Амазонская авантюра. Глава 20

- Кормить надо было! - ни с того, ни с сего брякнул Санька.
- Пойти напиться, что ли, на всякий случай?! - поддержал чёрный юмор Ник.
Приняв в отеле освежающий душ, они, не долго думая, спустились вниз и направились на Jiron de la Union, улицу, которая среди русских получила название Наш Арбат. Приблизительное сходство с Арбатом всё-таки имелось. Пешеходная улица, обрамлённая витринами магазинов, ресторанчиками, церквами. Но не было ни художников, ни местных "матрёшечников". Так что, сходство относительное. Но, ведь, не случайно так прозвали. Во всём есть смысл. Войдя в первый попавшийся на глаза ресторанчик, и окинув его взглядом, они согласились на предложение официанта подняться на второй мансардный этаж, где народу по-меньше и откуда можно было бы наблюдать улицу. Заказав себе ужин, они попросили прежде всего принести им графин прохладного вина Sangria. О-о, это божественный напиток для утомлённого путника, который хотел бы одновременно и утолить жажду и расслабить отёкшие ноги. Ничего общего с московским бутылочным вариантом этот напиток не имеет. Да, и вообще, ничего не стоит сравнивать с тем, что осталось где-то там, на широтах, в которых пять месяцев в году на землю ложится снежный покров. Когда долго живёшь на чужбине, то первой ласточкой ностальгии являются именно сравнения с тем, что давно и по-собственному почину покинул. Всё сразу становится не так и ни этак. И поговорить не с кем по-душам, и еда не та, и не так себя ведут, и солнце заходит как-то странно! Нику это было уже известно, и потому, когда он долго находился в пределах экваториального пояса, то изыскивал способ придушить ностальгию в самом её зародыше. Ничего хорошего, по-большому счёту, в ней нет. Она не даёт покоя, и тревожит в те моменты, когда нужно быть сосредоточенным на деле. Вобщем, целоваться с берёзками он не намеревался. Они слишком легкомысленны. При наличии денег, здесь, было чем развлечь себя. Эта земля таила в себе столько всего удивительного, что практически все друзья Ника, побывавшие здесь, влюбились в эту страну. Хотя, не все. Были двое и таких, кому было все равно, где они находятся в данный момент. Их интересовали только деньги, которые здесь можно было заработать. "Челноки" оставшиеся "челноками" по содержанию. Вокзал-базар-вокзал. Эх, да, что там! Однажды Ник со своими товарищами очень подивился реплике посольских, которые столкнулись с ними нос к носу недалеко от "Шератона". Узнав друг в друге соотечественников, они завязали ни к чему не обязывающий разговор. И один из посольских, узнав, что ребята только что продали партию пляжных надувных игрушек, посмеялся сказав: "Это, разве ж, бизнес!" И стало сразу понятно, что после развала Союза у "этих" действительно настоящий бизнес. Ходили слухи, ох, ходили, что распродавалась направо и налево вся собственность принадлежавшая некогда далёкой огромной стране. Даже, корабли вместе с экипажами продавались. Продавали и моряки всё, что было на кораблях, включая не только сгущёнку и тушёнку, но и всякие приборы и запчасти всяких корабельных механизмов. На берег их не пускали, так как паспорта были отобраны начальством и заперты в сейфе, а есть хотелось уже не шуточно, да и погулять по набережной, и просто дорваться до женщин охота была. И, ох, какая же охота! Доходило до натуральных бунтов. По-ночам, сговорившись заранее с местными, на лёгких моторных лодках уходили в сторону причалов Кальяо. И начиналось! Бузить наши умеют, особенно, когда их долго держать на привязи и голодном пайке. Правда, местные сеньориты, говорят, были очень довольны. А, пятерых мурманских моряков, все, как на подбор метр девяносто, за хорошую кабацкую драку в портовой таверне, даже в кутузку посадили. Лучше бы полиция этого не делала. В общей камере местным места не хватило, так как лучшие места, естественно отняли мурманские... Ну, да бог с ними! Времена такие. Да-а, времена!
Ник оставил пол-тарелки своего ужина. Вот, всегда так у них - и стоит не дорого, и лопнуть можно от обилия в местных ресторанах. Санька, же, напротив, уплёл всё. Оставалось ещё вино. Блаженство растеклось по всему телу. Хотелось курить и просто наслаждаться приятной музыкой, сытостью, ленью, свободой, деньгами в карманах, предвкушением, что вся жизнь вращается вокруг и для... Прикурили. За перилами балкона жила улица своей уже ночной жизнью. Толпы народа текли в обоих направлениях. Весёлые. Они почти никогда не грустили. Так, по-крайней мере, казалось. Эта жизнь завораживала и всасывала в себя, давая полное ощущение того, что ты предназначен вкусить от неё по-максимуму. Когда тебе двадцать шесть, то всё ещё впереди. Банальность! Но это так! А, может и не так! Сколько парней полегло, пока Ник со своими друзьями наладили путь-дорожку за три-девять земель, и приспокойно зарабатывали себе, не подвергаясь большому риску быть "раскулаченными" на родине жадными до денег такими же спортивными пацанами! Полегло много. До сих пор на российских кладбищах можно разглядеть немало табличек на памятниках с годами рождений конца 60-х начала 70-х и датой смерти растянувшейся на все девяностые. Сколько таких же, как Ник и его друзья никогда не увидели, что там впереди! Много. Очень много. Так что, было чем сейчас наслаждаться, сидя на мансарде уютного ресторанчика над Jiron de la Union, по которой толпы народа текли в обоих направлениях...
