Вне сюжета. История маленькой Тины

-Отдай мне мяч! Отдай! Он мой!
-Нет, мой!
Море. Крики птиц, кружащих над головой. Шум волн, разбивающихся об утесы. Пена выносит на берег ракушки. Идиллия…Но как всегда, где-то рядом бывает что-то…
-Уйди!
-Нет, я первая сюда пришла!
Внезапно ребенок резко выставил руку и толкнул другого. Раздался плач.
-Ты не такая, как все. Уходи, я не хочу с тобой играть!
С этими словами мальчик развернулся, поднял мяч и ушел в сторону города. Маленькая девочка осталась лежать на песке. Щеки стали грязными, и одежда выглядела не лучше. Но она не спешила вставать. Сложив руки, она положила на них голову. Длинные волосы закрыли ее от посторонних глаз. Она снова тихонько заплакала.
-Тина? Тина! Где ты?
-Мама…., - ребенок быстро встал и стал отряхиваться.
-Тина! Вот ты где! – Высокая стройная светловолосая женщина в белом хитоне приблизилась к ребенку и стала смотреть на него снизу вверх.
-Мама! Прости, я снова опоздала…, - девочка переминалась с ноги на ногу и старалась не смотреть на подошедшую.
-Почему ты вся грязная? И щека поцарапана! Ты опять дралась?!
-Нет, нет, мама! Я просто…. упала.
-Каждый раз одно и тоже! Не ври мне!
-Я не вру, мама! Честно, не вру!!! – девочка отчаянно замотала головой.
-Поклянись Артемис! – женщина прожигала своими зелеными глазами маленькую фигурку.
-Кля…., - ребенок запнулся.
-Ну!
-Кля…., - ее горло пересохло, и было трудно говорить.
-Не можешь…, - скорее подтвердила, чем спросила жрица.
Девочка открыла было рот, но все равно ничего не могла сказать. Женщина тоже с секунду помолчала, а затем подняла руку и ударила дочь по лицу. Ребенок устоял на ногах и еле сдержал крик боли. Жрица не обратила на это внимания. Она просто схватила ее за руку и потащила за собой, по дороге читая нравоучения о том, как будущей жрице следует вести себя. И вообще, что не следует врать родителям.
***
Темно. Но почему мама не оставила мне светильник? В храме легко заблудиться, особенно ночью. Хотя…. Мне снова попадет, если она узнает, что я гуляю по храму. Вернуться? Или нет? Любопытство гнало меня вперед, а осторожность и страх перед матерью заставлял повернуть обратно. Я остановилась под факелом и посмотрела перед собой. Темно… Страшно… Я не хочу идти туда, нет! Нет!
Развернувшись, я убежала обратно, туда, откуда пришла. Забравшись на кровать, я прижала колени к лицу и пыталась унять дрожь.
-Почему? Почему…
***
-Кристина, подойди.
Преодолевая дрожь в коленях, я сделала несколько шагов. Вокруг алтаря, по ту и по другую сторону жрицы храма образовали полукруг. В центре на возвышении стояла моя мать, которая властным жестом подзывала меня к себе.
-Кристина! Мы ждем!
Я снова сделала несколько шагов и оказалась рядом с матерью. Она посмотрела на меня в упор. Меня передернуло. Ее глаза выражали вовсе не материнскую любовь, а, как мне показалось, безразличие и равнодушие к происходящему. Ей, видимо, хотелось поскорее закончить с ритуалом моего посвящения в жрицы. Но никто… никто не спрашивал у меня, хочу ли я этого…
-Протяни мне руку, - ее голос снова пронесся по залу.
Опустив голову и закрыв свое лицо волосами, я протянула ей ладонь. Грубо обхватив запястье, она дернула меня к себе. Не удержав равновесия и споткнувшись о лесенку, я упала перед ней на колени. По тому, как ее ногти впились мне в кожу, я поняла, что мама недовольна проведением обряда, но останавливать его было нельзя, дабы не вызвать гнев богов.
-Да свершится сегодня то, что было предназначено! Сегодня в наши ряды вступит еще одна, преданная и душой и телом нашей богине! Обещаешь ли ты служить нашей богине до конца своей жизни, рабыня Кристина?
-Обещаю, - как осенний лист, прошелестел мой голос.
-Клянешься ли ты никогда не предавать ни богиню, ни храм? – снова мама. Чего она хочет? Она ведь знает, что другой дороги у меня нет…
-Клянусь…
-Тогда скажи, что ты сделаешь, чтобы заслужить доверие Артемис и наше?
