Если вспомнить... Из опыта мемуаров

ПЕРВЫЕ ЛЮБИМЫЕ КНИГИ

Читать я начал с пяти лет. И пока идти в школу, перечитал все книги, что были дома. Тогда отец стал приносить книги из детской библиотеки села Гостищево, где он тогда работал. Так я пристрастился к сказкам, которые любил больше всего. Потом отец стал приносить книги посерьезнее.

Вскоре он перешел на другую работу и перестал носить книги, а я стал учиться в школе и записался в другую библиотеку. Так у меня остались любимые книги — два тома «Детской энциклопедии» —  «География» и «Техника» и «Лесная газета» Виталия Бианки. Вот,  оказывается, откуда моя любовь к технике, природе и разным странам.

После начальной школы в селе Вислое, я пошел в пятый класс Гостищевской средней школы и, конечно, первым делом пошел в детскую библиотеку. Однако, меня ждал сюрприз, и приятный, и не очень. Оказывается, отец с пяти лет записал меня в эту библиотеку и за мной числилось несколько книг, которые надо было вернуть.

С каким же горем я расставался со своими, ставшими уже настольными книгами! Радовало только одно — несколько огромных стеллажей библиотеки, между которыми я проводил все свободное время между окончанием уроков и электричкой, на которой я добирался домой.

2003


ИЗДЕРЖКИ РАННЕЙ СЛАВЫ

Когда в 1983 году у меня вышла первая книга, это было событием не только в моей жизни. Редкая газета могла пропустить событие, когда у колхозного тракториста в 27 лет выходит отдельная книга стихов. Приходили письма, приглашали выступать, одним словом, на тот период славы мне хватило, чтобы потерять к ней интерес.

И вот, через двадцать лет, от своей племянницы, учившейся в колледже культуры, я услышал такую историю.

Однажды у них в колледже выступали местные писатели и поэты. И когда она стала рассказывать подруге, что знает и того, и того, и этого, та спросила:

— Откуда ты их знаешь?

— Так мой дядька поэт Виталий Волобуев!

— А он что, еще живой? — вполне серьезно спросила подруга.

2003

СВОЙ ЧЕЛОВЕК

Когда я в первый раз самостоятельно, а не с писательской бригадой, попал в Старый Оскол, я долго не мог найти друзей, у которых хотел остановиться. Долго блуждая в дебрях микрорайонов, пытаясь найти дом или хотя бы телефон, чтобы позвонить, совершенно случайно наткнулся на небольшую библиотеку или филиал, расположенный, похоже, прямо в приспособленной квартире.

— Вот кто мне поможет, — подумал я, и решительно открыл дверь.

— Вот кто нам поможет! — услышал я дружный женский хор, как только вошел.

Оказывается, у них перегорели лампочки и они боялись сами вкручивать. Таким образом я был накормлен, напоен, обогрет, выслушан и связан со своими знакомыми, которые, как оказалось, жили совсем рядом.

И тогда, уже уходя от гостеприимных библиотечных хозяек, я понял, что теперь, окажись я в любом, самом отдаленном уголке России, а может, и не только России, я всегда буду знать, где искать помощи и приюта.    

2003


ОН ЖЕ РУССКИЙ…

Во время учебы в Литературном институте мне пришлось общаться с пишущими людьми многих национальностей. Но почему-то очень хотелось поближе познакомиться с евреем. Я тогда работал в колхозе и о евреях знал понаслышке. А тут хотелось составить свое личное мнение и я еще при поступлении обратил внимание на питерского драматурга, поступавшего вместе с нами. Его внешность и фамилия были типично еврейскими, но оказалось, что его отец всю жизнь работал станочником на одном из питерских заводов. Так что оказался драматург не совсем типичным.

При более близком знакомстве мы подружились и всегда подолгу беседовали или ходили по театрам, которые он хорошо знал. Его очень заинтересовала моя судьба поэта-тракториста и он сказал, что попробует написать обо мне для одного питерского журнала, редактор которого был его хорошим знакомым.

