Габриель

(Рабочее название. Произведение в черновом варианте)


Ночь. Осень. Луна взошла. Свежий ветерок вновь обласкал мое лицо. Я включила плеер и медленно пошла по темной аллее.
Артур Беркут что-то напевал про мой день, мой год, мой век… Я особо не вслушивалась в слова, сегодня для меня важно, чтобы что-то заглушало шум ночного города.
Я шла, куда глядели глаза. Равнодушие вновь окутало мое сознание. «И почему сегодня не полнолуние?» –  вертелось у меня в голове.

– А чтобы изменилось? – донесся голос со стороны правого плеча.
Я машинально повернулась – никого. «Что за черт?» – подумала я.
– Ты почти догадалась… – сладко произнес Голос.
Я вздрогнула: «Как там поступают в подобных ситуациях истерички? Кричат: грабят! убивают! пожар?! Чего-то сегодня не хочется…»
У левого плеча раздался раскатистый смех:
– А ты с чувством юмора. Умничка!
Я прошла вдоль улиц и даже не удивилась, когда вновь услышала Голос:
– Сейчас повернешь налево, выйдешь к летнему саду, пройдешь до второй скамейки и там сядешь.
«С какой это стати?» – сразу же мелькнуло у меня в голове.
– Не сопротивляйся, я же знаю, что искушение узнать что-то новое приведет тебя именно туда, куда сказал я.
«Там что-то важное?»
– Заинтересовалась? – ехидно прошептал Голос. – Вперед, малышка… скора, все сама узнаешь.

Я, как послушная марионетка, под ангельский голос Майка Ленеси (и как только успела поменяться музыка в МР3-шнике? Что-то уж очень быстро… Начинала играть «Ария», а теперь хрипит «Dark Lunesy».) зашагала к пруду.

Почему-то мысли в голову не лезли. Люблю такие моменты, когда в голове пусто, ничто не гложет и вспомнить, будто бы нечего. Я прошла мимо первой скамейки – темно, под ногами ничего не видно, зато слышно, как под ботинком хлюпает грязь. Взгляд мой упал на отражение того, что через несколько дней будет называться «полной луной». Я улыбнулась.
– Прекрасно, девочка моя, прекрасно!
Я вскинула голову и увидела, как человек с красивой изящной тростью и с цилиндром на голове, сидит на ветке дерева. Я оглянулась – вокруг никого. Рядом стояла скамейка, вторая, если считать от бюро ритуальных услуг.
– Потрясающе! Ты даже не дрожишь!!! Неужели не боишься? – спросил человек, удобнее усаживаясь на ветке.
– А кого мне бояться? Не тебя ли? – сама не понимая зачем, огрызнулась я. Мне он не нравился, уж очень он подозрителен. – Твой голос…
– Да, да, прелесть моя! – Человек с тростью проворно спрыгнул с дерева. – Не нужно больше вопросов, – он подошел ко мне и приставил указательный палец к моим губам. – Шшш…
Незнакомец улыбнулся, снял цилиндр и низко поклонился:
–  Юная леди, позвольте представиться: Габриель. Какая чудная ночь, не правда ли? – при этих словах он поправил черный френч и надел цилиндр.
Голос его был сладок, тон – вертляв и иногда фамильярен. Я стояла, как вкопанная, и не могла произнести ни слова. В это время Габриель подошел ко мне со спины, провел холодным пальцем по моей шее и сказал:
– Не желаешь ли ты составить мне компанию в мир туманов и мечтаний? Впрочем, можешь не отвечать, – ночной знакомый развалился на скамейке за моей спиной. – Ты не сможешь побороть свое любопытство… К тому же, отказ не принимается.
Габриель поднялся, встал рядом и жестом указал, что я должна взять его под руку. Я беспрекословно подчинилась.
– Теперь, прелесть моя, пройдем немного.

