Если мы повстречались в Москве 9 часть

   
        Александр Железногоров

В соавторстве с N.Lensky 




    Самолет начал  медленно снижаться. Столько событий за короткий промежуток времени Шлема пытался переварить и выстроить их в логическую цепь, но ничего не получалось.

От внутреннего  напряжения и наплыва мыслей он впал в прострацию и почти уснул. Только гнетущая тишина после заглушенного двигателя вернула его в реальный мир.

Минутная  задержка в эмиграционном зале, и Шлема "выкатился" в зал  для встречающих.Дети, увидев отца  с коляской , полной разноцветных коробок (спасибо Лёвке, это он прикупил для детей московских гостинцев),облепили его, радостно жестикулируя, успевая толкнуть друг друга , и их грассирующая "Р" разносилась на весь зал. 
-Узнаю своих детей, родившихся не на "исторической родине" , говорите со мной на русском, совсем забыли язык Пушкина и Достоевского,- целуя их, шутливо пригрозил Шлема.
 
    Всей компанией они вышли из кондиционированного здания аэровокзала.Тёплый ветерок с запахом средиземноморских трав, приветливые, открытые лица с характерными библейскими профилями, и неунывающий таксист с приспущенными штанами и футболкой не первой свежести,который так и наровит назвать  тебя "братом"- все это говорило,что  Шлема прилетел -таки домой. Нельзя сказать,что он не был рад встрече с семьёй,но какая-то червоточина  неизбывной грусти и чувство глубоко спрятанной невысказанной тоски по Анне не давали ему насладиться этой радостью в полной мере.


Раздачу подарков из России Шлема проводил лично и  с особой тщательностью.Ему всегда нравилось дарить и особенно видеть как радуются его  подаркам. Дети были счастливы !
Они с восторгом  перебирали незнакомые игрушки, постоянно  спрашивая отца , что да как. Больше всего им понравилась настольная игра "Хоккей"-эта диковинка, в  которую сам он играл в далёком  детстве, совсем была не известна детям.

И девочка, и  мальчик с удивлением и удовольствием смотрели на отца - как он с азартом, присущим только подросткам , забивал шайбы в ворота.

Продолжая разбирать подарки , Шлема обнаружил  изящно упакованную коробку, явно  не предназначавшуюся детям. Какая же умница «Блиц» ! Не забыл и о жене,- с благодарностью подумал он о друге.

 Таль , зардевшись  от удовольствия, стала открывать  подарочную упаковку. Шлема наблюдал  за ней со всё нарастающим  волнением. Сам он уже давно  ничего не дарил жене : считал, что достаточно того, что отдаёт ей деньги, что ей надо - сама  купит.

 Интересно,  что там придумал Лёвка ? Жена  с радостной улыбкой обняла  Шлему и поцеловала его в  щёку.
- Спасибо, родной, я давно хотела эту косметику. Много  слышала о ней, видела рекламу.

 Но даже  и не мечтала, что  получу всю серию «Чёрный жемчуг» в подарок, да ещё от тебя..Она стала поочерёдно открывать многочисленные баночки и тюбики, нанося их на кожу и принюхиваясь.

Шлема вздохнул с облегчением и ещё раз  мысленно поблагодарил Крымова.
-Ну, а теперь, друг мой, рассказывай, как  ты съездил...      
   -Ты знаешь, а Лёвка совсем  не изменился, вот только личная жизнь не очень удалась, он в Москве, жена на Кипре, сын в Англии.
-Он тебе не  рассказал, куда он делся в  тот момент, когда тебя забрали,  ведь не ты один проходил по делу, - жена внимательно посмотрела на Шлему.
- Знаешь, это  длинная песня, но главное в  том, что он ни в чём не  виноват и как был мне лучшим  другом, так им и остался.
-Хорошо. Ну а  ты-то сам, как ? Как себя чувствовал? Скучал ?
- Что тебе сказать? Съездил, в принципе, удачно, заключили  долгосрочные контракты, расширили рамки... -  Шлема пытался как можно дальше увести разговор от себя, момент был не из простых...

