Осенью вместе

Я молча курил. Хотелось почему-то ничего не делать, хотя на утро был семинар по профильной дисциплине. Что делать – не знаю. Обидно новый год начинать с «неуда», но что ж… видимо придется…
Я пошел на кухню, открыл холодильник, и стало грустно – надо бы хлеба купить, а на улице дождь. И почему лето не может быть постоянно??? Делать нечего, надо идти. Одевшись поплотнее, чтобы не промочил мелкий дождь, я вышел из дома. Небо… Я знал это небо хорошо, так уже второй год подряд оно над моей головой. Почему-то в школе меньше думаешь о жизни, и соответственно меньше мечтаешь и смотришь на небо.
Я никогда не жалел о школе. Там было скучно. Еще в восьмом классе меня перестали интересовать химия, физика и математика, и я определился с выбором жизненного пути - поступить на философский факультет.
Прошлым летом я поехал в специализированный лагерь для детй с ограниченными возможностями. Дело в том, что я сам немного ограничен в своем окружении – кругом один позитив. Все. А я понимал, что это все не то и что-то тут не так.
Подошел к магазину, там сидела Аня. Когда я к ней подошел, она улыбнулась:
- Почему под дождем сидишь? – спросил я от нечего делать. Я с ней познакомился в лагере, она моя соседка, знал ее только в лицо. А в прошлом году стали совсем близки – я был в лагере, а она там отдыхала. Так как друзей  у нее не было, она больше общалась со мной.
- А дома делать нечего вот, и вышла погулять…, - она смотрел на горизонт. Я ей был рад. Без собеседника в чужом городе можно с ума сойти.
- В школе все хорошо? – поинтересовался я. Знаю, Аня хочет в институт, много учиться и у нее все получается.
- Ну да…. Все уроки сделала, теперь сижу здесь.
- Как тебе в лагере?
- Нормально. Еще хочется. Там красиво….
- Да, я бы тоже поехал снова….
- А я не смогу – мне скоро восемнадцать, и уже льготы кончились. Это обидно.
- Может быть, - я посмотрел на нее, - можно я сяду?
- Да, конечно. У тебя же лекции завтра.
- Да, я не хочу к ним готовиться. Дождь моросит противно.
- Есть такое дело. Мама на сутки заступила – тоска. Скоро ее в командировку отправят.
- Ты звони, если что. Помогу, чем смогу. Ты же знаешь.
- Да ну, у тебя же институт. Иди, учись.
- Напрасно ты так… Ты считаешь меня двоечником?
Она засмеялась:
- Троечником.
- Я так и знал, - тоже засмеялся.
- Чего ты смеешься?
- Просто. Без стипендии сидишь?
- Не в оценках счастье. И не в деньгах.
Молчали.
- А в чем?
- В том, чтобы люди рядом были.
Молчали. Она заговорила первой:
- Ты меня можешь до дома проводить?
- Да, могу. Сейчас.
Мы пошли. В общем, обычный серый вечер. Сейчас будут звонить одногруппники и звать «развеется». А смысл в этом во всем? Да никто не скажет:
- Саш, ты на каком курсе учишься?
- На втором. А ты, куда поступать собираешься?
- Хотелось бы на литературный факультет в твой университет. Эти все доктора ,предписания…. Судя по ним, для меня это оптимальный вариант.
- Наверное.
Я опять замолчали. Капал дождик. Эта осень удивительная какая-то. До лагеря я времен года вообще не замечал. А тут как-то все заметно стало. Все же, красиво. В унылости есть красота – как ни крути. Мне кажется, что те, кто говорит, что только лето прекрасно – ошибаются: прекрасно все. Только смотреть нужно с разных сторон и не делить погоду позитивом – негативом. Мир нечто большее, чем эта бессмысленная дележка.
- А давай я тебя отведу на факультет? Узнаем, какие экзамены сдавать будешь и к чему готовиться? – мне хотелось ей чем-нибудь помочь.
- Давай, - она улыбнулась, - Это хорошая идея. А сложно в университете учится?
- Кому как. Разные студенты по-разному учатся. Я вот вообще не учусь, так мне легко, - я улыбнулся, вспомнив свои экзамены и зачет
- Ну да… Меня всегда интересовало – как ты в тот лагерь попал?
- Да как, увидел объявление и пришел по указанному адресу, - начал я увиливать от ответа, но Аня меня перебила:
- Я про другое. Ты сам понимаешь, про что…
Я замолчал. Мне нечего было сказать. А отвечать нужно было честно. Я снова закурил:
- Понимаешь, Ань, сложно жить так, как я жил до прошлого лета. Смотри – видишь, вон девчонки стоят. Им весело. А мне казалось, что не может быть всегда весело. Потому, что вечно только ненормальные люди смеются. А тут это объявление – бросил все, поехал.
Я замолчал. Я почувствовал Анин взгляд на себе, я опустил глаза.
- Аня, мне стыдно. Что я в это во все ввязался. У кого я помощи искал? Поддержки? – я отвернулся от нее, но она обошла меня:
- Брось, - Аня тронула меня за руку, - ведь правильно все сделал! Мы там, в лагере много говорили о тебе. Я знала, что ты мой сосед, я рада была тебя видеть….
- Да, но я даже с тобой не здоровался никогда….
Аня меня успокаивала:
- Ну и что? Сейчас ты со мной говоришь…
Мы присели на мокрую лавочку, девчонки те уже ушли. А меня стало трясти. Погода стихла и тут нельзя было сказать, что знобит меня так от холода:
- Саш, тебя трясет, - заволновалась Аня,  - ты не заболел? Может, домой пойдешь?
Я помотал головой. Я не мог понять, что со мной случилось….
- Нет, Аня, все в порядке, просто состояние такое…
- Брось, все в порядке, - она встала. Я думал, что она идет домой.
- Ты обиделась? – спросил я ее
- Нет, - Аня рассмеялась, -  Все в порядке! Правда!
Мне от этого стало не по себе. Лагерь сделал, видимо, свое дело. То, что я хотел получить – я получил.
Вообще я заметил, что именно с Аней хочется больше молчать. Как бы там ни было. Но паузы висли постоянно, и ощущал я, что это не оттого, что нам говорить не о чем, а потому, что наше общение выше слов. Я, наконец, чуть-чуть успокоился.
- Вот, вижу, что все в порядке стало.
- Да…. Спасибо, что была со мной! – Аня меня поняла. И я это увидел. Аня – это хорошая девушка.
- Да брось. Всего-то помощи от меня…. Как не помочь воспитателю! – сказала она и рассмеялась. Ей смешно, а мне стыдно…
Я проводил ее домой. Сам остаток вечера провел с кружкой чая в руках. Меня знобило. Явно не от холода. А от чего?

