Паранойя, гл. 1 Первые звонки

Паранойя ((др.-греч. ;;;; — рядом, около, отклонение от чего-либо, ;;;; — мыслить) -- Психическое нарушение, характеризующееся подозрительностью и хорошо обоснованной системой сверхценных идей, приобретающих при чрезмерной выраженности характер бреда. Эта система обычно не меняется; она была бы совершенно логична, если бы исходные патологические идеи были правильны. Поскольку деградация у больных паранойей чаще всего происходит лишь на конечных стадиях заболевания (им зачастую удается придать видимость реальности своему бредовому мышлению, вовлекаясь в судебные процессы или другие сутяжнические виды деятельности), они редко оказываются в психиатрических больницах. У больных паранойей нет вычурного поведения, эмоциональной нестабильности, гротескных галлюцинаций и необычных идей, отмечаемых при других психопатологических состояниях. Многие из них способны поддерживать, хотя бы поверхностно, экономическую и социальную адаптацию. Только когда их побуждения приходят в конфликт с общественным благополучием, становится очевидно, что необходима госпитализация. С другой стороны, встречаются случаи паранойи, когда больной выражает весьма странные идеи.


1. Первые звонки

Я сидел, развалившись в своем любимом кресле, плечом прижав телефонную трубку к уху, и кидал дротики в мишень на стене. У меня в руках оставалось всего две штуки из двенадцати, и, значит, разговор очень скоро придется заканчивать. Как-то так уж повелось, что я созванивался с матерью всегда перед работой, регулярно раз в два-три дня. Для меня это давно стало привычкой вроде, прогулок с собакой.
- Ладно, сынок. Много не пей, води машину аккуратно и передавай привет Татьяне.
- Конечно, мам. Счастливо!
Повесив трубку, я задумчиво почесал ей подбородок, и вдруг почувствовал, как по спине у меня пробежала стайка мурашек.  Кто такая Татьяна я понятия не имел. Жену, теперь уже бывшую, звали Аня, собаку, вернее, пса звали Арчи. Сестры у меня никогда не было.  "Это не твоя мать!" -- раздался чей-то противный голос в моей голове. Откуда-то изнутри поднялся холодный липкий страх. Я еще ни разу не замечал признаков маразма у мамы -- для своих пятидесяти пяти, она была совершенно здорова, бодра и полна энергии и идей. Но откуда эта Татьяна? Мне захотелось перезвонить ей и спросить что-нибудь вроде "А как там папа?". Но слишком уж пугала перспектива услышать в ответ "Отлично. Передает тебе привет". Нет уж, гораздо проще сейчас сделать вид, будто бы ничего особенного не случилось, а через пару часов, мой мозг сам сгладит острые углы, выкинет из памяти этот липкий ужас неправильности происходящего, подретуширует, откинет одни мелкие детали, добавит другие... К концу дня я буду уверен, что  мама оговорилась, или я ослышался, а на следующий день, я забуду об этом вовсе. Я мотнул головой: бред. Да мало ли какую Таню она имела в виду? Из собачьего клуба, соседку, продавщицу в магазине, куда заходила, когда приезжала к нам в город. Мысленно махнув на это рукой, я пошел в душ - пора было собираться на работу.

