Как я болела свинкой

 Как я болела свинкой.
               
        Почему-то мои самые яркие воспоминания относятся к тем моментам моего детства, когда я болела. Возможно болезнь полезна для души человека. Я имею ввиду то, что “Господь посещает нас скорбями и болезнями“. И что в определенный момент наступает ремиссия (смена нашей миссии). Один такой день из моего детства запомнился мне почти полностью.
Зима... Солнце играет на снегу, слепит глаза. Родители везут меня на санках по утоптанной тропинке. Мы едем к бабушке на Затенки. Санки переворачиваются и я падаю на снег. Лежу и жду, когда меня поднимут. Но родители делают вид, что увлечены беседой и скрываются за поворотом. Я какое-то время лежу и жду, но за мной никто не возвращается. Почему-то нет сил и обидно. Но ждать больше нечего, я встаю  и тащусь по скользкой тропинке.
От бабушки мы заходим к маминой сестре – Люсе. Потом идем  “на фабрику“. Там накрывают стол и мы долго сидим. Говорят все сразу. Очень шумно и жарко. Я начинаю “скулить“, звать родителей домой. Но они меня, кажется, не слышат. Я нахожу свое пальто и выхожу во двор. Уже темно. Я прижимаюсь щекой к снегу, чтобы унять жар. В моей голове еще звучат голоса:
— Они его потом и в петлю засунули! Если б тогда милиция только с него одежду сняла! Он весь в синяках был! Вот что творят!
А потом мне сделалось хорошо-хорошо. Снег таят на щеке с стекал вниз, приятно холодя шею. Молоточки в голове стучали все тише и тише. Голоса умолкали... И я стала куда-то уплывать.
Весь следующий день я пролежала в кровати. Доску, которой меня загораживали, чтобы я не упала, перевернули. И я катала по ней пупсиковую колясочку, которую мне купила в честь болезни мать. По полу бегал поросенок. Я побаивалась, как бы он не запрыгнул в кровать. Мне сказали, что у меня свинка. Может быть этот противный поросенок и заразил меня своей свинкой. Я лежала и глядела на потолок. Доски на потолке были окрашены в голубой цвет. На них в некоторых местах виднелись следы от сучков и неровности. В одном месте я увидела целую картину. Прекрасная принцесса бежала от каких-то чудовищ, которые ее преследовали. Волосы у принцессы были стянуты в тугой узел, сзади был шлейф, а изящная рука сжимала розу, словно стараясь защитить ее от поругания. У ее преследователей горели глаза. Они  о чет-то договаривались между собой. Я и сейчас вижу эту картину перед собой. Наверное, я тогда очень долго болела.
Да, если уж говорить честно, мне нравилось болеть. Тебя все как-то сразу начинают жалеть, любить (да просто замечать). Даже мать вспоминает о тебе, купит что-нибудь. Отец сидит около кровати. Сестра показывает диафильмы. Свой первый диафильм я выучила наизусть, когда еще не умела читать:

...Что не делает дурак, все он делает не так.
Начинает не сначала, а кончает как попало.
С потолка он строит дом. Воду носит решетом.
Дверь берет с собою в лес, чтобы вор к нему не влез...

Чьи это стихи? Не знаю. Больше я их нигде не встречала. А жаль. Поучительные стихи.
Когда я болела, то часто “лунатничала“. Я не знаю, как это происходило. Но меня несколько раз ловили по ночам. Я шла, вытянув вперед руки, широко раскрыв пустые расфокусированные глаза. Наверное я в это время была в другом месте. Я часто болела еще и  оттого, что у меня было слабое горло. Стоило мне промочить ноги или посидеть лишний часик-другой в снегу, как я начинала кашлять. Но это было так здорово – рыть в снегу норы и пещеры, и строить настоящие снежные города, и прыгать с крыши нашего сарая в сугроб.
Однажды Олька пришла к нам в новой кроличьей шубке. Мы в это время как раз прыгали с крыши в снег. Олька сказала, что мать ей запретила валяться в снегу. Потом она подумала и добавила, что если она прыгнет с нами всего один только разок и отряхнется, то ее мать ничего и не узнает. Но она немного не рассчитала. Мы то прыгали с разбегу. А Олька прыгнула прямо, где стояла. И повисла на заборе. Она висела и кричала. Мы испугались, что она задохнется и начали ее стаскивать. Ну, в общем, шубка была испорчена настолько, что Ольку к нам гулять до самого лета больше не отпускали. Да, как говорит мой взрослый сын: “Одежда должна быть удобной и прочной“. (Представьте, что он на вручение диплома явился в шортах.)
Моя детская одежда отвечала этим требованиям. Штаны с начесом я выправляла на валенки. Так и снимала их кучей. Все было обмерзшим. Приходилось мою гуляльную одежду выколачивать на крыльце, отщипывать от начеса комочки снега и льда. А потом все это развешивать по батареям. Только однажды я тоже попала впросак. Положила на горячую батарею мокрую кроличью шапку с ушами. За ночь она так усохла и состарилась, что я ее больше не смогла одеть.
Зимой было здорово падать в снег – чисто и не больно. Летом совсем не то. Бежишь бывало, этак скорости на четвертой, и вдруг чувствуешь, что отрываешься от земли... Доли секунд полета, а сколько всего передумаешь за это время. И... приземление... Очень даже плотный контакт с землей. У меня до сих пор колени черные от этих контактов. Это шлак врос, под кожу ушел. У нас дорогу раньше всегда шлаком посыпали.
Да, зимой падать лучше, чем летом или весной. Весной – совсем плохо.