Немного о полетах

Как мы летали, тепеpь осталось вспоминать,
есть еще кpылья, но не летать нам, не летать...

  "Карусель".
      
      15 декабря. Год заканчивается, пора итоги в летной книжке подбивать. Класс подтвержден, все прекрасно. Начинается подготовка к празднованию Нового Года. Настроение стабильно хорошее. Вон комэска о чем-то с моим командиром, его замом, горячо спорит. Вникать не хочется. Расслабуха.
      Но оказалось, что рано расслабился. "Вскочила" задача. Надо перелететь на Камчатку и немного полетать оттуда на обеспечение РВСН. "Немного" - это 15 дней подряд, до 31 декабря включительно. И конечно, только замкомэска может возглавить группу, которая имеет вполне реальную возможность встретить Новый Год в отрыве от семей, в чужом гарнизоне. Вот так всегда, если созрела ерунда, то я обязательно в нее попаду.
      При нормальной организации, летать 15 дней подряд совсем не трудно. Берем 3 самолета, 3 экипажа, из них 2 экипажа должны иметь право работать "ведущим", и каждый день меняем один экипаж в группе. Получается, что ни один экипаж и самолет больше 2-х дней подряд не летают. Вот это и называется "карусель". Вот только именно мне на этой "карусели" кататься и не хочется. Но, как раньше говорилось, "Родина выбрала нас".
      Обеспечение РВСН - это полет на север Камчатки, где надо минут 15 поработать помехами, чтобы вражеские корабли не смогли снять радиотехнические характеристики наших баллистических ракет на конечном участке траектории. Ракеты запускаются из горла Белого моря, встревают в землю на Камчатке, на известном теперь полигоне "Кура". Напряженность пусков именно в конце года объясняется тем, что в советские времена, выделенные на НИОКР деньги надо было обязательно освоить в календарный период, чтобы не сократили финансирование. Вот и начиналась в конце года стрельба баллистическими ракетами из всех "орудий".
      Делать нечего, быстренько сформировали экипажи, прошли доподготовку, пошли собирать тряпки и отдыхать, вылет в ночь, пойдем тройкой на "работу" с посадкой на Камчатке. И закрутилась "карусель". Два дня летаешь, день на земле. Если летаешь, то ешь, спишь, ночью полеты. Если не летаешь, то ешь, выпиваешь, играешь в карты. Схема давно отработана, но надоедает быстро.
      Спокойно спим, сегодня мы "в простое". Звонок от оперативного, командира и штурмана группы срочно на КП. Живем рядом, тащимся на КП. ЧП - у "ведомого" отказ двигателя, нужны наши рекомендации. Все просто, "ведомый" ходит на 12100, начал обгонять "ведущего", решил "тормозить двигателем", маленькая скорость, подхват, сваливание, затенение, "помпаж". Все знакомо до слез, тысячу раз проигрывалось при подготовке. Вес большой, снижаться вдоль береговой черты, высоты вулканов там приличные, на снижении спокойно запускать двигатель. Вот и все рекомендации. Двигатель запустили, произвели нормальную посадку. Экипаж от полетов отстранили до выяснения. Мы продолжаем выполнять полеты, благо осталось выполнить только два вылета.
      31 декабря. Ночью сели после последнего вылета. Перелеты "боевых" запрещены еще со вчерашнего дня, пора готовиться к встрече Нового Года на Камчатке, без денег, семей, и всего остального. Но тут вступили в действие указания Главкома. Все подразделения, находящиеся в отрыве от части, надо собрать в местах постоянной дислокации. Прошла команда - самолеты бросить на Камчатке, летный и технический состав перевезти на К. Ручей. Это указание в отношении нас очень трудно выполнить, так как на Камчатке сидит только один транспортный самолет, но это Ан-26, а в те времена полеты на Ан-26 через Охотское море не приветствовались. Да и состояние командира этого экипажа вызывает некоторые сомнения. Последнюю неделю командир экипажа "Поляна" занимался тем, что пил спирт и пытался обыграть нас в карты.
      Но приказы не обсуждаются, поэтому через час мы сидим в Ан-26, а "слегка трезвый" "Поляна" бегает вокруг самолета в надежде поймать свою собаку, которая обычно с удовольствием летает, а сейчас ей не нравится состояние командира корабля. Собаку удалось уговорить, и мы, вместе с собакой, под управлением "Поляны" взлетаем на К.Ручей. Четыре часа полета, и мы дома. "Поляна" пулей вылетает в обратный путь, ему еще четыре часа "пилить" до Камчатки, а Новый Год там наступает на два часа раньше.
      Вот так и закончился еще один год службы.
      
