Судный день

Первую часть этой истории можно узнать из рассказа "Цитадель". 

Итак, положив не отступаться и продолжать штурмовать крепостные стены Почты России, а заодно и судебной власти, я переписал свое исковое заявление, начисто изгнав из него упоминание о наложенном платеже несчастливой посылки.
Новое заявление было принято, и через некоторое время я получил письмо из суда о начале расследования.
По иронии судьбы на конверте была изображена знаменитая немая сцена из гоголевского "Ревизора". Сам же нарисованный в профиль Гоголь, прищурившись, взирал на происходящее. Вздохнув и смутно припомнив, что среди персонажей "Ревизора" был и почтмейстер, я решил, что великий писатель тоже, вероятно, немало претерпел от российской почты.      
Да, чуть не забыл! Спустя месяц после отправки письма в суд с заказным уведомлением, уведомление это было, наконец, доставлено мне на дом. Со смешанным чувством досады и радости глядел я на сплошь уклеенную марками и уставленную печатями бумагу, где синими чернилами на белом фоне было написано, что письмо получено судьей 20 мая, тогда как уведомление об этом событии пришло ко мне только 23 июня.
И вот судный день настал.
Представителем ответчика оказался лысоватый господин в темно сером костюме, светлых сандалиях, с тяжелым кожаным портфелем и полупрозрачным белым пакетом. С точно таким же пакетиком и с чрезвычайно похожим портфелем был и я. Он выгрузил на стол толстую папку с бумагами и юридическими брошюрами.
В моем же портфеле лежали только томики сочинений Карла Маркса, потому выгружать мне было нечего. Я лишь вынул заранее приготовленное в письменном виде заявление об уточнении ответчика по своему делу и в четверть сложенный лист бумаги для конспектирования.
После необходимой процедуры начала заседания, судья (приятная во всех отношениях дама "бальзаковского возраста") обратилась к вопросом ко мне, кого же все-таки я считаю ответчиком, потому как я определил таковыми целых трех – свое почтовое отделение, краевое управление почтовой связи и само ФГУП "Почта России".
Главным из них, по моему мнению, должно было быть Управление федеральной почтовой связи края — Филиал ФГУП «Почта России» (которое в качестве координатора работы почтовых отделений города и ответственного за «внешние связи» халатно отнеслось к расследованию неразберихи с моей посылкой), но представитель предполагаемого ответчика – того самого управления – заявил, что филиал не является юридическим лицом и потому не может выступить ответчиком.
Тогда судья опять обратилась ко мне, кого же все-таки я считаю ответчиком.
-- Кого? Может быть, мое почтовое отделение как самое близкое к потребителю учреждение? – помявшись, неуверенно ответил я.
-- А является ли почтовое отделение юридическим лицом?
Ситуация все более напомнила далёкие школьные годы, когда мне, бывало, приходилось "плавать" на экзаменах. Откуда мне знать, является ли почтовое отделение юридическим лицом или не является, -- тоскливо подумал я про себя, а вслух поинтересовался, не является ли данный вопрос вопросом на смекалку?
-- Ребусов мы здесь не загадываем, -- строго произнесла судья. -- Мы проводим расследование.
В результате расследования, с помощью представителя ответчика, выяснилось, что почтовое отделение – лишь структурная единица филиала, а, стало быть, и оно тоже не может быть ответчиком.
Теперь, значит, задача моя облегчилась, с радостью решил я, и назвал ответчиком номер один "Почту России" как таковую.
Однако судье вовсе не улыбалось заводить дело на Москву. "Только на одних конвертах разориться! А цена вопроса-то (если не считать компенсации морального вреда) всего-навсего триста рублей, недоплаченные истцу челябинским почтамтом…"
-- Может быть, выплатите истцу эту недостачу, -- предложила судья компромиссный вариант господину в костюме.
-- Но ведь это равнозначно признанию нашей вины, -- возразил он. – А виноват Челябинск.
Ох, уж этот Челябинск, который портит жизнь красноярским почтмейстерам!..
Как оказалось, решая мой вопрос, наше территориальное управление почтовой связи регулярно переписывалось с Челябинском по электронке. Но, видно, совсем как гоголевский Подколесин, сотрудники управления охладели к этой "интриге", не доведя ее до конца.
Мы, дескать, и сами недоумеваем, почему челябинцы ограничились 191 рублем: если же истец этим не доволен, так пусть бы и разбирался с Челябинском, а не цеплялся к нам! Пусть бы он консультировался с юристами, штудировал Федеральный закон № 176 "О почтовой связи" и не нарушал бы установленный оным "претензиционный порядок урегулирования споров"!
Таким вот, по сути, образом можно резюмировать логику управления почтовой связи, которую озвучил представляющий ее интересы юрист.
Правда, непонятно было, почему он так волнуется, если его учреждение все равно не виновато.
В запале почтовый юрист даже предложил мне подать иск на челябинское отделение почтовой связи, где моя посылка пролежала три месяца, забыв при этом, что означенное отделение, не являясь юридическим лицом, никак не годится в ответчики.
Да, впрочем, и самостоятельная моя переписка с Челябинском, когда б я на нее решился, могла бы растянуться на долгие годы. Ведь если внутреннее почтовое расследование о возврате посылки заняло практически четыре месяца (хотя велось посредством электронной почты), то можно представить, сколько времени переписывался бы с ними я, используя обыкновенную наземную почту – ту самую "Почту России", которая, как мне пришлось убедиться на собственном горьком опыте, работает далеко небезупречно!
В общем, дело, по всей видимости, зашло в тупик. Следующее судебное заседание назначили через 13 дней.