Кандидат в Президенты, часть 3

ГЛАВА 9
Выборы Президента и неожиданный результат, который никого, кроме Ларисы, не потряс

С утра я попросила Сергея, чтобы он отвез меня все-таки домой, откуда я, немного опаздывая, могла поехать в Центризбирком.
– Мне нужно переодеться и привести себя в порядок, – пояснила я. – К тому же у меня перед домом машина стоит, хотелось бы поехать за рулем, а не на метро.
– Понятно, – согласился Сергей и исполнил мою просьбу.
Большую часть пути мы ехали молча. Но километров за двадцать не доезжая МКАД, Сергей вдруг констатировал:
– Ты очень грустная, Лариса. Я наблюдаю за тобой и вижу, что тебя что-то сильно тревожит. Что-то случилось?
– Да… – Эхом отозвалась я, погруженная  в свои мысли.
– Не хочу настаивать, но… – намекнул он, и его серые внимательные глаза отразились в моих.
– На дорогу смотри, – буркнула я.

«Сказать или не сказать? Он посторонний человек. Я ничего о нем толком не знаю…»

Сергей отвернулся и вдавил педаль газа в пол.
– Я хочу сказать тебе спасибо, – поблагодарила я. – Мне было хорошо с тобой сегодня. Правда.
– Спасибо тебе тоже, – ответил Сергей.
– Еще я хочу сказать тебе одну вещь, – сообщила я. – Но прошу пообещать, что это останется строго между нами.
– Думаю, что могу дать такое обещание, – серьезно заверил меня Сергей.
– Я еще раз повторяю свою просьбу сохранить всё в тайне, – настоятельно напомнила я. – Потому что этот секрет может стоит тебе жизни…
Сергей молчал.
– Я узнала некую информацию, касающуюся одного известного политика, – сказала я, стараясь говорить как можно более ровным голосом.
– Это важно? – Тихо спросил Сергей.
– Да. Очень. – Пояснила я. – Дело в том, что этот политик не тот человек, за кого себя выдает. Я когда-то давно знала его – он настоящий уголовник. Жестокий, подлый. А сейчас он баллотируется в Президенты.
–  Но как такое возможно? – Изумился Сергей.
– Я и сама не понимаю, как такое возможно, – задумчиво ответила я. – Но дело в том… Дело в том, что… кажется, зреет государственный переворот. И я одна из немногих, кто знает об этом.

Сергей хмыкнул. Он был явно обескуражен. Ничего не ответил, только сосредоточенно смотрел на дорогу. А я – в окно, где мимо нас пролетали осенние деревья, обряженные в красно-желтые кроны.
– Кто этот человек? – Наконец, спросил Сергей.
– Иван Дерябенко, – глухо ответила я.
– И что ты собираешься делать? – Так же глухо переспросил у меня Сергей.
– Я пока не знаю. Кажется, ничего, – ответила я. – Но как только я узнала об этом, мне позвонили с угрозами. Сережа, меня убьют, если кто-то узнает о том, что я только что рассказала. И тебя заодно.
– Мнда, ситуация, – напрягся Сергей. – Я не знаю, что сказать.
– Я просто очень хочу попросить тебя, – тихонько прошептала я, но так, чтобы он услышал. –  Не бросай меня, пожалуйста. Просто будь рядом.
– Хорошо, – ответил Сергей и снова тронул мою руку. – Я постараюсь…

* * *

Приехав домой, я быстренько переоделась в заранее приготовленный костюм – серого цвета юбку в клеточку, мышиного цвета атласную блузку, серые в тон туфли. Гладко зачесала волосы в пучок, повесила на шею длинные красные бусы. Посмотрела на себя в зеркало. Хорошенькая.

День прошел суматошно. Работа координатора заключалась в том, чтобы каждый журналист, каждый теле- и радиоканал – все могли бы спокойно занять свое место в зале и получить нужный материал для публикации. Центральные каналы расставили телекамеры заблаговременно и теперь включались в те минуты, когда представитель Центризбиркома – миловидная женщина лет пятидесяти – объявляла промежуточные результаты. Остальные же снимали на профессиональные камеры уже в рабочем порядке.

К вечеру напряжение достигло предела – стали поступать результаты голосования по регионам. Я отправилась в аналитический центр, проверить, всё ли в порядке.  Прямо у входа в конференц-зал какой-то телеканал вел очередные съемки:
– Здравствуйте, мы ведем наш репортаж из Центрального избирательного комитета! – Радостно кричала в микрофон молоденькая кудрявая журналистка в черной юбке-плисе. – Сегодня уже в восьмой раз решается судьба нашего государства….

Я не дослушала. Пока журналистка напоминала телезрителям кандидатов, я вошла в зал аналитического центра, где во всю стену нависала громаднейшая электронная панель с данными по голосованию регионов. А внизу копошилась и гудела пестрая людская толпа, издалека напоминающая улей. Для подсчета и контроля голосов собрали более трех сотен специалистов.
– Лариса Геннадьевна, там нашу камеру отодвигают! – Тут же подлетела ко мне журналистка с молодежного телеканала «Лидо». – Мы же давно уже в том углу стоим!
– Сейчас разберемся, – машинально сообщила я.
Взглянув в ту сторону, куда указала мне девушка из «Лидо», я обнаружила фотографов из РИА-Новости.
– Давайте как-нибудь найдем компромисс, – тут же отреагировала я, обращаясь к «Лидо». – РИА доснимают, вы сразу же займете их место, хорошо?
– Хорошо, – обиженно протянула «Лидо».

Ни присесть, ни встать мне не удавалось. После того, как голосование было уже закончено, началась самая горячая пора – прием результатов из разных регионов и их сортировка. Первыми присылали данные со стороны Владивостока, за ними шли Сибирь, Урал, другие часовые пояса. Мне беспрестанно звонили – то на мобильник, то по рации. Где-то часам к трем ночи я чувствовала, что у меня гудят ноги и раскалывается голова.

Но главная интрига была не в этом. Судя по всему, очередные президентские выборы стали сенсацией – чем ближе к подведению итогов, тем становилось яснее, что лишь один-единственный кандидат, от которого победы абсолютно никто не ждал… лидирует с невероятным отрывом от остальных и, скорее всего, именно он и будет очередным российским президентом. Имя этого человека было – Иван Дерябенко.

Я была невероятно шокирована этим. Кто как ни я знала предпочтения страны. Но вдруг, на моих глазах, страна делает прямо противоположный выбор – и я ничем не могу это объяснить.
– Ой, Дерябенко лидирует, здорово! – Вдруг засмеялась рядом со мной какая-то девушка.
– А Вы за него голосовали? – Переспросила я, резко обернувшись к ней.
– Конечно. А за кого еще? – Удивилась девушка.

«За кого еще. Вот это номер».

Еще кто-то рядом со мной тоже начал бурно радоваться:
– Ура! Дерябенко! Дерябенко в Президенты!

Весь Центризбирком буквально ликовал. Люди пожимали друг другу руки, обнимались, чуть ли ни целовались. Одна я осталась вне времени и не понимала всеобщего веселья. Я даже не отдавала себе отчета в том, что происходит. Не понимала. У меня не укладывалось в голове. Как же так? Я уезжала только вчера из одной страны, а возвращаюсь в абсолютно другую. И никто не может объяснить, что же произошло за эти сутки, пока я отсутствовала в Москве.

«Кто-нибудь может мне это объяснить?»

Где-то около половины пятого утра усталая ведущая объявила окончательный итог голосования:
– Дамы и господа! Друзья! Хочу сообщить вам, что следующим президентом России на срок с 2015 по 2019 год стал Иван Дерябенко!

Зал буквально взорвался криками и аплодисментами. Люди повскакали со своих мест – плясали, пели, прыгали, свистели – я никогда ничего подобного в своей жизни в государственных организациях не видела. Передо мной была одна сплошная ревущая толпа – люди, которые сейчас слились в единый организм и праздновали победу человека, который скоро… очень скоро… загонит страну в пучину кровавых репрессий. А в том, что начнут убивать, я даже не сомневалась.

Эта новость меня настолько потрясла и оглушила, что я перестала замечать всё вокруг. У меня что-то спрашивали, я машинально отвечала, не понимая смысла сказанных слов. Постепенно гул начал стихать, люди разъезжаться и только уборщицы с метлами и пылесосами сновали по залу, подбирая упавшую бумагу, протирая столы. Я вышла из конференц-зала и отправилась в свой кабинет – за сумкой и собрать списки аккредитованных на время выборов изданий. Вскоре свет в коридорах начали потихоньку тушить, и Центризбирком погрузился в полную темноту.

Я даже не заметила, как все разъехались, и я осталась в здании совершенно одна. Складывая в портфель оставшиеся бумаги, ручки, подбирая разбросанные по полу нарукавные повязки с надписью «Наблюдатель», я двигалась к выходу и предвкушала, как я сейчас приеду домой. Налью себе теплую ванну, напущу туда пены. Залезу в нее и, закрыв глаза, полежу полчасика. Потом приму душ и сладко засну в своей кровати. И просплю весь день – черт возьми, имею я право на законный выходной?

На часах было около шести утра – еще не рассвело. Я выключила свет в кабинете, закрыла за собой дверь и пошла по темному длинному коридору Центризбиркома. Я находилась на третьем этаже,  на первом в своей будке мирно посапывал охранник, у которого тоже выдался  нелегкий денек.

В окна заглядывал свет фонарей, спотыкающийся об оконные рамы, скользя по стенам и рисуя на них светлый клетчатый узор. Было очень тихо. Я шла и слышала только гулкий стук собственных каблучков о мраморный пол.

Внезапно в конце коридора я услышала легкий шорох. Мне стало не по себе.

«Крысы, что ли?»

Крыс я панически боялась. Вообще говоря, Москва практически наводнена крысами – они есть и в жилых домах, а уж в казенных учреждениях прямо сам Бог велел, здесь не так уж придирчиво следят за санитарными условиями. Я напряглась и приготовилась поскорее шмыгать в лестничный проем и быстренько, чтобы не задеть зубастое животное, добежать до первого этажа.

Пока я раздумывала об этом, от стены отделилась какая-то черная высокая тень и двинулась на меня. Это, без сомнения, был какой-то человек. Я остановилась.
– Ау? – Позвала я его. – Вы кто? Что Вы здесь делаете?
Тень не отзывалась, а продолжала все так же приближаться ко мне.
– Эй! – Снова крикнула я. – Здесь нельзя находиться!

«Мама!»

Тяжело дыша от напряжения, я развернулась и бросилась бежать в другой конец коридора, где была точно такая же лестница, ведущая вниз. Каблучки мои цокали, а сзади я тоже услышала ускоряющиеся шаги – человек побежал за мной.
–  На помощь! – Заорала я, пытаясь докричаться до охранника. – На помощь, помогите!

Это было бесполезным занятием – здание настолько огромное, что крик и на первом этаже не всегда услышишь, а уж не третьем-то – и подавно.

Ноги не слушались – мрамор был скользким, туфли пробуксовывали, когда я пыталась оттолкнуться о гладкие плиты. У мужчины, который догонял меня, похоже, такой проблемы не возникало – он уверенно набирал скорость, и был уже метрах в ста пятидесяти.

Я бросила мешавший мне портфельчик, что немного помогло мне – я смогла размахивать при беге обеими руками. Долетев до запасной лестницы, я принялась скакать вниз через ступеньку. Я была уже на втором этаже, когда мужчина тоже очутился на темной лестнице и побежал вниз за мной.
– Помоги-и-ите! – Продолжала я звать на помощь, голос мой охрип и срывался.

Достигнув нижнего этажа, где горел свет, я рванула к будке охранника.
– Откройте, откройте! –  Начала я колотить по будке руками. Я видела контур в глубине. Но, видимо, охранник настолько умаялся за предыдущую ночь, что спал крепким сном, и разбудить его не могла бы даже артиллерия.

Я слышала приближающийся топот. Толкнув входную дверь, я выбежала на улицу и устремилась к своей машине, припаркованной рядом со зданием, на ходу нащупывая ключи. Рывком открыв дверь своей Мазды, я моментально захлопнула ее за собой и защелкнула на замки. Я нервничала, не попадая ключом в замок зажигания. Тем временем я увидела, как мой преследователь – мужчина в черной одежде и черной шапке с прорезями на голове – выбежал вслед за мной и теперь спускался по лестнице, направляясь ко мне.

В этот момент машина завелась. Тормоза взвизгнули, я рванула вперед прямо по встречной полосе. Мужчина же в это время уже практически добежал до меня, вцепился в ручку двери и рванул ее.
– Ага! Хрен тебе! – Победно воскликнула я, ускоряясь. Он оторвался.

