Жизнь

  Первый осенний месяц подходит к концу.
 В этом году уродилось всё и на всякую долю.   
 
  В пять часов вечера солнце по-летнему щедро ласкало, но уже не обжигало ни обнажённое тело суетящегося по огороду худощавого человека в шортах, которые недавно были полноценными классическими джинсами, первыми в жизни этого странного и немного чудаковатого человека, и, судя по свежему срезу и белому цвету распускающихся ниток, служили символом связи с прошлым, ушедшим и дорогим воспоминанием, ни листья разросшихся островков огурцов, покрытые обильными каплями воды, в местах где в лунки ведрами заливалась вода. Ведра, наполняемые до краёв из низко расположенной от земли ёмкости, приходящейся взрослому человеку среднего роста по пояс, проносились по одному маршруту, изрядно размокшему от расплескавшейся воды и возвращались для наполнения по другому. Возле ёмкости начинался небольшой подъём в рельефе участка с небольшой лестницей из прямоугольных валунов обложенный дёрном, а дальше и чуть ниже располагались десять соток, засаженных овощами. Алексей, а именно так звали парня, который поливал огурцы, любил останавливаться в этом месте огорода и смотреть на вечно меняющийся вид, открывающийся взору. В этой местности протекала река и от неё террасами поднималось село, а если уходить от села ещё дальше, поднимаясь и возвышаясь незаметно над ним, то открывалась ещё более величественная по красоте панорама...
    
  Но сегодня Алексей, подойдя к высокому кирпичному сараю, примыкающему к дому из саманных блоков с маленькими окнами и обшитому вагонкой, давно крашенной зелёной краской, облупившейся и отшелушивающейся, как старая кожа после загара от полуденного солнца, и взяв два ведра, сразу приступил к своим обычным обязанностям на огороде и даже не посмотрел в сторону реки, с поросшим ивняком берегом под небом без единого облачка. Приступил, как-то странно задав темп конвейеру из человеко-вёдер. Казалось даже, что он, будто бы поставился на автомат, а сам занимался чем-то другим, решаемым в его голове. Можно было определить по шевелению губ, что он что то проговаривал про себя. Это что-то, что не давало ему покоя последние дни и что являлось главным, наверное, в его жизни.
     А проговаривал он одно и то же:"Не бойся смерти, тогда наверное побьёшь.Двум смертям не бывать, а одной не миновать", и как бы ни старался, но не мог избавиться от навязчивого афоризма, который прочитал на стенде в военкомате, куда, в тайне от всех родственников и жены, пришел заключать контракт на службу.
     Тягостное просиживание в коридоре у кабинета под номером двенадцать, в ожидании своей очереди,заставило его подойти к висящим на стене стендам с рекламой, призывающей на службу по контракту. Красочно оформленные, с уверенными, одетыми в новую и красивую камуфлированную форму парнями, они призывали своим глянцем и гарантировали невероятные возможности каждому, кто изберёт путь контрактника. А на одном Алексей прочитал высказывания Александра Васильевича Суворова. Только одно, почему-то привязалось навязчиво и красноречиво. Алексей читал в книге по психологии, какой не вспомнить, что если происходит такое как с ним, то нужно расслабиться и, словно плывя по течению реки, отдаться на волю произошедшего психологического коллапса. Книгу эту он взял у санинструктора по фамилии Цуперяка, от нечего делать, когда отдыхал с температурой в санчасти, ещё проходя срочную военную службу. А было это, всего семь лет назад.
  Да он и не противился возникающим в голове мыслям, заставляющим произносить уже вслух негромко одно и то же сотню раз.

  - Двум смертям не бывать, а одной не миновать, - уже замученно пробубнил вслух Алексей и пришла новая волна мыслей, которые заслонили, выученный афоризм, но принесли  вместе с собой мучительный вопрос: как поступать дальше и как сказать Ленке, самому родному человечку, что он у неё за спиной провернул такое дельце, о котором даже не предупредил?

    Шел 1999 год. Для молодой семьи настали тяжелые времена. Алексей работал слесарем по ремонту контрольно-измерительной аппаратуры на режимном предприятии в городе и получал две сотни с половиной, что не могло конечно радовать молодую жену, которая неоднократно ставила в пример своих знакомых и одноклассников, более успешных в жизни. А тут в стране началась неразбериха с оборонкой. Оказалось, что большой перечень продукции, выпускаемой десятками таких предприятий, не нужен никому. Сократился государственный заказ. Пошли задержки и без того урезанной заработной платы. Алексея отправили в отпуск без содержания.
   Ленка стала пилить как бензопила с визгом и причитанием на высоких оборотах.
- Найди наконец работу! Целыми днями окучиваешь свои огурцы! - кричала она.
- Они такие же мои, как и твои. - возражал он с обидой в голосе, но понимая, что Лена права в чём то.
  "Так и сказать что ли ей: ты просила, что бы я нашел работу? Так вот, я её нашел. Главного, что ей пока и знать нет нужды, я и не скажу. Выкручусь". - так думал Алексей, уже заканчивая полив на огороде и сворачивая шланг, которым он поливал картофель и морковь, а под конец бросил в кусты со смородиной. Солнце садилось за горизонт украсив лес за рекой красной накидкой. Зато комары набросились тут же и надо было убрав шланг с вёдрами в сарай под замок, убираться и самому с огорода.