***

Лил осенний дождь. Листва облетала с деревьев и уже ставшая традиционной меня мучила осенняя депрессия. В сущности, в учебе ничего нового – те же лекции, те же семинары и ничего более.
Как-то в один из дождливых вечеров раздался телефонный звонок.
- Алло, - я снял трубку.
- Привет, это Аня, - видимо, запинаясь от волнения, сказала Аня.
- Ой, привет! – это  было хорошим знаком, как ты себя чувствуешь?
- Хорошо, но эти бесконечные дожди… Особо и не погуляешь, - Аня была явно расстроена этим событием. Все же действительно, человеку, который постоянно сидит дома, нужна хорошая погода. Прогулки – это праздник.
- Так осень же! – сказал я, стараясь ее ободрить, - пройдет она и будет весна….
- А еще будет холодная зима, - прервала она полет моих мыслей. Правильно сделала.
- Ань, хочешь, приходи ко мне на чай? – неожиданно даже для себя пригласил ее. В трубке повисла пауза. Показалось, что Аня положила трубку рядом с аппаратом, дабы я не смог дозвониться. Чтобы как-то нарушить тишину я решил продолжить:
- У меня есть печенье, - подумав, добавил, - и варенье.
- Хорошо, - отозвалась, наконец, Аня, - только соберусь и через 20 минут буду, - и повесила трубку.
Эти 20 минут показались мне вечностью. Не смотря не на что, я успел заварить чай и накрыть на стол. Дождь за окном перестал идти, и от этого на душе стало еще хуже.
Раздался телефонный звонок, который вытащил меня из моих мыслей:
- Саш, - это была Аня, - я не знаю номера твоей квартиры…
- Пятнадцатая. Это третий этаж, - стал волноваться я и ляпнул, - но тут есть лифт.
Она рассмеялась:
- Да я знаю….
Точно. Знает.
Уже через несколько минут раздался звонок, но уже в дверь. На пороге стояла Аня.
- Привет, проходи, - пригласил ее. Она зашла.
Мы прошли в зал, где тускло горел торшер:
- У тебя необычно, - осматриваясь, сказала Аня, - чувствуется какой-то особенный воздух.
- Ну да, - улыбнулся я ,чувствуя смущение, - чувствуется, что живу один.
- А девушка, - неожиданно спросила Аня, - у тебя разве нет девушки?
Ее вопрос меня удивил. Я не думал. Что ее это интересует.
- Нету, - честно ответил я, правда, немного растерявшись. Вообще, Аня – интересный человек. Когда говоришь с ней, складывается впечатление, что она видит тебя насквозь. Потому я с ней себя чувствую неуверенно. И все же – в ней что-то есть. Эта тонкая грань лжи и правды она чувствует, кажется, настолько остро, что становиться страшно. Может быть, именно поэтому Аня для меня – мерило мира, ощущений, мыслей. Есть вещи, которые говоришь ей как на духу. Я всегда удивлялся Ане – она могла целыми днями молчать. И это был вовсе не признак неповиновения, а просто так складывались обстоятельства.
И все же после моего ответа повисла пауза. Чтобы ее как-то нарушить я решил задать встречный вопрос:
- А у тебя парень есть?
- Нет, - отрезала она, и я понял, что лучше бы я этого не спрашивал.
- Давай чай пить, - предложил я, чтобы как-то разрядить обстановку. В колонках играли “The Beatles”, которые почему-то тронули Аню. Было видно, что она явно заинтересована их музыкой.
- А кто это поет?
- “The Beatles”, - ответил я.
- Здоровская музыка, - оценила Аня, а у тебя есть их кассеты?
- Да, я тебе могу дать их альбомы.
- Было бы здорово.
Я налил чай и мы принялись за долгожданное чаепитие. Я ей рассказывал о ливерпульской четверке, их песнях и о том, как я их полюбил. Было видно, что Ане это интересовало.
- А откуда ты знаешь, о чем они поют? - спросила Аня
- Это в музыке слышно. Музыка – международный язык. И еще английский. У меня в школе было много английского языка.
- Саш, мне домой позвонить нужно, можно?
- Да, конечно, -  и, передав ей телефон, вышел из комнаты. Щелкнул зажигалкой и, открыв окно, меня мысли понесли вдаль, но Аня пришла на кухню и позвала меня в комнату.
- Неудобно. Я сам не люблю, когда над душой кто-то стоит, когда по телефону говорю.
Она засмеялась:
- Ты стеснительный!
- Бывает, - я выкинул сигарету, и мы пошли пить чай.