Пора. Завтра рано вставать обоим. Один возвращается в Москву. Другой собирается подобраться по-ближе к экватору. Дело есть дело! В "Европе" Ник попросил консьержа разбудить их по-раньше, часов в пять утра, так как у Саньки был вылет на восемь часов. Надо было ещё хоть чуть-чуть, да выспаться. Номер был "doble", так что, консьержу ничего не требовалось, кроме, как постучаться в одну и ту же дверь,чтобы разбудить обоих. Слава богу, окна выходили на совсем не шумную улицу, и потому заснули быстро, утонув в своих снах, после изнуряющего дня...
Стук в дверь. Ник попытался расклеить свои тяжёлые веки, и одновременно понять, что нужно какому-то олуху в столь ранний час. Стук продолжался и, казалось, усилился. Ник вспомнил, что попросил консьержа разбудить их в пять утра.
-- Сейчас, сейчас! - проворчал он, и покачиваясь спросонок пытался натянуть штаны. Это ему удалось, и он быстро подошёл к двустворчатым дверям, которые кто-то, снаружи, тряс так, что они готовы были слететь с петель.
- Да, открываю же уже! - зло крикнул Ник, и открыл... Открыть-то он открыл, да за дверями, которые только что так бешено бились, никого не было. В голове ошалевшего от такой неожиданности Ника, почему-то пронеслось только одно слово "полтергейст"! Да, ещё,"Вот, чёрт!" И в этот самый момент, с потолка посыпалась ему на голову штукатурка, и мелкие куски лепнины. Одновременно, по-нарастающей, раздался неимоверный гул. Жуткий. Как-будто шла колонна танков под окнами отеля. Мощные стены здания были пронизаны этим низким тембром, который ужасал своей мощью. И, вдруг, сразу всё заходило ходуном. То, что не было закреплено на своих местах полетело на пол. Чтобы, удержаться на ногах, Ник схватился за дверной косяк. Он понял! Его озарило! А, спросонок такое сразу не поймёшь! Землетресение!
- Сашка!!! - заорал Ник.- Вставай, землетресение!
Тот вскочил, как по-армейской команде, и первым делом схватил "дипломат" с деньгами, да как был в трусах, так и выскочил наружу.
- Вниз не успеем! Давай, под арку встанем, авось, не рухнет! - крикнул Ник, и первым встал аккурат под арочный проход второго этажа. Сашка был тут, как тут, заняв противоположную арочную сторону. Теперь, они напоминали "титанов", удерживающих на своих плечах небесный свод. В этот момент, между ними проскочила совершенно обнажённая женщина. Следом за ней нёсся с простынёю в руках такой же голый мужчина. Видимо, он пытался укрыть свою подругу, позабыв о собственной наготе. Это был уже сюрреализм! При всём опасном положении, оно, это положение, было комичным. Ник с Санькой посмотрели друг на друга и не смогли удержаться от смеха. Как неожиданно всё началось, так же всё внезапно и кончилось, как-будто и не было ничего. Гул ушёл куда-то под землю, словно провалился в небытие, и настала звенящая тишина. Парни быстро вернулись в свой номер. Было 4.30 утра. В услугах консьержа они больше не нуждались. Спать уже не хотелось, да и пора было собираться. Отель устоял, как он устоял и во все предыдущие четыре века. Однако, люди не думали в опасный момент об этом, и не понадеялись на его надёжность. Зря! А, может, и нет! Ведь, всему рано или поздно приходит конец. Из семи чудес света остались только пирамиды, да и те потеряли первоначальный свой лоск. А, что, уж, говорить про какой-то отель "Европа"! Впрочем, утром стало ясно, что другие постройки ещё менее долговечны, чем "Европа", у которой, от балкона, принадлежавшего номеру Ника и Саньки, отколося огромный кусок каменного вензеля, на котором крепилось балконное основание. Так что, не зря, ох и не зря выли собаки, как на покойника. Чуяли они, что будет спустя двенадцать часов. Всех предупреждали! Да, далеко не все поняли это. Кое-где разрушения были очень сильными. Но в основном, пострадали нищие районы, где застройки домов были у подножия гор, или, даже, на скалах. Впрочем, это уже не имело значения. Землетресение прошло. Жизнь продолжалась. Банальность. А, куда ж без неё? Без неё и выжить, порой, трудно. Было и прошло. Идём дальше. Мы, ведь, целы! И так во всём. Шаг вперёд, а у кого-то обрывается жизнь. Ещё шаг, и уже родился новый человек. Банальность, как способ выживания. Недурно! С такими мыслями, можно далеко уйти! Главное, это цель, которая ждёт впереди тебя самого! У Ника такая цель была...