Без названия
Она играет сама с собой, разговаривает в полном одиночестве, она ходит из комнаты в комнату. У не нет подруг, а те, что были, уехали по той же причине, по которой, она сидит в четырех стенах. Ее мир прерываются только внешними звуками, звуками, доносящимися из подъезда, звуками, которые причиняют ей страх, которые останавливают биение ее сердца. Самый страшный из этих звуков – звук шагов.
Шаги – звуки идущего человека, который может причинить что-то плохое. Шаги – это звуки надвигающейся угрозы, когда сердце замирает в груди. Шаги – это страх того, что через несколько минут все, что было до них, будет, как в прошлой жизни, а в новой, если она будет, будет совсем все по-другому. Шаги, начинающиеся внизу, еще на первом этаже, и идущие вверх. Чьи они? К кому они? Зачем они? Страх наделяет человека звериными качествами и способностями. Человек слышит то, что происходит внизу, о чем говорят через стенку.
Шаги поднимаются все выше и выше. Первый этаж, второй, третий и тут они утихают, слышны голоса.
- Не ко мне.
Эта фраза, произносимая в слух, и дающая облегчение, дающая надежду, что изменений не будет. Все будет так, как идет. Но разговор утих, и шаги стали подниматься, было понятно, что основная цель - это четвертый, последний этаж. Какие тут могут быть со мнения, шаги идут к ней, в ее мир. Секунды тишины за дверью – это холод в сердце, холод в душе, это расширенные от страха зрачки и учащенное дыхание.
Тишину нарушил звук входящего ключа в замок. Это звук Своего. Чужой бьет дверь, ломает замок или вламывается в квартиру. Пришла мама.
Она пришла от подружек, сегодня у одной из них был день рождения. Рассказала, что на улице нечем дышать, хотя уже вечер, что тихо и пустынно. Они поговорили о планах, о том, как было замечательно уехать, но куда и за что. Легли спать. Та ночь была последней для девочки в этой квартире, в квартире, куда её принесли из рода, в квартире, где она плакала из-за мальчика, который назвал ее чмом, в квартире, где был ее мир, который не представлял для нее опасности.
Утром, они встали, поели и стали собираться; мама на работу, а девочка в школу. Но на улице происходило, что-то странное.
Их дом стоял на окраине, дальше начинался лес. Люди шли с вещами, кто группами, кто по одиночке. В тишине, ни криков, ни разговоров, ничего. Девочка и ее мама спустились вниз, где им сообщили, что теперь все будет по-другому. Что прежний, пусть и хрупкий мир, перерос в то, во что обычно мир и перерастает, в войну.
Они поднялись наверх, собрали вещи, отключили газ, воду, свет. И ушли к сестрам, у которых только вчера, мама отвечала день рождения.
Спустя некоторое время улицы опустели, никто не бегал, а ездили УАЗики с людьми в изумрудных тканях на голове, закрывающих их лица. Они ездили по адресам и забирали людей, которые так или иначе контактировали с прежними властями или считались не благонадежными. Сюда входили и старики- участники ВОВ, женщины – гинекологи и так далее. Выводили и увозили в лес, благо он был близко и, особенно, тратиться на бензин не приходилось, да и арестованные долго не мучались. Их закапывали тут же, в землю. А, кого не закапывали, те гнили прямо около деревьев, где в детстве ходили собирать шишки. Где, потом, на родниках, брали воду и осчастливленные тащили два эмалированных ведра сотни метров.
Ходить по улицам было очень сложно, даже дорогу перейти было порой очень проблематично, не говоря уж о том, что бы воспользоваться гуманитарным коридором, который был совсем на другом конце города. Но люди решались покинуть свои дома и уезжали через лес на трассу, откуда, можно было добраться в более безопасные места. Подъезжали пазики и увозили людей. В лесу же происходили какие-то странные события, автобусы, уехавшие с людьми, максимум через полчаса возвращались, но не с людьми, а уже с их «фрагментами». Что происходило в лесу, было огромной тайной, для всех. Даже вертолеты подлетали к некоторым участкам леса и зависали над ними, пытаясь разглядеть происходящее, но там было, наверно, очень темно и им приходилось выпускать ракеты с целью осветить участок леса, и понять, что же там такое мистическое происходит. А «фрагменты» все пребывали и пребывали.
