Паранойя, гл. 2 Сон

2. Сон

… Ее звали Аня. Это я помнил точно. Лицо, однако, мне было незнакомо. Вернее, оно было, будто бы слеплено из тысячи других знакомых лиц, и черты его терялись, как только я пытался сосредоточить на них взгляд. Оно словно бы расплывалось, и я никак не мог до конца узнать ее. Но то же время, голос в голове, мое альтер эго, подсказывал мне, что она моя знакомая из далекого-далекого детства. «Да это же Аня! Ты ее знаешь. Вы с ней….». Что именно мы с ней голос, правда, не уточнял, а вспомнить я никак не мог. Это немного тревожило, потому что одновременно с этим, девушка казалась мне абсолютно чужой. Но меня несла река событий, не давая сосредоточиться ни на попытке вспомнить ее, ни на звеневшем где-то в дальнем уголке сознания ощущении надвигающейся беды.
Мы шли по полузнакомым улицам не то Красноярска, не то Томска и разговаривали о чем-то пустом и далеком. Вроде как об общих воспоминаниях из детства. Вернее, это она говорила, а я слушал, потому что ничего из того, что она рассказывала, я не помнил. И в то же время, как только она говорила о чем-то, это словно бы проступало в моей памяти картинками. Но только не отличить, то ли это я вспоминал, то ли представлял. Аня болтала без умолку, а я все глазел по сторонам, поддакивая время от времени и кивая. Город казался мне таким же «недоузнанным» как и она сама.
Смеркалось на удивление быстро, и вскоре в разрыве туч на темно-сером небе стала мелькать почти полная луна. Мы очутились в части города, или, скорее, пригорода, которую я не знал совсем. Потянулись бесконечной цепочкой мрачные ели по левую руку от нас и не менее мрачные полуразвалившиеся хибарки по правую. Мое беспокойство усилилось, появилось ощущение, что вокруг нас в тени деревьев передвигаются чьи-то фигуры. Страшный сон параноика – на темной, без единого фонаря, дороге меня окружают угрожающие тени, и я чувствую, как они смотрят на меня. Я нервно вертел головой, вглядываясь в темноту.
За очередным поворотом, в просвете между двумя деревьями, я и увидел это. Недалеко от нас, метрах в семистах, из-за верхушек деревьев высовывалась огромная плоская серая крыша какого-то монументального строения. А на этой крыше… На этой крыше были установлены гигантские, ярко освещенные, широкие равносторонние кресты из белого бетона, будто построенные из детских кубиков великана: один куб в центре и еще четыре примыкает к противоположным плоскостям. Эти кресты медленно-медленно, будто бы подчеркивая свой чудовищный вес, вращались, издавая при этом, незамеченный почему-то раньше скрежет. Игра света-тени от направленных на них прожекторов, их медленное вращение, да и сами эти кресты, занимающие почти половину открывающейся панорамы – все это выглядело чем-то немыслимым, абсолютно нереальным. Мозг просто отказывался верить, что кто-то и зачем-то мог построить такое. Это зрелище завораживало, приковывало взгляд, и в то же время, заставляло волосы вставать дыбом. Какой безумец мог такое придумать, зачем, и какие безумцы могли разрешить такое построить?!
-- Г-г-г-господ-д-д-и, что это?! – заикаясь и не в силах отвести взгляд от этого, спросил я.
-- Это больница имени Святого Луки для больных лунатизмом. – равнодушно ответила Аня. – красивая, правда? Ее построили вскоре после того, как ты уехал. Сейчас со всего мира люди приезжают сюда лечиться по новой экспериментальной технологии. Пошли, еще насмотришься.
Она потянула меня за рукав, и я, все время оглядываясь, не в силах отвести взгляд и побороть желание смотреть на их гипнотическое вращение, спотыкаясь, пошел за ней. «Лечение лунатизма… Да глядя на них здоровый станет лунатиком!» -- думал я. Даже когда мы отошли чуть дальше, и больница снова скрылась за деревьями, я все время всматривался в просветы и привставал на цыпочки, пытаясь снова увидеть ее. Я совершенно не слушал и не слышал, о чем говорила Аня.
Мы снова вышли к просвету, через который открывался вид на больницу, но мое внимание уже было занято другим: теперь я совершенно точно знал, что вокруг нас и за нами кто-то идет. Ощущение чужого присутствия рядом стало очень сильным и два раза мне удалось засечь какое-то движение за деревьями.
Аню раздражала моя рассеянность и невнимательность к разговору, и, наконец, потеряв терпение, она остановилась.