Разрядили обстановку дети- как правило,  в особо напряженные моменты, они всегда выручали обоих. 
-Папа, а это что за буба?- неся в маленькой ручонке огромную матрешку,  поинтересовался сынишка. 
-Рой, смотри, её можно открыть,- Шлема  со знанием  дела  разложил матрёшку на составляющие части к великой радости детишек, которые, наигравшись, уже не отходили от Шлемы и висели на нём  ( хвала Создателю ! ) до самого ужина.   
    Отужинали  шумно и вкусно.Жена Севки была большой мастерицей в плане приготовления пищи, любила организовать общий антураж , красиво накрыть  стол. Расколяровочка  и запахи, которые могут  растопить даже самое холодное мужское сердце.  А путь к сердцу мужчины...


Уложив детей, они вышли на балкон. Свежий  ветер  с моря медленно раскачивал  огромную ветку  пальмы, которая спускалась прямо на пол. 
- Как подросла за моё отсутствие,- пытаясь опять уйти от нежелательного разговора, заметил Шлема. 
-Ну рассказывай, дорогой, как ты съездил "в ту жизнь",- Таль бросила красноречивый взгляд на мужа. 
- Как обстановка, как люди?- интуитивно она чувствовала, что что -то произошло , но, как умная женщина, посчитала за благо не вникать в подробности, чтобы, не дай Бог,
не испортить  вечер своими «неудобными» вопросами  и его неискренними ответами. Прекрасно  зная своего мужа, она была уверена, что, если захочет, обо всём расскажет сам.
 
-А что? Мне понравилась Москва - настоящий европейский город, что характерно , даже туалетная бумага появилась в общественных  сортирах - большое достижение, ну и вообще проностальгировал. Прямо как в песне : "Попили ,поели в кафе "Гранд Отель", и  нас не попёрли оттель!» 

-Ты в Ростове к родственникам заходил ? 
Шлема понял, что разговор пошел в нужном направлении,не переставая восхищаться мудростью супруги, он подробно описал все перепитии столь затянувшейся командировки, упустив, конечно, известные подробности.

 
           Обратную дорогу в Москву  Анна припоминала с большим  трудом. Когда Севкин самолёт взмыл  в черное южное небо, у неё где-то там , внутри, что-то окончательно оборвалось.Стало пусто и почему-то очень холодно. Хорошо, что рядом был Крымов, который взял на себя все заботы о регистрации билетов, багаже,нахождении мест в салоне самолёта  и, наконец, усадив Анну, попросил  стюардессу принести коньяку.Он  почти насильно влил его в  рот ничего не соображавшей Анне и с удовольствием выпил сам.
-Вот это да!- думал он,- это надо же! Всегда спокойная, сдержанная, безэмоциональная Анна – практически, в бессознательном состоянии, а «Гранат»...он вообще его таким никогда не видел. 
   
Что делает  с людьми поздняя любовь...А что это любовь, он теперь ничуть не сомневался : при расставании Севка был белее полотна, он обнимал Анну так, словно в ней была вся его жизнь, а она...

Что говорить? Вон  она рядом, в кресле – глаза  закрыты, пальцы, судорожно сжимающие  подлокотники , побелели от напряжения и дрожат, а из-под ресниц, не прекращаясь, предательски сочатся  слезинки.    

 
 Оказавшись  дома, Анна , не раздеваясь бросилась  на постель и тут же почувствовала  как кровать начала быстро-быстро  вращаться, в точности как в  детстве, на каруселе,- подумала  Анна и потеряла сознание.

В настоящее  её вернул настойчивый  звонок. Она спешно схватила телефон и услышала такой родной торопливый голос: 
- Любимая, я прилетел, всё в порядке. Не поверишь, звоню тебе из туалета,- Севка хихикнул,- представляешь? Завтра  из офиса  позвоню, и мы подробно поговорим. Целую тебя, родная, каждый твой пальчик, глазки (прошу, не плачь! ), всю тебя, всю...До завтра. 


Звонок прервался  также неожиданно как и возник. Анна сидела на постели в одежде с телефоном в руке, голова кружилась, мыслей не было никаких, только тупая боль где-то «под ложечкой».