Стоило бы побриться, но куда-то задевался проклятый баллончик с пеной. Я перерыл все шкафчики, но его не было. В общем-то, я не склонен класть вещи на место -- как правило, после использования они оказываются аккурат в конце кратчайшей траектории к ровной поверхности. Конечно, у меня бывают порывы вроде затеивания генеральной уборки, но вряд ли я мог вынести его из ванной комнаты -- зачем? Высунувшись из-за занавески душевой и стараясь не капать водой на пол, я еще раз окинул взглядом интерьер. Зеркало, раковина, полки, шкафчики... Чисто. Ну, по крайней мере, в том смысле, что никаких следов пены для бритья. Пожав плечами, вернулся под горячий душ. С детства я испытывал тягу к воде, и стоять под душем или валяться в ванной мог часами. Горячая вода, потом холодная, потом снова горячая, так несколько циклов и вот уже от утренней усталости или вечерней сонливости не остается следов. Вода смывает грязь, вода смывает ночные кошмары, вода смывает усталость и боль. Вода – это постоянное движение, а движение – это жизнь.
Выключив душ и что-то насвистывая, я отодвинул занавеску и потянулся за полотенцем. И замер. На самом видном месте, на стиральной машине красовался баллончик с пеной для бритья от "жиллет". Того самого, лучше которого, если верить рекламе, для мужчины нет. Я не мог поручиться, что до этого я смотрел конкретно на те несколько квадратных сантиметров, что он занимал на поверхности, но я был уверен, что не заметить его во время своих поисков я не мог. Или, все-таки мог? Иначе остаются только две возможности: либо надо мной шутит барабашка, либо его принес откуда-то Арчи. Арчи, конечно, на редкость умный пес, даже по меркам немецких овчарок. Но, все же, представить его тихо входящим в ванную и аккуратно ставящим баллончик на стиральную машину я не мог. Скорее уж это барабашка, но в них я не верю. Значит, все-таки, я его не заметил. Я закрыл глаза и попытался вспомнить картинку, которую видел, когда осматривал ванную. Раковина, над ней зеркало. Пусто. Полки. Пусто. Шкафчики. Пусто. Батарея и стиральная машина. Пусто. Или не пусто? Иногда так бывает, что смотришь, и в упор не видишь предмета. Сознание, подчас, выкидывает с нами странные штуки... Ладно, черт с ним. Пора на работу.

Помимо воды, я еще с детства любил ночь. Сколько я себя помню -- самое страшное для меня было вставать раньше полудня. Школа, институт, работа от звонка до звонка -- для меня все это было невыносимой пыткой. Если я вставал раньше хотя бы полудня, то весь день чувствовал себя разбитым, сколько бы не спал накануне, и под вечер сил оставалось только на то чтобы принять душ, поесть и лечь спать. Будние дни тогда просто выпадали из моей жизни. Я работал, учился, что-то делал, но если бы меня в субботу спросили, чем я занимался всю неделю, мне бы потребовалось много времени, чтобы вспомнить. Наверное, если бы мне не повезло так и не подвернулась вакансия ночным аналитиком, пришлось бы переквалифицироваться в бармены или таксисты.
До сих пор не могу понять, как это так сложилось, что мы познакомились с Аней, да еще и поженились. Она была типичный жаворонок, из тех, кто в 7 утра бодр и весел, полон сил и оптимизма, но в десять вечера начинает клевать носом и готовиться ко сну. В общем-то, неудивительно, что мы расстались -- мы просто жили в абсолютно разных мирах. На мой взгляд, в ночном куда больше плюсов -- нет пробок, нет столпотворений людей в транспорте, нет очередей... Вообще нет такого количества людей. Ночь спокойнее. Ночь больше настраивает на творчество, ночью лучше думается. Ну, мне, по крайней мере. Как раз то, что надо.

Поздно вечером, когда там мало людей, когда нет давки, духоты и вони немытых тел, метро не такое уж и отвратительное средство передвижения. Мне нравится идти по почти пустым переходам, прислушиваясь к эху собственных шагов, смотреть, как ветер играет с мусором, закручивая вихри между колоннами станции, слышать гул приближающегося поезда, разглядывать поздних пассажиров. Поэтому, время от времени, я оставляю машину и добираюсь до работы на метро.
В переходе на «Белорусской», я остановился, чтобы послушать играющего на саксофоне "Одинокого пастуха" музыканта. Вообще, на месте городских властей, я бы утвердил штатную должность музыканта в переходе. Впрочем, тогда бы, наверное, все талантливые перебрались бы куда-нибудь еще -- ведь большинство из них играет в переходах не от безысходности, а от иллюзии некоей свободы. По крайней мере, подвергать их гонениям, на мой взгляд, точно не стоит.
Музыкант закончил играть, и устало прислонился к стене, равнодушно глядя на таких же равнодушных прохожих. Бросив ему в чехол от сакса десятку, я пошел дальше…