Но едва я отвлеклась, как мне заслепило глаза – прямо на меня на полной скорости двигался какой-то транспорт. Взвизгнув, я крутанула руль резко вправо и тут же оказалась на своей полосе. Но машину занесло, так что я протаранила боком стену соседнего дома, высекая искры и напугав бегущего в этот утренний час по тротуарной дорожке спортсмена.
– Уф, – наконец, сказала я себе, с трудом вырулив на дорогу и притормозив у первого светофора.

Меня била дрожь. Я посмотрела назад, нет ли погони. Но, слава богу, за мной никто не гнался.

Меня хотели убить – это очевидно. Не ограбить, не изнасиловать, а именно убить. Я даже не сомневалась, чьих рук это дело – безусловно, это кто-то из людей Бориса Мазурина. Видимо, они очень боятся, что я начну сливать в прессу информацию об этом человеке.

«Я начну. Даже не сомневайтесь. Но не прямо сейчас. Позже. Когда на руках будут все доказательства».

• * *

Я не знала, куда мне ехать в столь ранний час. Домой я боялась – потому что дома только мама, а если меня караулят и там, то мама может пострадать. На работу ехать рано – там все равно никого нет, а одной мне тоже может прийтись несладко.

Остается кататься по городу.

И я поехала по утренней Москве – просто кататься. Выехав на Варварку, я неслась мимо куполов Красной Площади прямо по Кремлевской набережной. Было всего лишь полседьмого утра, но на улицах уже можно было встретить изрядное количество машин. Выражение «Москва никогда не спит» появилось лишь в последние пятнадцать лет – и это действительно удивительный город, попав в который хоть однажды, остаешься в нем навсегда.

Я люблю Москву. Знаю, что это звучит банально, но из песни слова не выкинешь.

Знаю, что далеко не все приезжие испытывают те же чувства, что и я. Москву обвиняют в суетливости и бесшабашности, бездушии и излишней практичности, граничащей с цинизмом. Москва – как огромная прорва поглощает маленького человечка и лишает его индивидуальности, смешивая с толпой. Отныне ты такой, как и все эти люди, равнодушно спешащие по своим делам, и никто не желает тебе улыбнуться. Москва пугает огромным количеством незнакомых людей, размерами площадей и высотой зданий. Можно гулять по Москве целый день и не встретить ни одного знакомого лица, пусть даже у тебя сотни знакомых москвичей.

И эта вечная зимняя грязь на улицах, которую обильно посыпают химикатами. В Москве – всегда на пару градусов больше, чем в том же Подмосковье. И удушливый смог, которым щедро одаривает прохожих проезжащий транспорт. Кстати, о проезжающем транспорте. Нигде в России не встретишь такого обилия дорогих и новых машин, как в Москве. Что тоже сильно раздражает, не правда ли?

Москва – быстрый город. Здесь ежесекундно всё меняется со скоростью мысли – и то, что было ценным вчера, превращается в прах уже сегодня. Хочешь стабильности? Тогда, подобно Алисе из страны чудес, беги, чтобы остаться на месте. Хочешь хоть как-то выделиться? Тогда беги вдвое быстрее. Жизнь относительно замирает только на окраинах, где отдыхают от тяжелого трудового дня рядовые жители столицы.

Москва – это как маленькая Америка, собирающая иммигрантов со всего мира. Кого только не встретишь в Москве, даже негров из Африки… Коренных жителей в ней – раз, два, и обчёлся. Приезжие – практически все. Об этом почему-то часто забывают вновь прибывшие, ассоциируя некоторых надменных, самоуверенных, гордых и… да просто злых людей с Москвой. Они не москвичи – они такие же, как и вы, просто они здесь уже прочно обосновались, по причине чего чувствуют себя принадлежащими к некой иллюзорной элите. А есть и другие москвичи, которые повидали так много людей на своём веку, что не спешат верить и помогать тебе только потому, что ты к ним обратился. И они боятся тебя: твоей нахрапистости, твоей маниакальной целеустремленности и наивной уверенности в собственной значимости.

В Москву торопятся, как в Голливуд, в надежде получить «лучшую роль». На неё надеются и в ней разочаровываются. Ее ненавидят за развеянные надежды и поломанные иллюзии. Москва всё расставляет по рангу, по линейке, даёт истинную оценку твоим способностям, как бы высоко ты их ни ценил сам. Москва до краёв полна дорогих гостей, молодых, зубастых, тщеславных и злых на москвичей, которым «всё подано на блюдечке». Москва для них – чужой город, к ней и относятся как к чужой, вроде шлюхи: раз дала одному, почему мне не хочешь? И на нее, как на шлюху, гневятся, когда она не даёт, забывая, что даже у шлюхи зачастую есть выбор. Им кто-то сказал, что правила московской игры – это правила каменных джунглей: не верь, не бойся, не проси. Дави конкурентов, а цель оправдывает любые средства. Смотри – здесь миллионы таких же талантивых, как и ты, таких же красивых, таких же волевых, таких же охочих до благополучия и таких же жаждущих признания. Здесь ты не лучший, и, возможно, никогда им не станешь. Обидно? Но самое обидное – тебя здесь никто не ждёт.

Еще одна причина, по которой приезжие не любят Москву, – в погоне за золотым тельцом они вынуждены бросать насиженные места в своих родных городах и деревнях, где им ничего не светит. Менять тихие, уютные, знакомые улочки на голодное нутро пыльного монстра. А, может быть, и светит? Мы этого не узнаем, предоставим им самим решать. А Москва не спешит делиться капиталами, она всё норовит насмехаться и глумиться над тобой, оскорбить, обмануть, унизить, лишить человеческого достоинства. Она как разборчивая невеста проверяет: ты хорошо подумал, я действительно тебе нужна, ты уверен? Ты любишь меня просто так или за приданое? Кажется, что деньги лежат здесь на каждом углу, но это лишь иллюзия… Наклонись, чтобы подобрать их. И фантом тает на глазах. Оказывается, даже в таком богатом и сытом городе приходится очень много работать, чтобы заработать хоть на что-то. Здесь всё как бы в укрупнённом масштабе: здесь и жизнь дороже, и требования к тебе выше. Потому что много нас тут таких, желающих…

Вот за это я и люблю Москву. Люблю за суету и привередливость. За то, что не даёт расслабиться и всегда держит тебя в тонусе. Чтобы не выпасть за борт, ты должен постоянно расти и развиваться. А что взамен? А взамен миллион возможностей осуществить даже самые, казалось бы, неисполнимые желания. И не пеняй на то, что «везде всё схвачено». Будь уверен – в этом котле найдётся местечко и для тебя.

Люблю вечерние огни рекламных плакатов и вывески супермаркетов. Люблю этот целлулоидный мир, построенный его жителями и, как магнит, притягивающий сюда всё новых и новых людей. Люблю московское душное лето и городские парки. Люблю эту грязную мутную воду Москва-реки, которая настолько отравлена, что здесь удобно было бы покончить жизнь самоубийством. Моментальная смерть. Но как торжественно красивы дома, возвышающиеся над набережной!

Люблю московское метро, которое в любом другом городе является транспортом для нищих – но только не здесь. Проехаться из конца в конец средь такого великолепия не стыдно было бы даже королю. Хм… только не в час пик.

Люблю москвичей, которые не лезут в твои дела и которым плевать, с кем и как ты ведешь дела, с кем встречаешься и кому изменяешь. Мне нравится знать, что у меня есть тайны, о которых никогда и никто не узнает по причине того, что город слишком велик. Это вам не маленький городок, где все про всех известно. Здесь можно спрятаться, скрыться, раствориться в толпе… Фууу, какое бесстыдство, скажете вы. Но зато здесь видно ваше истинное лицо. Очень просто быть порядочным, когда тебя останавливает страх осуждения и разоблачения. А ты будь честным человеком, когда следить за тобой некому, и когда ограничений нет. Поэтому москвичи – вовсе не плохие люди. Они такие, какими были бы вы, окажись вы в Москве.

Я люблю Москву. Это абсолютно иррациональное чувство, понятное только тому, кто кого-нибудь или что-нибудь когда-нибудь любил. Помните, фильм «Москва слезам не верит»? Главной героине, потерявшей своего возлюбленного, подруга сидит и внушает: «В нашем возрасте влюбиться невозможно, все недостатки видны». «А у него нет недостатков!» – возражает заплаканная женщина. Вот и я говорю вам: у Москвы нет недостатков. А даже если есть, я не хочу их замечать. Потому что знаю, что не смогла бы жить ни в каком другом месте…

– Здравствуйте, а у вас здесь можно позавтракать? – Звякнула я входным колокольчиком, обнаружив рядом с проезжей частью какое-то небольшое кафе.
– Да, заходите, работаем, – сонно пригласила меня за столик милая девушка в униформе.

Я огляделась и присела. Через столик от меня сидела парочка молодых людей – юноша и девушка – и я безошибочно узнала в них «гостей нашей столицы». Они спокойно разговаривали друг с другом, пили кофе, очень неспешно что-то обсуждали.

«Питерцы. Однозначно».

Я питерцев всегда узнаю по манере разговаривать и внешнему виду. Как правило, это довольно аккуратные, но просто одетые люди, речь у них правильная и спокойная. Никогда не суетятся. Держатся слегка напряженно, но с достоинством. У питерцев нет «окающего» и «гыкающего» акцента, свойственного жителям других городов. Они разговаривают точно так же, как и москвичи, только более литературным правильным языком и медленнее. Еще у питерцев городская традиция – это посещение кофеен. В Питере на каждом шагу есть какое-нибудь заведение, где люди обожают сидеть часами. У нас в Москве это немного не принято – для нас рестораны, кафе и прочие места общепита чаще используются именно по прямому назначению – поесть, попить, а также встретиться с коллегами или партнерами исключительно по делу.

– Простите, пожалуйста, – я решила, наконец, утолить свое любопытство, обратившись к молодым людям. – А Вы, случайно, не из Питера?
– Из Питера, – немного недовольно буркнул молодой человек и поспешил отвернуться от меня, сосредоточив внимание на своей девушке.
Продолжать разговор я не стала. Еще одна питерская черта – это нежелание общаться с москвичами.

Выпив пару чашек кофе и еще немного поколесив по Москве, я приехала в «Легал Медиа», куда уже прибежала самой первой секретарша Ирина. На часах было 9.15.

К десяти часам пришел Евгений. Он тут же понял, что я не просто так на следующий же день после выборов пожаловала в офис.
– Ну, рассказывай, что на этот раз стряслось, – сухо осведомился он, приглашая меня к себе в кабинет. Я присела.
– Что сказать, Женя, убить меня пытались, – тут же одним махом выдохнула я.
– Кто? Как всё это выглядело? – У Евгения ни дрогнул на лице ни один мускул. Будто бы он ждал чего-то подобного.
– Кто – я не знаю. А вот выглядело это очень впечатляюще, – доложила я. – За мной в здании Центризбиркома в шесть утра гнался какой-то маньяк в черной одежде и с прорезями вокруг глаз. Не догнал, я успела убежать и успела уехать на машине. Машину, кстати, побила – надо дорожников вызвать, пусть протокол составят.
– Секунду. – Евгений набрал номер местного ГИБДД. – Здравствуйте! У нас авария, можно нам оформить? Где? Дом задела дамочка, парковалась неправильно. Да, приезжайте.
Евгений назвал адрес.
–  Ну, что могу тебе сказать, – резюмировал он, глядя на меня. – Судя по твоему беглому рассказу, никто тебя убивать не собирался.
– Почему? – Удивилась я. – Я просто очень быстро бежала, смею уверить…
– Да я не сомневаюсь. Только не надо быть настолько наивной, Ларис. Если бы тебя действительно хотели убить – убили бы обязательно. Маньяки в масках по Центризбиркому по ночам не ходят, будь уверена. И чтобы тебя шлепнуть, за тобой не нужно было бы гоняться в шесть утра – достаточно было бы просто пару раз выстрелить из окна напротив, когда ты входишь в подъезд своего дома. Значит, тебя просто хотели сильно припугнуть.
– Кто? – Задумалась я.
– Ну, кто-кто. Полагаю, те самые люди, о которых ты мне уже рассказывала. Люди Дерябенко.
– Ясно… - Пожала я плечами. – Спать хочу. Как думаешь, безопасно ехать домой?
– Думаю, да. – Кивнул Евгений.
Я встала и направилась к выходу. Едва дойдя до двери, я обернулась:
– Ах, да. – Дополнила я. – А как тебе эта новость? Дерябенко стал президентом.
– Удивила, конечно, – отмахнулся Евгений. – Но я сразу списал на некрасовское «умом Россию не понять».
– Еще совсем недавно, – продолжала я рассуждать, – мы проводили блиц-опрос, согласно которому половина россиян даже фамилии этой не слышала никогда. «Кто такой Дерябенко»? – вот такой был ответ. Тем более голосовать за него собиралось не более 5 процентов граждан. Калиносов был безусловным фаворитом, понимаешь?
– Понимаю. Но, видимо, люди переменили свое мнение, – Евгений пожал плечами. – Лично я на выборы не ходил вообще. Я на даче был. Там солнце, озеро, красота…
– Я не думаю, что они сами по своей воле его переменили. Я думаю, что…
– Что?
– Думаю, им их кто-то искусственно переменил, – резюмировала я. – Либо сбой в компьютерной системе, либо… я даже думать об этом не хочу…
– Ну, что? Говори, не тяни резину…
– Всплыл наш гипнометр. Его не просто так крали. Не для перепродажи зарубежным государствам. А для внутреннего, как оказалось, пользования.
– Очень возможно, очень возможно…

Я вышла во двор, где меня около машины уже поджидали сотрудники ГИБДД.
– И как вас так угораздило, гражданка? – Весело спросил молоденький лейтенант, стоя рядом с моей многострадальной железной подружкой.
– Ой, и не знаю, – в тон ему ответила я. –  Не рассчитала. Ну что вы хотите от блондинки! – Воскликнула я.
Он оглядел мои черные как смоль волосы и расхохотался.
Составили протокол. Еще за пятьсот рублей мне вручили правильно оформленные квитанции для страховой компании.
–  Ну вот, пожалуйста, – козырнул лейтенант. – Постарайтесь поаккуратнее парковаться.
– Большое спасибо, – поблагодарила я и улыбнулась.