- Василенко! - пригласила Алексея войти в кабинет служащая военкомата.
- Здравствуйте, Татьяна Михайловна! - зайдя, довольно бодро поздоровался он, как с давней хорошей знакомой, словно все перипетии связали его с этой женщиной если не родственными, то дружескими нитями.
- Ну здравствуй... здравствуй, герой. - немного с иронией в голосе, но по доброму, сказала женщина лет тридцати с хвостиком в пять, шесть лет; в дорогом штатского покроя костюме пятьдесят второго размера, с округлым, но миловидным лицом и пухленькими не лишёнными изящества руками.
  Карие глаза Татьяны Михайловны смотрели на вошедшего с участием и обещали помощь и поддержку. И, заметив вопрошающий взгляд Алексея, видя его неуверенность и нерешительность задать интересующий того вопрос, поспешила успокоить:
- Пришли на тебя документы из Москвы... А ты случайно не передумал? - неожиданно спросила она не видя радостных изменений на лице потенциального контрактника. - Жена, наверное отговорила? Да, ты мне так и не принёс от неё разрешение... Она  тебя отпускает?
- Ну, да. Отпускает. - сказал Алексей, прикоснувшись большим и указательным пальцами правой руки к носу и опуская глаза. Татьяна Михайловна в это время уже листала папку с его документами и полностью была погружена этим занятием.
- Ну, хорошо. - проговорила она, заполняя файлы личного дела документами, присланными, как решил Алексей, из Министерства Обороны, - Получишь повестку завтра... и всё остальное узнаешь завтра. - предупреждая вопросы Алексея, закончила Татьяна Михайловна.

  Включив уличное освещение Алексей направился в баню, чтобы сполоснуться. Баня занимала на участке центральное место и по расположению, и по значимости; чуть дальше, метров двадцать по прямой от въездных ворот и калитки, рядом с прямоугольным сараем, примыкающим к дому, заканчиваясь вровень с ним, образуя коридор-промежуток с выходящей в огород мощной, сколоченной из досок наглухо калиткой. Вообще, всё это принадлежало тестю, отцу стало быть Лены. Приобрёл полгода назад за двадцать тысяч рублей и так как это хозяйство нуждалось в уходе, и присмотре, а ему самому до этого времени не хватало, он предложил поселиться там молодым. Те согласились. Общими усилиями сделали косметический ремонт: поклеили обои; покрасили белой эмалью окна и потолок, коричневой полы; побелили на кухне печь и обновили черной краской газовую колонку; долили в систему отопления воды и стали завозить мебель.

  Алексей и Лена были счастливы, что одни в доме и самостоятельно ведут хозяйство. Родители Лены приезжали и занимались огородом, а они им в этом помогали. Завели цыплят. Купили породистого щенка - "немца". Летом ходили на речку. Топили для всей родни баню по выходным. Проблемы решались и строились планы на будущее. Лена поступила в институт на заочное отделение по профилю; она работала воспитателем в детском саду и получив корочки, могла рассчитывать на повышение. Алексею нравилась работа в лаборатории и об обучении он не помышлял. Каждую ночь, лёжа на разложенном диване, в свете уличного фонаря, заполняющего лунным серебром, сквозь неплотные занавески, комнату, они делились перед сном новостями, решали и планировали. Потом они желали друг другу спокойной ночи... Полежав рядом с минуту другую они вспоминали, что забыли поцеловаться и целовались. Поцелуй длился минуту и больше. Алексей обнимал свою миниатюрную жену, шептал ей всякие нежные слова и они сплетаясь как лоза друг с дружкой, погружались в жаркое озеро наслаждений и восторгов.

  Сегодня будет как и раньше, решил Алексей, выйдя из бани и предвкушая всю сладость супружеских обязанностей, возложенных на него. Всё своим чередом. О повестке скажу через неделю, когда до отбытия останется пять дней.
  Пройдя в комнату и раздевшись он забрался под простыню к жене, прильнув к её спине, и, положив сначала руку на тёплое нежное бедро, а потом сместив к груди, прильнул губами к спине возле шеи, почувствовав нежный пушок волосиков.
- Леш...
- Аленький?
- Я, кажется беременна...