10 Неудачное воплощение

1.
    Просторная лаборатория залита резким электрическим светом галогеновых ламп. В её центре расположен резервуар цилиндрической формы с толстыми стенками из армированного стекла: огромный, около метра в диаметре, замкнутый в себя шар плоти плавает в нём в густой прозрачной слизи с синеватым отливом. Он равномерно покрыт бледной кожей, испещрённой крупными порами – других отверстий в нём нет. Напротив резервуара стоит пожилой, обритый наголо мужчина в очках с металлической оправой. Его ноги широко расставлены, он приземист и широкоплеч. Его коренастая, неподвижная фигура выделяется своей осанкой среди других, хотя, как и на всех, кто находится внутри лаборатории, поверх костюма на него накинут белый халат. Мужчина сосредоточенно смотрит на этот странный шарообразный организм, как бы пытаясь пронзить взглядом его кожные покровы, поглубже проникнуть в него, возможно даже в самую сердцевину, но что-то не даёт ему это сделать и он испытывает досаду: какие-то старые, уже ничего не значащие образы проплывают перед его внутренним взором – яркие детские воспоминания, недавние похороны его жены.

   - Профессор? – один из ассистентов, ещё совсем молодой, даёт ему распечатку результатов последних измерений; он бегло просматривает их поверх очков и сразу же отдаёт обратно – Сказать, чтобы они начинали?

     Прежде чем ответить, профессор ещё раз быстро прокручивает в своей памяти все события, которые так или иначе привели его к этому моменту. Пауза затягивается, хотя разветвлений в его жизни вроде бы было не так уж и много. Если они были вообще. Он поправляет очки, смотрит на молодого ученого так, как будто видит его впервые. Потом, как бы приходя в себя, наконец, говорит ему слова, которые тот давно ждёт:

     - Да, конечно, скажи им – Он очень долго молчал, поэтому его низкий голос звучит хрипло. Он откашливается, смотрит как ассистент подходит к одному из терминалов, берёт рацию, передаёт его распоряжение операторам томографа (они сидят за стенкой, в соседней комнате). При этом молодой ассистент выглядит таким нарочито серьёзным, что профессору становится смешно: кривая улыбка соединяется на его лице с обычным для него выражением как бы едва заметного удивления. Яркий, кристально чистый свет, едва уловимые вибрации. Назойливые воспоминания, от которых он никак не может избавиться. Профессор обегает взглядом округлые стены лаборатории, поблёскивая стёклышками очков: он знает, что из зеркальных окон на уровне второго яруса за ними наблюдают несколько высокопоставленных чиновников в военной форме – хотя он и не может встретиться с ними глазами, не может увидеть их, но он чувствует их присутствие, их взгляд, направленный сверху вниз. Под рукой главного из этих военных – большая красная кнопка, закрытая предохранительным  экраном из прозрачного пластика.

     Кольцо томографа начинает скользить вдоль резервуара вверх и вниз, просвечивая шаровидную плоть своим волшебным излучением и постепенно создавая с помощью сложнейших вычислений детальные, трёхмерные модели внутренних органов, до этого момента недоступных для глаз. Множество камер фиксируют во всевозможных ракурсах каждую внешнюю деталь эксперимента: сгрудившиеся вокруг стеклянного цилиндра люди в халатах, которые наблюдают за движением массивного измерительного прибора, люди в халатах, застывшие в ожидании у экранов компьютерного терминала, военные, которые со скукой смотрят на них… Профессор снимает очки, массирует указательным и большим пальцами веки на уставших глазах. Временами ему кажется, что все эти камеры подсоединены к его голове. Шум скрытого в подполье трансформатора ритмичными, мелкими волнами проникает в его мозг через тысячи рецепторов его тела, всё нарастая, упорядочивая бесконечный поток образов, заставляя их по-новому взаимодействовать друг с другом. Неожиданно для всех, свет несколько раз моргает, потом почти совсем меркнет. По потускневшим экранам пробегают полосы помех.