Затем села в свою любимицу и отправилась домой. Отсыпаться.

ГЛАВА 10
Апокалипсис начинается

Усталая и погруженная в свои мысли, я подходила к подъезду, вокруг которого наблюдалось некоторое оживление.

Рядом с подъездом стоял милицейский Форд, а немногочисленные зеваки из числа жителей нашего подъезда молча стояли и качали головами. Где-то на этажах на всю улицу раздавался истошный женский визг, который, наверное, мог бы поднять даже мертвого из гроба, до того он был душераздирающим.

«Не иначе кто умер».

– Здравствуйте. Что случилось-то? – Толкнула я под руку немолодую женщину, соседку сверху, имени которой я не знала, зато отлично помнила в лицо.
– Да вот с пятого этажа кого-то забирают, – деловито пояснила она. – Говорят, шпиона поймали.
– О, Господи! – Воскликнула я. – Я как раз живу на пятом этаже. Кто бы это мог быть-то? – Принялась я рассуждать вслух. – Я на работе, моя мама при всем желании за шпионку не сойдет, другая соседка Ираида Михайловна вообще нигде никогда не участвовала, никуда не привлекалась и вообще давно на пенсии. Разве что...

Меня осенила догадка.
– Это Филимоновы, что ли? – Всплеснула я руками.
– Ну, не знаю я всех этих подробностей, – хмуро ответила та же женщина. – Вам виднее, вы же на пятом этаже с Ваших слов.

Не дожидаясь, пока придет лифт, я прыжками рванула по лестнице вверх к себе домой. Истошные крики становились всё громче.
– Отпустите!!! – Завывала женщина. – Умоляю, пожалуйста, отпустите его!!! Отпустите, у нас ничего нет! Ничего нет! Слышите?!

Навстречу мне вниз по лестнице спускались двое мужчин в милицейской форме, которые вели под руку соседа Антона Кирилловича, как и всегда одетого в опрятный дорогой костюм. Антон Кириллович был внешне спокоен, но по его осунувшемуся и посеревшему лицу я поняла, что дело плохо. За ним бежала его супруга, Анна Николаевна, и рыдала навзрыд, умоляя стражей порядка отпустить мужа.

Я посторонилась, пропуская этот кортеж.
– Ларисочка, – вцепилась в меня обезумевшая от горя Анна Николаевна. – Ларисочка, скажи им. Скажи, что у нас ничего нет. Что это ошибка!
– Анна Николаевна, – пробормотала я растерянно, ловя в свои объятия безутешную женщину. – Я, честно говоря, ничего не понимаю. Что произошло?
– Ой, Ларисочка... – Анна Николаевна вдруг бессильно обмякла и горько зарыдала, ухватившись за мое плечо. – Я сама ничего не понимаю. Выломали дверь. Говорят, что муж укрыл от налогов крупную сумму денег, что-то намекали по поводу нашей квартиры, загородного дома. Требовали предъявить драгоценности. Но у нас ничего нет. Ничего нет, Ларисочка, понимаете? – Ее хрупкие плечики сотрясались в истерике. – Ровно то, о чем знают люди. Больше ничего...
– Понятно, – я попыталась отстранить Анну Николаевну. Она сама оттолкнула меня и бросилась вниз по лестнице за только что ушедшей троицей. Я пошла наверх.

Наверху тоже находились люди. Дочь Анны Николаевны и Антона Кирилловича, Светлана, стояла рядом с дверью своей квартиры, из которой выходили какие-то люди, тихо переговариваясь между собой.

Тут же на лестничной клетке, скромно притулясь к окошку около лифта, стояла Ираида Михайловна, исподлобья наблюдая за происходящим. Один из сотрудников, видимо, узнал Ираиду Максимовну и, проходя по коридору к лифту, подошел к ней и пафосно положил ей руку на плечо:
– Большое Вам спасибо, гражданка Хлястикова. Вы нам очень помогли. Родина Вас не забудет. – И с достоинством вошел в только что открывшийся лифт.

Ираида Михайловна воровато зыркнула на него и отскочила в другой угол лестничной площадки, ни слова не говоря.
Я с удивлением посмотрела на соседку. Она выглядела всклокоченной, словно нахохлившийся воробей, которого поймали за кражей зерна. Видимо, мой взгляд красноречиво говорил сам за себя, и соседке это не понравилось.
– Ну, чего вылупилась? – Вдруг зло заорала на меня Ираида Михайловна, запахивая потуже халат. – Нечего пялиться тут, домой иди!
– Да я ничего не знаю вообще, – недоуменно пробормотала я, пожимая плечами и пятясь в сторону двери. – Что Вы так нервничаете?

Секунду спустя верткая Ираида Михайловна прошмыгнула мимо меня и юркнула за дверь своей квартиры, громко захлопнув защелку.

Я вошла в свою квартиру и, вешая ключи на крючок, окликнула маму:
– Мам, привет, я дома!
Мама выбежала меня встречать.
– Ой, Ларис, что сейчас творилось, это просто ужас. Ты бы видела, – в маминых глазах плескался тихий животный ужас. – Я испугалась и не стала за дверь выходить, но там такое! Соседям дверь металлическую автогеном вырезали и выламывали, представляешь?
– Представляю, – устало кивнула я. – Антона Кирилловича забрали.
– Кто? Куда? - Вскинула мама брови. – Зачем? Такой приличный мужчина...
– Кто и куда – неизвестно, – философски изрекла я. – А вот зачем... Анна Николаевна кричит, что его обвиняют в злостном укрывательстве от налогов. И собираются даже посадить.
– Прямо так и сразу? – Снова удивилась мама. – А у него, что, разве дети есть, которым он алименты не платит?
– Причем тут дети? – Настала моя очередь удивляться...
– Да обычно бывшие жены пишут кляузы в налоговую полицию, жалуются на своих бывших мужей, если они им алименты недоплачивают. – Усмехнулась мама.
– Этого я не знаю, мама, – покачала я головой. – Но вроде бы Антон Кириллович выглядит вполне приличным человеком. Хотя я не могу знать наверняка, кто у него и что – мы не всю жизнь живем в этой квартире с ними на одной лестничной клетке...

Антон Кириллович, насколько я понимала, владел своей небольшой туристической компанией. Жили они с Анной Николаевной спокойно и в достатке, людьми были доброжелательными. Растили дочку Светочку, которая регулярно выезжала куда-то за границу – то на стажировку, то в отпуск. Криминальных наклонностей Антон Кириллович, вроде бы, не имел, а по выправке выглядел отставным офицером. Подробностей его "прошлой" жизни я действительно не знала.

Но меня как-то странно задело поведение Ираиды Михайловна из квартиры напротив. Об этой женщине никто из жильцов толком-то ничего не знал. Ираида Михайловна ходила по двору себе на уме, а на что она сама существовала – непонятно. Пенсия у нее была небольшая, детей и внуков у нее в гостях замечено не было. Ираида Михайловна не принимала участия в уличных посиделках ровесниц-старушек с обсуждениями «входящих и выходящих», так свойственных женщинам ее возраста. Напротив, она почти ни с кем не общалась, а если и общалась, то «здрасти-до-свидания-как-дела-Ларисочка».

И какая муха ее укусила, что она принялась стучать на своих соседей? Видимо, зависть покоя не давала – а когда к власти пришли социалисты, наконец-то, можно было, как в старые добрые времена, позвонить в соответствующие органы и оставить им соответствующую информацию, пусть разбираются.

«Вот, тварь».

Вечером ко мне постучалась Анна Николаевна, зареванная и опухшая от переживаний.
- Ларисочка, можно к тебе? – Робко застыла она на пороге.
- Конечно, Анна Николаевна, входите, - пригласила я ее на кухню.
Анна Николаевна прошла налево по коридору, куда я ей указала, и вошла в уютно освещенную кухоньку девяти квадратных метров.
Только сейчас я заметила, насколько красивые у нее волосы. Пышная копна светло-русых, чуть вьющихся волос, скатывалась по плечам легкими волнами и сбегала по спине ниже лопаток.
–  Садитесь, Анна Николаевна, – я подставила ей мягкий стул, который стоял чуть поодаль стола.
Соседка аккуратно присела на стул и стала ерзать, устраиваясь.
- А давайте чайку, как Вам идея? – Предложила я.
- Чайку? Да, хорошо, - немного рассеянно закивала Анна Николаевна. – А чего покрепче у тебя найдется?
- Вино есть… - Я открыла небольшую барную дверцу вверху кухни. – Разное. Вы какое предпочитаете? Сухое, полусухое? Выбирайте, оно всё здесь марочное.
- Сухое. Красное, -  попросила она.
Я молча достала бутылку Villa Bucci 2004 года, штопор и нож. Срезала пластик, ввернула штопор и, приложив немного усилий, с треском вытащила пробку.

Разлив ароматное вино по бокалам, я пододвинула один из них Анне Николаевне. Та вяло посмотрела на темно-красную жидкость, взяла бокал и отхлебнула. Я ждала, что она скажет мне. Анна Николаевна немного помолчала, потом, отхлебнув еще вина, похвалила:
- Хороший вкус. Увлекаетесь?
- Друзья рекомендуют, - улыбнулась я. – Вообще-то я не слишком сильно разбираюсь в винах. Обычно спрашиваю, кто что пил, потом еду в соответствующую страну и там покупаю.
- Понятно, - Анна Николаевна отхлебнула еще и, наконец, собравшись с духом, промолвила. – Лара, я знаю, что Вы занимаетесь политическим пиаром, поэтому человек достаточно сведующий. И, надеюсь, поймете меня.
- Я постараюсь, - кивнула я.
- Тяжело, - вздохнула она. – Тяжело всё это. Честно говоря, я думала, что наша с Антоном жизнь навсегда изменилась с тех пор, как он ушел в отставку. Но, как видите, наше прошлое догоняет нас в самый неподходящий момент.
- Что-то произошло? -  С тревогой спросила я.
- Видите ли… - Анна Николаевна раздумывала, как бы половчее начать. – Антон раньше был связан с некими структурами. И ушел, признаюсь Вам честно, потому что стал свидетелем не очень красивой истории. Это случилось в девяностых, он был еще тогда совсем молодым офицером. Он майор.
- Он сам ушел?
- Ну, как бы это сказать, - пояснила Анна Николаевна. – Он просто человек-то глубоко порядочный у меня. Конечно, до определенной степени он амбициозен, как и всякий умный мужчина – как видите, у него было свое дело, свой бизнес, он был человеком более или менее преуспевающим. Но есть вещи, которые он делать абсолютно не готов.
- Какие, например? – Я холодно наблюдала за этой женщиной, подмечая про себя все нюансы ее поведения.
- Например, он не способен донести на друга, - медленно протянула Анна Николаевна и внимательно посмотрела на меня, будто пытаясь убедиться, правильно ли я ее поняла.
– Понимаю… – Пожала я плечами. – Это, конечно, печально, но это явно не повод для увольнения из так называемых «структур», не так ли?
– Да, Вы правы, – подтвердила Анна Николаевна. – Было и еще кое-что.

Я заметила, что ее бокал опустел. Вопросительно посмотрев на соседку, я протянула руку к бутылке. Она кивнула. Я снова налила вина в свой и в ее бокалы. Мы одновременно выпили по глотку.