      
      
      
Под Новый Год.
      
      29 декабря. Летаем плановую смену, закрываем год. В конце смены погода ухудшилась, Ту-16 и Ту-22м2 отправляют на запасной Хабаровск-гражданский. Ребята берут курс на Хабаровск, подлетают к нему, тут РЦ решает, что лучше военные борты отправить на военный аэродром, и перенацеливает экипажи на Комсомольск, там аэродром совместного базирования. Но на Комсомольске не готовы к прием, не включили светотехнику, а уже завечерело. Запас топлива в аэропланах не безграничен, командиры принимают решение садиться без прожекторов. Для Ту-16 это не проблема, любой боеготовый командир готов к посадке без прожекторов, а в КБП Ту-22м2 такого упражнения нет, да и нос на посадке несколько мешает видеть землю даже днем. Ту-16 производит нормальную посадку без светотехники. Ту-22м2 (Игорь Дроздов) заходит на посадку. В тот момент, как он после ближнего привода начинает моститься на неосвещенную ВПП, включается все светотехническое оборудование, развернутое по гражданской схеме. Ослепленный этим морем огней, Игорь садится в стороне от оси, на пробеге наматывает часть их фонариков на свои колеса. Все закончилось благополучно.
А у нас идет разбор полетов. Дивизия, проверив состав экипажей, 'делает вывод' о том, что посадка без прожекторов произошла потому, что в Ту-16 сидел нештатный второй штурман - замполит полка. Экипаж от полетов отстранить. А 30 декабря, после 15.00, перелеты боевых самолетов запрещены.
      В ночь на Комсомольск вылетает Ан-26, в котором сидит новый экипаж Ту-16, ну и я, конечно. Прилетели, пошли ночевать. В Комсомольске -35, холодно, спать невозможно. Пришлось выпить, чтобы уснуть.
      30 декабря. Вылет на 12.00. Прошли доктора, получили условия, пошли на самолет. Запускаемся. Правый двигатель 'не идет'. Вот уже второй час не идет. Уже 'бэкфайер' приземлился дома, а мы все двигатель запускаем. Не идет, замерз, собака. А уж как мы замерзли, печатными словами не передать. Стартех залез в этот двигатель, что-то там крутит внутри, кричит 'запуск'. Запустили со стартехом внутри. Слава Богу.
      Запрашиваемся на взлет. Команда - выключиться, командиру и штурману на КДП, изменились условия. Что в этих условиях может измениться, - непонятно, лететь всего 40 минут, но не выпускают. Так как нет никакой уверенности в том, что двигатель еще раз запустится, решаем двигатели не выключать, 'работающий' самолет оставляем на стартеха и правака, сами идем на КДП. Изменили эшелон полета на 300 метров, а по радио сказать нельзя, надо расписаться за новые условия. Материмся, расписываемся, делаем вид, что не слышим вопроса о том, почему гудит наш самолет, убегаем. Через 50 минут мы дома.
Опять повезло, встреча Нового Года не сорвалась.

      Полет с 'крутыми' летчиками.