Мы зашагали по узкой аллейке, завернули за угол, где нас уже точно никто увидеть не мог, и остановились. Подняв взгляд, я посмотрела в глаза своего спутника. Он был повыше меня, лицо красивое, но бледное. Глаза небольшие, чуть сужены, карие и грустные… Брови тонкие, губы ровные, было заметно, что прикус у молодого человека немного неправильный…
Я немного наклонила голову:
– Вамп…
– Милая, пожалуйста, не нужно ничего говорить! – Габриель приставил к моему рту холодную ладонь.
– Ты руки мыл? – нечаянно вырвалось у меня. – Небось, долго в гробу лежал, а теперь еще и трогаешь меня трупными руками.
– Как ты несправедлива! – вампир театрально сделал вид, что обиделся, но мне этого было достаточно, чтобы прикусить язычок.
– Прости, пожалуйста, если обидела, – виновато произнесла я.
– Ничего, мы, Дети Тьмы, народ отходчивый.
Я попыталась задать еще какой-то вопрос, но эта отходчивая «дитя тьмы» опять не дала и рта мне раскрыть:
– Ты, правда, меня не боишься?
– А с чего бы мне тебя бояться?
– Ну… не знаю… И правда, с чего бы меня бояться? – Габриель плавно поднес руку к подбородку. – Я очень даже милое и безобидное существо…
– А ты сам-то меня не боишься? Ну, а вдруг, например, у меня на шее крестик серебряный?
– Ой! Не смеши моих предков! На твоей белой шейке и, правда, крестик, но, увы, он не серебряный, а перевернутый, привезенный твоей подругой из Германии.
– Как! Откуда ты знаешь?
– Ну… это мой скромный дар… Никому об этом не говори, хорошо?
– Ты видишь через вещи?
Вампир потупился.
– Так, и насколько ты «глубоко» видишь под одеждой?
Никогда не видели покрасневшего вампира? Габриель смутился.

Я не нашлась, что сказать, просто подумала все, что хотела произнести.

– Цель.
– Какая цель? – не понял мой приятель.
– Цель всего этого.
– Ааа… ты хочешь знать, зачем я привел тебя сюда в столь позднее время? Что ж, твое право. Я хочу показать тебе мир, где я живу! – Вампир, артистично развел руками. – Что? Тебе не интересно?
Я смотрела на него, как на идиота.
– Склеп что ли? Или вырытую могилу с деревянным гробом?
– Как ты могла подумать про меня такое? Я аристократ! Какая могила? Склеп, деточка моя, фамильный склеп! Но речь идет не об этом… хотя… если тебе правда интересно, могу проводить и в мою опочивальню…
– Ага, может, еще прилечь рядом предложишь?
– Хм… а что? Можно. У меня такой уютный гроб…
Этот вампир явно не воспринимает сарказма, хотя, возможно, что, когда он жил, таких слов еще не придумали.

– Черт! – воскликнула я.
– Что такое?
– Плеер разрядился… Ну разве это честно? Ведь всего час назад сняла его с зарядки. – Я достала маленькую пластиночку с сенсорной панелью и стала нажимать на нее.
– Все в порядке, он тебе там не понадобится, – елейным голоском пропел Габриель у меня над ухом.
Я резко обернулась:
– Стоп!
– Что такое? – с открытой пастью спросил «ребенок тьмы».
– Кусаться мы не договаривались!
– Ох, прости, не сдержался.
Мне даже стало его жалко… Он такой наивный, любой обидеть может. А я, вредная такая, даже укусить себя еще ни разу не дала. Я улыбнулась и спросила:
– Слушай, а, сколько тебе лет?
– Смотря по каким меркам судить… Если, с момента, когда меня лишили жизни, то… дай подумать…
– Нет, Габриель, в момент. Сколько тебе было лет в момент, когда тебя лишили смертной жизни.
– А, 22 года.
– Хмм… - вздрогнула я. – Прелестно! Не намного ты меня старше, если подумать. Давай пройдем еще немного, а то я начинаю замерзать.
Странно, но Габриель молча побрел за мной.
– Габриель, а зачем я нужна тебе? Зачем ты должен показать мне загробный мир? Ведь я не должна видеть его, пока не настанет мой черед.