Утром её вызвал в кабинет Крымов. Тоном, не терпящим возражения, он объявил ей, что через  неделю ей предстоит командировка к  партнёрам, в Израиль, а пока...Крымов, наконец, посмотрел ей прямо в глаза и сказал : 
-Я даю Вам  три дня отгулов за ненормированные  рабочие дни в период пребывания  в Москве нашего партнёра и  командировку в Ростов. Хорошенько  отдохните и приведите себя  в порядок.

Легко сказать – приведите в порядок ! Конечно, хорошо бы всё обдумать и решить, но вот как раз этого-то и не получалось. Все три дня она так и провалялась в постели, не выходя из дома.

 Она почти  ничего не ела, а спала и  спала , и только Севкины звонки  время от времени возвращали её к действительности. Он звонил ежедневно из офиса, говорил о том, что всё

 помнит , каждую  минуту их встречи, и очень  скучает, беспокоился, что она   в подавленном состоянии, и  постоянно повторял, что с нетерпением  ждёт её приезда.
 


Анна летела в Тель-Авив, она старалась ни о чём не думать. Будь, что будет ! Прошёл всего месяц, а жизнь словно раскололась на «до» и « после».Давно ли, кажется, она встречала его, и вот теперь – он встречает её... 


Севка на всех парах  мчался в аэропорт им. Бен-Гуриона, был полдень, дороги пустые. Вот он третий терминал, прохлада, фонтаны. На табло было видно, что самолет уже приземлился.

Не успел он купить цветы, как московский рейс  показался на "подиуме".
   Севка  глазами искал Анну.Через несколько минут на большом экране  крупным планом он увидел дорогое его сердцу лицо. Анна шагала довольно уверенно, не замечая как её снимают...
Они долго стояли молча,взявшись за руки, смотря отрешенно друг на друга.
-Целая вечность прошла, мой маленький друг, я так соскучился.- Он прижал её руки и нежно поцеловал.

-Куда  ты меня везешь?- с тревогой в голосе  спросила  Анна.
-А сколько  у нас  времени?-вопрос Севка задал  не  риторический он понимал, что столько времени, как в Москве, он Анне  не сможет посвятить, и это его особенно угнетало.
-У меня на послезавтра билет на Москву, ты  доволен ?- с вызовом ответила она.
Больше  всего он не хотел тратить золотое время на  выяснение  отношений, поэтому постарался перевести разговор в более позитивное русло.

-Смотри, сейчас  мы въезжаем в Тел-Авив:  справа  высотка - это здание "Алмазной биржи", а слева близнецы "Азриели".

-Здорово, удивляюсь  как на песках за такой короткий  промежуток времени можно было  выстроить такую красоту,- Анна  с любопытством  рассматривала  пейзаж за окном.

-План такой,-Севка  перешёл на деловой тон, - сегодня  располагаешься, обедаем и , если  успеем, я покажу тебе  Тель-Авив и Герцлию-Петух. Завтра у нас Иерусалим, а послезавтра с утра - Мертвое море, рейс у тебя вечерний, удачно.

 
-Что  ты сказал дома?- Севка ждал  этого  вопроса и поэтому  был готов.
-У меня есть два  полноценных  дня, я на полевых испытаниях в пустыне Негев, вполне официально.   

 Анне понравилась  гостиница: необычная форма со  скошеной верхушкой, она всем  своим мощным, но лёгким обликом  устремлялась в небо, парила над  землёй, торцом выходила в сторону моря как флагманский корабль перед  схваткой.

Из окна просматривался огромный кусок синего моря, теплый ветер с которого врезался в лёгкие и приятно раздувал их.

 
  Раскидав вещи по сторонам , Сева подошел к Анне нежно прижал её.
-Ты знаешь как мне было тоскливо без тебя...

- И мне ,- Анна  закрыла глаза. 
Севка подхватил её  на руки и не переставая целовать положил на кем то профессионально  застеленную широкую  кровать.

Он вновь, как  это всегда бывало с Анной, почувствовал такой прилив  внутренних сил и эенергии , что его порыв  остановить было невозможно. Анна прильнула к нему, ей казалось, что она знает каждый сантиметр, каждый уголок его тела.