Мы вспоминали лагерь, как там было здорово и замечательно. А самое главное – спокойно. Я помню, когда приехал туда, меня взял озноб, и стало не по себе. До заезда ребят оставались считанные дни, а там было сыро и мерзко. Лагерь находился на поляне в лесу, поэтому, не смотря на то, что добраться до него не составляет труда, но найти сам лагерь – это вопрос, конечно, очень сложный.
Но все же знают о нем только те, кому положено знать. Дачники тамошние до сих пор считают, что это имение чье-то, а не лагерь для детй с ограниченными возможностями. В сущности, дело не в шикарной обстановке, а всего лишь в высоком заборе.
К сожалению, все на этом свете имеет свое завершение, и Ане к девяти часам нужно было быть дома. Уже под самым уходом Аня напомнила мне о поездке в университет:
- Хорошо, - согласился я, - когда тебе удобно?
- Мне лучше бы во вторник. Как-то уроков меньше всего и вообще – день мной любимый.
- Без проблем, а у меня как раз выходной.
- А такое бывает?
- Бывает. День самостоятельной подготовки. Это по идее я в этот в библиотеке должен сидеть, но никто в этот день в библиотеку не ходит.
- Ясно. Прямо еще один выходной!
- Вроде того, - сказал я и предложил:
- Пойдем, я тебя провожу.
Я вернулся домой и понял, что мне уже кого-то не хватает. Что-то меня то ли смущало, то ли давило на меня, но я был расстроен. Я ловил себя на мысли, что хотел услышать ее голос, снять трубку и позвонить ей, но подняться на пятый этаж она могла, и излишнее беспокойство ее бы смутило. Тем не менее, звонок все же раздался. Я удивился – в десять часов вечера никто мне не звонил:
- Здравствуйте, - ответил женский голос, - можно услышать Александра? – это был голос явно незнакомой женщины.
- Да, я Вас слушаю, - я перебирал все возможные варианты, но так и не понял, кто бы это мог быть.
- Александр, меня зовут Валентина Михайловна, я мама Ани.
- Здравствуйте, Валентина Михайловна.
- Я с Вами хотела поговорить об Ане.
-Хорошо, я Вас слушаю, - сказал я. Почему-то меня этот звонок не обрадовал. Я думал, что же она хочет сказать.… Тем временем, Валентина Михайловна продолжала:
- Александр, мне Аня много говорила о Вас. Вы с ней были в одном лагере, и она говорила, что вы были лучшим воспитателем…
Я поспешил прервать ее, хотя и знал, что это будет некорректно:
- Валентина Михайловна, тут я с Вами не согласен – все же были ребята намного лучше, грамотнее и работали они по максимуму…
Но Валентина Михайловна остановила меня:
- Я сейчас о Вас говорю, а не о других. Я верю своей дочери, как себе. Ее оценка значит многое и слов на ветер она, как Вы успели заметить, не бросает. Я говорю чистую правду. И говорю, что думаю. Видите ли, Аня на домашнем обучении. Она редко выходит на улицу и эти поездки в лагерь для нее – настоящий подарок, который я ей делаю каждый год. Она общается там с другими ребятами и это хорошо, что Вы были рядом. Она никогда не была так довольна лагерем, как в этот раз. Она приехала совсем другим человеком. И все же, Александр, у меня к Вам будет маленькая просьба…
- Да-да, если это в моих силах, то я обязательно ее выполню:
- Я думаю, Вы справитесь… - Валентина Михайловна замолчала. Повисла пауза. Я чувствовал, что ей сложно сказать то, что она хочет. Я не стал торопить события.
- Вернее даже простое пожелание, - неожиданно продолжила Валентина Михайловна, видимо, собравшись с мыслями, - а не просьба. Александр, я хочу Вам пожелать никогда не обманывать людей. Это касается не только Ани, а вообще людей. Чтобы Вы были честными сами с собой, родителями, своими друзьями. Думаю, Вы прислушаетесь к этому пожеланию.
Я не ожидал этого. Но почему Валентине Михайловне было сложно это сказать? Что здесь необычного? Хотя…
Я должен был продолжить диалог:
- Спасибо, Валентина Михайловна, я постараюсь прислушаться. Хотя очень сложно иногда бывает… Понимаете? – честно говоря, я не знал, что ответить.
