Кот веремён второй мировой

        В темноте ключ нащупал замочную скважину. В моей квартире опять срач. Но мне уже всё равно, первым делом бегу к компьютеру, неужели эти две клуши опять были здесь?

Окна были зашторены плотной розовой тканью, в комнате душно до изнеможения. На компьютерном столе пустые стаканчики из под йогурта с торчащими из них ложками, упаковки от мюслей для похудания, потёртый женский деловой пиджак, и дисковод открыт. Чёрт! Эти двое опять были здесь, и даже не удосужились прибрать за собой. Юристки хреновы! Опять небось на мой комп всякой херни накачали! Всяких судебных разбирательств! Всё щас поудаляю!!!

С размаху жму на «ВКЛ», в серой коробке процессора начинается приглушённое гудение. В папке «мои документы» снова несколько новых папок. «Убийство 1996», «ограбление 8 авг», и «Кот которого осудили в 1945». Первая полетела в корзину без возможности восстановления, вторая следом. Ладонь замерла, выступил холодный пот, большой палец нервно поглаживал бок мышки. Может, посмотреть, за что осудили кота?

Открываю папку. 1 видеофайл. Два быстрых щелчка, и на пол экрана развернулась запись. В клетке подсудимых сидит красивый парниша, но все называют его котом. Смотрю дальше. Все люди в зале что-то говорят, вызывают свидетелей, я не могу разобрать, как будто говорят на тарабарском. Позже становится ясно, не имеет значения, что именно они говорят. Я уже нахожусь внутри их слов. Я – кот, и в то же время, я всё ещё остаюсь тем, кто сидит за компьютером. Кот – оборотень. Это известно без слов.

…
В замке короля были высокие башни, длинные извилистые лестницы. Надо бежать по ним вниз, или вверх, но внизу больше шансов выбраться живым. За мной гонится стража, и даже сам король, придерживая ворсистую красную мантию, в узких лакированных башмаках, сбив дыхание от ярости, бежит вниз. Под лестницей есть укромное место, рядом мешки с картошкой. Времени нет, плашмя падаю на грязный пол, пытаясь замаскироваться не то под мешок картошки, не то под кота, который уже давно умер собственной смертью. Чувствую, король уже прибежал сюда, стоит сзади и смотрит на меня в упор. Сейчас он просечёт, что я не кот, ведь у него есть яйца, а у меня их нет!!! Боже, это конец.
- Вот ты где, каналья! Эй, стража, быстро бегите вниз, он здесь!!!

Не хочу, не хочу, не хочу умирать!!! Быстро вскакиваю на ноги, они несут меня через какой-то ранее незамеченный узкий лаз прямо на морское побережье. Серые волны с силой хлестали берег, но я прыгаю в них не задумываясь, кроме жизни мне спасать нечего.
Отплываю метров на двадцать вперёд, потом плыву вбок. Смотрю издалека, как стражники толпятся у берега, плывут за мной, но они плывут вперёд, они думают, что я скрываюсь на глубине. По бокам видны трубы заводов, меня несёт прочь. Где я проснусь?

…
Тёмная комната, скорее всего – подвал, окно под самым потолком, с решёткой, стёкла выбиты. На потолке чёрные следы, возможно, от печки. На стенах ободранные обои, на полу слой песка и пыли. Меня накрыли изорванной телогрейкой.

- Эй, ребята! Кто-нибудь есть? – выхожу из комнаты по неосвещённому коридору, стены разрушены. На улице март, но всё покрыто льдом. Возле дома на небольшом костре греется черный от копоти чайник, возле него сидят трое молодых парней, и щурятся от солнечного света.

- Ты как? – один, на вид самый старший, коротко постриженный, чумазый, в растянутой майке и серой куртке, из грязных ботинок торчат язычки.
- Неплохо, а что произошло?
- Мы тебя из воды выловили, ты был весь синий! Вот такой, окоченевший. Думали, что ты уже кони двинул.

Глаза этого парня, тёмно-карие, затягивали в себя. Теперь я уже ясно вижу женщину лет 35-40, она бледная и худая, на светлые волосы повязан чёрный платок, на лице страх. Женщина лежит на дне глубокой ямы, похожей на могилу, но она живая. Рядом с ямой стоит этот парень, он – её сын.