Я иногда приезжал на работу днем или засиживался до того времени, как помещения наполнялись суетой, гомоном голосов, интригами, флиртом и имитацией работы. Ничего хорошего, по-моему, и КПД такой работы позорно мал. Сейчас в офисе находились только пара охранников, дежурный специалист от компьютерщиков и мы, группа ночных аналитиков. Всего человек восемь от силы. Тихо и спокойно, только шелест вентиляторов да гул кондиционеров.
Работы на сегодня было немного – за день мало чего произошло, требующего анализа и подготовки прогнозов. Когда я вошел, Володя Крайцев, как раз рассказывал историю о том, как когда он стоял на светофоре, пьяный милиционер вдребезги разбил корму его «камри». Я уже слышал это не то вчера, не то позавчера.
-- Ну и что, гаишники-то что решили, кто виноват? – спросил Саня Николин. Он у нас самый молодой, еще верит в справедливость.
-- Да я же тебе говорю: он сам мент. Пьяный и на чужой машине. Ну, приехали бы его товарищи, сказали бы, что это я задом сдавал… Сто километров в час… -- начал объяснять Володя.
-- Правильно, поэтому наш Володя просто опустил бедного работника МВД с зарплатой в 10 тысяч рублей в месяц на 120 тонн – не удержался я, не отвлекаясь, впрочем, от процесса включения компьютера – он как раз опять не захотел принять мой пароль.
Не сразу я заметил, что все замолчали, а Володя как-то странно на меня смотрит.
-- Что такое? – спросил я: – Или ты намекаешь, что среди джентльменов говорят не «опустил на бабки», а «договорился»?
-- А ты откуда знаешь? – с удивлением спросил он.
-- Ну, я по телевизору видел. Они там, знаешь, ходят в галстуках и говорят исключительно культурным языком. Например, так: «Сэр, я полагаю, что Вы являетесь представителем рогатых парнокопытных млекопитающих» вместо простого «Ты козел!» – судя по его лицу, я все-таки чего-то не понимал.
-- Да нет, я не об этом! Про аварию ты откуда знаешь?
-- Так ты мне сам вчера или позавчера рассказывал! – на этот раз была моя очередь удивляться.
--  Костя, это произошло сегодня утром. – задумчиво протянул Володя. И добавил: -- причем именно так, как ты сказал: я договорился с ним, и он отдал мне 120 тысяч.
По спине у меня снова пробежал холодок. Я ведь отчетливо помнил, как он мне рассказывал об этой аварии. Может быть, все-таки…
  -- Так сегодня что… Еще раз что ли? – почти с надеждой спросил я.
-- Да нет, до этого у меня полтора года аварий не было… А об этой я бы тебе просто не успел рассказать – мы не виделись еще.
Все в комнате внимательно смотрели на меня. Не хватало еще, чтобы они начали думать, что я за ними слежу. Но откуда же я, тогда знаю, что произошло?
-- Ладно, Володь, я, ж все-таки аналитик – подмигнул я, вольготно разваливаясь в кресле – шансов, что гайцы сделают его виновным, а страховая тебе что-то заплатит, немного. Ты тоже аналитик, поэтому ты это понимал. При этом, ты не такой человек, чтобы молча утереться и уехать. Значит, ты потребовал с него деньги. Ты не выглядишь убитым горем, и, по крайней мере, на твоем лице нет следов его ярого протеста. Значит, он тебе их отдал. Ну а сумму я назвал почти наугад – столько может стоить ремонт кормы твоей «камри».
Володя в восхищении покачал головой:
-- Ну, ты даешь. Провидец! Не зря свой хлеб ешь.
С шутками и прибаутками ребята стали разбредаться по рабочим местам, а я сидел, тупо глядя в монитор, и очень старался поверить в то, что только что сказал. Что-то все-таки творится странное…

-- Да хорошо, все сделаем. Я прямо сейчас этим займусь. – сказал я и повесил трубку. И замер. Потому что я абсолютно не помнил, с кем я только что разговаривал и что ему пообещал. Конечно, когда пытаешься одновременно говорить по телефону, читать увлекательные новости и трепаться с кем-нибудь в «аське», как правило, получается плохо и то и другое. Но не настолько же! Или настолько? Я откинулся на спинку кресла и закрыл глаза, пытаясь вспомнить, хоть какие-нибудь подробности разговора. Но кроме этой фразы в памяти не всплывало ничего. Так, ладно, а о чем я только что читал? Я посмотрел на монитор. Статья о дневном пожаре на спичечной фабрике. Никаких подробностей я тоже не помнил. Я перечитал несколько первых строчек, но они выглядели для меня абсолютно незнакомыми. Ничего не помню… Закрыл глаза и потер ладонями лицо. В голове не прояснялось – последние несколько минут меня словно и не было здесь. Спал я что ли? «В отпуск тебе пора!» -- сказал кто-то внутри моей головы. Пожав плечами, снова вернулся к статье. Если кому-то действительно понадобится то, что я пообещал – перезвонят.