- Да, конечно, - как ни странно, но по голосу слышалось, что Валентина Михайловна меня действительно поняла, - но все же постарайтесь. Думаю, у Вас получиться!
Мы обменялись несколькими фразами и попрощались. Хотя все правильно. Я понял Валентину Михайловну. Сейчас сложно говорить о том, что делает человека, а не животным. К сожалению. Почему в этом мире все усложняют сами люди? Почему намного проще врать, обманывая, выкручиваться, нежели просто жить и радоваться жизни? Ведь сложно не только жить. Сложно даже дышать, если у тебя внутри не все гладко и есть какие-то проблемы. Вот и я стремлюсь в себе эти точки над «i» расставить. Как ни крути, но без этого учеба – не учеба.
К сожалению, об этом я забыл. Забыл так же о том, о чем мне довольно прозрачно, но крепко напомнил лагерь. Зачем я туда поехал? Я сам не могу найти ответ на этот вопрос. И Аня там была…. Совпало же! Хотя все не просто так. Может быть, Аня мне поможет найти ответ? Кто знает?
Вот я – обычный первокурсник, с амбициями, приехал и поступил в университет. Стал обживаться. А тут, на пьяную от свободы голову, дровишек можно было наломать на сто лет вперед. Что-то ведь держало. А планы на будущее ушли, и всего стало противно. От этой противности бежать было некуда. Вот и уехал. К счастью, что увидел это объявление.
Вот и приоткрылась мне в этом лагере главная тайна жизни – в общем, жизнь настоящая не в ночных клубах, барах и кафе, а идет она мимо тех окон, напротив которых я быстро полюбил с друзьями есть пиццу. Такие дела! Сколько бы пицца не манила своим запахом, а в осень запах дождя намного приятнее, нежели запах пригоревшего масла.
Так и хотелось сказать, чтобы кто-нибудь эту жизнь остановил, наконец. Чтобы не бежать и суетится, а чтобы просто пожить и побыть собой. Прислушаться. Смириться. В ушах зазвенит от такой тишины – только так. И будет это самым сладким звоном.
И хорошо. Нужно привыкать к настоящему.
Аню в лагере я увидел сразу. С ней никогда не здоровался. Дурак был. Хотя наши окна выходят в один двор, и я много раз видел ее, знал в лицо. Она одна на миллион. Познакомились уже в лагере. В лагере все по-иному. Но душу не обманешь – она ведь отличает пока еще добро от зла. И пока еще чувствует, что что-то тут не так.
Приехав туда, мне стало тоскливо. Птички-синички и тишина. Да не за деньгами я приехал и романтикой. Текст объявления мог отбить всю. Романтику и желание нажиться. А чтобы хоть что-то понять в этом запущенным не в ту сторону мире.
Понять возможность была. Тут свои правила и свое время. Воспитатели, медицинские работники, инструкторы. Еще педагоги, психологи и еще много-много разных людей, которые встали под общий знаменатель – лагерь. Распорядок дня – суровый, хоть и естественный. Приезжающим туда очень важно именно распорядок.
Тем не менее, каким-то чудом нам удавалось режим нарушать. Аня постоянно читала и о прочитанном рассказывала мне. Мы спорили. Дальше книги стал приносить ей я, чтобы в споре рождалась истина. Пили чай. С печеньем. Такого чая я больше нигде не пил.
О том, что я Аню забираю к себе, никто не знал. Или не говорили, что знают. В любом случае, спасибо, что не сказали о своих тайных знаниях.
В общем, все было именно так, как должно было быть. Другого не дано. По определению.
Интересное там положение дел.
Вот живешь ты и думаешь – мне бы машину, квартиру, гараж. А там ценности иные. Там бы хоть бы день прожить. И на том спасибо. Смотрел я на тех людей с жалостью. Потом с сожалением. Потом понял, что они такие же, как я. И со временем общие диагнозы я знал у всех. Их боль становиться твоей и я начал понимать, что потихоньку прихожу в норму. А старые ценности – летят с таким свистом, того и гляди – заденут случайно.
И не пригнешься.
А щепки останутся.
Хорошо что-то Ане режим можно было нарушать – ей ничего не сделалось. И от таблеток она меньше зависима. К счастью.
И вернулся я оттуда другим человеком. Хотя и лето быстро пролетело, но в лагерь хотелось еще.

