На земле нас учили, что при выходе можно попробовать «лечь на струю» как спортсмены, чтобы не лететь мешком. Я так и не понял, как такое возможно, сначала у меня остановилось дыхание. Потом какое-то мгновение я пытался выдавить звук, но не мог, наверное, в эти мгновения моя жизнь отстала от моего туловища и пыталась меня догнать. Я пришёл в себя от резкого толчка, как будто бы чья-то сильная рука подхватила меня за шиворот. Я вспомнил, что это должен раскрыться купол. Задрал голову, чтобы убедиться. Нужно проверить. Нет ли перехлёстов. Покрутил головой, вроде всё нормально, но полному обзору мешает шлем, надвинутый на глаза. Ладно, теперь надо быстрее расчиковывать запаску, она автоматически сработает на шестистах или пятистах метрах. Всё. Запаску отцепил. Можно оглядеться. Внизу сквозь белую дымку что-то виднеется, кажется озеро. Оно похоже на монетку, только форма неправильная. Надо потянуть стропу, чтобы не попасть прямо в него, или вон дальше деревья начинаются у границы поля, как оказывается всё близко, не могли поле побольше выбрать. Спортсмен говорил что-то про качели, попытался сдвинуть ремни, поддаются с трудом, но вроде бы немного передвинулись. Действительно - как качели. Восходящие струи тёплого воздуха немного раскачивают купол, ощущение, что плывёшь под парусом, только в небе. Тишина. Чуть ниже виден белый купол, ещё немного в стороне купол поменьше. Сверху тоже кто-то медленно плывёт, раскачиваясь вдалеке. На высоте замирает время, ощущение, что просто висишь в воздухе, покачиваясь от ветра.

Земля стала приближаться быстрее, предметы стали совсем отчётливыми, теперь главное не болтать ногами. Как учили ноги вместе, слегка согнуты и расслаблены, ступни параллельно земле, как приземлишься, сразу гасить купол, чтобы не поволокло. Удар внезапный, приземление очень жёсткое, ногам больно. Вроде бы скорость маленькая и спускался плавно, но удар сильный. Ещё и на копчик завалился, совсем неприятное ощущение. Парашют погас сам, ветра нет. Из-за ремней вытаскиваю сумку и складываю в неё парашют, он такой большой, и как только умещается в сложенном виде? Поднимаюсь на ноги и оглядываюсь, вдалеке по полю бредут с большими сумками и без шлемов люди, каждый из далека, напоминает лётчика-испытателя с какой-то картины. Задираю вверх голову, там ещё набирает высоту самолёт, на котором я несколько минут назад сидел с перекошенным лицом. Удивительно, он там, в небе, а я уже на земле. Девушка прыгала самой последней, вон она кажется там, на краю поля, надо помочь ей дотащить парашют.