– Так что же еще было? – Осведомилась я.
Анна Николаевна немного подумала, потом взглянула в бокал и добавила:
– А еще он отказался от перевода в некоторую организацию, деятельность которой лежит за пределами гражданской этики. Вы меня понимаете? – И, подняв голову, посмотрела на меня.
– Не совсем…
– Его выбрали, чтобы перевести в одну организацию. Спецподразделение. Отказаться невозможно – отказавшихся убивают, понимаете? – Страдальчески посмотрела она на меня.
– Продолжайте…
– Мы просто бежали. Скрылись. Сделали новые документы, всё заново. Некоторое время жили на Урале. Потом началась перестройка, мы вернулись в Москву, муж собственное дело открыл. Всё налаживаться стало, – вздохнула Анна Николаевна.
– А дальше что? Что потом? –  Настаивала я.
– Соседка. Соседка напротив. Она решила, что мой муж как-то подозрительно себя ведет и позвонила сообщила, дескать, чтобы проверили…
– О, Господи, – вырвалось у меня. – Что же с ним теперь будет. А с Вами?
– Со мной не знаю, – всхлипнула Анна Николаевна. – А за мужа боюсь. Боюсь, понимаете? Вдруг я больше никогда его не увижу, – залилась она слезами.

У меня внутри копошилось что-то очень гадкое, липкое, с чем я абсолютно не могла совладать. Мне было страшно и одновременно мерзко на душе от всего, что я потихоньку узнавала.

– А откуда Ираиде Михайловне в голову пришло, что ваш муж как-то подозрительно себя ведет? Она что, специально сидит с утра до вечера сопоставляет факты? – Спросила я у Анны Николаевны. – Мозгов, боюсь, у нее не хватит на это. Может, ей кто-то что-то рассказал?
– Я не думаю, – вскинула голову Анна Николаевна. – Лично я не могла ей ничего об этом рассказать. А дочурка у меня вообще ничего не знает – когда мы в первый раз переехали, ей всего три годика было. Сейчас она студентка у нас уже. Я же говорю, это было очень давно, понимаете?
– Понимаю, – сочувственно пробормотала я, хотя ровным счетом ничем помочь этой женщине не могла.
– А, может быть, какие-то особые привычки у вашего мужа сохранились с прошлой службы? – Спросила я. – Ну, те самые, «фирменные», по которым можно опознать работника спецслужб.
– Может быть,  и сохранились,  – задумалась Анна Николаевна. – Но откуда о них знать простой старушке, Ираиде Михайловне?
– Кто знает, может быть, у Ираиды Михайловны тоже есть некие личные тайны, – задумчиво покачала я головой.
– Лариса, я не хочу Вас пугать, – прошептала Анна Николаевна. – Но, кажется, скоро нас ждет нечто ужасное. Я даже боюсь загадывать, что именно…
– Я знаю, – ответила я, стараясь сохранять спокойствие. – Знаю. Анна Николаевна, – обратилась я к ней.
– Что?
– Если вдруг нужно чем помочь. С деньгами там сложно… Еще с чем-нибудь. Вы обращайтесь, хорошо? – Предложила я.
– Спасибо…

Вечером, вынося мусор, я снова столкнулась с нашей соседкой. Она, по всей вероятности, хотела куда-то выйти из дома, но, увидев меня, быстренько захлопнула дверь и затихла.
– Ираида Михайловна! – Позвала я ее. – Можно Вас на минуточку?

За дверью было тихо. Теперь бабульке, видимо, весь двор будет в ножки кланяться и обегать за три километра. Потому что только ленивый не знал, что из-за нее посадили соседа.

Об этой даме поползли слухи. Через некоторое время стало известно, что тишайшая Ираида Михайловна была бывшей партийной активисткой, а по роду занятий учетчицей на заводе. Ни детей, ни мужа не нажила, но «товарищи по борьбе» регулярно присылали ей какие-то деньги и подарки, не забывали. Так и жила старушка, но с тихой тоской вспоминала те самые годы, когда «справедливость торжествала», «все были равны» и не разъезжали нагло по дорогам на Лэнд Роверах.

То, что за Антоном Кирилловичем пожаловали «из органов» – оказалось случайностью. Ираида Михайловна вовсе не знала, что ее сосед имел какие-то особые секреты. Ей-то двигало элементарное желание насолить более состоятельному человеку. Но когда она позвонила и доложила, что, дескать, нужно проверить соседа – не укрыл ли чего – и стала описывать особенности его поведения, на том конце провода насторожились. Видимо, у Антона Кирилловича остались какие-то годами выработанные навыки, которые обычным людям в глаза не бросались, зато коллеги сразу были готовы его опознать. Таким образом, стали поднимать его биографию, нашли нестыковки, а затем приехали и забрали.  Нелепо.

Может быть, Ираида Михайловна и на меня бы донесла – просто побаивалась. Слышала, что я постоянно общаюсь с государственными чиновниками и наивно полагала, что «у меня там всё схвачено». Если бы она предположила, что я такой же предприниматель, как и Антон Кириллович, по мою душу бы тоже пришли – даже не сомневаюсь.
ГЛАВА 11
Увольнения в «Техникс ЛТД» и перемена власти

С утра я приехала в офис «ЛегалМедиа» и сразу же отправилась к Евгению:
– Женя, ты представляешь, уже началось! – Сходу доложила я ему.
– Что началось? – Спокойно спросил он меня.
– Аресты! Аресты начались! – Выпалила я. – У нас соседа арестовали якобы за укрывательство от налогов. А на самом деле он ничего не укрывал, он просто работал где-то в органах раньше…
– Да? Как интересно, – задумался Евгений. – И что же он делал в этих органах?
– Не знаю, – растерялась я. – А что в них можно делать?

Евгений засмеялся. Такой наивной дамочки он, наверное, уже давно не видел.
– Ларис, – сказал он. – Ты все преувеличиваешь. Сейчас действительно не 1933й год и даже не 1993й. Вот не выискивают шпионов по подъездам и не сажают каждого бывшего работника МВД. О чем ты таком говоришь?
Я подалась вперед и понизила голос:
– Женя, а ты не знаешь, в каких организациях человека способны убить, если он отказывается от сотрудничества?

Евгений вдруг побледнел. Я поняла, что задала достаточно неожиданный вопрос, поэтому Женя не успел сообразить, как среагировать. Но быстро взял себя в руки и сухо ответил:
– Есть такие подразделения. Точнее, одно такое подразделение – отказ от сотрудничества расценивается как государственная измена. А государственная измена – это расстрел.
– Что за подразделение? – В лоб задала я вопрос.
– «Группа Б».
– «Группа Б»? Что это такое?
– Ну, что ж… – Евгений вздохнул и начал объяснять. – «Группа Б» – это специальная служба, которая занимается подготовкой международных террористических актов. К организованной преступности это подразделение никакого отношения не имеет. Это официально созданная государственная структура. Изящно зовется «коррекционной службой»...
– Коррекционной в каком смысле? – Спросила я.
– В том смысле, что если надо… хм… скорректировать государственный строй какой-нибудь не очень дружественной державы, – то это делается «Группой Б». Разрабатывается план, ведется работа с чиновниками соответствующего государства, находятся лидеры общественного мнения, на которых оказывается давление. А рычаги стары как мир – тщеславие и жажда власти. Если посулить властолюбцу трон и денег, особенно если этот трон ему в этой жизни не сильно светит – он будет готов хоть родную маму продать. Не то, что Родину.

Я поморщилась. Гадко.

– А кого в эту организацию вербуют? – Спросила я.
– Есть несколько принципов, по которым сотрудник органов внутренних дел или спецслужб попадает в «Группу Б», – стал перечислять Евгений. – Во-первых, самое главное условие – это спецподготовка. Сотрудники «Группы Б», как правило, выпускники высшей школы ФСБ, высшей школы милиции, высших военных училищ, также еще нескольких учебных заведений. Случайных людей нет.
– Интересно…
– Во-вторых, важна биография и образ жизни, – продолжил Нежин. – Желательно, чтобы у будущего сотрудника было минимальное количество близких родственников. А лучше вообще ни одного. Сирота – идеально. Это дополнительная гарантия отсутствия утечки информации. Человек, который попадает в «Группу Б», не должен чем-то сильно выделяться среди окружающих ни физически, ни характером. Это явно не медийное лицо, не телезвезда, не известная всем личность. В-третьих, знание иностранных языков. Минимум один свободно. Ну, и, в-четвертых, определенные моральные качества. Человек должен быть, с одной стороны, стрессоустойчив, с другой стороны – не отягощен различными этическими соображениями…
– То есть туда априори мерзавцев набирают? – Назвала я вещи своими именами.
– Ну, если откровенно, то да, – кивнул Евгений.
– А вот то, что ты мне сейчас это рассказываешь, – ласково сказала я ему, – это не опасно? Может быть, у тебя будут какие-то неприятности в связи с этим?

Евгений весело засмеялся:
– Ты явно читаешь слишком много детективов. Существование «Группы Б» абсолютно никак не замалчивается. Ты ведь знаешь, например, про «Альфу»?
– Ну, да… – я была немного сбита с толку.
– Так и с «Группой Б». Про нее все знают, но никто никогда не видел ее сотрудников.
– А вот это интересно, – призадумалась я. – А почему?
– Да потому что… – Евгений встал из-за стола и взглядом намекнул мне, что мне пора бы заняться делами. – Сама додумай, почему.

Я не стала думать. Итак всё было ясно.
Выйдя из кабинета Евгения, я решила позвонить закадычному другу. Меня очень интересовало, нашли ли гипнометр, и вообще, как обстановка в «Техникс ЛТД»:
– Петя, привет! – Бодро начала я. – Это Лариса, как поживаешь?
– Привет, Ларис, – в голосе Петра Григорьева слышалась озабоченность. – Слушай, можешь мне перезвонить чуть попозже? Или, если хочешь, заезжай?
– Я заеду…
– Ладно, тогда ближе к шести вечера я тебя жду, не раньше, ладно?
– Да, хорошо.

Ближе к шести я подъехала к «Техникс ЛТД», чтобы узнать очередные подробности о гипнометре из уст пиар-директора Петра Григорьева, который традиционно был в курсе всех возможных сплетен в компании.

Петя тут же подхватил меня под белы рученьки:
– Я думаю, нам с тобой нужно сходить куда-нибудь поужинать. Проголодался, с утра ни крошки во рту, – улыбнулся он как можно более радушно. 
– Я не против, спасибо.

Мы вышли из здания «Техникс ЛТД» и отправились в сторону ближайшего ресторана. Но до него не дошли, а прошли мимо и направились гулять по переулкам.
– Думаю, что нам не стоит говорить непосредственно на работе, – пояснил свое решение выйти из здания Петр. – У нас происходит что-то очень странное, меня это пугает.
– А тебя не пугают результаты очередных президентских выборов? – Осведомилась я.
– Очень даже пугают. Вот об этом я и хочу с тобой побеседовать. Да и у нас в «Техникс ЛТД» сходу начались реформы…
– Что-то у вас случилось?
– Случилось. У нас, похоже, ЧП. Нашего совладельца, – Рудольфа Генриховича, – и по совместительству управляющего партнера, вынуждают продать свою долю в компании и уйти.
– Что это значит? – Подняла я брови.
– Не «что это значит», а «кому всё это надо» – правильный вопрос, – шептал Григорьев.
– Кому?
– А угадай, – заговорщески поглядел на меня Петр.
– Нет, не угадаю, говори прямо.
– Компанию пытаются купить люди Дерябенко, – выдохнул Петр и внимательно посмотрел на меня, наблюдая за моей реакцией. – И они ее купят.
У меня от удивления расширились зрачки:
– Зачем Дерябенко «Техникс ЛТД» в личное пользование?!
– Видимо, видит в ней какую-то скрытую угрозу или, наоборот, потенциал. Я не знаю, насколько лично ему, но официально компания может перейти в статус Государственного Унитарного Предприятия.
– Понятно, – задумчиво проговорила я. – А кто еще в курсе происходящего?
– Думаю, все, – сказал Григорьев. – В смысле, все директора.
– А Леонов? – Вдруг ляпнула я.
– Леонов? – Покосился на меня Петр Григорьев и отпрянул от меня, будто я сумасшедшая. – Что ты знаешь о Леонове?
– Да нет, я ничего не знаю, я просто спросила. Это был обычный вопрос. Я знаю, что он директор по развитию бизнеса в вашей компании. Больше я ничего о нём не знаю.
– Всё дело в том, – как можно медленнее протянул Петр. – Все дело в том, что именно он и привел Дерябенко в «Техникс ЛТД». Именно он и предложил устроить эту сделку.  Честно? Он сволочь, этот Леонов. Страшная сволочь.
– Хм… – Я погрустнела.

А я уже даже хотела влюбиться. Я вдруг поверила в то, что моя жизнь волшебным образом устроится, и что все будет хорошо. Но, видимо, шоу продолжается. И еще одним предательством в моей биографии скоро станет больше.

– Ладно. Так. Что-нибудь еще есть у тебя сообщить? – Холодно спросила я.
– Да нет, вроде. Ларис, у тебя всё в порядке? – Петр заметил моё замешательство.