***

Дни шли, сменяя друг друга, и наступил понедельник. Вечером, приехав из университета, я решил послушать музыку. Раздался звонок телефона. Это была Аня:
- Ты прости, что я тебя отвлекаю. Может, ты занят…
- Ань, все хорошо, я вот приехал из университета, поужинал. Сижу, отдыхаю…
- Завтра уже вторник. Поедем?
- Да, конечно! Я же обещал! – я отчего-то обрадовался этому.
- Это хорошо, тогда завтра увидимся.… Всего тебе доброго!
- Спокойной ночи, Аня!
- И тебе,  - и я услышал в трубке гудки.
Стало грустно. И противно. От себя. Прежде всего от себя. Дождь лил, не переставая, и сильно хотелось на улицу.
Решив прогуляться, я вышел под дождь. Небо дышало осенью. Было хорошо. Достал сигарету и чиркнул зажигалкой. На улице было тихо. Никого не было и от этого стало спокойнее. Сизый дым растворял дождь, и я посмотрел на Анино окно. Мне почему-то оно показалось таким родным. А почему именно родным? Никаких близких отношений не было, у нее в гостях я ни разу не был. А с ее мамой я вообще говорил один раз по телефону.
А почему родным? Не знаю…. может быть, это наглость? Что-то в этом явно есть нездоровое. Или я ошибаюсь....
Хотя….
Хотя, что в этом плохого?
Возвращаясь обратно, я смотрел на ее окно. Вдруг к окну подошла Аня. Увидела меня. Я ей махнул и сказал «Привет!». Она улыбнулась. Я смотрел на нее сквозь мокрое стекло, а она улыбалась. Показала мне на дверь подъезда – знак того, что мне домой пора. Я отрицательно покачал головой. Она пожала плечами. В ее комнате включился свет. Она повернулась. Видимо, зашла мама. Она посмотрела на меня, помахала рукой, а я так и остался стоять под дождем.
Потом вернулась, когда свет выключился. Я все стоял. Честное слово ,самому смешно. Она растеряно посмотрела на меня. Я ей подмигнул. Она улыбнулась.
Вот стою я под дождем. И мне не холодно. Думаю о том, как здорово, что есть такое окошко, что есть она…. Дождь ни на минуту не стихал, а тут такое солнце… я не хотел уходить ,хотя я чувствовал, что вода уже на коже и одежда промокла до последней нитки. Она еще раз отвернулась от окна. Видимо, ее кто-то позвал…. Она ушла.
Потом я весь вечер не мог уснуть. Слушал пластинки, пил чай. Лучшее средство от скуки….