          Назначили нового командира дивизии. Резкий такой полковник, слова авиационные любил применять по делу и не только. Энергичный, нацелен только на победу. Так и надо, но без перебора, а тут перебор присутствовал.
  Вот и решили реальный минимум полетать, мир удивить. Понаехало инспекторов всяких, аж в салоне столовой им всем места не хватило. Это сразу мне не понравилось. Слепили экипаж из двух полковников, которые раньше друг друга и в лицо не знали, не то чтобы в одном самолете летать, и меня к ним посадили. И поручили слетать на разведку погоды. Что такое слетанность экипажа при полетах при минимуме, говорить не буду. Вот её как раз и не было. Предварительную подготовку проводил сам командир дивизии. Представляете, как это выглядит, когда в классе сидят штук десять полковников, один другого круче. После постановки задачи они даже со мной не познакомились, поговорить, как летать будем, не захотели, типа, встретимся под самолетом. Понял я, что добра не будет.
         И минимум установился, серьезный такой, на пределе. На предполетных указаниях все умничали по любому поводу, только не про полеты. И комдив красовался, команды авиационные произносил, вроде: 'по нолям - колеса в воздухе'. Круто, для непосвященных. Но я к тому времени уже понимал, что чем больше слов, тем меньше дела. Одна польза мне от полковников была, до самолета на 'уазике' покатали.
Вырулили на исполнительный. Еще на рулении я понял, что у меня в самолете есть два крутых командира корабля, но нет правого летчика. Насторожился.
         Взлетели. Хороший минимум, метров 120, для слетанного экипажа никаких проблем. А эти пижоны даже на кругу, при минимуме, автопилот включили, мол, не гоже им руки о штурвал стирать. После 'четвертого' они начали разбираться, кто будет пилотировать, а кто мешать не будет. А погода испортилась, где 120 метров было, там уже только 70-80 стало. Вот прошли 'ближний', а полосы и не видно. И пижоны болтать перестали, затихли, только и слышно, как друг другу штурвал пихают, 'ну давай, покажи' - 'ты сам покажи'. Четко рекомендую: 'уходим на повторный!'. В ответ слышу: 'Мы? На повторный? Садимся!'. Снизились до 20 метров и бреют над землей, полосу ждут. Развиднелось, торец прошли на 20 метрах, кое-как усадили самолет на центр полосы, начали резко тормозить. Корма докладывает: 'правая дымит, дымит, горит!'. Срулили в карман, остановились. Комдив с КДП спрашивает: 'ещё кружочек?'. Молчат, друг на друга смотрят. А корма все про свое, мол, правая тележка горит. Открыл я люк, взял свой огнетушитель, тут один из героев выхватил его у меня из рук и давай колесо тушить, а куда нажимать - не знает. Потушил я им колесо, взял свой портфель штурманский, и молча пошел в штаб АЭ. Это чтобы не возникло мыслей про 'второй кружочек'. Заруливали на стоянку они уже без меня. А я со своим помощником водки выпил, так как полеты отбили после полковничьих рассказов о фактической погоде.
   
   
   Интересное задание.
      