- Пожалуйста, закопай меня! Сейчас придут эти убийцы, я не хочу умереть от их рук как уличная сучка! Лучше, если ты убьёшь меня!
- Мама…
- Васенька, пожалуйста, прошу тебя!!!
- Я не смогу! Я же люблю тебя, у меня больше никого нет… - он опусти голову. Кажется, заплакал.

Женщина закричала.

- Какой же ты эгоист! Можно подумать, я не люблю тебя!!! Мне суждено умереть сегодня, ты это знаешь, ты боишься остаться один! Ты думаешь, что спасёшь свою совесть, если не твои руки сделают меня мёртвой!? Ты же знаешь, что эти варвары делают с женщинами!?

  Он только всхлипнул. Вдалеке раздались выстрелы.

- ОНИ ИДУТ!!! Немедленно сделай это, немедленно!!! – она заревела так, что сорвала голос, и только бесшумно плакала. На бледных губах заиграла улыбка, когда парень стал кидать в яму всякий мусор.
- Спасибо.

Она была ещё жива, но над ней был слой железа, земли, ещё чего-то…
- Не за что, мама, - тускло. Его глаза потухли. Он побрёл через руины, не обращая внимания на свист пуль за спиной.

…
Я выбрался из дворов, ребята обещали показать мне музыкальную школу, а я всегда так мечтал увидеть Екатеринбург много лет назад. Здесь не так сильно гремела война, но она гремела. Мы шли по улицам, знакомыми очертаниями, но другими домами, другими заборами, другими машинами. Здесь не было пробок и грязи, лёд на дороге был кристально чист.

Мы прошли какое-то здание насквозь, оказались в комнате без окон. Я увидел её. Она стояла возле фортепиано, спиной ко мне, тёмные волнистые волосы, розовая кофта, тёмно-коричневая юбка, чулки, туфли на каблуках. Она всегда выглядела опрятно, учительница музыки. На её красивом молодом лице сейчас была тревога.

- Я знаю, когда закончится война.
- Правда?
- правда.
- Когда? – она подошла близко и взяла мою руку.
- Это произойдёт следующей весной, девятого мая.
- Как хорошо, - она прижалась ко мне. Здесь не было отопления, но оранжево-розовый цвет стен грел. Она улыбалась. Её черты такие светлые и чистые. Хочу, чтобы она помнила. Снимаю с пальца кольцо и отдаю ей. Серебряное с лунным камнем.

Цикличность комнаты нарушила заведующая. Она увидела нас, подошла, было видно, что злится.

- Кот, это опять ты? Что ты здесь забыл? Проваливая отсюда, сейчас будут бомбить.

Она обернулась к девушке, посмотрела на неё взыскательно. Потом на кольцо и произнесла скрипучим голосом прямо мне в ухо:

- Это самый отвратительный камень, какой только можно найти. Она скрылась в проёме двери, что вела не в другую комнату, а в небо. Она ушла в небо. Стены задрожали, фортепиано загудело. Все вещи стали удаляться от меня вместе с девушкой. Я кричал ей:
- Не сдавайся, мы победим, война закончится, и всё будет хорошо, мы встретимся обязательно!!!

…
Они пили коньяк и хохотали. Эти две клуши.

- Саша, не удаляй больше наши документы!
- А вы не оставляйте их на моём компьютере!
- Жадина! – она показала мне язык, пьяная тетёха, и грохнулась со стула под истошный хохот подруги.
- Вставай, тебе ещё писать курсовую, про этих преступников, - но и сама она была настолько пьяна, что тоже плюхнулась на пол. Два неистовых существа моржеподобной формы извивались на полу как змеи. В памяти всплыли те события. Да, с этими дурами нет смысла разговаривать, но только они могут рассказать, чем всё закончилось.
- Жанна, скажи, а того кота, в сорок пятом, осудили?
- Честно, мы пытались ему помочь, но ты же знаешь этих Эсэсовцев!!!
- Его расстреляли в тот же день, когда была сделана запись, - совершенно спокойно добавила Анна.
- Ты так невозмутима. Тебе его даже не жалко?
- Брось! Это было больше полувека назад, какая тебе разница!?
- А зачем вы взялись за это дело?
- А зачем ты просматриваешь наши документы?
- Они на моём личном компьютере… в кои-то веки, окунуться в чужую жизнь.
- Это самый отвратительный…
Сердце вздрогнуло, когда Жанна заговорила строгим голосом.
- … человек, какого только можно найти! – показывая на меня пальцем.
Всё, катитесь к чёрту, не хочу больше с вами разговаривать!