***

На утро, мы с ней встретились, как и договаривались, возле подъезда. У Ани было хорошее настроение и она много шутила. Сегодня в университете у меня выходной и потому у меня настроение тоже было соответствующее.
Доехав до места назначения, Аня удивилась самому студенческому городку, который окружал наш университет. И действительно: он представлял собой семь девятиэтажек, две из которых – общежития, а все остальное – учебные корпуса. Самое интересное, что литературный и философский факультет находиться в одном корпусе. Почему так объединили, до сих пор остается загадкой, но все равно – нас всех вместе называют ненормальными….
Пройдя мимо вахтера, очень милую женщину, мы поднялись на третий этаж. Именно там находился литературный факультет. Аня захотела посмотреть расписание, и она подошла к информационному стенду. Тут по лестнице поднялся Олег:
- Здорово, Саня! Ты чего здесь делаешь? – спросил он у меня, дыша свежим перегаром. Видимо, у него была очередная бурная ночь.
- Привет, да по делам заехал.
- Ты представляешь, решил на учебу придти, а сегодня выходной! – удивлялся Олег.
- Бывает такое, - пошутил я. Олег действительно крайне редко бывал в университете. О нем уже слагают легенды, а с помощью чего он перевелся на второй курс до сих пор остается тайной. Хотя и не совсем.
У Ани, видимо, появились какие-то вопросы, и она решила спросить у меня. Я с литераторами много общался и иногда ходил на их лекции. Олег обратил на Аню внимание и начал смеяться.
- Вот какие дела у тебя! – его смех мне начинал не нравиться, - так ты с девушкой пришел! – я увидел, что Аня опустила голову, и я сказал Олегу:
- Замолчи!
- От чего же? Что скрывать? Это твоя девушка? – продолжал Олег, - скажи, а она хороша в постели? Может, в этом есть какая-то экзотика?
Аня отошла к окну.
- Пошел ты… - тихо сказал я и подошел к Ане. У нее текли слезы.
- Ань, прости его, - я ее обнял за плечи, - он же пьяный.
- Ничего, Саш, я уже привыкла, - дрогнувшим голосом проговорила она, - Не волнуйся.
- Прости меня, Аня, - я переживал, и мне было жутко стыдно за выходку Олега, - и его прости…. Если сможешь.
- Саш, ну что ты говоришь?
Она повернулась ко мне, и я опустил глаза:
- Саш, ты же не знал, что он придет, - она начала меня успокаивать, - и вообще, это вполне нормальное отношение.
- Мне очень стыдно.
- Брось…
- Ты же сам сказал, что он пьяный.
Мы молчали, глядя на дождь. Я спросил ее:
- Пойдем домой?
- Да, я сегодня устала.
И мы поехали домой. Всю дорогу молчали. Я готов был сгореть со стыда, но все же решил ее пригласить к себе на обед. Аня согласилась. Значит, снова все хорошо. Аня позвонила маме, чтобы она не волновалась. Про Олега не сказала ни слова. О чем тогда говорили – уже и не помню. Она спрашивала о Джоне Ленноне, я отвечал. Что-то пропел….
Мне не хотелось, чтобы она уходила так рано, но у Ани были уроки на завтра и новая непрочитанная книга. Мы попрощались, и она сказала, что хочет поехать в университет еще раз. Скорее всего, на следующей неделе. Я согласился.
Прошла неделя, Аня не звонила. Я стал волноваться, но позвонить самому не хватало смелости. Я думал, что Аня рассказала все маме, и она запретит дочке поступать на литературный факультет. Но она позвонила вечером вторника, ровно через неделю. У нее было хорошее настроение:
- Ты чего сам не позвонил? – шутя, спросила она.
- Да я думал, что не солидно.
- Не будешь звонить – обижусь! – поставила ультиматум Аня и засмеялась, - поехали завтра в университет?
- Поехали!
- Вот и славно!  - обрадовалась Аня, - У тебя завтра до которого часа занятия?
- До десяти, подъезжай я тебя встречу!
- Договорились.
Эта поездка в университет оказалась удачной. Мы в деканате узнали о вступительных экзаменах и о том, когда лучше подавать документы. Аня была в восторге от толпы студентов на перемене и от работников деканата. Ей все понравилось.

***

Спустя две недели после очередной поездки в университет я узнал, что Олега сильно избили в результате потасовки в одном из ночных клубов. Ему перебили позвоночник и теперь он лежал в больнице. Мне стало его жаль. Несчастный человек. После этого случая я понял, что все в этом мире возвращается: зло злом, добро добром. И всегда нужно следить за собой – за своими мыслями, поступками, делами… И никак иначе. Это был хороший урок даже для меня. Хотя я не хотел, чтобы так получилось.
Я сразу для себя решил, что я не пойду его проведывать. Ане об Олеге я сказал, намного позже и тогда мы сильно поругались. Аня была категорически против моего решения и говорила, что я должен к нему сходить. Это был первый раз, когда мы с ней поругались. И то, ругался только я, а она говорила спокойно и выдержанно:
- Аня, это предательство! С моей стороны! Он обидел тебя! – кричал я, а Аня смотрела в окно на падающий снег.
- Не предательство, - спокойно и даже тихо отвечала Аня, - он твой друг и это нормально.
- Но он ведь обидел тебя!
- Саш, ну и что? Он, прежде всего, человек. И ему сейчас больно. Более того, он из нормального здорового и сильного человека превратился в инвалида. Я такой родилась и мне не обидно.
- Я ему этого никогда не прощу! – продолжал я, чувствуя, что срываюсь на истерику.
Аня помолчала и сказала:
- А не мы прощаем. И не нам решать, кого, мы любим или не любим.
- Аня…. – у меня не было слов и я сел на табурет.
Мы замолчали. Аня повернулась и подошла ко мне:
- Саш, пойми, что не важно, что кому сделал. Сейчас он нуждается в поддержке. Сейчас Олегу сложно. Ты же был в лагере, что я тебе объясняю? Ты и сам это прекрасно знаешь…
Я закурил. Аня продолжала:
- Получается, что ты одних любишь, а других ненавидишь?
- Ладно, Аня, - я встал, - раз тебе так угодно. То я схожу к Олегу.
- Да не мне угодно! Сколько тебя учить можно?
- Ань…
- Ну что?
Я все же решился на этот вопрос:
- А ты бы хотела меня увидеть?
- Да.
Мне стало стыдно.
- Прости меня…
- Ты пойми, я ведь дома, поэтому и учусь. Это было мамино решение. И ничего такого. Со временем я к этому привыкла. Нельзя же быть изолированным от мира. Все равно дома всю жизнь не просидишь! – продолжала Аня.
- Ну, ты же заплакала тогда! – не унимался я.
- Раньше бы я не поехала туда, - сказала Аня и снова подошла к окну.
Теперь я все понял. Теперь-то я точно все понял и тихо сказал:
- Аня, я понял…
- Да ничего ты не понял.
- Почему?
- Потому….
Мы замолчали.
Я не знал, что ответить и тоже подошел к окну и увидел, как падает снег на черную землю. Мы молчали. Я сказал:
- Скоро зима….
Аня кивнула. Потом сказала:
- Почему Дедушки Мороза нет?
- Отчего же? – удивился я и улыбнулся, - я верю в него.
Аня молчала.
- Все равно, мое желание не в его силах.
- Мало ли…
Аня отрицательно покачала головой.
- Ты часто в окно смотришь? – я решил нарушить паузу.
- Да.
- И как?
- Лучше чем телевизор.
- Ясно.
- Да ничего не ясно!
- Почему?
Она замолчала.
- Делай, как знаешь. Мне домой пора, - я видел, что Аня рассердилась, и мне было стыдно.
- Я провожу, - и стал собираться.
- Не надо, тут не далеко.
Я понял, что я ее обидел. Но все равно я только потом понял ,о чем говорила Аня. В лагере действительно воспитатели учатся не тому ,чтобы любить «избранных», а тому, что нужно внимательно относиться к близкому.