– Присядь, пожалуйста, – он взял меня за руку и усадил на камень. – Ты главное пойми меня правильно. Много, я бы даже сказал, очень-очень много лет назад в уезд моих родителей забрел старик. Он поселился у нас в хлеву, ел немного, на глаза не попадался. Просил только, чтобы его днем не беспокоили. А ночью к нему в хлев никто и соваться не думал, все спали, утром ведь в поле или в город. В общем, хлопот он нам никаких не доставлял, – рассказывая, Габриель вертел тростью, прохаживался из стороны в сторону и изредка понимал взгляд в небо.
– Но вот как-то раз мы с моим батом Ричардом, ныне покойным, поспорили, смогу ли я зайти в полночь, при полной луне к старику в сарай. Риччи, смеялся и говорил, что я не смогу, что испугаюсь… Я боялся, правда, но чтобы доказать ему, я зашел в указанное время в хлев… В общем, так я и стал вампиром…
На утро, родители нашли меня мертвым в этом сарае, хорошо хоть не додумались тело вынести на солнце. Вечером положили в гроб и унесли в фамильный склеп… Кстати, они давно уже спят рядом со мной … только я иногда просыпаюсь и брожу вдоль каменных стен, чтобы размять кости…

– А что дальше?
– А ничего. Вот пролетают столетия, а я так никого ни разу и не укусил.
– Подожди, а я тут тогда причем?
– Меня не хотят принимать в загробный мир, не узнав, что я кого-то убил…
– Дошло. И этим «кем-то» должна быть я… верно?
– Увы… Причем, имитировать твою смерть никак нельзя… Я должен привести тебя с собой в качестве доказательства.
– То есть, я не умру, а просто стану вампиром?
– Да, девочка моя, как это не прискорбно…
– Согласна… смотрела «Интервью с вампиром»… Что-то не хочу я быть бессмертной… И перестань меня называть «своей девочкой»! По нормальным меркам ты старше меня всего на четыре года!
– Ты права. А я ведь даже имени твоего не спросил…
– Авилина, – так же фамильярно поклонилась я.
– Хм… прекрасно. Что ж, нам пора идти, – Габриель взял меня за руку, и мы пошли к реке. – Не бойся, – проговорил вампир и толкнул меня с обрыва в воду…

Я летела… воды не было видно… Тут я упала на что-то мягкое.
– Ты бы перестала визжать! – услышала я голос вампира.
Я открыла глаза: я лежала в стогу сена, у моей головы сидел вампир и вертел тростью. (Меня скора, начнет раздражать эта привычка.) Небо ясное. Светло. Травка зеленая. Вокруг поле, вдали лес. Справа проселочная дорога.
– Ты не боишься света?
– Это не настоящий свет… бояться его не стоит.
– Хм… но светло, как от солнца…
Габриель улыбнулся:
– Можешь посмотреть на небо, и твои глазки не заслезятся. Там нет солнца…
Я поудобнее развалилась на сене, на небе плыли ватные облачка, солнца и вправду не было.
– Знаешь, а мне здесь нравится, – сказала я. – Я еще подумаю, может, соглашусь быть вампиром.

Габриель лег рядом:
– Я тут подумал, не хочу, чтобы ты становилась бездушной…
– Но иначе тебя не примут в этот мир полноправно. Или, все-таки выход есть?
– Выхода нет… только если сделать тебя полувампиром…
– Это как?
– У тебя будут все признаки вампиризма, но ты останешься живой…
– И такое возможно?
– Да. Это возможно, я знаю точно. Ты не будешь бояться дневного света, распятий, серебра, ты больше не будешь чувствовать боль, но при этом твое сердце будет жить… Ты сможешь любить, жалеть, восхищаться.
– Разве это может вампир? Тогда чем я буду отличаться от обычного человека?
– Кровь. Ты будешь нуждаться в чужой крови. Но только не для вечности, а для поддержания своей силы.
– Но все равно получается, что мой организм отчасти умрет…
– Не совсем. То есть, конечно, часть тебя погибнет, но в тоже время ты останешься прежней…
– Габриель, ты говоришь загадками, я тебя не понимаю.
– Ами,  ты будешь живым вампиром. Глазные зубы вырастут, зрачки вытянутся, цвет кожи будет бледнее, чем сейчас.
– Куда уж бледнее, – буркнула я.
– Ами, ты сможешь жить, как все смертные. Ты ведь не жаждешь бессмертия?
– Вообще, звучит заманчиво. Но жить веками я просто не смогу, мне быстро надоест.
– Вот и хорошо, все равно ты стареть будешь намного медленнее, чем все твои сверстницы.
– Так, я согласна. Что нужно делать?
– Позже, дорогая, позже. Для начала мы должны взять сыворотку. А потом я прилюдно тебя укушу, ты выпьешь моей крови…
– Но она на меня не подействует…
– Так, именно так. А по всем внешним признакам ты будешь походить на вампира.