Навстречу мне спешили офисные работяги, продавцы, банкиры, менеджеры, школьники-студенты, пенсионеры, милиционеры – в общем, нормальные граждане, только начинающие свой рабочий день. В задумчивости, глядя себе под ноги и изредка зевая, я добрел до своего подъезда. Поздоровался с бабушками на лавочке – с теми, которые появляются там, после того как окончательно рассветет, исчезают с первыми признаками темноты, и всегда все про всех знают. Не знаю, что такого они знали про меня, но, пройдя мимо них, я услышал за спиной увлеченное перешептывание, как мне показалось, обо мне. Впрочем,  может быть, они просто вернулись к предыдущей беседе, никак со мной не связанной.

Ключ в замке не повернулся. Либо он сломан, либо открыт. Никаких признаков грядущей поломки я с утра не заметил… Нажал ручку, толкнул дверь – та легко поддалась. Под ложечкой неприятно засосало. «Только бы Арчи не тронули!» -- подумал я. «Черт с вами, берите все что есть, но собаку не трогайте!». Хотя, я понимал, что  пёс никогда и никому не позволит взять что-то без спроса. Пока жив. Прежде чем открыть вторую дверь, я прислушался: в квартире тихо. Обычно Арчи приветствовал меня веселым топтанием и шумным сопением под дверью. Предполагая худшее, я вошел.
Арчи стоял в конце прихожей и как-то очень странно смотрел на меня. Уши торчком, шерсть на загривке дыбом, из груди вырывается угрожающее рычание.
-- Арчи, что с тобой?
Ноль реакции. Лишь рычание стало громче. Я немного попятился, пес нагнул голову, по прежнему угрожающе глядя на меня.
-- Арчи?
Он не отреагировал, лишь рычание стало громче, и верхняя губа приподнялась, обнажая клыки. На лбу у меня выступила испарина – я прекрасно помнил, как Арчи одним движением мощных челюстей легко перекусывал здоровенные говяжьи кости.
-- Эй, дружище, тише, тише, ты чего? Это же я! – прошептал я, нащупывая спиной дверь, и прикидывая, сумею ли оказаться за ней раньше, чем его клыки сомкнутся на моей шее. Арчи мотнул головой, будто кивая, а в следующее мгновение, сорвался с места. Один короткий шаг для разбега, и мощные лапы подняли его в воздух, в полете вытягиваясь в струну. На какую-то долю секунды, всего лишь на самое короткое мгновение, но все же, мне действительно показалось, что он сейчас вцепится мне в глотку. Но, мягко приземлившись передо мной, Арчи встал на задние лапы, бессовестно уперев передние мне в грудь, и страстно, будто не видел меня, по меньшей мере, месяц, принялся облизывать мое лицо.
-- Тьфу, Арчи, слюнявый пес, хватит! Ну да, да, ты снова провел меня, негодяй! – я опустился на корточки, гладя его по спине. Пес довольно крутился передо мной, подставляя бока, и весело потявкивая, мол, «да, провел старика, что есть, то есть». Этот трюк он вытворял с самого детства. Вроде бы я и привык, но иногда, он так натурально играл «в охотника», что я верил.
-- Ладно, пошли гулять!
Арчи радостно ускакал в угол прихожей и через миг вернулся, преданно виляя хвостом и сжимая в зубах свой ошейник с поводком. Я так и остался сидеть на корточках, прислонившись к двери, и пытался вспомнить, закрывал ли ее утром. Неужели, забыл?