Встретившись на следующей сессии, он рассказал о разговоре с этим редактором. На предложение написать материал о трактористе, пишущем стихи и учащемся в Литературном институте, редактор ему ответил:

— Ну что мы будем о нем писать? Он же русский…

2004


ИМЕНИ ПОЭТА

Имя поэта Виталия Буханова мне знакомо с детства. Он был первым из белгородских поэтов, книгу которого «Северный Донец» я читал еще в 6-7 лет. Ничего, конечно, не понимая по-настоящему, потому что больше всего мне нравились сказки. Но поскольку все сказки были уже перечитаны по несколько раз, даже в толстых книгах, приходилось читать и взрослые.

А вот именно Буханов запомнился, похоже из-за редкого по тем временам имени, которое носил и я. С одной стороны, было приятно увидеть свое имя на книге, а с другой — уже не было так одиноко, поскольку во всей нашей округе и школе Виталий был только один. Это, видимо, тяготило — не такой, как все — Васили, Толики, Юрки.

А совсем недавно неожиданно подумалось, а не в честь ли Буханова и назвал меня отец. Знаю, что для него Буханов был очень большим авторитетом. Один только раз, насколько я помню давние рассказы отца, он, по настоянию Дмитрия Маматова, с которым дружил, и вместе с ним, решили пойти к Буханову в гости, чтобы он посмотрел стихи молодого поэта. Но дома они его не застали, а пойти еще он больше не решился.

Теперь уже не расспросишь отца, и не узнаешь, насколько верна моя догадка, но ничего не бывает в жизни просто так. И то, что я в какой-то степени продолжил линию Буханова, населяя свои стихи травами, лугами, полями, птицами родной стороны, не есть ли исполнение давней мечты отца — писать так, как писал Виталий Буханов. И назвал он меня тем же именем, чтобы во мне продолжить то, чего не смог добиться сам.

Очень уж хочется в это верить. И не подвести…

2004

ОДНО ГЕНИАЛЬНОЕ

Как-то Николай Константинович Старшинов, у которого в семинаре я учился в Литературном институте, пригласил нас в свою редакцию в издательстве «Молодая гвардия». Он знакомил нас с сотрудниками, рассказывал о работе, поил чаем, рассказывал всякие истории о писателях, которых он знал великое множество.

Вдруг в кабинет вошел высокий немолодой мужчина в пальто и кепке, показавшийся нам чем-то знакомым. Они поговорили о каких-то своих делах и, когда посетитель вышел, Старшинов спросил нас:

— Знаете кто это заходил?

Мы не смогли ответить.

— Это Виктор Боков. Раз в неделю обязательно заходит и приносит десять-пятнадцать стихотворений. Все — полная графомания, но одно — обязательно гениальное!

2004


ЗАКРЫЛ ТЕМУ

Как-то на одном из семинаров в Литературном институте я прочитал несколько стихотворений о любви. Но во время их обсуждения один из слушателей высказал мнение, что о любви писать нельзя, потому что все давно написано. Естественно, завязался спор.

И тут Старшинов вспомнил, как однажды поэт Сергей Островой, с которым они вместе учились, пришел на семинар с кипой исписанных листов в руке и торжественно заявил:

— Вчера я написал десять гениальных стихов о любви. Тему закрыл!

2004


КНИГА В ПОДАРОК

Однажды Старшинов принес на семинар книгу из серии «Жизнь замечательных людей». Она была оформлена в стиле этой серии, но название меня поразило. На ней было написано «Старшинов». Я знал, что книги этой серии выходят только о тех, кого уже нет. Об этом я и сказал Старшинову. 

Он улыбнулся:

— Это ребята из издательства мне к 70-летию сделали. В одном экземпляре. Здесь собраны стихи разных поэтов, посвященные мне.

Удивленные, мы стали смотреть. Оказалось, что чуть ли не все советские поэты написали такие стихи. Не думаю, что кто-то из поэтов когда-либо получал такой подарок. В книге было не менее 300 страниц.