Петька был славный малый. И я знала, что он тайно в меня влюблен, но никогда в этом не признается. Почему не признается? Потому что он, увы, совершенно не в моем вкусе. И он тоже это знал. Я относилась к нему с какой-то очень трогательной теплотой, с которой относятся мамы к своим детям. Умилялась при виде него. Радовалась его успехам. Постоянно ему что-нибудь советовала, да и сама часто советовалась. Но представить его в роли возлюбленного я даже в принципе не могла. Зато доверять Петьке я могла практически абсолютно. Он не раз выручал меня в сложных ситуациях, и я не раз выручала его – мы с ним, получается, пуд соли вместе съели. И если Петька высказывался о каком-то человеке в такой категоричной манере «сволочь» – значит, человек этого явно заслуживал.

– Петя, – вдруг выдохнула я, хорошенько подумав, стоит ли ему говорить. – А ты не видишь никакой связи между исчезновением гипнометра и неожиданным результатом выбором?

Петя остановился и очень странно на меня посмотрел. В его голове явно происходил какой-то мыслительный процесс.
– Ты знаешь, – спустя некоторое время ответил он. – Я не думал о том, что нужно сопоставлять эти два факта. Не думал совсем.
– А я думала, – произнесла я. – И только что говорила с начальником своей охранной службы. Он мне поведал о том, что существует некое секретное подразделение, которое занимается государственными переворотами…
– Ларис, а ты не думаешь, что об этом прямо здесь и прямо сейчас нам с тобой говорить не надо? – Оборвал меня Петя. – Может быть, я к тебе заеду вечерком, и мы с тобой всё это обсудим?
– Да, наверное… – Замялась я. – Наверное, лучше вечером у меня. Приезжай.


Мы вернулись обратно в «Техникс ЛТД», вошли внутрь здания, а дальше каждый отправился по своим делам – Петя в свой кабинет, а я – в кабинет Александра Левенбаума, финансового директора. Черт возьми, они тоже взяли моду платежи задерживать. Всё-таки экономический кризис – есть. И отрицать это бессмысленно.

Осторожно стукнув в дверь кабинета, я вошла внутрь:
– Саша?... Ой, привет, – недоуменно уставилась я на Сергея Леонова, раскладывающего блокноты на столе. – А где Александр Петрович?
– Я вместо него, – весело ответил Сергей и, подойдя ко мне, попытался меня поцеловать. Я отстранилась.
– В каком смысле «вместо него»? – Я уже догадалась, в чём причина, но решила уточнить и не делать поспешных выводов.
– В том смысле, что Александр Петрович сложил свои полномочия, которые теперь возложены на меня. – Весело заметил Сергей. – Поэтому обязанности финансового директора буду теперь исполнять тоже я.
– Ясно… – Я помялась. – Выходит, теперь мне придется называть тебя Сергей Алексеевич?
– В присутствии публики это будет, пожалуй, логично, – Сергей утвердительно кивнул. – Во все остальное время ты вполне можешь звать меня, как и раньше, по имени.
– Ясно, спасибо. Удачи Вам на новой должности, Сергей Алексеевич. – Я опустила глаза и собиралась выйти из кабинета.

«Вот и закончилась моя личная жизнь»

Что сказать. Вид у меня, наверное, был довольно жалкий. Теперь «Сергей Алексеевич» – практически лицо новоиспеченного Государственного Унитарного Предприятия «Техникс ЛТД», к тому же он на стороне Дерябенко, и все мои личные надежды и планы были в очередной раз разбиты очередной рукой провидения. Раньше он был друг и хороший приятель, теперь он никогда никем мне не будет.

– Лариса! – Окликнул меня Сергей.
– Что? – Хмуро буркнула я, обернувшись.
– Лариса, а почему у тебя такой грустный вид? – Сергей отошел от стола и приблизился ко мне, пытаясь заглянуть мне в глаза, которые я тщательно отводила. – Мы теперь будем работать вместе, чаще видеться. Ты не рада?
– Я рада, что ты теперь здесь. Но, к сожалению, мне есть о чём грустить и волноваться, – тихо промямлила я куда-то в сторону. – Но тебя я в любом случае поздравляю, Сережа. Желаю удачи и карьерного роста в компании.
– Ну, скажем так… – Сергей весело посмотрел на меня. – В компании как раз реорганизация, как ты заметила. Так что, если хочешь, можешь… Можешь даже к нам присоединиться. В качестве пиар-директора.
– Нет, – сухо ответила я, едва сдерживая дрожь в голосе и собираясь расплакаться. – Здесь уже есть отличный пиар-директор. А мне нравится та компания, которой я владею. И сейчас я пришла к тебе как к финансовому директору моего заказчика поинтересоваться. Когда, собственно, наши честно заработанные деньги окажутся у нас на счету! – Запас спокойствия и хладнокровия стремительно таял, рисуя перед глазами картину надвигающейся очередной личной катастрофы в моей жизни.

«Господи, я разревусь прямо здесь в кабинете!»

– Ах, вот, что тебя тревожит, Лариса, – спокойно и холодно сказал Сергей, все так же настойчиво пытаясь посмотреть мне в глаза. – Ты не волнуйся. Я немножко осмотрюсь, и тут же оплатим. Думаю, что в течение пары недель решим вопрос.

«Враг, враг, враг», – стучало в голове.

– Да, спасибо, – поблагодарила я вежливо. – Спасибо, Сережа.
– Увидимся, – улыбнулся Сергей.

«Вот только этого еще не хватало».

Я вышла из кабинета и закрыла за собой дверь. Мне нужно было сейчас куда-то деться. На глаза наворачивались слезы, и я ничего не могла с собой поделать. Я поплелась к Пете, чтобы отсидеться там – попить чаю, поболтать о какой-нибудь ерунде.
– Что-то случилось? – Петя обеспокоенно посмотрел на меня. – У тебя такое лицо, будто ты только что кого-то похоронила.
– Почти что так… – Плюхнулась я на кожаное кресло, стоящее в углу Петиного офиса.

И тут я всё-таки не выдержала и разревелась натурально как маленькая девочка, которую отругали в кабинете начальника и пригрозили увольнением.

– Я… Мы… – всхлипнула я. – Я думала, что мы…. Что я… Что мы…

Поток нечленораздельных междометий и всхлипываний продолжался еще минуты две, в течение которых разобрать, что я пыталась сказать, не представлялось возможным. Петя терпеливо ждал. Наконец, он решил встрять в мои рыдания:
– Что ты думала, Лариса? – Вопросительно склонил он ко мне голову и внимательно посмотрел на меня. – Кто «мы»?
– Я… мы… Леонов… Я думала, что мы… – Слёзы потоком лились из глаз, не давая ни вздохнуть, ни слова сказать. Я просто сидела на кресле и рыдала в три ручья, дав волю эмоциям.

Петя удивился и вдруг всё понял.
– Так ты, что? Встречалась с Леоновым? – Ошарашенно посмотрел он на меня. – Но где ты с ним успела познакомиться, Вы же ни разу не пересекались?
– Вот пересеклись…

Я потихонечку успокаивалась, перестав всхлипывать, и всё еще растирая по щекам платочком тёмные струйки туши.

«Почему мне никогда не приходит в голову покупать водостойкую тушь?»

Наконец, я набрала в грудь побольше воздуха и человеческим языком заметила:
– Мы совершенно случайно с ним встретились. Тут недалеко в местном баре. Он показался мне даже очень симпатичным человеком. Но по твоим словам он… – я снова всхлипнула.

Петя участливо вздохнул и дотронулся до моих волос.
– Вот оно, в чём дело, Ларискин…

Он отодвинул стул и усадил меня на него, усевшись на другой стул напротив.
– Лариса, – начал он серьезно. – Лариса, не надо так переживать. Я понимаю, что тебе, конечно, очень тяжело сейчас, но пойми. Держись подальше от этого человека. Держись от него подальше и не доверяй ему. Он предатель. Он родную маму, если надо, продаст, понимаешь?

Петя потихоньку начал выходить из себя:
– Да пусть, черт возьми, слушают, – громко и демонстративно крикнул он, оглядывая офис. – Мне скрывать нечего. Леонов – дрянь, и все это знают. Но ты не должна из-за этого страдать.
Немного понизив голос, Петя добавил:
– Я заеду вечером и обо всем поговорим, да?
– Да, спасибо, – согласилась я и посмотрела беспомощно, будто школьница, которой протянули конфетку в утешение.
– Держи тебе водички, выпей, – Петя налил из графина воды в стакан и протянул мне. – Успокойся, всё будет хорошо.

Я глотнула воды и посмотрела на него, виновато улыбнувшись за эту сцену.
– Ну вот. Всё в порядке? – Петя засмеялся. – Эх, ты, грозный манипулятор общественным мнением. Рёва-корова ты. Самая настоящая.
– Угу, – отвела я взгляд, устыдившись своих слабостей. – Я пойду, ладно? До вечера?
– До вечера, Лариса. – Петя отодвинул стул и встал, готовясь проводить меня до двери.

Я вышла из кабинета с опухшими от слёз глазами.

Алла, «помощница руководителя», или, проще говоря, секретарша, посмотрела на меня подозрительно. Я покосилась на неё.

«Интересно, о чём она сейчас думает?»
ГЛАВА 12
Кредиты, кризис и прочая чепуха

Как и обещал, Петр Григорьев приехал, но около 11 вечера.
Я его уже не ждала, поэтому навертела себе в волосы какую-то растительную маску и напялила полиэтиленовую шапочку, чтобы лучше впитывалась смесь.

– Петь, привет, поздновато ты. Да и я в таком уже виде, – встретила я его у двери и осеклась, увидев выражение его лица. – Что-то случилось?
– Да, случилось, – глухим голосом сказал Петр. – Меня уволили.
– Как так?! Кто? – Изумилась я и даже слегка испугалась.

«Все-таки офисы в «Техникс ЛТД» прослушиваются».

– Ну, вот так, – отвел глаза Петя. – Рудольф Генрихович тоже больше не генеральный директор.

«Нет, не в прослушке дело».

– Рудольф Генрихович – это понятно, – пояснила я. – У него компанию только что отобрали, кто же будет его терпеть в руководителях. Но тебя-то за что?
– За всё хорошее, – вздохнул Петя. – Во-первых, мы с Рудольфом Генриховичем всегда были в отличных отношениях, я его очень уважал. Во-вторых, меня вызвал наш новый директор и начал разводить какую-то демагогию относительно того, что неэффективно ведется освещение деятельности «Техникс ЛТД» в прессе. Припомнили мне еще срыв презентации гипнометра, будто я имею к этому похищению хоть малейшее отношение.
– Так, ладно, – Деловито посмотрела я на него. – Давай-ка не в дверях, а ты мне все расскажешь на кухне, я тебя ужином накормлю.

Мы прошли на мою кухню, которую я обставила практически как комнату. Прямо посередине, на кафеле, лежал пушистый ковер, сбоку у окна стояло небольшое кожаное кресло, на которое сверху был накинут мягкий плед. Теплый приглушенный свет над столом, где рядом с сахарницей лежала книга, придавал помещению очень уютный вид.
– Ты здесь живешь, что ли? – Засмеялся Петя, на секунду забыв о своих огорчениях.
– Что-то вроде того, – улыбнулась я. – Я истинно русский человек, люблю кухонные посиделки. А чтобы сидеть с комфортом, нужно этот комфорт устроить…
– Понятно…
– У меня есть рис с курицей, хочешь? – Стала копаться я в холодильнике.
– Я всё съем… А выпить у тебя ничего нет? – Спросил Петя.
– Есть. Только я крепкие напитки не пью, в основном, вино. У меня есть бутылка Веспайоло. Будешь?
– Да? А оно какое? – Поинтересовался Петр.
– Десертное. Испанское. Я просто люблю сладкие и полусладкие вина. Я прямо совершенно неправильный винолюб. Правильно любить брюты, – засмеялась я.
– Ладно, пусть будет десертное, – Петя вздохнул. – А напьюсь я тогда дома.