-Я отдам свою кровь…, - нет, нет, я не хочу! Так нельзя!!!
-Тогда…, - с этими словами мать взяла с алтаря священный кинжал и, по-прежнему держа мою руку, занесла лезвие над ладонью. Я зажмурилась. Миг – и ладонь пронзила острая боль. Я сдержала крик, закусив губы до крови. Не обращая ни на что внимания, мать снова дернула меня, поднимая с коленей, а затем подтолкнула к алтарю. Подчиняясь ей, я почтительно склонилась перед алтарем и положила на него окровавленную ладонь. Камень был холодным, но постепенно он стал нагреваться от тепла моего тела и крови. Жертва принята…
-Теперь твое жреческое имя – Тимолеайна!
***
Тем же вечером я сидела на кровати в своей комнате и смотрела на повязку на ладони. Первое время рана болела, но уже перестала. Теперь нужно, чтобы она затянулась…
Неожиданно дверь скрипнула. Моя комната озарилась слабым светом, а на пороге показалась моя мать. Я тут же вскочила со своего места и побежала к ней.
-Хайре, мама! – я почтительно застыла перед ней.
-Хайре, дочь моя! – она шагнула в комнату.
-В чем дело, мама? Что-то не так? Что-то случилось?
-Нет, все в порядке. Просто я пришла сказать тебе, что с завтрашнего дня ты становишься таврополой! – она скользнула по мне взглядом, пытаясь разглядеть выражение моего лица. Я же побледнела, радуясь про себя, что в моей комнате темно.
-Почему, мама? – я попыталась проглотить ком, образовавшийся в горле.
-Мне надоело, что тебя считают приживалкой в храме. А обряд это только показал.
-Но я же стала жрицей! Как так? – отчаянье захлестнуло сознание.
-Это ничего не меняет. Ты должна чем-то заниматься, чтобы я могла гордиться тобой.
-А разве ты не гордишься мной? – мысль о том, что все это время я действительно только всем мешала, не давала мне покоя.
-Да, не гордилась! – эта фраза огрела мое сердце, как бичом, оставив большой шрам. – Как я могла гордиться тобой, если ты постоянно только дралась да сидела в своей комнате? Ты недостойна этого!
-Но, мама…, - я попыталась хоть как-то возразить, но…
-Что мама??? Я уже девять лет как твоя мать! Но я не вижу отдачи от моей заботы о тебе!
Я не выдержала. Эти слова… о ее заботе… были большой ложью.
-КАКАЯ ЗАБОТА??? Ты не смеешь называться моей матерью, жрица Харитина! Я все эти девять лет была сама по себе! Когда меня избивали мальчишки, ты стояла в стороне и продолжала спокойно разговаривать со жрицами! А затем еще и сама била меня, говоря, что я не могу постоять за себя! Мама, я ребенок, а к тому же еще и девочка! А ты всегда ставишь меня вровень с мальчишками! А теперь ты требуешь, чтобы  я играла в смертельную игру!!! Ты хочешь моей смерти? Ты хочешь избавиться от обузы? Так сделала бы это давно! Продала бы меня работорговцам!
На этом моя гневная речь закончилась, так как я почувствовала боль. В следующее мгновение острая боль в животе, затем снова лицо и голова. Мои волосы спутались, но их схватили и дернули на себя.
-Девчонка, как ты смеешь так разговаривать со мной??? – мать шипела, как змея. – Ты будешь делать то, что говорю тебе я. Ты будешь терпеть столько, сколько нужно, чтобы стать человеком, уважаемым и почитаемым в этом мире и на Олимпе. Ты поняла меня? Смотри мне в глаза и отвечай!
Я подняла свои глаза на нее. Она всем своим видом выражала презрение к моему существу. Сейчас между нами была стена, которую выстроила ненависть. Мне было больно. Нет, не физически… Душевная боль была намного сильнее.
-Хорошо. Я все поняла. Я стану таврополой и высшей жрицей, как ТЫ этого хочешь, - я выплюнула эту фразу ей в лицо, подчеркнув «ты». Еще раз хорошенько дернув за волосы, она отпустила меня. Затем развернулась и вышла, ни сказав ни слова. Я осталась лежать на полу
Слезы, наконец, одержали вверх.
***
На следующий день я отправилась в школу тавромахии. Не знаю, как мать договорилась о моих обязанностях жрицы в храме, но меня благополучно отпустили. Хотя, почему не знаю… Знаю… Ведь моя мать почти высшая жрица храма.