***

Она не звонила. Я понял, что она ждет звонка от меня и с новостями от Олега. Я стал готовиться к визиту Олега. Позвонив Даше, сестре Олега, я спросил о том, когда можно придти. Даша очень обрадовалась звонку и сказала, что об Олеге абсолютно все забыли.
К назначенному часу я подошел к двери. Даше была одна с Олегом.
- Привет!
- Молодец, что пришел.
- Это мелочи… Это нормально.
Даша меня остановила:
- Саш, а ты сердишься на Олега?
- Нет, что ты! – улыбнулся я, - а за что?
- Он мне все рассказал, - Даше было стыдно за брата, - когда я сказала, что ты придти хочешь.
- Не волнуйся, все в порядке. Я пойду к Олегу.
Олег лежал в своей комнате. Он отвернулся к окну.
- Привет, Олег!
- Здравствуй!
- Я присяду?
- Да, конечно.
Мы молчали. Я спросил его:
- Тебе больно?
- Да. Но не тело болит…. Очень плохо, что так все закончилось.
- Олег, ты же сможешь ходить?
- Врачи сказали, что это практически невозможно.
- Ты сможешь!
Олег ничего не ответил. Спустя время он повернулся. У него текли слезы.
- Саня, прости меня. Мне очень стыдно. Я теперь понимаю, почему это случилось. Понимаю, зачем. Я это понял только когда в себя пришел. Меня только на этой неделе выписали….
- Олег, никто тебе зла не хотел. Просто под горячую руку попал.
- Я знаю. Только… - Олег опять отвернулся, - только теперь знаю, где друг, а где предатель…
- Успокойся. Все познается в сравнении.
- Как Аня?
- Нормально. Заканчивает школу. Поступает на литературный факультет.
- Здорово.
- Да, - я улыбнулся, - она замечательная.
- Расскажи о ней.
- Хорошо.
И я стал рассказывать. Обо всем: как был в лагере, как с ней познакомились. Олег улыбался. Видно было, что он был рад. Уже в конце он попросил меня:
- Познакомишь меня с ней?
- Да, только помни об одном…
- О чем? – Олег удивился.
- Есть у нее на примете один парень…
Он рассмеялся. Потом, видимо, ему стало больно, и он усвоился.
- Хорошо, - почти шепотом сказал он.
- Я пойду, Олег, прости меня. Если что…
- И ты прости.
Меня провожала Даша.
- Ты же замуж собиралась? – спросил я на прощание.
- Да какая тут свадьба, - Даша махнула рукой, но все равно, было видно, что она помогает брату от чистого сердца, - Теперь с братом сижу. Родители в командировке постоянно. Хорошо, что Витя все понимает. Приходит, мне с Олегом помогает. Решили, как Олегу лучше будет, так и поженимся.
- Даш, ты если что, звони мне, я с Олегом посижу, - сказал я, - Я же в лагере вожатым работал.
- Мне Олег что-то про это рассказывал…
- Я серьезно. Когда надо – звони.
Мы попрощались, и я по дороге домой понял, насколько мне легко и я решил сам (впервые!) позвонить Ане.
Трубку сняла Валентина Михайловна:
- Здравствуйте, можно Аню услышать?
- Да, сейчас позову, - и мне показалось, что Аня подходила к телефону целую вечность.
- Алло, - сказала она.
- Привет
- Привет, - я чувствовал, что она на меня еще сердиться.
- Как ты себя чувствуешь?
- Сносно.
- Аня, тебе привет от Олега.
Аня все поняла. Тон ее смягчился.
- И как он?
- Больно ему. Но говорит, что не тело болит. Врачи говорят, что у него мало шансов…
- Главное, что они у него есть.
- Это точно.
Мы замолчали. Я решился позвать ее к себе:
- Ань, приходи ко мне.
- Сейчас буду, - и повесила трубку.
Аня принесла мне домашнее печенье и кассеты “The Beatles”.
- Интересные они, - констатировала Аня, - и музыка у них чудесная.
Мне захотелось Аню обнять. Я не стал себя сдерживать.
Мы молчали.
Мы сели смотреть очередной концерт. Потом пили чай с печеньем и вареньем. Печенье Аня испекла сама. Оно было очень вкусным. Потом пошли гулять. Гуляли долго, и я решил подняться и извиниться перед Валентиной Михайловной за то, что задержал Аню.
К счастью Анина мама не ругалась, а сказала только, что в следующий раз ее лучше предупредить. Мы утвердительно кивнули.