Мы устроились за столом с бутылкой вина, которое Петя тут же разлил по бокалам. Мой гость также получил ужин, а я уселась рядом, потому что давно уже поела, пока его дожидалась…
– Рассказывай, пожалуйста, - попросила я его. – Что у вас там стряслось?
– В общем, у нас… – Петя осекся, – в «Техникс ЛТД» теперь новый генеральный директор. Я его, честно говоря, не знаю, какая-то бывшая шишка из Министерства Связи.
– А что, разве Дерябенко не меняет чиновников? – Снова удивилась я. – Логично было бы пригласить совершенно нового человека.
– Я, честно говоря, не в курсе. Просто есть множество лояльных Дерябенко государственных служащих – да и в целом, к нему многие настроены весьма лояльно. Какое-то волшебное действие он производит на людей…
– Не то слово, Петя, волшебное, – усмехнулась я. – А что Леонов? Он какую роль играет в компании?
– Леонов? – Петя нацепил на вилку кусок курицы, отправил в рот и медленно прожевал. – Он вообще темная лошадка. Честно говоря, я никогда не видел, чтобы он выступал с инициативами, докладами или участвовал в конференциях. Он в компании занимает какое-то странное положение. Что-то типа серого кардинала. Правда, переговоры с партнерами тоже ведет именно он. Именно поэтому им сильно дорожат – говорят, у него связи на всех уровнях имеются.
– Понятно… - Задумалась я. – А почему ты сказал, что он сволочь?
– Потому что. – Петя чуть не поперхнулся. – Потому что без его вердикта ничего в нашей компании не происходит. И если кого-то увольняют, принимают на работу, приглашают нового клиента, оказывают кому-то услуги, проводят рекламную акцию – это все с его одобрения и санкции. Я считаю… точнее, я знаю… это он сдал Дерябенко «Техникс ЛТД» со всеми потрохами.
– Но если «Техникс ЛТД» представляет для государства стратегическое значение, то его бы забрали и без участия Леонова, не так ли?
– Леонов курировал разработку гипнометра. Точка. Он узурпировал себе право решать, кому в компании работать, а кому нет. Да и в целом, что за компания такая, в которой ценится не профессионализм, а умение вовремя лизнуть задницу нужному лицу?
– А как же Игнатьев, который этот гипнометр делал? – Поинтересовалась я, пропустив мимо ушей его нелестные замечания.
– Игнатьев ученый, он далек от политики, от всех этих закулисных интриг, – пояснил Петя. –  И мне до сих пор непонятно, какими пирогами его кто-то сманил, что он додумался выкрасть прибор и скрыться. Он же не делец, деньги его тоже в целом никогда не интересовали. Его всегда интересовала возможность исследования, он был погружен в свою науку полностью. Радовался как ребенок, когда первые опыты с гипнометром прошли удачно… В целом, он был совершенно чудесный мужик.
– А, может быть, это вовсе не Игнатьев украл прибор? – Предположила я и разволновалась. Когда я волнуюсь, мне всегда хочется есть.

Я посмотрела на холодильник.

«Съесть или не съесть? Вот, в чем вопрос. Съесть!»

В следующий момент я встала, открыла холодильник, достала оттуда кастрюлю с рисом и курицей, легким движением руки поставила перед собой тарелку, положила в нее еду и сунула в микроволновку.
– Петя, я посмотрела на тебя и решила второй раз поужинать, – прокомментировала я свои действия. – Так вот. Может быть, это и не Игнатьев украл прибор? Может быть, он, наоборот, встал на защиту своего изобретения, а его просто взяли и убили?

Петя сделал глоток из бокала:
– Целый детектив получается…
– Петя, не то слово! – Чавкнула я курицей и продолжила. – Так вот, я у тебя не просто так спросила, не видишь ли ты какой-то связи между странной победой Дерябенко и кражей гипнометра. Представь себе. Дерябенко вообще никаким образом не фигурировал в предпочтениях электората. И вдруг он выигрывает выборы. И этому радуется – без вопросов – вся страна! Я сама наблюдала в Центризбиркоме, как люди чуть ли не целовали друг друга, когда диктор объявил о результатах. Они были так счастливы, будто получили каждый по миллиону долларов на Рождество!
– Не знаю, – растерянно бормотал Петя. – Я к Дерябенко никаких теплых чувств не испытываю.
– Да и я тоже! – Подтвердила я. – А большинство населения просто млеют при одном упоминании его имени!
– Странно…
– Вот я и подумала.  На минуту представила себе такую фантастику. А вдруг эта самая террористическая шайка выкрала гипнометр и воспользовалась им для того, чтобы продвинуть этого самого Дерябенко.
– Я думаю, это возможно, – серьезно сказал Петя.
– Я думаю, это единственное объяснение, – серьезно подтвердила я. – Других объяснений просто нет.
– Если это так, – задумался Петя и снова отхлебнул вина, – то неизвестно, какая нас всех ждет беда. Поскольку возможности гипнометра воистину безграничны. Если его установить, например, на радиканал или телевидение, то можно любую информацию, которая оттуда исходит, внушать неограниченному количеству людей. Причем минуя сознание. Людям будет казаться, будто они сами додумались, сами всё решили, а в действительности они просто хорошо запомнили то, что им сказали.
– Давай сопоставим факты, – начала я загибать пальцы. – Во-первых. Гипнометр украли когда? Это было во вторник. За пять дней до начала голосования. Во-вторых. Есть люди, которые всё-таки за Дерябенко не голосовали. Вот ты, например. Ты за кого проголосовал?
– Я? – Петя встрепенулся. – За Калиносова, за кого же еще.
– Вот и я за Калиносова, – сообщила я. – А как так получилось, что все голосовали в едином порыве за Дерябенко, а мы с тобой за Калиносова?
– Не знаю, – честно признался Петя. – Но могу догадываться… Ты о телепередачах?
– Вот! Вот! – Махнула я вилкой у него перед носом. – Ты когда в последний раз телевизор смотрел?
– Честно говоря, не помню, – засмеялся Петя. – Я вообще очень редко смотрю телевизор. А в последние дни просто не было времени – сначала была подготовка к презентации, потом мне всю плешь проели этой пропажей гипнометра. Мы там в «Техникс ЛТД» просто с ног сбились. Я доползал до дома и отрубался спать.
– Ну, я смотрела телевизор последний раз где-то накануне презентации, – задумалась я. –  Но я смотрела не новости, а фильм какой-то. Ужастик. А… – Поправилась я. – Еще я смотрела выступление Калиносова на заседании Госдумы. Он там что-то объяснял про финансовый кризис. Всё.
– Многие накануне выборов смотрели телепередачи, и особенно, новости, – подтвердил мои опасения Петя. – Мне кажется, гипнометром всё-таки воспользовались. Причем, судя по масштабу массового помешательства, его установили на одном из центральных телеканалов.
– Видимо, да, – кивнула я. – Что же получается. Что теперь телевизор смотреть опасно?
– Ну, да, – Мрачно добавил Петя. – Поэтому любая из новостей может стать для твоего воспаленного мозга последней.
– Вот тебе и детектив, – произнесла я тихо. – Петь. Выходит, Игнатьева действительно могли убить. Я не верю, что ученый с мировым именем может оказаться шпионом.

