Храп

                ХРАП.
У Андрея был тяжёлый день. Я бы сказал, даже слишком тяжёлый. Он с самого утра и почти до вечера выполнял поручения своих родителей. То за картошкой в подвал им сходи, то телевизор выключи, не чавкай и иди, погуляй. Естественно для угрюмого, обладающего неестественным высоким ростом и повышенной худощавостью парня, эти поручения казались сложными и почти невыполнимыми. Утешало нашего Андрея лишь одно: день уже позади, вся работа выполнена. Измученное его тело стало тянуться к земле, а точнее к кровати, которая стояла на полу. Но благо то, что, не смотря на всё это, он смог откинуть мысли о сне куда подальше. Это сложное, но правильное решение он сам в себе обосновал так, я весь день проработал, мои сухожилия, кости и мышцы управляемые моим ленивым мозжечком уже дико устали, но ведь остальные более развитые части мозга почти не работали… И судя по этим мыслям мы можем предположить то, что его ленивое, тянущееся к земле крючковатое тело взяло ручку, тетрадь и село в креслокачалку для написания очередного шедевра…
Задатки писателя и великого выдумщика он обнаружил в себе ещё в самом раннем детстве. Когда он, взяв за основу рассказ его матери о его происхождении, написал сложный рассказ из нескольких предложений. Как аист нёс его по бескрайним просторам неба, и, нечаянно уронил его в капусту. Где его и нашла эта добрая с виду, но как оказалась не совсем добрая внутри тётя. И как в самом раннем детстве она эксплуатировала его, как живую рабочую силу: то горшок за собой вынеси, то завяжи правильно шнурки. Но когда наш Андрюша вырос, и сделал глубокий психоанализ своих поступков и адекватной реакции на то его матери, он сделал вывод, что не такая она злая как кажется. Но всё- таки могла бы быть лучше…
Так вот, теперь, посадив себя  в креслокачалку, он слегка покачивал своё худое, но сытое за весь день тело, и думал о том, как бы написать чего нового. Писать о старом так ему надоело, что он готов был уже выкинуть свои старые тетради, чтобы не переписывать их заново вставляя туда мелкие, отличающие старый рассказ от нового фрагменты. Но что-то его остановило, в следующий момент он ловил себя на мысли, что если его рука поднимется, и уничтожит написанные им виртуозные, не ,         1( стр)

похожие не на чьи другие шедевры, то людям и читать будет нечего. Всё ведь уже перечитано, известно и неинтересно. Именно так, и никак иначе… Думал наш юный озабоченный написанием нового рассказа Андрей.
И вот в эту самую минуту, когда он собрался с мыслями о новом в будущем, наверное, покорившим бы мир рассказе, он услышал весьма необычайный, доселе незнакомый ему звук. Он стал прислушиваться, и услышал следующее… Кто-то, как бы задыхаясь, очень жадно с невероятным шипением набирал воздух ртом и, с ещё большим усилием производящим ещё более странный звук выпускал его через нос. Это был храп уставшего за весь день и теперь, наконец, уснувшего отца, которого совсем не интересовало то, что его сын не менее уставший за весь день сидит и корчится от напряга мозгов, думая о будущем своей страны в плане искусства. Но это ещё пол беды. Этот храп как считал наш Андрей настоящая эпидемия, которая вскоре начатая отцом могла перейти на остальных членов семьи обезоруженных усталостью тела и сном. Пока заложенный в них храп не проснулся, но шестое чувство Андрея, не смотря даже на то, что оно было в стадии эмбрионального развития, подсказывала ему, что скоро начнётся эта храповое восстание, эта революция спящих тел, которые как считал Андрей, не давали ему покоя днём, а теперь ещё решили побунтовать ночью. Этот пророческий голос шестого чувства, смешивающийся, с храпом отца говорил Андрею, что этот храп спящего революционера который неустанно провозглашал: свободу слову, свободу храпу!!!
И вот, в тот самый момент, неподалёку от креслокачалки  он услышал странный извергающийся из уст младшего брата смех, который как бы осмеивал все его мысли и просто привёл юношу в ужас. Этот его младший брат учился в лицее на первом курсе. Он был старостой группы. Он был не по годам серьёзен, слегка жесток и справедлив. Однако движения его хмурящихся бровей была достаточно, чтобы воспроизвести впечатление на публику и сделать из балагана тишину. Но иногда он проявлял своеобразную слабость. Которая заключалась в том, что он избирал очередную провинившуюся жертву и наказывал её ударами своих мощных рук. При этом он обычно громко смеялся   2 ( стр)