Я потянулась и села. Воздух был необыкновенно чист. По всей видимости, в загробном мире тоже есть деревни. Несколько мальчишек носились по траве. Кажется, наступило утро. Мой новый мир начинал просыпаться.
– А я не так представляла загробный мир, – сказала я, скользя по мокрой проселочной дороге.
– И как же ты его себе представляла? – поинтересовался мой спутник, жую травинку.
– Ну, там, котлы, черти, огонь, жар, крики, насилие…
Габриель рассмеялся. Мне стало стыдно.
– Ты же не в ад попала. Ты себе Люцифера там не напредставляла?
– Нет, – соврала я. Для меня, готессы, Люцифер – изображение на пентаграмме, висевшей когда-то у меня в спальне. Потом мама ее сняла, сказав, хватит чертовщины в доме. – Кстати, я вот иду и мучаюсь вопросом…
– Задавай.
– Вот в разных верах Ад имеет разное описание. То он холодный, преобладает белыми тонами, типа символ вечной мерзлоты. В православной же вере, Ад расписан в рыжие и красные краски. Ну, знаешь, «гореть ему в Аду». А, например, новое течение, которое придерживается путей Сатаны, вообще не делает акценты на Рай или Ад.
– И как же называется это течение?
– не важно.
– То есть они отрицают присутствие Ада и Рая?
– Ну, это спорный вопрос. Потому что истинных доказательств в существование Ада и Рая не существует.
– Почему?
– Габриель, странно слышать этот вопрос от тебя. Потому что, чтобы доказать об их существование, нужны неоспоримые доказательства. Но, увы, никто оттуда еще не возвращался.
– Так в чем же заключается твой вопрос?
– Есть Ад или же его нет?
– Скажи, пожалуйста, что диктует твоя вера?
– В смысле?
– Ами, к какой вере ты себя причисляешь?
– Я не знаю… Я причисляю себя к атеистам… По крайней мере так было до того, как я тебя встретила.
– А сейчас что же?
– Я не могу быть атеистом. Ведь тогда я не должна верить в то, что ты есть и в то, что этот мир, где мы сейчас идем, существует. Была бы я атеистом, я бы просто сошла с ума.
Габриель снова улыбнулся. Как же приятна его улыбка!
– Ты наверно не читал «Мастера и Маргариту». Был там один атеист, который не верил в Бога, а потом сам Сатана сказал ему, когда и как он умрет, тот не поверил, а через некоторое время пророчество сбылось. Он поскользнулся на масле, и его обезглавила комсомолка.
– Интересно. Как это так? Как она его обезглавила?
– Он попал под троллейбус.
– А что это? Ладно, потом дашь почитать?
– А ты читать умеешь?
– До чего же ты вредная. Не такой уж я древний. Можешь мне не верить, но грамоте я обучен.
– Габриель, ну не обижайся, конечно, дам. Так вернемся к моему вопросу.
Вампир выплюнул травинку, потянулся и сказал:
– А черт его знает, есть он или нет.
Я аж опешила.
– Ты же сама сказала, пока Оттуда никто не возвращался, – он улыбнулся, остановился передо мной, подмигнул и взял за руку.