На следующий день у меня выходной, спать особо не хотелось. Выбираться днем куда-нибудь -- тем более. А хотелось мне посмотреть какой-нибудь старый, хороший, но уже подзабытый фильм, под пару бутылочек пива, поспать часиков шесть и поехать к Ольге. Можно будет погулять где-нибудь, или посидеть в кафе, или еще что-нибудь – это уж мы придумаем. Перебирая в уме содержимое своего «харда» на предмет «что бы посмотреть» и улыбаясь в предвкушении «вечера пятницы», начавшегося у меня в 9 утра во вторник, я направился к старой знакомой «палатке». Арчи трусил рядом, как всегда с интересом разглядывая прохожих, проезжающие машины и соседских собак. Не знаю, как на нем сказывается мой ночной график, но, по-моему, его вполне все устраивает.
Мы дошли до того места, где я обычно покупал всякую мелочевку из продуктов. Торговой палатки не было. На ее месте прочно и, судя по запаху, давно, стояли две голубые кабинки биотуалетов. Рядом на стульчике сидела угрюмого вида тетка, уткнувшаяся в какую-то книжку в мягкой засаленной обложке. Не то дамский роман, не то дешевый детектив. Я задумчиво разглядывал кабинки, пытаясь вспомнить, когда в последний раз покупал здесь что-то. Кажется, дня два или три назад. В крайнем случае, на прошлой неделе. На прошлой неделе – точно, тогда ко мне заезжал Серега, привезенного им пива не хватило и мы ходили сюда «за дозаправкой». Ну, за неделю в этом сумасшедшем городе может много чего измениться. И все же, что-то не давало мне покоя. Что-то было не так. Контролерша или билетерша, или как еще называется человек, который продает право на пользование туалетом, не обращала на меня никакого внимания. Арчи тоже не находил ничего необычного – он с интересом обнюхивал какое-то дерево, явно на предмет воспользоваться им в гигиенических целях. Вежливо кашлянув, дабы привлечь внимание, я спросил:
-- Простите, а давно палатку отсюда убрали? – ох, зря это сделал. В этот же момент я понял, что лучше бы мне было и не спрашивать. Ну, какая мне разница, в самом деле? Но я все-таки, спросил.
-- Что? -- не поняла она.
-- Ну… палатка здесь стояла. С продуктами, пиво-соки-воды-табак, знаете, бывают такие? – почему-то я уже примерно знал, что она ответит. Знал, но, все-таки, еще на что-то надеялся.
-- Не знаю – отрубила она. – Я здесь уже полгода работаю, и никакой палатки не было. Около метро же запретили палатки ставить еще года два назад.
-- Ага… -- протянул я. – спасибо, наверное, перепутал.
Тетка, пожав плечами, вернулась к книге. Я свистнул псу и пошел в сторону дома. Пива мне больше не хотелось. Теперь лучше коньяка, да так, чтобы отключиться и забыть о том, что мир вокруг меня сходит с ума.


Коньяк, действительно, помог. Через несколько рюмок, я уже начал понимать, что воспоминания о какой-то там палатке у меня весьма расплывчатые, а с Серегой мы тогда нагрузились так, что с нас сталось бы дойти до ближайшего Рамстора и принять его за палатку. Память странная штука, и если уж мы можем забыть то, что было, что нам мешает «вспомнить» то, чего не было?
К тому времени, как я опорожнил почти полбутылки, мне стало решительно все равно, «а была ли палатка». И вообще, я, правда, давно уже не был в отпуске! Кто-то мне это уже говорил сегодня… Ах да, тот голос у меня в голове, что помимо обычных подколок, частенько дает довольно дельные советы. «А не поехать ли нам на Кипр? Пару лет назад там было весьма неплохо, помнишь? Море, солнце, девушки…»  -- снова шепнул мне голос. «Действительно, море, солнце и девушки --  это прекрасно!» -- согласился я с ним. – «Тем более, когда все сразу!». Налив еще рюмку, и чокнувшись с бутылкой за такую удачную идею, я побрел к компьютеру, дабы пересмотреть сделанные тогда фотографии. Освежить память и укрепиться в желании поехать именно туда.
Фотографий с Кипра на жестком диске не было. Ни в одной из нескольких папок с фотографиями из отпусков. Задумчиво почесав подбородок, я попытался вспомнить, не мог ли я их стереть, или скопировать только на рабочий комп. Скорее всего, мог – год назад я менял компьютер, перекидывал все на диски, и что-то мог забыть переписать обратно. «Ну и черт с ними, сделаю новые, верно?» -- спросил я голос в своей голове. Тот ответил, что верно, и добавил в том смысле, что хорошо бы мне немного поспать, если я хочу вечером встретиться с Ольгой и проявить состоятельность. Согласившись с такой трезвой мыслью, я так и сделал: разделся и повалился на кровать, ощущая, что комната вокруг меня слегка вращается, приятно убаюкивая. Сон пришел быстро…