 и испытывал чувство необыкновенной эйфории и чувства преобладания над слабым. Видели бы вы эту картину… Это была сама справедливость облачённая в плоть.
И вот, когда терпение Андрея закончилось, он оторвался и, бросив на миг креслокачалку, подошёл к спящему герою и лёгкими ударами по ланитам попытался привести в чувства вошедшего во сне брата в роли справедливости в чувства ответственности за осмеяние его мыслей о храпе и за оказание кому-то лишней справедливости. После этих похлопываний лицо брата слегка искривилось, он рефлекторно вздёрнул вверх свои огромные, сильные руки, почесал их, глубоко вздохнул и перевернулся на живот, сунув их под подушку. Это означало, что его виртуальный поединок во сне окончен. Но на этом полуночное приключение Андрея ещё не было закончено. Храп разошедшегося не на шутку отца, наконец, уже прекращался и Андрей, преисполненный радости и ответственности за будущее родины, наконец, смог, спокойно взявшись за ручку написать на клочке бумаги скромно лежавшей в папке на его коленях несколько новых причудливых строчек нового рассказа.
У нашего виртуоза в плане умения излагать мысли чётко, рисуя в голове их логическую последовательность, не оставалось сомнений, что этот начатый рассказ потрясёт его спящего брата, его родителей, дом в котором он живёт, и наконец весь район не говоря уже о всём мире… Но он ещё не знал, что его обманчивое, иллюзорное воображение вновь пыталось его обмануть. Это затишье было лишь предвестником затаившейся где-то недалеко храповой бури, которая вот- вот начнётся. Андрей вдруг почувствовал это всем своим сознанием, точнее сознание помогло ему это почувствовать. Где-то в углу комнаты уже начал зарождаться ещё совсем милый, не представляющий особой опасности храпок. Но не смотря на свою милую и очень безобидную форму храпок очень настораживал и пугал Андрея. Он как знал, вот он вестник огромной бури храпового восстания…
Андрей, желая предотвратить это восстание, поднялся с креслокочалки с мыслями подойти к зачинщику и устранить любой ценой эту исходившею от младшего брата причину для     3 (стр)

 бунта спящих. Но какая-то неведомая сила ударила его в голову. И он как бы не нарочно посмотрел на часы. Подняв руки ко рту он зевнул с мыслями, что здорово засиделся и самое время идти спать… Андрей взял немного ваты, чтобы поудобнее закупорить свои к несчастью чувствительные к посторонним звукам уши. Сделав это он по своему обыкновению одел тёплую, немного коротковатую ему пижаму и улёгся поудобнее в мягкую нагретую от лежащего рядом брата кровать. Пол часа он проворочался в кровати в надежде уснуть но всё оказалось напрасно и безуспешно. Андрей в последний раз сунул руки под подушку в надежде найти там удобное прохладное местечко. Но нет, ему опять не повезло, и он был уже на грани отчаяния. А ещё эта вата, ужасно мешавшая его ушам не давала покоя. Он не вытерпел и нервными движениями вытащил обе ватки из ушей. И в этот самый момент он смог услышать тишину, которую пронизывали насквозь эти злобные звуки храпа его отца и братьев. Андрей сломался, как бы уже смирившись с этим храповым хором, попытался отвлечься и уснуть. Он закрыл глаза и ещё совсем слабый,  но приятный покой и сон начали спускаться на него. Как вдруг он почувствовал особый материализовавшийся удар сна прямо по челюсти. Это был локоть сонного брата, который наверняка споринговался с кем-то во сне и нехотя ударил спящего рядом Андрея.  Тот в свою очередь откинул локоть, перевернулся на другую сторону, закрыл глаза и мгновенно провалился в пропасть глубокого одолевающего чувства усталости и сна. Мне жаль его, но в таком состоянии он пробыл не долго. Время пролетело незаметно. Под утро крепко спящий полуночный мученик почувствовал какие-то толчки под бок и чьё-то недовольное бурчание. Открыв глаза, он смог увидеть бодрых, мило улыбающихся отца, мать и окружающих его братьев. И все, почти в один голос твердили ему одно:
вставай соня, нам уже слегка поднадоел твой храп… 4 (стр)