Прошло несколько часов, пока мы добрались до странного городка. Люди в одежде разных эпох то неприязненно смотрели на нас, то не замечали вовсе. Мне стало неуютно, Габриель, почувствовав это, крепче сжал мою руку. Рука нежная, но холодная, я чувствовала, как мои пальцы леденеют, но отпускать вампира боялась.
– Габриель! Габриель, – раздался чей-то голос. – Габриель, скорее! Ты привел девушку?
– Тише ты! – ответил мой спутник дряхлому на вид старику. – Не видишь что ли?
– Ааа… я подумал, что она новенькая, хотел уже поинтересоваться, от чего столь юная леди скончалась.
Несколько прохожих с удивлением уставились на нас.
– Прекрати. Ты привлекаешь слишком много ненужного внимания. Ами, ты еще больше побледнела. Не волнуйся, тебя здесь все принимают за свою.
– Но…
– Да, ты еще жива, – насмешливо сказал старик.
– Просто ты похожа на нас… Увлечение готикой сказывается на твоем внешнем виде,  – сказал Габриель.
– Да-да, – поддержал этот ненормальный. – Так преобразилась, что можно и спутать, кто из нас мертв. А биение сердца… его почти не слышно. И страх твой нам не заметен, хотя ты ведь боишься, даже очень, верно?
Я только собралась ответить, как вдруг Габриель сказал:
– Пора. Ты не забыл то, что я просил?
– Да, да, конечно, – старик вынул из-за пазухи маленький сосуд.
– Ты что? Совсем ополоумел?
Габриель выхватил сыворотку и спрятал ее во внутреннем кармане френча.
– Авилина, прелесть моя, ты дрожишь, ты замерзла?
– Немного, – только сейчас я поняла, что стою в каком-то платье с темным корсетом. Моя одежда куда-то испарилась, единственное, что от нее осталось – черный перевернутый крестик на моей шее.
– Эдвард, накинь на нашу гостью мой дорожный плащ.
В тот же миг на своих плечах я почувствовала мягкую ткань черного дорожного плаща с огромным капюшоном.
– Накинь капюшон, так ты перестанешь обращать внимание на людей, которые, по-моему, скора, начнут показывать пальцем в твою сторону.
И правда, люди все больше и больше оборачивались и смотрели на меня. Я накинула капюшон, мне разу стало намного уютнее. Габриель опять взял меня за руку, и мы пошли на запад. Тут меня что-то отшвырнуло в сторону.
– Новенькая? Смотри-ка почти, как живая, – сказала толстая старуха, которая выхватила меня из рук Габриеля.
Я стояла с обезумевшими глазами и готова была закричать, но вдруг я расслабилась и попыталась почувствовать себя, как дома…
– Я вышла не в ту дверь, – мягко проговорила я.
– Это как? – не поняла старуха.
– В окне был изумительный пейзаж, и я решила посмотреть на него поближе, но не удержалась и упала.
– Ами, любовь моя! – крикнул Габриель.
– А с этим вампиром-недоучкой что водишься? Он здесь не на полных правах…– она не успела договорить, я улыбнулась, поклонилась ей и решительно пошла в сторону Эдварда и Габриеля.

– Я смотрю, ты здесь популярен, – проговорила я.
– Да…– я зажала его рот своей ладонью, едва коснулась его бледной щеки губами и засмеялась.
Габриель снова покраснел. Эдвард смотрел на нас с растроганным видом, говоря тем самым: «Эх, молодежь!».

Как я и предполагала, мы выходили из городка. Снова проселочная дорога. Снова поля, чуть тронутые желтым окрасом. Снова пол пути молчания… Нет, не могу же я молчать весь день!
– А куда мы идем?
– Мы идем в мою хижину, – ответил Эдвард.
– А кто была та женщина, которая меня схватила?
– Не обращай внимания, – отозвался Габриель. И все-таки, какой же это чудесный вампир! Мне так нравится его раздражать!
– Это ключница у здешнего главы, борона фон Кр… Как там его?
– Язык сломаешь, пока выговоришь, – сказал Габриель.
– Сейчас. Борон фон Кри-стен-берг, – выдохнул  Эдвард.
– Фон Кристенберг? Немец что ли?
– Авилина, я тебя обожаю! – расхохотался Габриель.
– А что он делает, этот, как его там, фон Кряхтенберг?
– Кристенберг руководит здешним порядком, именно он сдал Габриеля.
– Очень скользкий, неприятный тип, – подтвердил вампир. – Как ты там сказала, «борон фон Кряхтенберг»? – Габриель снова засмеялся, – как точно подметила. Надеюсь, что ты с ним не успеешь встретиться.