 Они растягивали  удовольствие, любуясь общим отражением во множестве  зеркал  номера.
-Ради этого стоит жить,- прохрипел Севка, обливясь капельками пота,стекающими с его натруженного тела. Анна лежала на постели не в силах пошевелиться  - её тело как  будто не принадлежало ей, оно было невесомым и совершенно чужим, а постель и , вместе с ней вся комната, бысто- быстро вращались вокруг этого незнакомого тела.


- Что с тобой,  любовь моя,- Севка озабоченно  склонился над нею.

- Всё в порядке,  любимый, просто мне очень хорошо,- Анна открыла глаза и весёлым голосом закончила :
- Кто-то что-то говорил о знаменитой средиземноморской кухне, очень кушать хочется...
 
      
   - Я все продумал, и  если ты хочешь почувствовать Израиль изнутри, стоит  пойти не в ресторан, а в близлежащий "духан", где собираются завсегдатаи и  в типичной  восточной манере обмениваются новостями местной  жизни, ну и в мировом  масштабе по типу:"я бы палец  ему  в рот не положил..."


Место оказалось  действительно живописное, ну а посетители - яркий отпечаток типичного израильского общества.

Пита хумусом, хрустящий фалафель, средиземноморская  шуарма, пиво "Маккаби" под шумные пересуды местной "элиты"- всё  это развеселило и удивило  Анну.

-Да Нюра, вот  это среднестатистический  израилитянин:открытый,шумный, веселый.
-Они не похожи  на наших, само представление  о евреях, сложившееся у нас,  совершенно  другое.
-Смотри, такого салата,  как  здесь,  не было  даже в Союзе Советских... Восточные-выходцы из  северной Африки и Месопотамии разительно отличаются  от  европейских, привычных  тебе, евреев.

 Кого здесь  только нет - рождённые в Израиле  - цабарим, сабры, репатрианты -олим — выходцы из бывшего СССР, из Марокко, из Ирака, из Румынии, из Польши, из Эфиопии, а ещё арабы, друзы, армяне и даже черкесы.               

- Ну, олим, давай  за тебя, спасибо тебе, я рада, что мы вновь вместе.
 

Потом они долго  бродили  по берегу моря, любуясь как ярко-красный диск солнца падет за горизонт, и уже в полной темноте они вернулись в гостиницу.


Анна и Севка  настолько абстрагировались  от  действительности , что не заметили как стихли улицы, опустели от машин вечно загруженные дороги.

-Как тепло  и уютно здесь с тобой,- Анна обняла Севку, они вышли на  балкон.
 -Оказывается, наш шарик- то  совсем и не такой  большой,  чтобы  затеряться, да  и время  другое,- Севка глубоко затянулся сигаретой.

-Красивая страна, красивые люди,-Анна прижалась к нему и закрыла глаза . В наступившей  тишине  слышался слабый звук прибоя, влажный ветерок нежно  пробирался сквозь одежду.

 Ранним утром  , пока солнце не было таким  палящим, Севка решил показать Анне Кейсарию. Когда - то город был столицей римской провинции Иудея ,более 300 лет.

Римский император  Август передал его царю Ироду, который  полностью перестроил город в  честь Августа в 10 г до н. э. Кесария  стала административным центром Римской прокуратуры в Иудее, а также стала основной базой римских легионов.

 Это место  и сейчас поражает своей близостью  к тем событиям. Было время,  когда Севка работал волонтером  на раскопках города Ирода  (Родоса), знал здесь каждый уголок.

-Смотри,  вон налево - римский амфитеатр, который используется и сейчас, городская стена, ипподром, манежная площадь с гигантскими статуями, остатки синагоги и церквей.

Сохранилось также  множество рукописей, в которых  были найдены первые упоминания о  Понтии Пилате и Назарете. Ты меня слушаешь?

Анна смотрела на Севку влюблёнными глазами и  не слышала, о чем он говорит, на фоне развалин города Ирода он казался ей человеком, вышедшим из нереальной жизни, а вся эта  история, этот сумасшедший роман,  который снёс "башню" обоим, какой то невероятной сказкой...

   
-Анюта ты очень плохо выглядешь! Давай я тебя покажу моему врачу.
-Понятно! Решил отделаться от меня в самый интересный момент,-с иронией заметила Анна.

