Они - животные, а мы - люди

    Я бы мог привести одну лишь выдержку из прочитанного мной документа, но, все же, минимальные комментарии необходимы.
 
    Признание факта преодоление рабовладельческого периода в истории человечества мне представляется  глубоким заблуждением некоторых людей.
    Прежде всего потому, что такого периода «в чистом  виде» никогда и не было вовсе.
    А также по той причине, что рабство, как явление, отлично чувствует себя и в наши дни.
    И, даже гораздо лучше, чем когда бы то ни было.

    Не думаю, что современный человек добился многого.
    Если предположить «отфонарно», что производительность труда вырастает в 10 раз за одну тысячу лет, то, стало быть, за 3 тыс. лет она должна была вырасти в 1000 раз. Между тем, проблемы смертности от голода, постоянное сверхнапряжение, испытываемое большинством населения Земли в борьбе за выживание свое и своих детей, свидетельствуют об обратном: никакой возможности «остановиться» (например, чтобы подумать) люди, до сих пор не имеют.

    Физическое рабство повсеместно заменяется рабством духовным. Достижение всеобщего  единомыслия, выступающего под личинами современных «свобод», ставит перед собой задачу полного разъединения людей.
    Пути к осуществлению этих «высших» целей многообразны.
    Прежде всего, это – разрушение государства и семьи.

    Процесс разрушения семьи инициирован через «борьбу» за права женщины и права ребенка.
….Муж и жена более не воспринимаются, согласно традиции, в качестве половинок единого целого, а являются «полноценными» индивидуальностями. Жаль только, что – беспомощными и одинокими.
    Ребенок, обращающийся в суд за защитой своих прав, не только наследует опыт героя прошлого века Павлика Морозова, но и превращает свою семью в что-то вроде «тюремной камеры», в которой  никто никогда не знает, кто же кого «заложит» раньше.

    Умножение «спектра» прав личности, согласно закону сохранения чего бы-то ни было, может происходить только за счет уменьшения чего-то. Я скажу, за чей счет это происходит: за счет прав государства. Государство, как "Большая семья" лишается всех своих возможностей, в том числе и в отношении защиты интересов своих граждан.
Любой неврастеник или гомосексуалист может шантажировать своими фантастическими «свободными» инициативами целую страну, пользуясь «демократической» поддержкой «международного сообщества» ( кстати: известно, что раньше  гомосексуалистов в Западной Европе, по крайней мере, в средние века, фактически, не было. Ни -  в период инквизиции, ни – до нее ).
 
    Тот «бульон», который, согласно проекту, должны образовать «свободные» люди, лишенные психологической и физической поддержки ( отсутствующих ) семьи и государства и, предназначенные исключительно для утилитарных функций потребления  и производства, очевидно, представляется авторам проекта перспективной и питательной средой для "новой
расы".

    Объединенная интеллектуальная власть и, разъединенная, думающая только о сексе человеческая масса, такой, очевидно, является общемировая модель «управляемого» общества будущего.    

    …Футуристические замыслы, во многом вдохновленные незабытой евгеникой, представляются мне хотя и утопическими, но - чреватыми любыми последствиями, сравнимыми с концом света.

    Вместо аргументов («против»), я хочу привести обещанную выдержку.
Правда, она – из области науки «этология» ( поведение животных).
               
                Рождение и импринтинг
                Д. Майнарди

    Как-то меня пригласили консультантом к режиссеру Риккардо Феллини, который снимал для телевидения фильм «Безумный зоопарк». Это был рассказ, порой весьма грустный, о диких животных, которых отлав¬ливают для пополнения зоопарков и цирков. Среди множества лиц, у которых режиссер брал интервью, оказался известный цирковой дрессировщик Бруно Тоньи. Мне хотелось бы привести здесь особенно заинтересовавший меня отрывок из беседы с ним.
Феллини. Скажите, все эти львы родились в неволе или привезены из Африки?
Тоньи. Нет, только четверо родились в не¬воле, а троих мы получили из Африки.
Феллини. В каком возрасте они к вам прибыли?
Тоньи. Обычно их привозят сюда восьмиме¬сячными или годовалыми щенками.
Феллини. Понятно. А есть ли между этими животными разница? Например, кто из них наиболее опасен?
Тоньи. Опаснее львы, рожденные в неволе.
Феллини. Почему?
Тоньи. Потому что начиная с младенческого возраста, их берут на руки, ласкают, и в конце концов львы привыкают к людям и становятся более опасными. Они знают..., то есть лучше понимают положение чело¬века. Хищники же, которых нам достав¬ляют, относятся к человеку с большим по¬чтением. Поначалу они, возможно, и по¬пробуют напасть на него. Но вскоре убеж¬даются, что человек умеет постоять за себя, и между человеком и хищником со¬храняется взаимное уважение... Одним словом, они — животные, а мы — люди.
Как мне кажется, именно эти последние слова дрессировщика наиболее точно выражают то состоя¬ние, которое отличает животных, выросших в есте¬ственных условиях, от животных, запечатленных на человека: «они — животные, а мы — люди».
 
               

    Наверное, именно этими словами Майнарди и следовало бы завершить мое обращение к читателю.
    Но я, все же, вынужден, в ущерб искусству, добавить следующее: только физическое разделение в пространстве, воспитание детей в резервациях ( применения элитных школ для этих целей недостаточно ), может обеспечить дальнейший процесс дихотомии, разделения людей на «людей» и «нелюдей».