Вот так мило беседуя, мы дошли до убогой  хижины Эдварда.
– Вот в этом домике я когда-то помер, – улыбнулся счастливый обладатель данного жилья. – Добро пожаловать.
Покосившаяся дверь из стороны в сторону болталась на петлях, крыша давно прогнила, стены производили эффект будто вот-вот рухнут.
– Уф. Не мудрено, что ты здесь откинулся… – подвела итог я.
Габриель снова засмеялся. Кажется, я приучила этого вампира к своим шуточкам.
Внутри лачуга выглядела так же, как и снаружи: повалившиеся балки, каждый угол обильно украшала паутина. Я чихнула.
– Э, как это? – задумался Эдвард. – А, будь здорова.
– Спасибо.

Старик поднялся на чердак. Габриель присел на одну из балок, лежавших на полу. Я подошла к отверстию, когда-то называвшиеся «окно», и, сквозь битые стекла, стала рассматривать пейзаж, расстилающийся за ним.
Хм. За окном был небольшой луг, плавно уходящий в старый мрачный лес. Почему-то сразу вспомнились бабушкины сказки.
– Габриель, а в лесу кто-нибудь живет?
– О чем это ты? – не понял вампир.
– Ну, мне этот лес напоминает лес Бабы-Яги.
– Кто это?
– Габриель, только не говори, что в детстве тебе не рассказывали сказок о старухе с костяной ногой, которая пожирала детей на завтрак, обед и ужин?
С лестницы послышался кашель:
– Между прочим, это очень даже милая женщина. И детей она не ест, – сказал Эдвард.
– Ух, ты! А нога у нее, правда, костяная? – как-то все больше и больше мне начинает казаться, что я просто сплю, и я всего лишь словила очередной ОС. Но почему-то мне не хочется просыпаться, мне здесь нравится. А раздражать эту нежить еще и приятно.
– Ами, ты же атеистка, а веришь в подобного рода чушь! –  откликнулся Габриель.
– И никакая это не чушь! – раздался голос за нашими спинами.
Мы резко обернулись. На пороге стояла высокая, сухая, приветливо улыбающаяся старушка.
– Здравствуй, Эдвард, – проговорила она. – Я приготовила смесь к твоей сыворотке.
– А…– обрадовался старик, – Мишел, дорогая, здравствуй! Рад тебя видеть. Ты как раз во время. Проходи.
– Мишел? – прошептала я.
– Я сам ничего не понимаю, – также тихо ответил Габриель.
Тем временем старушка прошла в комнату и протянула какую-то склянку Эдварду. Затем ее взгляд пал на меня.
– А-а-а! – протянула она, – ты, наверное, жертва, – сказала Мишел и будто обрадовалась тому, что меня увидела.
– Ага, – только и смогла издать я, но тут я словно очнулась. – А в детстве я вас совсем по-другому представляла. Скажите, а это правда, что у вас нога деревянная и избушка на курьих ножках?
Старуха рассмеялась.
– Сказка ложь… Нет, дитя мое, я не та старуха, про которую тебе читали в детстве. Ты расстроена?
– Вовсе нет. Просто всю жизнь хотела полетать в ступе, – огрызнулась я.
– Ами, не желаешь прогуляться? – неожиданно вмешался вампир.
– Да, пожалуй.

Мы вышли на шатающееся высокое крыльцо: ступеньки сгнили. И как только, не сломав ничего, мы поднимались в дом по этой рухляди? Юбка моего платья была слишком длинной, и, спускаясь, я наступала себе на подол. Габриель, как истинный джентльмен спускался первым, держа меня за руку. Как по закону подлости, когда вампир стоял уже на земле, ступенька проломилась подо мной…
Я повисла на шее своего друга. Габриель закрыл глаза и, обняв, на ухо прошептал:
– Что с тобой?
– Ступенька, – выдохнула я.
Я тоже закрыла глаза и крепче прижалась к вампиру. Габриель осторожно провел по моим волосам, тихонько прикоснулся губами шеи… Я почувствовала его дыхание и холодную руку на своем затылке.
– Нет, – сказал Габриель. – Я не могу так. Ты не приняла сыворотку…
Я лишь улыбнулась, посмотрев на него.
– Пойдем, – проговорила я.

Мы брели вдоль леса, вокруг пели птицы, порхали бабочки, Габриель молчал... Он шел и по дурацкой привычке крутил тростью. Я смотрела вперед, впервые в жизни мне было нечего сказать.