Так проходили дни.
Девочка, мама и ее две подруги-сестры жили вместе. Во время бомбежек и артобстрелов прятались в коридоре. Когда становилось тяжело видеть друг друга в замкнутом пространстве и ужасно интересно, что происходит, спускались вниз, к двери подъезда, где и происходило стихийное собрание жильцов. Все шутили, рассказывали у кого меньше долгоносиков в муке, что делать с настойкой пустырника, чтобы эффект был максимальным. Но много в подъезде не простоишь, было интересно, что же происходит там на улице. И смельчаки, открывая деревянную дверь, выходили на свет. За ними выходили менее смелые, все рассаживались по лавкам, и начинался спор о временном интервале между заходом самолета на следующий круг при совершении бомбардировки. Но стоило только услышать шум летящих бомб, то забегали в подъезд и закрывали двери. И не дай Бог, если ее не закроют, то слова о моральном облике того, кто не закрыл дверь и тем самым подверг опасности жильцов, составляли лучший образчик знания русского языка. Такому средству защиты от бомб – как деревянная дверь, были очень рады бездомные собаки, которые, если и могли умереть, то только не от голодной смерти.
Проходя мимо разрушенных домов с такими жильцами, посмотрев на уцелевшие деревья, можно было понять, кто и чем злоупотреблял, какие пороки внутренних органов были выявлены или не были выявлены врачами при жизни у аборигенов данного дома.
Время шло, и надо было уходить. И они, девочка, ее мама и подруги-сестры пошли через поле и реку на завод, где работали. В надежде, что бомбить там не будут. Они шли. На пути им встречались ПАЗики с еще целыми людьми, труп человека в кустах (скорей всего его убили на дороге, т.к. там была лужа свежей крови, знаете, как смотрится кровь на маленьких камнях… как зерна граната в соку). И вот, высокий мост через реку, мост через который ходили на работу люди десятки лет. Мост, который видно за сотни метров. Мост, под которым течет река, несущая свои воды к морю. Уже много лет, а может и веков она тут. Она видела и мир и войны. Река, которая сворачивала, по весне, валуны, а летом, воробьи могли перейти через нее, не замочив ни единого перышка на брюшке. На ее берегах жили и лягушки, приходили на водопой коровы, а однажды поселилась цапля. Её вскорости убили. Она лежала около воды и ее кровь тонкой струйкой стекала по перьям, окрашивая их в алый цвет, в реку. Кровь цапли, её душа смешивалась с душой реки, а затем и с душой моря. А с чем сольется душа ее убийца так никто и не узнает.
Итак, наши герои, переходя через мост, шли дальше, завидев заводские трубы, они обрадовались, что скоро будет, где перевести дух. Ибо, когда идешь через открытое место, в такой обстановке, лучше не останавливаться, кто же захочет стать чемоданом без ручки, когда тебя ранят или убьют.
Вт и цель пути - заводская проходная. Здесь действительно никто не стрелял и не бомбил, да и УАЗики не ездили, которые были намного страшней, чем бомбы. Женщины прошли в кабинет одной из сестер, она работала в санчасти. Разместиться особо было негде, но это лучше чем ничего и нигде. Ночь на кушетке – это удовольствие не для всех.
Люди веками ищут ответ на вопрос – что такое счастье, фильмы снимаю, книги пишут. В то утро, для наших героинь счастье стало конкретным, осязаемым, его можно было потрогать и даже понюхать. На него смотрели с замиранием сердца. И боялись, что оно исчезнет. Счастье состоящего только из одного слова. Тушенка…
Неизвестно откуда появилась и крупа, она была без долгоносиков. Крупа, и не важно какая, главное, что можно сделать кашу. Горячую, с запахом пригара, с запахом жизни. Три женщины и ребенок обступили ее, они боялись к ней подойти, посмотреть. Им казалось, что от каждого взгляда каши становилось все меньше и меньше. Но как можно было не нее не смотреть, как можно было не любоваться, как в ней тает тушеночный жир и булькает вода становясь потом паром, разваривая крупу. А этот запах, который проникает в тебя помимо воли, запах от которого кишки в животе сворачиваются и разворачиваются, издавая звуки требующие сжалиться над ними и либо дать им насытиться, либо отойти от источника этого благоухания и не мучить. Руки покрываются мурашками, а тело пробирает дрожь.
