Приемный отец

«Мерцай, мерцай, свет! Я жду тебя, только тебя…».
В окно уныло глядел месяц, не тот день, не тот час… Не нужно ждать, ничего не будет… Короткий стук в дверь:
- Можно? – и улыбка. Чужая, незнакомая, неведомая, пугающе-добрая улыбка…
Ничего он не ответит… все – лишнее… Чьи-то стройные ноги, каблуки, черные туфли…
- ты не ждал меня?
Какие-то чужие, глупые вопросы… Конечно, ждал! Каждый день ждет, надеется, любит… И каждый день – эта шлюха, одинокая, самоуверенная, всегда одна приходит, ни слезинки не проронила, только говорит, говорит, сама себя слушает, сама в себя влюблена…
- Ты  не хочешь со мной говорить? Понимаю, такое бывает, но это пройдет… Я принесла тебе подарок…
«Слова, все слова, она не хочет признаться, что умерла… Что я не встану, что умерли мы оба, что умерло Великое, то, что уж не возродить… Только напоминание было, минута – и его не станет…»
- Уходи, немедленно! Я видеть тебя не могу! – крикнул и выдохся, а глаза молят «Останься со мной, прости меня… вернись ко мне…»
- Если ты хочешь, я могу уйти… Извини, что помешала… - и каблучками «цок-цок», быстро она на каблуках ходит, а раньше все боялась -  не выйдет. Красивая стала, привлекательная, мужчины, наверное, вслед оборачиваются, а я – никогда. Думал, не люблю, думал – все пройдено. Теперь все совсем не так… месяц без сновидений, месяц – наркотики, и она – победитель, а я пригвожден к своему собственному кресту, только я никого не спасаю, гибну за Ничто, да и убивал всегда так же…
Помню, была девочка, беловолосая, с огромными карими глазами, плакала часто, ее обижали… Что мог сделать? – взял с собой. И жили вместе. Десять лет разницы, удочерил ее… А как-то раз пришла ко мне, говорит: «Я замуж выйти решила». Спрашиваю: «за кого?». «За тебя, конечно», и смеется, довольная, хорошо пошутила, вроде бы. А я ночь не спал – думал, думал над жизнью нашей. Зашел к ней ночью, а она лежит, не спит, глаза в темноте блестят…
- Ты ко мне пришел?
- Ты всерьез говорила?
- Мне пятнадцать лет, мне нельзя.
- А ты хочешь?
Смеется, она всегда смеяться любила. И плакать.
- ты же мой папа…


- Анна, ко мне кто-нибудь приходил?
- Ваша жена. Сказала – дождется вашего пробуждения, потом встала и ушла, ничего не объяснив.
«К чему бы это? Никогда не приходила, а тут пришла. За всю жизнь только и делала, что в своем институте работала, я думал – умная будет, нет – два слова вместе связать не могла, одевалась всегда, как пугало. Думал – она на работе проект делает, ничего подобного – она спала с начальником, красивым, кстати, пареньком… Что он в ней нашел? И вдруг, сама пришла… Не иначе как началось землетрясение, или наследства дожидается, знает ведь – теперь ничего Олесе не дам, а наследников никаких, жена и Леся…»
- А кто еще?
«Откуда ей знать, она же в лицо никого не запоминает…»
- Девушка красивая, как с обложки модного журнала… Волосы такие растрепанные, светлые, и глаза у нее милые, на пол-лица.
- Спасибо, Анна, ты мне очень помогла.
«Значит, Олеся приходила еще раз…Оскорбил я ее, я бы не пришел на ее месте, а она и в правду добрая… Теперь понятно, почему ушла жена – терпеть Олесю  не может, всегда они ссорились, по разным углам комнаты жались».
- Зачем ты держишь эту шлюшку в доме? Ты с ней спишь? – крикливо восклицала жена прямо при шестнадцатилетней Олесе. Специально он женился, чтобы Олесю в школе не трогали. Так, семья получилась. Но это – внешние приличия… С женой у них был фиктивный брак, расписались, и разбежались, кто куда. Жена – в институт, к своему профессору, он – в больницу.