2.
 
    - Что это за лысый хер в очках? – спрашивает министр, потом трёт указательным пальцем уголки пересохших губ (он не пил спиртного уже почти сутки) – Что они там копошатся?

    Один из его советников, недавно получивший свою должность, набирается смелости и всё-таки решается ответить ему, хотя и видит, что тот не в духе:

    - Это не лысый хрен – произносит он звонким голосом отличника – Ээ… Вернее, это не просто лысый хрен, господин министр. Это профессор Терминасов, учёный с мировым именем. – в этом месте он приподнимает свои рыжие брови - Доктор физических, химических и биологических наук, академик, автор нескольких революционных работ, лёгших в основу новейших исследований в области генной инженерии – он говорит так, как будто рассказывает вызубренный дома урок, словно бы ни к кому конкретно не обращаясь – так, точно перед его глазами плавает бесплотный учебник, с которого он читает.

    - Хватит, хватит. Знаешь, ты иногда утомляешь меня – министр с иронией косится на своего советника – Может быть, тебе стоило стать его помощником, а не моим? Там нужны такие умники, как ты – вон, видишь, какой-то салага лебезит перед ним. Ты мог бы быть на его месте – министр опять ухмыляется, потом обращается к сидящей позади них секретарше:

    - Милочка, может принесёшь нам кофе? Крепкий чёрный кофе и немного женской заботы - это то, что нам нужно, чтобы не уснуть со скуки.

    Молодая секретарша поспешно встаёт со стула, угодливо кивает спинам чиновников и выходит из кабинета готовить кофе.

    «Чёртов лысый хрен – уже не вслух повторяет свои ругательства министр, мельком думая о том, что и сам уже давно начал лысеть и что его залысины становятся всё больше. – Какого чёрта я должен торчать здесь. Почему я, министр обороны, должен присутствовать на этих занудных испытаниях?»
 
    - А где министр науки? Он вроде тоже должен быть тут?

    Ему отвечает его заместитель, совсем старый человек, с лицом, похожим на задницу слона: с маленькими красными глазками, утонувшими в морщинистой коже, с синими бляшками на бескровных губах:

    - Вы разве не слышали, что у Станислава Викторовича вчера случился сердечный приступ? Он сейчас в больнице, врачи борются за его жизнь.

    «Какой же омерзительный голос у моего зама. Скрипучий… И он специально растягивает слова, чтобы мучить мой слух как можно дольше. Знает, что я не могу обойтись без него, старый пердун. И злится, что так и не получил должность выше заместителя. Ладно хоть, он не так часто открывает свой зловонный рот».

    - Господи праведный, какой бедняга, не повезло ему! – немного оживившись, он отхлёбывает только что принесённый кофе, не скрывая своего интереса, осматривает с ног до головы секретаршу - Мы с ним не так давно пили вместе на вечеринке у губернатора. Правда, он уже тогда неважно выглядел. Чем больше знаешь, тем хуже жить – и вообще, у нас тяжёлая работа, столько стрессов, да? – министр издаёт короткий смешок – Неудивительно, что люди послабее не выдерживают – он ослабляет галстук, расстёгивает ворот рубахи. – Подумать только, чёртов шарлатан свалился с инфарктом. Сколько ему? пятьдесят с лишним, кажется…

    На какое-то время эти мысли отвлекают его, он задумывается, как бы перебирая  какие-то воспоминания. Потом опять начинает злиться, что ему приходится тратить своё время, сидя здесь поздно вечером, в компании этих идиотов. Министр смотрит на Слоновью Задницу справа, потом на молодого, неопытного советника слева – они, кажется, зачарованы блеском лысой головы профессора, который расхаживает в лаборатории внизу. Хотя старик зам наверное только прикидывается, что наблюдает за экспериментом – он уже давно научился дремать с открытыми глазами.