Петя молча кивнул.
–  Ладно, оставим пока эту тему. Нужно решать, что делать с этими догадками, – подвела я итог. –  А вот скажи, пожалуйста. Ты сейчас у нас безработный. И куда ты теперь? И как всё будет? Как вообще настроение?
– Настроение препоганейшее, – покачал головой Петя. – У меня, конечно, есть знакомства. Но просто каждый ключевой сотрудник крупной компании настолько на виду, что сразу начнут задавать вопросы. Посмотрим, как дальше пойдет. Мне уже звонили сегодня из «НьюРаша», предлагали возглавить отдел по связям с печатной прессой.
– «НьюРаша»? – Усмехнулась я. – И они, и «Техникс ЛТД» мне, кстати, так и не оплатили контракт.
– А ты думаешь в «Техникс ЛТД» дела лучше идут? – Философски заметил Петя. – Сейчас какая-то массовая, повальная эпидемия неплатежей. Все ссылаются на какой-то пресловутый экономический кризис и на то, что им тоже, в свою очередь, никто не платит.
– Я недавно в супермаркете наблюдала картину – несколько молодых ребят ворвались, нахапали кучу еды и скрылись, – подтвердила я.
– Да ладно. У моей мамы уже второй раз подряд за последние три месяца мобильники тащат, – поделился Петя. – Причем, у нее мобильные телефоны очень простые всегда, я ей покупаю специально такие модели, чтобы функций было поменьше, а ей удобно было звонить. И всё равно, представляешь? Вот кто может позариться на мобильник стоимостью чуть больше радиоприемника? Только с голодухи такое возможно…
– Куда страна катится, непонятно…
– Да просто раньше все смотрели на американцев, а у них пожизненная гигантомания – всего побольше, да поглобальнее. Если корпорация – то обязательно международная, и чтобы взять кредит обязательно миллиардика на два долларов. И всю жизнь потом расплачиваться, оправдываясь тем, что, дескать, это всё потомкам. Долги – тоже потомкам? Опять всё же это касается недвижимости, крупных хозяйственных покупок и всего остального.
– Мнда…
– Так вот, они с этими лозунгами нараздавали кредитов – как на внешнем, так и на внутреннем рынке, и наивно полагают, что им теперь весь мир пожизненно должен. Только просчитались они…
– В чем?
– Просчитались в том, что им эти деньги кто-то отдаст. Ха-ха-ха! – Раскатисто засмеялся Петя, уже изрядно захмелев, так как пил, в основном, он. – Потому что взять был рад каждый, но никто не собирается обратно отдавать. Вот и рухнула экономика. Денег-то нет. Их нет в природе. Откуда им взяться? Никто же ничего не производит. Или производит, но такую херню, которая вообще никому не нужна, понимаешь? Вот тебе… лично тебе… тебе нужно триста платьев?
– Мне? – Я засмеялась. – Теоретически я бы, конечно, не отказалась. Но просто они очень быстро выходят из моды…
– Вот и мне не нужно триста компьютеров. Потому что технологии очень быстро устаревают. Я куплю один, самый современный на момент покупки, и буду пользоваться им года два. Но ведь те, кто эти компьютеры производит, не хотят, чтобы я им два года пользовался. Они хотят, чтобы я купил, прошло три месяца, я его выбросил и новый купил. Но кто на такой бред купится, скажи мне, пожалуйста? Подростки и их несчастные родители? Это же бред с точки зрения здравого смысла – всю жизнь работать только за компьютеры? Правда?
– Правда…
– Точно так же думают и все остальные производители. Это касается и жилья. И отдыха. И других бытовых нужд. Они хотят, чтобы ты всю жизнь работала только за их товары. Вот, к примеру, те же модные платья. Ты покупаешь себе одно дорогое, хорошее, и намерена его носить год-другой, ведь так?
–  Ну… далеко не всех платьев это касается, но если речь идет о рабочих костюмах – то совершенно верно. Я планирую, что, купив хороший дорогой костюм известной марки, я его буду носить где-то около двух лет. Пока не наступит естественный износ.
– А производители этих костюмов не хотят, чтобы ты носила его два года. Вот прошло полгода и – нате, пожалуйста. «Новая коллекция весенне-летнего сезона, было раньше модно в горошек, а теперь в клеточку». И хочешь – не хочешь, ты вынуждена бежать купить себе костюм в клеточку. Потому что иначе твои деловые партнеры смеяться будут. Скажут, что ты одета, как бабуля из прошлого века. Ведь так?
– Ты удивительно проницателен, Петя, - обиделась я. – И откуда у тебя столько познаний в женской психологии?
– Да нет у меня никаких познаний, – сказал Петя. – Я просто разбираюсь в пиаре и маркетинге. Так вот… – продолжил он. – Эти люди хотят сделать деньги на том же самом, что и все остальные. Идея – это же вирус. Если у одного возникла хорошая идея, все спешат ее подхватить и размножить поскорее, а для этого привлекается целая индустрия, которая формирует соответствующее общественное мнение. Людей пытаются принудить купить всю эту пакость, потому что, если они ее не купят, то «будут немодными». А в то же время в сфере сельского хозяйства в той же Америке занято всего два процента трудоспособного населения. Вдумайся. ДВА процента! А едят – ВСЕ! Каждый день, по три раза. Это же бред.
– А в чем бред? Сейчас создаются специальные технологии, есть оборудование, которое позволяет обрабатывать огромные участки земли… Для этого не требуется много людей.
–  Ну не будь наивной ты, бога ради, – скривился Петя. –  Никто ничего не обрабатывает. Просто сидят ученые и изобретают способы посадить одну-единственную картошку, но чтобы она выросла и целый город накормила. Ну не хотят они обрабатывать целое поле, потому что это им накладно. Если они будут целое поле засаживать этой картошкой, то они не смогут заработать столько же, сколько зарабатывают производители всякого модного тряпья и электронного хлама. Понимаешь?
– Так… продолжай, – я чувствовала, что Петю понесло окончательно, и сейчас он прочтет мне коротенечко на всю оставшуюся ночь лекцию по экономике.
– И вот в итоге мы видим на прилавках картошку-монстра, которая, к тому же еще и бешеных денег стоит. А рядом другая картошка, на которой написано «экологически чистая», которая стоит еще более бешеных денег… И чтобы купить всю эту картошку, ты идешь в банк и берешь кредит. Ты его берешь – неважно, на что. На собственный бизнес, просто потребительский кредит. Тебе жутко хочется уложиться в бюджет и купить эту чертову «экологичную» картошку, потому что травиться «монстрами» тебе совсем не хочется. И как ты ни крути, тебя затягивают в эти кредиты. Тебя вынуждают их взять, а потом расплачиваться всю жизнь, воспитывая в ком-то рантье…
– Петя… Я не знаю. Но ведь, чтобы дать кому-то кредит, нужно сначала эти деньги откуда-то взять?
– Вот! – Петя довольно взмахнул рукой. – Вот теперь мы подошли к самому главному. Откуда берутся деньги, которые дают в кредит. Очевидно, что сначала эти деньги надо собрать с граждан, а потом снова им их раздать. И фактически схема выглядит следующим образом. Вот есть некий банк. Он привлекает средства вкладчиков, которые в надежде сохранить свои сбережения и получить по ним проценты, доверяют ему денежки. Затем, когда уже достаточно собрано, банк решает, во что бы ему эти средства вложить, чтобы получить те самые проценты, которыми он может расплатиться со вкладчиками. И он дает кому-то кредиты, назначая за них еще более высокий процент. Таким образом, кто-то получает кредит на бизнес. Кто-то получает кредит на покупку нового модного платья или нового компьютера. Однако кредит – такая штука, его нужно возвращать.
– Да, в общем-то, логично, – сидела я и слушала, развесив уши.
– Но вдруг так вышло, что тебе этот кредит возвращать нечем. Потому что тебя уволили с работы, и ты не можешь своё модное платье оплатить. Или твой бизнес прогорел. А прогорел он, потому что ты, как и все другие сто тысяч миллионов людей, тоже решила производить электронный хлам или модные тряпки. Ну, допустим, у тебя нет никакого имущества, кроме этого модного платья. И если нет работы, то банк ничего с тебя взять не в состоянии. А если таких людей, как ты – много?
– А к чему ты всё это клонишь? – Я посмотрела на часы – полвторого ночи…
– Клоню я это к тому, что кредит – это экстренная мера. Кредиты массовыми быть не могут по определению. Потому что если человек берет кредит, значит, он не в состоянии произвести что-то действительно ценное, заработать или привлечь средства компаньонов для создания собственного дела. А если он не в состоянии зарабатывать и привлекать средства, то он – кто?
– Кто?
– Банкрот он – вот он, кто… Он не умеет вести дела, понимаешь? Он ничего не умеет. Так какой смысл давать чужие деньги лузеру? – Петин голос становился всё громче и громче.
– Нет, постой, постой, тебя что-то уже окончательно занесло, – замотала я головой. – Что за бред ты несешь. Если я решила открыть свою полиграфическую, к примеру, компанию, очевидно, что у меня будут начальные затраты – это и сама услуга печати, это и помещение под офис, это и оплата электроэнергии, зарплата персоналу и так далее. Я иду в банк со своим бизнес-планом. Я эти деньги обязательно верну, потому что выручка от продажи моих напечатанных книг будет превышать затраты на их производство и оплату персонала… И этими вырученными средствами я расплачусь с банком…
– Ну, милая, – Петя насмешливо посмотрел на меня. – А с чего ты вдруг решила, что ты напечатаешь и продашь? У тебя что, большой опыт работы в продажах? Если он у тебя есть, то у тебя наверняка есть и деньги. И тебе совсем не нужен никакой банк с его кредитами. Потому что, работая по найму за проценты и совершая миллионные сделки, ты  наверняка сможешь получить и начальный капитал на свою полиграфическую фирму, и много чего еще… А бизнес – это продажи, дорогая моя. В крайнем случае, если тебе не хватит средств, ты объединишься еще с парочкой таких же ушлых ребят, которые тоже имеют деньги, и с которыми вы вместе сможете раскрутиться. Так делают многие крупные корпорации – создают инвестиционные фонды, объединяют капиталы.
– О, как загнул… – Изумилась я. – Ты знаешь, а в твоих словах действительно что-то есть.
– Это наивно думать, что продать в массовом порядке можно всё, что угодно. Любой специалист по продажам скажет тебе, что теоретически можно и чукчам снег толкнуть – но только один раз. Когда человек обнаружит, что товар негодный или что он ему попросту не нужен, он перестанет его покупать. Поэтому у специалистов по продажам очень сильно развито чутьё. Они хорошо чувствуют рынок, понимают, в какой момент времени какой товар нужен людям больше всего. Поэтому, повторюсь, я против кредитов… Если ты понимаешь механизмы ведения бизнеса, то ты всё можешь сам. Без фальшивых допингов.
– Господи, Петя, да тебе пора уже в Госдуме выступать, – сыронизировала я.
– Мне и без Госдумы хорошо живется, – засмеялся Петя. – Ну, так вот, – продолжил он. – О кредитах. Допустим, есть часть людей, которая понимает конъюктуру рынка, но вот так сложилось, что им нужен кредит. Например, срочно закупить дорогое оборудование. Таких меньшинство. Большинство же не умеет распоряжаться деньгами ни чуточки – и в момент расплаты выясняется, что денег нет и не будет. В принципе. И все эти залоги – машины, дачи и прочее, они абсолютно бесполезны, потому что их никто не может купить. Потому что остальные люди тоже взяли кредиты и дали в залог свои машины и дачи. В итоге банки остались без денег – разорились. Те люди, которые принесли свои сбережения  в банк – тоже остались без денег и разорились. Те, кто брал кредиты – отдали своё имущество банкам в обеспечение своих недальновидных покупок, и тоже разорились. Вот тебе и кризис в экономике!
– Ну да, наверное, – вздохнула я. – А у тебя есть какой-то план на этот счет?
– Нет, плана пока нет, – снова погрустнел Петя. – У меня есть только предположение, что просто нужно спокойно пока поработать, затянув поясок. По одежке надо протягивать ножки, вот, что я тебе скажу…
– Видимо, в самое ближайшее время у тебя появится возможность проверить этот постулат, – неудачно пошутила я и, увидев, как Петя изменился в лице, добавила. – Не переживай, всё уладится. Ты хороший специалист, без работы уж точно не останешься. В крайнем случае, присоединишься ко мне – будем вместе освещать деятельность государственных органов.
– Кстати, о деятельности государственных органов… А ты уверена, что после перемены власти ты всё так же будешь оказывать услуги? Может так получиться, что руководству страны потребуются новые лица?
– Пока не знаю, – покачала я головой. – Мы же не единственная компания в стране, кто занимается полит-пиаром. Просто у нас есть кое-какие связи, кое-какие клиенты. Если их не будет, найдем новых. Но в целом ты прав. Нужно быть осмотрительнее… – Я посмотрела на часы. – Уже два часа ночи. Завтра у меня рабочий день. Тебе за руль нельзя в таком виде. Давай я постелю тебе в комнате, сама лягу на кухне?
– Добрая ты, Лариса, – поблагодарил меня Петя, – кто-то абсолютный дурак, что прошляпил такую жену…
– Мнда, – не стала я отвечать на этот комплимент. –  Наверное.
И я отправилась стелить ему в своей комнате на диване.

С утра меня разбудила мама, которая пришла на кухню готовить завтрак.
– Ой, а что это ты тут на полу расположилась? – Удивилась она. – Что-то случилось?
– У меня просто в гостях один мой коллега, я его положила спать в своей комнате, – улыбнулась я сонно и потянулась.
– Лучше бы ты замуж вышла за какого-нибудь коллегу,  – исторгла стон мама, – чем на кухне ночевать…
– Мама, – я вскочила и чмокнула ее в щеку. – Все будет. Когда-нибудь обязательно.

Проснулся Петя – по его помятому виду я поняла, что ночь далась ему нелегко. Видимо, мысли тяжелые, бессонница. Позавтракав и поблагодарив маму за гостеприимство, мы отправились каждый по своим делам…

ГЛАВА 13
Где разыгрываются настоящие шпионские страсти и в которой нашелся Игнатьев

Прошло около трех недель. Деньги из «НьюРаша», так же как и из «Техникс ЛТД» не поступили. «Техникс ЛТД» – это единственная компания, с которой я никогда не брала предоплату. Теперь я наказана за свою неосмотрительность.

– Алло, Сергей? – Я набрала номер Леонова и, с трудом переборов волнение, начала разговор. – Здравствуй, это Лариса Склярова.
– Здравствуй, Лариса Склярова, – усмехнулся в трубку Сергей. – Как поживаешь?
– У меня все в порядке. Пока, – поправилась я. – Вот хотела бы узнать, когда нам ждать от вас денежных поступлений.
– Ну, наверное, ты не совсем по адресу звонишь, – удивил меня Сергей, – давай я тебе дам телефон нашей бухгалтерии. Все равно, как только деньги появятся у нас счету, платеж будет подписывать главный бухгалтер.
– А когда деньги появятся у вас на счету? – Осторожно спросила я.
– Пока сложно сказать, Лариса. – Спокойно, но жестко поставил меня на место Сергей. – Но вы у нас первые в очереди на платеж.
– Сергей, я не совсем верю, если честно, что такая крупная компания, как «Техникс ЛТД» совсем не располагает средствами. Может быть, можно как-то ускорить процедуру? – Надавила я.
– Лариса. Ты права. Средства у нас есть. Но они идут на зарплату персоналу в первую очередь, согласно действующему законодательству. Если тебя так беспокоит задержка платежа, подай на нас в суд, – порекомендовал Леонов.
– Это единственное предложение, которое ты можешь мне сделать? – Напряглась я.
– Нет, не единственное, – сказал Сергей. –  Например, я по тебе уже давно соскучился, а ты все не звонишь и не звонишь.
– У тебя тоже есть мой телефон, – вежливо заметила я. Сергей, видимо, решил «не расслышать» мое замечание.
– Так что, мы встретимся с тобой? – Спросил Сергей.
– Обязательно. Как только наши деньги будут на наших счетах, – холодно отрезала я и положила трубку.

«Ну вот. Я заслужила репутацию меркантильной стервы. Да пусть думает, что хочет».

Я беспокоилась. В последнее время меня постоянно тревожило какое-то странное чувство – мне казалось, что за мной следят и кто-то смотрит мне в спину. Я выходила на улицу и сразу же ощущала себя как на витрине. Или в зоопарке. Кому как нравится думать.

Я не считала себя слишком важной персоной для того, чтобы за мной охотились. Но тот случай, с попыткой убийства, напряг меня до такой степени, что я перестала вести какого-либо рода серьезные переговоры с домашнего и офисного телефона. Чтобы позвонить по мобильному, я выходила на улицу и заходила в какой-нибудь подъезд – чтобы издалека не могли прочитать по губам то, что я говорю. Теперь я радовалась, что приобрела себе криптофон, потому что все мобильные переговоры легко прослушивались, а мой телефон – нет. Но когда я совершала эту покупку, я даже предположить не могла, в какие шпионские страсти меня затянет судьба. Видимо, мы имеем свойство притягивать те события, к которым подсознательно готовимся.

В один прекрасный день на мой телефон поступил странный звонок. Звонили откуда-то из-за границы, номер был незнакомый. Я сняла трубку:
– Hello! – Сказал мне кто-то женским голосом.
– Hi, – ответила я и замолчала…
Трубку повесили.

Я тут же перезвонила обратно по тому номеру, что определился.
– Good day, Mediterranean Company, can I help you?
– Hi, I'm Larisa Sklyarova, you called me recently, but I just don't know who you are…
– How can I introduce you ? –  Вежливо уточнили у меня.

Я замолчала. Кому представить? Зачем представить? Положила трубку.
Буквально через пару минут тот же номер снова высветился, и я снова ответила:
– Hi!
– Здравствуйте, это Лариса? – Спросили меня очень приятным мужским голосом на чистейшем русском.
– Да, Лариса Склярова, с кем имею честь? – Откашлялась я.
– Извините, что заставил Вас ждать, проверяли систему шифрования Вашего телефона, – пояснил собеседник. – Спасибо Вам за бдительность. Меня зовут Виталий Игнатьев, я бывший начальник лаборатории «Техникс ЛТД».

Я похолодела у телефона.
– Что? Кто Вы? – Охнула я.
– Виталий Игнатьев. Что Вы так разволновались, Лариса? – Удивился он. – Да, я знаю, что меня разыскивают. Поэтому мне пришлось уехать, я сейчас не в России. Скажем так. У своих дружественных коллег.
– Так Вы живы, – обрадовалась я. – Слава Богу, Виталий, а Вы нам так сильно нужны.
– Нужен я не только Вам, – заверил меня Игнатьев. – Но также Интерполу, новому президенту России, а также еще массе различных спецслужб. Я Вам звоню, потому что у Вас пока единственной из моих бывших коллег есть защищенная трубка. Остальным звонить небезопасно. Кстати, я и Вам тоже не советую, если хотите остаться жить.
– Что, всё настолько серьезно? – Струсила я.
– Даже более, чем… – Виталий задумался. – Лариса, я вот, о чем хочу Вас попросить, если Вы не против…
– Попробуйте, – я приготовилась внимательно слушать.
– А есть ли у Вас возможность выехать за границу и встретиться со мной? Это очень важно.
– Вы меня, конечно, простите, Виталий, за паранойю, – осадила я его. – Но как я могу узнать, что Вы действительно Виталий Игнатьев, а не какое-то постороннее лицо, которое сейчас звонит мне на телефон в надежде вскрыть установленную на него криптограмму?
– Да, действительно. Узнать Вы этого не можете, поскольку ни разу меня не видели. Зато меня видел Ваш друг, Петр Григорьев. Он знает меня лично, разговаривал со мной, помнит мой голос. Он может подтвердить…
– Хорошо. Давайте так. Я постараюсь договориться с Григорьевым, чтобы он Вас опознал. А Вы позвоните нам на телефон в какое-то определенное время, и он с Вами поговорит. Как Вам идея?
– Да, хорошо. Давайте я перезвоню Вам завтра, около двадцати часов по московскому времени. Вам подойдет это время? – Спросил Виталий.
– Вполне… Буду ждать звонка.
– Трубку повесили.