2005


САМ ПРИДУМАЛ

Старшинов был одним из известных собирателей частушек. На выпускном банкете в Литературном институте мы оказались с ним рядом и я решил проверить его познания. Я перечитал все частушки, которые когда-либо слышал, но после первой прочитанной строки он сразу же продолжал её дальше. И только когда я решился и прочитал частушку, которую сочинил сам, он хитро посмотрел на меня и сказал:

— Ну, это ты сам придумал!

2005


ЗА ДРУЖБУ НАРОДОВ

В Литературном институте я дружил со студентами самых разных национальностей. Меня всегда принимали радушно, и обычно после таких посещений я приходил в свою комнату достаточно веселым. Прозаики, один из Перми, другой из Кургана, с которыми я обычно селился в общежитии, встречали меня дружным смехом:

— Ну вот! Раз Волобуев улыбается, значит с дружбой народов все в порядке. С кем сегодня дружил?

А дружил я и с болгарами, и с дагестанцами, и с грузинами, и с азербайджанцами, и с туркменами. Одним словом, весь Советский Союз был представлен в одном общежитии.

Мне приходилось выслушивать и армянина, который жаловался на азербайджанцев, и азербайджанца, ругающего армян. Это было самое начало перестройки — начало их конфликта. Но, вспоминая сейчас тогдашнее общение с ними, мне показалось, что армянин был более непреклонен, чем азербайджанец. Кстати, оба они были поэтами.

А уже в 1991 году во время выпускного банкета произошёл такой случай. Я оказался рядом со Старшиновым, а с другой стороны сел армянин. Потом он куда-то отлучился и на это место сел азербайджанец (всем хотелось быть поближе к Старшинову). Через какое-то время вернулся армянин, но, увидев кто сидит на его стуле, он, казалось, лишился дара речи. И хотя азербайджанец тут же встал и предложил ему сесть снова на своё место, тот ни говоря ни слова вышел из зала и больше не присоединился к нам.
 
Напрасно я выходил и долго беседовал с ним, пытаясь объяснить, что всё случилось не нарочно, и никто не хотел его обидеть, азербайджанец не знал, кто сидел на этом месте, и потому не было злого умысла.
Но, похоже, он так и не поверил мне. Он считал, что мы все сделали это нарочно, чтобы посмеяться над ним.

Как часто наши ошибки превращаются в народные беды. Вот потому-то я и пью всегда за дружбу народов.

2005


КОМПЛИМЕНТ

Я не отличаюсь высоким ростом, и никогда не обращал на это внимания, хотя знал, что девушкам нравятся высокие парни.

И вот как-то в общежитии Литинститута появились маленькие веселые женщины. Это были поступающие на первый курс тувинки. Одна из них подошла ко мне, что-то ласково сказала, и я обнял её. Так мы и ходили в обнимку по коридору, разговаривая о чём-то. Ростом она была мне по плечо. По ходу разговора она спросила:

— Вы наверно из Прибалтики?
— Почему?

— Вы такой высокий.

Такого комплимента в свой адрес я больше никогда не слышал, а тувинки в Литинститут так и не поступили.

2007



НЕ РОЗУМИЮ

В 1984 году меня как молодого поэта, сельского тракториста,  комсомол отправил на Всесоюзное совещание молодых писателей. По вечерам все ходили друг к другу в гости. Я подружился с харьковчанами и они пригласили меня в гости к киевлянам. Было интересно, народ спорил, пил водку, читал стихи, в основном, по-украински, конечно, затрагивался и национальный вопрос. Мне, белгородцу, украинскую речь понять нетрудно. Но когда я попытался что-то сказать по-русски по поводу обсуждаемой темы, один из хозяев ответил:

— Я нэ розумию…

Больше я в разговор не вступал и в гости к киевлянам не ходил.

2007

СВОЮ НЕ УСЛЫШИШЬ

Отец редко рассказывал о войне. Но однажды он вспомнил, как впервые попал на передовую. Молодые на каждый свист пули пригибалась, а старики посмеивались над ними. Один старый фронтовик сказал отцу:

— Свою пулю не услышишь. Если услышал, это уже не твоя.