Так прошло два года. За все это время вроде ничего не случилось. Я занималась, оттачивая мастерство. Перед моим десятым днем рождения мама стала высшей жрицей храма. Меня продолжали презирать. Но теперь я просто стала глуха к обидам и насмешкам. Я замкнулась в себе. Мой мир был моим в полном смысле этого слова. У меня не было друзей, не было никого, кто бы мог меня поддержать. Одиночка…
Единственное, что произошло знаменательного в моей жизни, был подарок матери на мое одиннадцатилетие. Это были два прекрасных кинжала, на рукоятках которых была витиеватая надпись на латыни «ULTIMA RATIO», которая переводилась как «последний, решительный довод». Я не знала, почему мать подарила мне именно кинжалы, но это не имело значения. Умение сражаться с ними я освоила всего за месяц. И впервые гордость промелькнула в глазах матери. Это я видела хорошо. Возможно, когда-нибудь… Мы сможем поговорить с ней, как мать и дочь…
***
«Где я? Что за странный коридор? Мама накажет меня, если узнает, что я пошла одна…»
Маленькие детские ручки шарили по стене, я на ощупь двигалась по темному коридору.
«Я не помню этой части храма… Может, это какой-то тайный ход? Ура! Тогда я буду «Кристина – покорительница загадок»! Ой, как интересно…»
Изредка попадались факелы, которые худо-бедно, но освещали коридор. Не раздавалось ни звука.
«Ой, а все-таки страшно… Представляю, что скажет мама…»
Я остановилась прямо под факелом и выпрямилась, выпятив грудь, насколько это было возможно, и подняла указательный палец правой руки вверх. Затем негромко произнесла:
-Дорогая, не подобает будущей первой жрице сего храма нарушать правила и гулять поздно ночью. Великая Артемис Агротера может разгневаться и наказать тебя.
Я быстренько огляделась по сторонам и облегченно вздохнула. Матери рядом не оказалось. Хотя, чтобы она здесь забыла? Ну, почему я порой веду себя как маленький ребенок? Эх, бояться матери…. Мда, скатилась ты, Тимолеайна…
-И когда же закончится этот коридор? Я уже устала!!! А может повернуть назад? Нет, нельзя. Иначе меня назовут трусихой! Но во мне нет страха! Ведь я взяла с собой кинжалы. Так что…, - с профессиональным умением я стремительно вытащила из ножен, висевших на поясе, длинные кинжалы. Крутанув их, вогнала обратно. Внезапно до меня донеслись звуки:
-Я что-то слышу… Это похоже на… крики?
Вот и конец коридора. И всего одна дверь, ведущая неизвестно куда… Именно оттуда слышались нечеловеческие вопли:
-Прекратите! Прекратите, пожалуйста! Я невиновна!
Мои руки бесшумно открыли дверь, и я скользнула внутрь. Это оказался большой круглый зал, окруженный колоннами. В его центре находилась небольшая конструкция в виде колеса с цепями. К ней была прикована молодая стройная девушка. Она была обнажена, но ее волосы кое-как прикрывали грудь. Вокруг нее стояли несколько фигур в белых одеяниях. Лиц не было видно.
Я спряталась за одной из колонн и, осторожно выглянув, стала наблюдать:
-Прекратите! Прошу вас!
Свист бича и крик боли. Девушку жестоко избивали. На ее теле тут и там виднелись отвратительные раны и рубцы. А ее палачом была девушка с очень длинными волосами, которые струились, как вода.
-Зачем ты явилась сюда? Ты ведь не веришь? Зачем?
-Прошу вас… Я не понимаю, о чем вы.
-Не лги нам! Мы уверены, что ты врешь!
-Клянусь всеми богами, населяющих гору Олимп, я не знаю, о чем вы!
И вновь свист бича. Крик, закладывающий уши. Мне хотелось выскочить и остановить это бессмысленное действие, но странное чувство держало меня на месте.
-Зачем вы это делаете?
-Мы освобождаем храм от недостойных и предателей.
-Путем избиения?
-Тебя это не касается.
Звук рассекаемого воздуха. Я зажала уши. Мама, помоги мне! Я не могу это слушать!
-И вы прячетесь, как мыши в норах, чтобы никто не узнал об этом!
Палач ударила ее кулаком в живот. Та тяжело выдохнула и закашляла кровью. Ее руки сжали цепи, которые как змеи обвивали их.
-Молчи, неверная! Еще одно слово и мы убьем тебя!
Девушка опустила голову. Волосы закрыли ее лицо. Она молчала.