      Мы скучали в классе эскадрильи. То есть по плану поводилась командирская подготовка, если бы была хорошая погода, мы бы пошли играть в футбол, но погода была плохая. Для привычных дальневосточников просто плохая, а для обыкновенных людей - отвратительная, - шквалистый ветер, ливень, только "камней с неба" не хватает. Настроение - под стать погоде. Несколько скрашивало действительность то, что выдали получку. Народ сидел по классам и строил планы по освоению этой немалой суммы. Некоторые уже отнесли малую толику полученной суммы в вино-водочный отдел магазина, обменяли на известный всем товар, и не стали закладывать этот товар на длительное хранение. Таким сиделось веселей.
      В штаб эскадрильи прибежал командир полка. Именно прибежал, а это настораживает. Народ оживился. Бегущий полковник в мирное время - это паника, значит, жди различных глупостей. Глупости не заставили себя долго ждать. Пришел командир эскадрильи и поставил задачу: отобрать трезвый отряд, который через 3 часа вылетает на Камчатку, где разбомбит, что скажут. Что конкретно там не на месте, расскажут после посадки на Елизово. Классический отряд, по ранее приведенным причинам, отобрать не удалось, поэтому было принято соломоново решение - полетит сам комэска, командир отряда, который выпить просто не успел, и молодой командир, которому пить в служебное время еще не разрешалось.
      Сказано - сделано. Сходили домой за вещами, поехали на аэродром. Не зная, какие бомбы будут подвешивать, решили повесить на себя все возможные держатели. Не смотря на плохую погоду, взлетели по плану, через 2 час уже заруливали на стоянку в Елизово. РП предупредил, что нас встречают. Насторожились. Не зря. По стоянке уже прогуливался настоящий адмирал. Эти флотоводцы всегда вносили в нашу жизнь элемент неожиданности, так как о своей авиации у них были очень оригинальные представления.
      Нам удалось произвести впечатление на адмирала. При заруливании мы сдули с него фуражку, которая улетела в лужу. Поэтому, выходя из самолета, мы тактично пропустили первым старого командира отряда. Командир спускался по лесенке медленно, торопливый правак наступил ему на голову, белоснежная фуражка командира приобрела отпечаток обуви 43 размера. Построив экипаж, командир доложил адмиралу, что мы прибыли для выполнения всяких задач. Адмирал прокричал, что летчики с грязными фуражками ему не нужны, на что наш командир злорадно пробурчал: "на свою посмотри". Обменявшись приветствиями, мы пошли размещаться, почему-то в клуб. В клубе около сцены стояли солдатские койки, на сцене, под плакатом о нашей партии, которая была для нас и честью и совестью, стоял стол, за которым ранее прилетевшие товарищи уже очень живо обсуждали порядок выполнения ещё не поставленных задач. Провинившийся правак сгонял в магазин за жидкостью, которая, как известно, смывает все следы, и мы присоединились к обсуждению. Поздно ночью комэска разогнал развоевавшихся воздушных бойцов по койкам.
      Утро. Штаб 317 полка. Постановка задачи. Задача простая и не затейливая - составом отряда незаметно подкрасться на очень малой высоте к полигону Налычево и разбомбить цель, которую будет изображать надувной плотик размерами 4 на 6 метров. Боевая загрузка - по 12 ФАБ-250. Некоторые "незначительные" проблемки:
      - подкрадываться будем со стороны берега, а рельеф там, мягко говоря, не располагает к полетам на высотах менее 4200;
      - участие в операции боевых пловцов с колющими предметами и взрывными зарядами не планируется, поэтому придется действительно попадать в плотик хотя бы одной бомбой из 36-ти;
      - надо постараться не утопить 2 БДК, которые будут стоять рядом с плотиком, ведь им еще десант высаживать.
      Этими боевыми действиями флотоводцы хотели поразить воображение сухопутного маршала Соколова, который будет наблюдать за полем боя с КП полигона. Готовиться к вылету решили по месту проживания. Все продумали, бомбить будем с 900м, серией, по команде ведущего, по ущелью пойдем визуально, плотным строем. Оформив полетную документацию, решили проиграть полет "пеший по-летному", правак сбегал в магазин за "модельками самолетов". Использовать все "модельки" не дал пришедший комэска, резонно рассудивший, что этим будем заниматься при разборе полета.
      Опять утро. Надо заметить, что на Камчатке оно наступает на 2 часа раньше, чем у нас, а "воевали" мы вчера по-нашему времени, поэтому хочется спать, и не хочется ничего бомбить. Но люди мы военные, бомбить, так бомбить. Оценили погоду. Все ни к черту. Над полигоном ясно, а над сушей облачность на 1000м. Придется пробивать в плотном строю, выходить к берегу с минимальным вертикальным эшелонированием. Страшно-о-о. Но, как я уже замечал, мастерство советских летчиков тогда пределов не имело, поэтому цель мы уничтожили. От увиденной картины маршал обалдел, прокричал в эфир, что он здесь "самый первый", и что летчики - молодцы. Радиопохвала вдохновила нас, разбор полета прошел на очень высоком уровне.
      Через день мы перелетели домой, начали ковырять дырочки в кителях под ордена.
Не сложилось. Нам переслали аэрофотоснимки камчатского Ту-16, который летал над театром боевых действий и запечатлел наш "подвиг" для потомков. На снимках было хорошо видно, что молодой командир в облаках отстал от ведущего, вывалившись под облака, он сбросил бомбы по команде ведущего, не оценив своего места. Все 12 ФАБ-250 легли по борту БДК, пришлось только поблагодарить корабелов, которые заложили такой запас прочности в этот проект. Можно было представить себе состояние флотоводцев, которые оказались именно на этом корабле. Так что про ордена мы забыли.
      Ну и ладно, не за чины и награды мы служили.