Когда у меня однажды, после внезапной смерти близкого человека, случился невроз — меня стал мучить страх такой же смерти — я вылечился без помощи врачей только этой фразой. И всем рекомендую…

2008


ДЕЛАЙ ХОРОШО

Работая трактористом в колхозе, приходилось учиться всему на ходу. То надо было сеять и обрабатывать кукурузу, то скирдовать солому, навесив на трактор стогометатель, то косить кукурузу на силос. Не всегда все выходило как должно и случалось иногда краснеть перед старшими, выслушивая советы и насмешки.

В таких случаях старый механик всегда приговаривал:

— Ты делай хорошо. А плохо оно само получится…

2008

ИСПЫТАТЕЛЬНЫЙ СРОК

Не всегда добрый совет, даже поданный вовремя, спасает от ошибок. Но однажды, а было это лет двадцать назад, когда я в очередной раз влюбился, мой товарищ, журналист Женя Ромашов посоветовал мне ждать год, не принимая решения и только по истечению этого срока предпринимать какие-то действия, если они к этому времени ещё будут иметь смысл.

С той поры много было влюблённостей, но я строго придерживался этого правила. И думаю, что девяносто процентов ошибок я таким образом избежал. Правда, раза два этого срока не хватало, и всё разрушалось через полтора года. Но к этому времени и решение ещё не успевало приняться.

Мы были молоды, когда Женя, возможно, просто в шутку, дал мне этот совет, но он оказался на редкость живучим и справедливым, попросту говоря, по-настоящему полезным. Потому и я теперь его всем рекомендую.

2008

ОБМАНУЛИСЬ

На одном из самых первых фестивалей «Оскольская лира», кажется, на третьем, ещё около плотины, рядом с нашей палаткой поселились два уже немолодых барда в очках. Видно было, что они из «шестидесятников», этакие романтики-геологи. Мы познакомились с ними, выпили, они сказали, что им нравится компания. Я был с детьми, рядом стояла палатка Ромашова. Соседи признались, что не любят всяких современных хиппи, нудистов, голубых.

Ближе к вечеру пошли купаться. И тут Муренков привёл компанию девушек. Они тут же поснимали с себя всё и во главе с Муренковым пошли в воду. Естественно, мы не стали от них отставать. Когда же после купания я обнаружил, что пришел без тапок, Ромашов вызвался отнести меня к палатке. Так мы, в чем мать родила, и прибыли к костру сушиться.

Не говоря ни слова, наши соседи свернули палатку и ушли на другое место.

2008


ДЕЛАЙ, ЧТО СКАЖЕТ

«Оскольскую лиру» 1997 года не пустили на водохранилище, и участники поселились на берегу речки Убли. Всё бы хорошо, но очень уж мешали милиционеры. Уж так боялись они, что будут пить не то, курить не то и любить не тех. В общем, обычные милицейские опасения, особенно, когда их специально на это нацеливают. Известно, что «Оскольская лира» всегда была для местных властей этакой Золушкой, которую и до сих пор не признают принцессой.

К тому времени, работая в «Смене», Ромашов стал известным журналистом, пишущим на криминальные темы, и мы попросили его поговорить с милицией. Когда они подошли и стали опять настаивать, чтобы мы перешли на другое место, более удобное для них, подошёл Ромашов и попросил вызвать по рации их начальника (тогда не было мобильников). Ромашов сказал только два слова:  «Это Ромашов» и после этого передал рацию милиционеру.  Тот послушал, и лицо его сразу изменилось. Видя удивлённый взгляд второго, он тихо произнёс:

—  Приказано делать всё, что он скажет.

2008

ХУЖЕ ХУДОЖНИКА

Моя подруга, художница, рассказала.
Её начальница всё время уговаривала её найти себе мужика.
— Главное, — говорила она, — чтобы не художник.

И вот увидела её с мужчиной.
— Кто он, — стала расспрашивать, — надеюсь, не художник?
— Нет, — сказала она, — поэт.
— Так это же ещё хуже, чем художник! — в ужасе вскричала начальница.