-Что ж, мы думаем, что ты усвоила урок…, - медленно, как бы нехотя, проговорила девушка, которая избивала ту, другую. – Теперь ты отправишься на нижний уровень храма и будешь служить там.
Я похолодела. Бедная…
Но девушка молчала, так и не подняв головы. Жрица, стоявшая слева от нее, подошла к ней, схватила за подбородок и рывком подняла ее голову. На ту было страшно смотреть. По лицу струилась кровь, губы были разбиты, но она еле слышно что-то шептала.
-Молишься? – подала голос палач. – Молодец! Значит, все-таки поняла… Развязать и отвести на нижний уровень, - отдала приказ. Затем усмехнулась. – Надеюсь, нам не придется ей объяснять, что она должна делать…
Жрицы исполнили ее приказ. Девушка упала в их руки, как спелый плод. Затем они потащили ее. За ними оставался кровавый след.
Внезапно кто-то схватил меня за запястье и потащил за собой.
Меня вытолкнули обратно в темный коридор, а точнее, впечатали в стену, с силой толкнув.
-Что ты здесь делаешь, девчонка?
Мне было не по себе. Голос был властным, леденящим. Я передернулась.
-Повторяю вопрос – что ты здесь делаешь?
Я встала, пошатываясь, и подняла голову на своего обидчика. Из-за темноты я не могла разглядеть его лицо.
-Это вас не касается!
Меня ударили по  лицу. Сильно… Было очень больно.
-Да как ты смеешь?
Я не осталась в долгу и со всего размаха ткнула его кулаком в живот. Он не ожидал такого и согнулся пополам.
-Ах ты…
-Дядя, вас не должно касаться, что я здесь делала.
Он стремительно выпрямился и толкнул меня. Я снова впечаталась в стену. Он схватил меня за горло и сжал. Я захрипела и попыталась вырваться, но он держал крепко.
-Ты доигралась! Я убью тебя! Запомни: меня лучше не пытаться остановить…
Я усмехнулась:
-Дядя, вы дурак!
-А?
Я стремительно вытащила кинжалы и взмахнула ими. На его груди появились глубокие порезы. Мужчина выпустил меня и отступил на несколько шагов. Я снова ощетинилась кинжалами.
-Ну и что вы теперь сделаете, дядя?
-Тварь! Ты пожалеешь, что родилась!
-Моя появление на свет и моя дальнейшая жизнь вас не касается. Уходите прочь!
-Я еще вернусь. Просто сейчас мне пора… И когда мы встретимся… Готовься… Ты ответишь за все.
Он развернулся и спокойным шагом направился в сторону зала с колоннами.
-Я буду ждать, - негромко произнесла я ему вслед.
Я слышала, как он усмехнулся. Из-за темноты не видела, как он исчез… Но и мне пора было возвращаться…
***
Той ночью я не могла уснуть. Мне не давала покоя та самая женщина-палач. Ее длинные волосы показались мне ужасно знакомыми, да и голос… Сомнения еще были, но в голове твердо оформилась мысль – это была моя мать.
Я передернулась. Неужели такое творилось в нашем храме? Я отказывалась в это верить. Да, культ Артемис был не самым идеальным, богиня иногда представала в других «темных» воплощениях, но чтобы карать за сомнения… Мне казалось, что просто нужно удалять таких из храма, а не отправлять на нижний уровень…
Мне было больно, страшно… Если это была моя мать…
Сон… Темнота… Свист бича и нечеловеческий крик боли…
***
-Жрица Тимолеайна, перед лицом Артемис мы спрашиваем вас – согласны ли вы стать высшей жрицей храма и охранять нас от невзгод и гнева богини?
-Согласна! – я стояла на возвышении, гордая и непоколебимая.
-Клянетесь вы в верности и преданности? Клянетесь ли вы в том, что никакие сомнения никогда не поселяться в вашем сердце?
-Клянусь!
-Ваша жертва?
-Моя кровь!
Занеся священный кинжал над своей ладонью, я не стала закрывать глаза. Полоснув по руке, почувствовала, как теплая кровь заструилась по руке….
«Мне пятнадцать лет. Меня зовут Кристина. Мое жреческое имя Тимолеайна. Два месяца назад моя мать отправилась к Аиду. И я стала ее проводником в мире живых. Богиня Артемис, я принимаю судьбу!»
Развернувшись, я положила окровавленную ладонь на алтарь. Камень был холодным, но постепенно он стал нагреваться, впитывая тепло моего тела и крови. Жертва принята.