Сестра первой любви - окончание

- Ну, заходи.  Чего встал, как «Челюскин» во льдах – Лена подтолкнула меня внутрь.
- Или с Витьком ,тебе интереснее будет поговорить – она весело посмотрела на меня. Как быстро она всё решила. Ведь даже простояв  часа три в подъезде, всё равно прошлось бы возвращаться. Только на чём? Троллейбусы уже в парке, а на тачку, у неё, что – ли занимать.
- А, что ты скажешь родителям?
-Пойдём! Пойдём! – она уже была уверена, и весела.  Ну, вот и такая она мне нравится. Похоже, я тонул быстрее, чем знаменитый топор из села Кукуева.
Мы поднялись на второй этаж.  Она обернулась ко мне.
- Квартира четырнадцать.  Запомнил? -  она так улыбнулась, что я чуть было, не впился в эти губы, как Саид, в чайник товарища Сухова. Перехватило дыхание, и я лишь кивнул.
Э-э-э-э,  Саня, мысленно я провел анализ ситуации, плохи твои дела. Так, я, не влюблялся ни разу.
Понимая, в какую пропасть я падаю. Зная, как долго мне придется решать проблему походов в этот район.   И самое главное, зная, сколько у нас с ней времени до разлуки. Я летел вниз, ускоряя полёт и этой бешеной скорости мне было мало.
Она позвонила.  – Бабушка любит сама спрашивать: Кто там?
- А говорящего скворца , у нас ещё нет – она уже вовсю играла роль  хозяйки. Но волновалась заметно. Дверь открылась почти сразу. Вопроса я не услышал.
- Это Саша! – на меня, поверх очков , смотрели добрые глаза. Удивления в них я не заметил.
- Заходите, блинчики стынут – вот он, опыт, помноженный на мудрость.
Они жили с бабушкой вдвоём. Родители, уже одиннадцать месяцев работали в Анголе, объясняя очень загорелым ребятам, что теодолит – это не эпоха в развитии Земли, а прибор такой.
- Они обещали привезти мне говорящего попугая!
А я, научу его орать – Пиа-астры! Мысленно добавил я.
За столом, за чаем и блинчиками, она спокойно объяснила бабушке, что Витёк нас видел, и будет ждать Саню. Захочет проверить, знание нашего генеалогического древа, и потому Сане придется остаться до утра.  У нас ведь есть где переночевать, мамина комната пустует.  Бабушка кивала, соглашаясь, но тщательно скрываемое волнение внучки, и временами вспыхивающие щёки, не заметить, мог только слепой.
 Потом она показывала, великолепную коллекцию заморских бабочек. Сыграла, по моей настоятельной просьбе « Битлз», и свою любимую «К Элизе», рассказывала о поездке в лагерь.
 Мы не делали больше попыток, прикоснутся друг к другу, но наши глаза, встречаясь, говорили одно и, то же. Мои, спрашивали в сотый раз, : Когда я тебя поцелую?
Скоро, милый! Скоро  – отвечали её.  Ледниковый период был намного короче.
Закончился очередной конкурс «Песня года», бабушка выключила телик и, зевая, сказала:
- Леночка, постелишь  Сашеньке (ого!) сама. Я пошла спать.
- Да, конечно – слишком поспешно согласилась она.  Наступал момент, которого мы так ждали и так боялись.
Она пришла в три часа ночи.  Неслышно присела на краешек кровати.  В лунном свете её распущенные волосы светились волшебным, манящим огнем.  Что бы ненароком, не колыхнуть
это очарование, я, еле сдерживая себя, погладил их.  Она сидела неподвижно, глядя в окно, на спящий город и как будто прощалась с чем  - то.  Не смея ей мешать, я только гладил волосы, боясь даже прикоснуться к обнаженным плечам. Вдруг, она повернулась ко мне, и … такого длинного, такого страстного, дикого и одновременно нежного поцелуя  не может существовать в природе.
 Почти три часа пролетели быстрее, чем звезда, подающая в июне. Одно только слово смогли произнести мы за это время. Люблю! Люблю! Люблю! и миллион повторений.
Я вышел на улицу, в просыпающийся, только  что, умытый город. Солнце вставало, заставляя слегка дымиться мокрый асфальт.  Этот неповторимый запах июньского города , ранним утром, я помню всегда.  Это было счастье.  И оно казалось бесконечным.
Осенью меня призвали в армию.
Она писала, ровно полтора года.