2009

ПЕТУХ

Эту историю мне рассказал Юрий Макаров. Однажды Геннадий Островский с группой писателей приехал в Ровеньки. Тогда такие группы выступали регулярно в колхозах, школах, на предприятиях. И уже традиционно все приходили вечером в гости к Юрию Макарову. Так было и в этот раз.

Сидели, разговаривали, выпивали. В дверь постучали. На пороге стояла девушка со свёртком в руках.
— Я вам петуха принесла.

Петуха с удовольствием съели под водочку. А потом Геннадий рассказал, что в автобусе по дороге из Белгорода познакомился с девушкой, читал ей стихи. Рассказал, что вечером будет у Юрия Макарова в гостях.
— А можно я приду? — спросила девушка.
— Вари петуха и приходи, — пошутил Геннадий.

Но девушка шутки не поняла...

2011


СЛОВО

Геннадий Островский писал неплохие детские стихи. И вот однажды, услышав новое стихотворение Юрия Макарова, нашего известного детского поэта, который и поведал мне эту историю, он сказал:
— Хорошее стихотворение, но вот только одно слово...
— Какое? — забеспокоился Юрий.
— Давай сто рублей... — всерьёз сказал Геннадий.

Всю ночь мучился Юрий, прикидывая так и эдак, какое слово могло не понравиться Геннадию. Утром подошёл к нему и сказал:
— Возьми сто рублей, только скажи слово...
— Прекрасное стихотворение, старик, я пошутил... — с обезоруживающей улыбкой ответил тот.

2011


ЭТО НЕ БУЙ

На одной из первых «Оскольских лир» Володя Молчанов вечером бродил вдоль берега водохранилища в компании нескольких юных участниц. Я купался чуть дальше вдоль берега.

Одна из девушек решила искупаться. Володя попросил её быть осторожнее, потому что уже темнело.
— Я только доплыву до вон того буя, — сказала девушка.
— Это не буй, это Волобуй, — честно предупредил её Володя.

До меня она так и не доплыла, хоть я прикинулся буем. На всякий случай…

2014


ВСЕ БЫ ТАК ОТКАЗЫВАЛИ


Поэт Андрей Галамага в Литературном институте был старше меня на один курс.
Мы встретились однажды на какой-то вечеринке, много разговаривали, а я тогда слушал всех интересных людей, раскрыв рот. Я ведь приезжал на сессии в прямом смысле с колхозного поля.

Это был 1986 год. Только-только вошли в обиход слова «гласность» и «ускорение». «Перестройка» появилась чуть позже. И вот Андрей говорит такие слова: «Я чувствую, что очень скоро всё изменится. И так изменится, что мы сейчас и представить себе не можем. Это будут великие перемены». Я, конечно, думал, что обновится КПСС, уйдут старики из власти, снимутся какие-то совсем идиотские запреты, дадут большую самостоятельность руководителям предприятий.  Одним словом, рассуждал в меру своей осведомлённости. Но глядя на Андрея, я чувствовал, что он видит нечто большее, его глаза горели, он читал какие-то стихи и говорил, что наступает «наше время». Это впечатление я сохранил и до сих пор, хотя с ним мы, насколько я помню, больше не пересекались. Наверно, не совпадали сессии. И только благодаря Сети животворящей мы недавно нашлись и теперь я слежу за его поэтической судьбой.

Учась в Литинституте, Андрей подрабатывал тем, что писал отлупные рецензии для журналов. Тогда нужно было обязательно отвечать авторам и квалифицированно объяснять, почему их творения не подходят редакции. Такие рецензии получал и я. Это на всю жизнь отбило охоту рассылать стихи по редакциям. Наверно, для этого они и писались. У журналов всегда хватало своих авторов.

И вот однажды на каком-то из белгородских литературных семинаров староосколец Давид Лысенко, живущий теперь в Израиле, рассказал, что получил из редакции рецензию на стихи с отказом. Но, рассказал он, это была такая удивительная рецензия, что её автору он готов был поклониться.
— Все бы так отказывали, — сказал он. — У него ещё какая-то мудрёная фамилия.
— Не Галамага? — спросил я, вспомнив о том, что тот рассказывал о своей работе.
— А ты его знаешь? — обрадовался Давид.

2014