-Нет я серьёзно: неестественная бледность, головокружения...
-Это от большой любви к одному человеку,-перебила его Анна.

Последний ужин явно не клеился. Анна была задумчива  и печальна, видно было , что она  заметно нервничала, Севка, пытаясь  её отвлечь, рассказывал много анекдотов, смешных историй, она  смеялась, но это выглядело как-то вымученно.

В чём дело, Севка  не мог понять и, конечно же, думал  про себя, что где- то он был недостаточно внимателен и нежен.
-Сев! Ты только не беспокойся , ты тут абсолютно ни при чём,- словно прочитав его мысли,сказала Анна.
-Ну , теперь встретимся в Москве,- поднимая бокал французкого  вина, и стараясь говорить бодро и уверенно, провозгласил тост  Сева.

-Ты такой  оптимист, насколько  тебя хватит вести такой  образ  жизни?
Этого вопроса Севка ждал и   старался отодвинуть, просто не говорить, но сегодня отступать было  некуда.

- Ты ведь знаешь, я на этот  вопрос не могу ответить, что- то кардинально  менять в своей жизни мне невозможно , но и тебя потерять я не могу и не хочу... Не знаю! -Севка обхватил голову руками, видно было как тяжело дались ему эти слова.

-  Слушай, любимый,  всё до этого момента было  у нас в хорошем стиле : откровенно, взаимно и честно. Хочешь ,скажу ,чего я боюсь?  Что будет  идти время, дела и расстояние  будут всё притуплять и притуплять  наши чувства, а расставаться  жаль...и мы будем тянуть и  тянуть...Давай не будем рубить хвост собаке по частям ? Давай сразу ! Я улечу и исчезну из твоей жизни, а ты из моей.

Анна ели держалась, её зубы выстукивали мелкую дробь, а  голос несколько раз прерывался, но она собрала все силы и твёрдо закончила :

- Мне очень  не легко, мой самый дорогой  человек, но это – окончательно. Я приняла решение за нас  обоих и очень прошу тебя  – помоги мне – не возражай, просто согласись. Давай попробуем  жить друг без друга.

Всю дорогу  в  аэропорт они молчали, даже красивые библейские пейзажи  за  окном  не  снимали тот груз  внутреннего  напряжения, которое осталось после  их  последнего  разговора.

Севка  то  и  дело  посматривал  на  бледнеющее  лицо Анны, пытался завести  отвлеченный  разговор,  но  натыкался на  стену молчания и совершенной отрешенности.

За это  время он  так  привык к Анне: к ее манере говорить, к её шуткам, к её причудам,  наконец. Их близость  казалась Севке верхом  совершенства: она приносила  настоящее блаженство, добавляла уверенности  в  себе, позволяла ему чувстовать себя молодым.

Он  всем  своим поведением давал  понять  Анне , и в  первую очередь  себе, что  это не  простой  адюльтер ,  что  это - сильное, глубокое чувство.Он и сам искренне  верил  в это.

И вот они ехали в  аэропорт молча, как  в  плохом фильме , где  соблазнитель отвозит  свою  жертву, равнодушно философствуя о взимном  равенстве  полов.

-Сева!  Не  мучай  себя!  Всё  было  очень  красиво   и  романтично. Но хорошее  имеет  своё  начало  и  свой конец,- Анна  наконец улыбнулась , чем значительно разрядила  обстановку.
-Ну а  звонить  ты мне  тоже  запретишь?
-Я тебе ничего не собираюсь запрещать, но очень прошу – помоги мне: не звони...

...Анна медленно  уходила в зону недосягаемости, унося огромный кусок его души. Вот и перевернулась эта сладкая страничка жизни, открывшаяся  по воле случая, оставив свой печальный след  в  его сердце.
-Прощай ,милая, мне будет  очень  не хватать  тебя, я так виновен перед  тобой,-Севка ещё долго стоял в зале отлёта, и только, проводив глазами, взлетевший и исчезнувший за облаками московский рейс отправился к машине. Дома  он сразу прошёл в кабинет, достал из сейфа бутылку коньяку , прямо из горла выпил её большую половину и тут же, за письменным столом , уронив голову на грудь, заснул.