- Почему она всегда должна жить с нами? Ты ее ведь не любишь… - глаза свои огромные поднимет. Смотрит на меня…
- Я тебя люблю.
- Уедем, прошу тебя! Уедем… Мне уже семнадцать… Поживем год где-нибудь на курорте, а потом поженимся…
- Нельзя так. Ты дочь мне.
- Можно отказаться от опеки… Или… поехали в Африку, куда-нибудь, на край света, нас там знать не будут, нам ничего не скажут…
- Подождем до восемнадцати, милая… Год остался, а два уже мы прожили…


А через два месяца она опять подошла, спрашивает:
- Па, я выхожу замуж, - как ножом полоснула… Три года уже папой не называла. В голове мелькнуло: «Конец!». Заставил себя слушать:
- Он согласен подождать эти полгода, а потом распишемся. Пышная свадьба (и ты будешь, конечно!), потом поедем на Кипр… Шампанское, цветы, он богат, па… Я так счастлива!
«А как же мы?»
- Я рад за тебя, дочь…
- ты все понял? – шепнула, а у самой слезы из глаз льются ручьем.
- Зачем ты это сделала?
- Я не хочу тебе жизнь портить, твою репутацию… Помиритесь со своей мегерой, жизнь новую начнете…
- А ты?
- И я тоже…
Она бросилась мне на грудь, зарыдала… Сжал ее в объятьях, отпустить боюсь… «Боже, помоги нам!». В эту ночь она была моей, с отчаяньем предстоящей разлуки я срывал с нее одежду, ласкал ее хрупкое тело, полное юношеского, чистого изящества, вдыхал запах ее волос…
- Скажи ему, что ты передумала, скажи хоть что-то, а впрочем – можешь не говорить! Убежим, непременно убежим!


Мы не убежали…


- Ты любишь меня?
- Да.
- Ты будешь вспоминать обо мне?
- Да.
- Я буду писать…
- Не нужно писем... ты ведь любишь меня…
- Я люблю тебя… У нас еще есть время все изменить…
- Сожалею, но я ничего не хочу менять.


Я ворвался в зал во время церемонии, я схватил ее за руку, поволок в угол и начал целовать, лихорадочно. При всех… Я сорвал с нее фату, я накинул  на ее платье свой длинный плащ, чтоб не было видно белой материи. Она не кричала, не плакала, лишь укоризненно смотрела на меня своими огромными карими глазами. Наши фотографии были в утренних газетах. «Тайная связь между отцом и дочерью», «Падение нравов», «Жених в ужасе. Он чувствует себя обманутым вдвойне», «Я чуть было не женился на шлюхе»…

- Прости меня…
Она сидела в кресле, сжавшись в комочек…такая хрупкая, такая одинокая, всеми покинутая…И я жалел ее и любил еще больше, чем прежде… Она была единственным родным мне существом на всей планете… я жил ею, я дышал ее поцелуями, я пил ее слезы… А теперь все оборвалось.
- Я ненавижу тебя. Уходи, или я выстрелю… - тихий, угрожающий шепот, один мой шаг ей навстречу, и выстрел… Потом все закончилось… Я слышал ее пронзительный крик, чувствовал ее руки на моей шее, и мне перехватило горло, я хотел сказать: «Все хорошо. Не волнуйся», я узнал, что и она любила меня, но мне сделали укол, я впал в беспамятство.


- Анна, я смогу ходить?
- Нет. Это исключено. Поврежден позвоночник. Вы на всю жизнь останетесь парализованным.
«Я так и знал… Она бросит меня… Никогда я больше не увижу ее…»
- Спасибо, Анна.


Теперь Олеся стала для меня недосягаемой, незнакомкой, призраком из прошлого, и… заботливой дочерью… Я узнал, что Олеся вышла замуж, ее муж был богатым буржуа, ему льстило внимание такой красавицы, как она. А она добилась своего – работает моделью… Я часто слышу ее шаги в коридоре… Я чувствую ее запах, иногда вижу ее лицо, когда она заходит в мою комнату. Я запретил Анне впускать ее ко мне, но Олеся иногда подкупает ее, и приносит мне цветы и фрукты. У нас теперь разные дороги, и я больше не люблю Олесю. Она изменилась. И мне остается только надеяться, что Бог смилостивится надо мной и отпустит мою душу…