Не последний звонок

Встреча выпускников тридцать лет спустя…

Лица, лица, фигуры… Знакомые, узнаваемые и неузнаваемые совсем, даже после того, как назвали фамилию…
Раньше за ними только детский сад и первые открытия мира, которыми так и распирало поделиться – жук, шуршащий в коробочке, кольцо, сплетенное из конфетной «золотинки», чешская переводилка, такая яркая и такая цветная, что её только  самым-пресамым, особо доверенным друзьям… «Неужели ты?! Господи, ни за что бы не узнала!» - «Ирка, от тебя только глаза остались…» - «А это кто? Юрка? Мама дорогая, а ведь какая шевелюра была!»…

Теперь за лицами жизни.
Делиться ими? Даже с самыми-пресамыми? Но у них тоже свое, неделимое… Стареющие маски, а над ними прически. Кто-то гладко зачесан, кто-то заплел косы, кто-то с конским хвостом по ветру, а другой, глядишь, застенчиво сверкнет лысиной – «да, что уж…, да ладно…», плечиком пожмет, руки, скорбно, в стороны… Познали мир. Не до делёжки стало.

Разговоры, разговоры, воспоминания… Иных уж нет.
 «Да ладно вам, Генка сразу, через год после выпуска… Нет, на мотоцикле. На машине Игорёк. Но он позже…, у меня уже дочь родилась тогда…» - «Ты что! Серёгу зимой хоронили! Это Олега осенью…». - «А Володька из окна… Кто ж его знает зачем…, говорят, пил…».

 Нет, мир больше не делится. Прошли времена жуков в коробочках.

«А ты как?» - «В разводе. А ты?» - «В романтическом поиске» - «И, кто он?»…
Улыбки, тайны, недоговорённости. На пальцах тяжелые кольца.  Костюм с отливом, перегруженный излишествами, которых не хватило в жизни… «Помнишь, в колхозе,  вы к нам пришли в карты играть, а потом Семядоля заглянула, и ты под мою кровать залез» - «Правда? Было такое?!» - «Да, залез. Ты мне тогда так нравился…». Глаза в сторону, и сам туда же, боком, боком. Излишества мешают оглянуться и вспомнить ту кровать, единственную, может быть, где был «под», а не «в»…

Разговоры, разговоры…
«В той семье две дочки остались, а с новой не сложилось…» - «С ума сойти! Уж, кто-кто, но ты! Помнишь, как за тобой все бегали?»…  «А мой диссертацию защищает… Да, вот такой молодой, и уже… Ха-ха, может, и не мой. Но ты, всё равно… это… фильтруй, а то я ведь могу ещё, как тогда, после уроков, помнишь? Да ла-адно, вмазал он… Это я тебе навалял… А она, кстати, пришла?». «Нет, я до Наташки дозвонилась, но она не придёт… Кто из-за границы не вылезает?! Это ты с Лариской путаешь…». «Главное дело, я ей говорю: «Тридцать лет, как школу закончили», а она: «СКОЛЬКО?!!!», и не пришла. На байдарках куда-то сплавляется…». «Дело своё… Неплохо идет. Кризис? Тряхнул, конечно, но не так, чтобы уж совсем…» - «А я всё там же…». Косая улыбка, глаза виноватые: «И жена та же, и сын один… Вроде, не бракодел, да?»…

Фотографии, фотографии… Черно-белые, самодельные, не резкие, с пожелтевшими краями. Крошечные прямоугольники меньше ладони и «лопухи» с рядами лиц-горошин на школьном крыльце… «На память о классных мальчиках»… «Ой, а у меня такой нет!» - «Это что, я?!!!»… Тянутся руки, вырывают друг у друга воспоминания. «Да погоди ты, я же не вижу ничего!» - «А зачем очки не взяла?» - «Щас…»… «Ребята, ну дайте же рассмотреть!»… Глаза прищурены, фотография на вытянутых руках всё дальше и дальше, а всё равно, мутно. И молча, с перевернутой улыбкой – Серега, лучший друг, с которым сюда рука об руку… Надо бы взять, отсканировать. А те, с похорон, запрятать подальше, к чёртовой матери!

«Мужики, аллё! Ещё скинемся…» - «О чём разговор!» - «С девчонок-то не бери…» - «Ребята, помянем…». «Володь, а ты куда пропадал-то? О-о, народ, он гитару принёс! Санёк, расчехляй!»… «Когда уйдем со школьного двора…».

Песни, песни, танцы… «Первая любовь, школьные года…». «Я в тебя три года был влюблен, с первого класса» - «Врешь!» - «Нет. Помнишь, тебе во втором аппендицит вырезали – я так страдал…». «А помнишь Микки Мауса? Ты его на дощечке выжег и мне подарил. Я до сих пор храню…». «… Мне твой портфель во сне снился, так хотелось его носить…» - «А чего ж ты Светке носил?» - «Так к тебе разве подступиться было! Кстати, видел её в прошлом году, она сумки с картошкой тащила. Не поздоровалась…» - «Она видит плохо…».

Дымчатые стёкла очков, сжатые в линию губы… Кому-то уже пора.
«Нет, ну вы куда так рано? Только-только разгулялись…» - «Танюш, двадцать лет ведь не виделись…» - «Телефон запиши!» - «Ничего не вижу! Блин, у кого минус три?!» - «Лен, очки дай!»…

Зачем мы встречаемся? Что притянуло нас в школьный двор, где, как и раньше, как в те девять августов нашей лучшей жизни, мы рассматриваем друг друга и отмечаем перемены, произошедшие за лето…, за жизнь?
Может, в тот самый, первый приход, вместе с букетами и негнущимися портфелями, мы принесли и отдали друг другу самые яркие, самые цветные кусочки детского открытого мира, за которыми возвращаемся и возвращаемся? Мы – взрослые, без пяти минут бабушки и дедушки, почти сложившие мозаику своей жизни…

«Ребята, а слабо каждый год встречаться?!» - «Легко» - «Кто «за» поднимите руки!» - «Я», «И я», «И я»… Лес поднятых рук. «Что ж, дети, похоже, к новому уроку все готовы».