Все говорило, что каша вот-вот будет готова. Но, как известно, счастье не может быть долгим. Что тогда есть жизнь, если человек не мучается, а дышит запахом счастья, как наши герои кашей. Случилось то, от чего темнеет в глазах, и опускаются руки. Когда один небрежный жест ломает мечту на обретение счастья. Подруга – врач свернула кастрюлю с кашей на пол, всю, без остатка. Она, каша, лежала у их ног и медленно остывала. Не было сил даже плакать, они смотрели на нее и не понимали, что делать. Когда ступор прошел, начали собирать кашу с пола и класть в кастрюлю со словами, что пол чистый, и никто тут не ходил, да и немного выпало, и вообще, от этого она еще вкусней станет. Врач стояла, как каменная, то, что происходило сейчас у нее внутри, было известно только ей и Богу.
Вечером их пригласили переночевать в общежитие, в котором жили подрядчики из соседнего региона. В комнате жили 2 женщины, так как кроватей не было, им постелили на полу. Разговор длился всю ночь. Спать никто не хотел. Говорили обо всем, даже о приведениях, а по причине отсутствия света и наличия свечей эта тема была очень занимательна для девочки. Шум самолетов, разрывы бомб - это все привычное, а вот призраки…
Утро. Женщины и ребенок вернулись обратно в медпункт. Там с автоматом на изготовку стоял молодой человек, было видно, как ему не терпелось попасть внутрь. Они подошли к нему. Врач сказала, что стрелять не надо и, что дверь откроет сама. Стрелок попросил перебинтовать руку и посоветовал не задерживаться, если решили уходить, посоветовав не встречаться с людьми в черных масках.
- Они не пожалеют.
С добрым напутствием женщины вышли и направились к проходной. Шел дождь, необычен он был только тем, что оставлял на одежде черные крапинки, а так дождь, как дождь. Приближаясь ближе, они замети людей, стоящих у ворот. Это были именно те люди, о которых говорил стрелок. Они смотрели на трех женщин и ребенка в упор, те же шли медленно, а куда им уже было спешить. Они приближались, было видно, что среди, стоящих у забора людей, были две женщины. Но это, ровным счетом, ничего не значит. Женщины никаким образом не милосердней мужчин, когда видят врага. А эта четверка была для них кем угодно, но явно не соратниками по борьбе и оружию. А в такой ситуации, всякий, кто не с ними, то…
Они поравнялись, поздоровались. Спросили, кто и откуда. Видно ответ их устроили некоторые сняли с лица платки. Что могло означать либо доверие, либо, что смерть теперь где-то рядом. Черноплатковца спросили у женщин куда они собираются идти дальше, дали совет спрятать золото и вообще украшения подальше и, пожелав удачи, отпустили…
Дождь кончился. Ничего не хотелось. Они шли в поселок, рядом с заводом, оттуда уходили автобусы, вывозящие беженцев. Они сели, ехали не долго, до ближайшего села. Там их высадили, и они опять шли пешком, они шли по железнодорожной насыпи. Шли долго. Было видно, как зависают вертолеты над лесом и освещают его ракетами, значит, мистические события в лесу так и продолжаются.
А они все шли и шли; одна теряла из порванной сумки вещи, другая подбирала, третья молчала, держась за сердце, а девочка собирала светы.
Через какое-то время цокот по камням стал более очевидно слышен – это был простой обстрел идущих людей с близлежащей высоты. Они попытались спуститься вниз, что было сделать крайне проблематично в виду мокрой после дождя земли. Грязные, в ссадинах, потные они продолжали свой путь внизу. Пройдя не меньше часа, им встретился старик, пасущий овец. Он ничего не стал спрашивать, а повел за собой, по тропам, ведомым только ему, его собакам и овцам. Старик привел в свое село, где их напоили водой и посоветовали идти на окраину села. Там их и других беженцев посадили в лафет, прицепленный к трактору. Водитель посоветовал лечь и не обращать внимание на запах, видно раньше тут перевозили скот.
Их привезли в ближайший город, где не бомбили, где было тихо. И были автобусы идущие в разные города
Свидетельство о публикации №209070300764