***

За неделю до нового года приехал хозяин квартиры Алексей Егорович. Он таежник, потому бывает дома крайне редко. Вообще, он удивительный человек. Сама по себе квартира у него небольшая и уютная. Для меня это просто стало находкой. Всего одна комната, с торшером и кроватью. Там же стоит компьютер. Его часто не бывает дома и ему просто нужно, чтобы квартира была под присмотром. За нее требовалось только вовремя платить. На том и договорились.
Новый год – это единственное время, который Алексей Егорович проводит здесь в городе. У меня уже прошла сессия, и мне можно было уезжать домой на каникулы, чего мне, честно говоря, не хотелось. Я привык к этой квартире, привык к Ане и не представлял, чем я буду месяц заниматься дома. Тем не менее, Алексей Егорович приехал меня попросить о том, чтобы я никуда не уезжал:
- Саш, у меня тут удивительная экспедиция намечается. Это первый раз, когда я новый год встречу на рабочем месте. Оно и к лучшему. Не люблю шаблоны и штампы. Короче, нужно, чтобы ты тут остался. Может, ты домой хотел, я не знаю…
- Алексей Егорович, это самый лучший подарок к новому году!
- Да?
- Точно Вам говорю. Понимаете, так будет намного лучше.
- Ладно, тогда. Я спокоен!
Он пробыл ровно сутки, собрал кое-какие вещи и уехал. Сказал только, что приедет не раньше мая. Но это и то, маловероятно.
Вечером, после отъезда мне позвонила Аня и попросила придти. Я испугался, но ничего страшного не случилось. Просто Валентина Михайловна решила пригласить меня вместе встретить новый год. Я видел, как светились глаза Ани. Я не ожидал такого, но все равно согласился. Аня была сильно рада.
Потом я предложил Ане прогуляться, она согласилась. Мы играли в снежки и валялись в сугробах. Было весело. Уже перед самым расставанием, я и сказал ей:
- Я тебя люблю.
Аня опустила глаза. когда она посмотрела мне в глаза, я увидел ее слезы. Я ее обнял. Мы стояли долго, а на нас падал снег. Было тихо.
Потом она сказала:
- Я сегодня Дедушку Мороза видела.
- И что?
- Он сказал, что сделает мне подарок, какой я хочу.
- Какой хороший дедушка!
Она улыбнулась:
- Не ругайся!
- Ладно, тебе домой пора. Холодно уже!
- Стой, - остановила меня Аня и прошептала мне на ухо:
- Я тебя люблю.
Я понял, что Дедушка Мороз ей обещал. Я все понял.

***

Мы встретили вместе новый год. Был я, Аня и Валентина Михайловна. Это был замечательный новый год – тихий и семейный. Потом я Аню пригласил к себе. Мы до утра смотрели фильмы и концерты ливерпульской четверки и легли спать.
Утром (вернее - днем) было решено съездить к Олегу в гости.
Я позвонил Даше, и она обрадовалась нашему предложению.
Аня с Олегом поладили и мы с Дашей ушли пить чай на кухню. Они долго о чем-то говорили, но о чем – так и осталось загадкой. Олег понравился Ане и я подумал. Что все, что не делается к лучшему. Так оно и есть.
Я был рад, что Аня познакомилась с Олегом. Ему было важно это знакомство. Я это знал и Олег это чувствовал.
А еще я рад тому, что встретил Аню. Она замечательная девушка. Я до сих пор не верю своему счастью. Именно она научила меня жить и чувствовать по-настоящему. Я благодарен ей.
Мы любим друг друга – и это главное!

Июнь 2008 г. – июнь 2009 г.