«А еще есть возможность отслеживать местонахождение мобильного телефона и, соответственно, его владельца».

Я уже понимала, во что я вляпалась. Но мне самой грозила опасность, поэтому отсидеться и спрятать голову в песок в надежде, что всё рассосется, и меня не заметят, у меня не было. В лице Дерябенко я имела смертельно опасного врага, и в любой момент он мог пустить в ход свои угрозы. Пока что меня не трогали – да и то, возможно, лишь потому, что кроме влиятельных врагов у меня есть еще и влиятельный как бы друг в лице Сергея Леонова. Хотя маловероятно, что он стал бы за меня заступаться.

Я набрала Петин номер:
– Петя, привет! Это Лариса, как у тебя дела? – Мой голос слегка дрожал от волнения.
Петя удивился моему звонку:
– Лариса, привет. Ты знаешь, вроде бы, всё нормально, – сообщил он. – С работой я уладил, договорился с одной продовольственной компанией, им как раз нужен независимый пиар-консультант. Мне кажется, сейчас не время впрягаться в какую-то конкретную корпорацию, побуду на вольных хлебах пока.
– Ну, добре, – похвалила я и захныкала. – Петя… ты знаешь… ты не поверишь… но я так сильно по тебе соскучилась, даже не знаю, что на меня нашло.

Петя потрясенно замолчал. Молчал он, наверное, секунд пять, а потом срывающимся голосом  тихо уточнил:
– Ты это серьезно?
– Да. Очень серьезно, Петя. Я вдруг поняла, как сильно мне тебя не хватает… – Напирала я, давая понять, чтобы он бросил всё и тут же приехал.
– Ну, хочешь, я всё брошу и приеду к тебе? – Разволновался Петя. – Прямо сейчас?
– Да! Вот именно этого я и хочу, – попросила я. – Ты мне очень, очень сильно нужен! Приезжай ко мне поскорее, милый!
– Хорошо, – коротко ответил Петр. – Буду у тебя через час.

«Бедный Петя. Надеюсь, его не хватит удар, если по приезде выяснится, что я всё так же холодна».

Петька прискакал буквально за сорок пять минут. Как ему удалось миновать бешеные московские пробки, с трудом понимаю.
– Лариса! – Бросился он ко мне, пытаясь меня обнять…
– Хм… Петя… –  я холодно отстранила его и предложила. – Проходи, пожалуйста, мой ненаглядный, тапочки вот.

Петя всё порывался до меня дотронуться, а я всё отстранялась и делала страшные глаза.
– Можно тебя попросить об одном одолжении? – Ласково спросила я, заглядывая ему в ясны очи.
– Да…
– Дай мне, пожалуйста, свой мобильный телефон. Прямо сейчас, – и я еще раз ласково взглянула на него для убедительности.

Петя, ничего не понимая, принес маленький изящный наушник, куда у него была встроена мобильная связь.
– О, какая модная вещица! – Похвалила я. – Дай-ка посмотреть!
Он доверчиво протянул мне вещь, я повертела ее в руках, раздумывая, где же здесь может быть батарейка.
– А как он отключается? – Спросила я через пару минут. – Батарейку как можно оттуда вынуть?
–  Никак. Она встроенная, не съемная, – ответил Петр.
–  Ясно. Ничего не понимаю, – огорченно вынесла я вердикт и прошла с этим наушником на кухню. – Петя, а другие телефоны  у тебя есть с собой? Коммуникатор? Видеофон?
– Да нет, ничего такого нет. Я пользуюсь только мини-фоном.
– Это очень хорошо, – сказала я, и открыла тумбочку, роясь там и напевая мотивчик, который тут же пришел мне на ум. – Вот! Нашла! – Я с победным возгласом достала молоток и показала его Пете.
– Молоток?! Зачем тебе молоток? – Изумился он.

Не отвечая на вопрос, я бросила наушник на кафельный пол и, как следует размахнувшись, с грохотом ударила молотком по чуду техники, раздавив его абсолютно в хлам. На полу осталась лишь пара металлических деталек, остальное я растерла чуть ли не в порошок.
– Ты что делаешь! – Заорал на меня Петя, бросаясь к своему погубленному любимцу, от которого осталась горстка крошеного пластика. – Ты его сломала!
– И не просто сломала, Петя, – приблизилась я к нему и доверительно шепнула на ухо. – А полностью уничтожила. Одна пыль осталась да пару винтиков…
– О, нет, господи. Это была последняя модель… Я ее из командировки привез, – застонал Петя.
– Ну. Заработаешь – еще купишь. Или я тебе куплю. Прости, пожалуйста, – попыталась я его поцеловать в щеку, но на этот раз он сам отстранился. – Не огорчайся, пожалуйста. Я сейчас всё объясню тебе.
– Хорошо, я тебя очень внимательно слушаю, – сказал Петя, садясь на табуретку за стол.
– Мобильные телефоны очень хорошо прослушиваются, – сказала я. – Если у обычного цифрового можно по каким-то признакам обнаружить признаки слежки, то мобильный телефон ты вообще никак не можешь отследить. А быть микрофоном он может даже в отключенном состоянии. Разве что батарейку разрядить или вытащить. Теперь понятно?
– Теперь понятно, – огорченно вздохнул Петя. – Но ты лишила меня средства связи. И кто может за нами следить? Кому мы нужны?
– Оказывается, нужны. Я это выяснила недавно. Теперь самое главное, – продолжила я. – Скажи, пожалуйста, ты помнишь Виталия Игнатьева. В лицо, по голосу?
– Да, конечно помню, – ответил Петр. – А это имеет значение?
– Да. Дело в том, что Игнатьев мне сегодня утром звонил. Сам. Лично, – поделилась я и взяла паузу, чтобы Петр смог переварить эту информацию.

Петя был очень сильно изумлен.
– Так, значит, он не погиб. Ну, что ж… А что он тебе сказал?
– Он ничего не сказал, так как я усомнилась в его подлинности. Мало ли кто будет мне звонить на телефон и выдавать себя за Виталия Игнатьева. Как бы это проверить? – Спросила я.
– Наверное, двумя способами, – ответил Петр. – Способ первый – это встретиться с ним лично и посмотреть на него. Если же личная встреча невозможна, то можно попробовать идентифицировать его по голосу. Каждый голос уникален, есть программы, так называемые вокодеры, которые позволяют распознавать его владельца с точностью почти до ста процентов.
– Хм. А у тебя есть такая программа? – Спросила я.
– Ну… Они не в открытом доступе, конечно, но я могу найти. Причем довольно быстро.
– Было бы очень здорово! Мы могли бы записать голос Игнатьева и потом сравнить с оригиналом.
– А где ты возьмешь оригинал, дорогая моя? –  Насмешливо покосился на меня Петя. – У тебя, что, есть образец его голоса?
– У меня – нет. Но, может быть, этот образец есть у тебя? – Посмотрела я на него.
– Нет, конечно. Думаешь, я коллекционирую образцы голосов сотрудников, с которыми общаюсь? – Петя немного был раздражен.
– Не думаю. А как-то можно достать, как считаешь?
– Не знаю… Я же не работаю больше в «Техникс ЛТД». Но, например, у того же Леонова хранятся все образцы голосов, это я знаю достоверно. В «Техникс ЛТД» все разговоры записываются и регулярно прослушиваются службой безопасности. И если Игнатьев вел какие-то телефонные разговоры с рабочего места –  а он их стопроцентно вел – то это должно храниться где-то в архиве, – подытожил свою мысль Петр.
– А можно ли каким-то образом этот образец у Леонова достать? – Робко осведомилась я.
– Только если он будет отсутствовать в кабинете больше получаса. Например, на обед уйдет или еще по каким-то нуждам… Но он запирает за собой дверь всегда. То есть просто так туда не проникнешь.

Я задумалась.
– А вот посмотри, как еще можно сделать. Например, он уходит на обед, запирает свой кабинет – а в кабинете уже есть кто-то. Леонов возвращается, отпирает кабинет, его на несколько секунд выманивают, а гость в это время сбегает. Как тебе план? – Вопросительно взглянула я на него.
– Боевиков, что ли, начиталась? – Петя был расстроен.
– Это авантюра в целом, но такое возможно, как думаешь?
– Думаю, да… У меня осталась там пара сотрудников, которым я вполне могу доверять. Как раз один из них – программист. Я попрошу порыться в компьютере у Леонова…
– Ой, кстати, а это ведь можно сделать и удаленно, он имеет доступ к администрированию офисной сети?
– Нет, у Леонова компьютер полностью защищен – там нет возможности перехвата управления. А взлом будет почти сразу заметен.
– Понятно… – Я посерьезнела. – Что ж, тогда, получается, вся надежда на тебя, Петя.
– Значит, – Петя действительно выглядел очень грустным. – Ты меня вовсе не на свидание приглашала?
– Прости меня, пожалуйста, – я смущенно опустила в пол глаза, – но у тебя телефон мог прослушиваться. Так пусть они думают, что у нас с тобой роман. Леонов будет в шоке, если узнает.
–  Ни в каком шоке он не будет, а у тебя будут неприятности, балда, - засмеялся Петя. – Ну, в общем, я тебе и не поверил, так что всё нормально. Но на минутку всё же замечтался, - добавил он.
– Спасибо тебе… – Только и промолвила я.

… Игнатьев меня чрезвычайно озадачил. Я даже не подозревала, что за мной – простой российской гражданкой – могут следить. Я выходила на улицу за мороженым, останавливалась у ларька, оглядывалась. И обязательно где-нибудь поблизости оказывался какой-нибудь мужчина, разглядывающий витрину. Или читающий газету. Или пытающийся познакомиться с какой-нибудь дамой. Поэтому Игнатьев был абсолютно прав – встречаться нужно было за границей. Там, по крайней мере, меня никто не мог арестовать среди бела дня. А здесь – запросто.

На следующий день Петя приехал ко мне вечером, чтобы мы могли поговорить с Игнатьевым.
В условленный час снова раздался заветный звонок, трубку взял Петр:
– О, Виталик, привет, как ты там? – Засмеялся он, обрадовавшись знакомому человеку.

После пары коротких приветствий, Петя закрыл трубку и обернулся ко мне:
– Это без сомнения, Игнатьев, – вынес предварительный вердикт Петр. – И голос, и манера разговора совпадают. Когда достанем образец его голоса и сверим, могу уже сказать стопроцентно.
– Слушай, – задумалась я. – А, может быть, это уже просто паранойя у нас обоих наступила? Зачем нам доставать образец его голоса. Не проще ли сразу же договориться обо всём?
Петр кивнул.

Он обсудил с Виталием все новости, поделился своими, посетовал на поиски работы. Ребята проговорили минут десять. Виталий рассказал, как оказался в Австрии, о том, что сейчас он работает с одной крупной компанией над системами с голосовым управлением. Всё хорошо, вот только домой очень хочется.
– Ну, не переживай, – утешил его Петр. – Когда-нибудь обязательно приедешь. Но нам нужна твоя помощь…

Петя объяснил ему, что из-за пропажи гипнометра в нашей стране произошла катастрофа, наступление которой фактически никто не заметил.
– Знаю я, – вяло отреагировал на это Игнатьев. – Положение небезнадежно отнюдь. Просто нужно сконструировать другой прибор и заставить его работать. Вот и всё.
– Вот и всё?! – Изумился Петя. – Всего-то делов? Да проще звезду с неба достать, чем новый прибор. А тем более установить его в нужном месте.
– Ну, скажем так, – хмыкнул Игнатьев. – С изготовлением нового прибора я вполне могу помочь. Только мне нужно встретиться с вами. Нужно, чтобы вы приехали. Я сделаю новый гипнометр и передам его вам. Сам я, к сожалению, присутствовать не смогу.
– Хорошо, – ответил Петя. – Что-нибудь придумаем.

На другом конце провода повесили трубку.

С Игнатьевым мы предварительно условились, что он позвонит ровно через неделю и даст инструкции для выезда из страны.