-- Да что с тобой? Ты весь извертелся.
-- Аня, там вокруг нас кто-то есть – попытался объяснить я.
Она внимательно посмотрела мне в глаза. В ее зрачках сквозил холод и какая-то странная отчужденность, как мне показалось. Но, видимо, это мне показалось, потому что в следующее мгновение, она обхватила ладонями мое лицо и впилась поцелуем в мои губы. Целовалась она умело и весьма страстно, я бы даже сказал, требовательно. Когда я немного опомнился, оказалось, что мы уже лежим на земле, точнее, она на земле, а я – на ней, и мои руки бессовестно шарят под ее свитером. Я поднял голову, Аня, обвив мою шею, потянулась с новым поцелуем, но было уже поздно: я увидел.
Над, все так же медленно, с неотвратимостью и неизбежностью бронепоезда, вращающимися крестами больницы Святого Луки, восходила Луна. Точнее, что-то очень на нее похожее, потому что одна Луна уже светила градусов на сорок правее.
Огромный светящийся шар поднимался выше и выше. Сначала медленно, но постепенно ускоряясь и становясь ярче. Из багрово-красного цвета заходящего солнца, его цвет постепенно сменился на ярко-белый. Ослепленный этим светом, я опустил голову и увидел длинные черные тени, протянувшиеся через весь лес к нам от крестов на крыше больницы. Шар набрал скорость, на какой-то миг завис в небе, а потом, вспыхнув ослепительно белым светом, резко взмыл вверх, быстро уменьшаясь в видимых размерах. Вот он размером с тарелку, вот с теннисный мяч, вот как звездочка, и, наконец, он исчез.
-- Что, черт возьми, это было?! – ошарашено спросил я.
-- Да не обращай внимания. Тут это часто. – вставая и деловито, по-будничному, одергивая свитер, ответила Аня. – Пошли?
Я поплелся за ней, стараясь иметь столь же невозмутимый вид, что и она. Но мне не удавалось – голова была забита вопросами. Больница Святого луки для больных лунатизмом, с безумными гипнотическими крестами на крыше, неопознанные летающие шары, преследующие нас тени – все это казалось мне чертовски странным. Моя спутница не проявляла никакого интереса ко всему этому, будто бы все было совершенно обычно и в порядке вещей, но это не успокаивало – наоборот, пугало еще сильнее. Ее внезапный порыв страсти, так же внезапно сменившейся холодной невозмутимостью – все это внушало мне страх, грозящий вот-вот перерасти в панический ужас
Ощущение чужого недоброго взгляда в спину переросло в уверенность. Теперь я отчетливо видел двигающиеся за нами среди деревьев тени. А когда я заметил удовлетворенную полуулыбку на лице Ани, по спине у меня пробежала волна противных холодных мурашек. Будто бы почувствовав мой взгляд, она обернулась и сказала:
-- Почти пришли. – указав рукой на вынырнувший из подлеска темный деревянный домик, добавила: -- вот здесь я и живу.
Я не помню, как мы очутились внутри. Мы стояли на кухне, сразу за прихожей. Аня, опершись спиной на кухонную стойку и скрестив руки на груди, смотрела на меня с холодной, но довольной улыбкой. Чувство страха, наконец-то пробило все барьеры разума и переросло в панику. Внезапно, как будто это было озарение, я понял, что все те, кто следовал за нами по лесу, сейчас окружают дом. Хотя, можно было бы и сразу сообразить. Переход от ступора к действиям был мгновенным. Я бросился закрывать двери, краем глаза отметив усмешку на лице Ани. Первая дверь в прихожей, захлопнуть и задвинуть засов. Так, есть. Дверь из прихожей в кухню. Есть. Я едва не сбил с ног Аню, очутившуюся уже, почему-то, посредине кухни. Она стояла, раскинув руки и прикрыв глаза. Еще одна дверь из кухни во двор. Закрыл ее, задвинул подвернувшейся под руку тумбой.
Кто-то положил руку мне на плечо. Отшатнувшись от неожиданности, я обернулся. Глаза еще более безумные, чем улыбка, безумнее всего, что происходило вокруг. Ее губы шевелились, но не произносили ни звука. Зато в моем мозгу раздался четкий, но абсолютно чужой голос:
-- Они уже здесь.
Взгляд упал на дверь за спиной Ани, которую я закрыл первой. Страх пробрал до самых костей, до самой последней клетки, волосы на голове готовы были вырваться из корней, потому что эта дверь была приоткрыта.
Я схватил со стола большой разделочный нож и начал размахивать им вокруг себя, очерчивая круги и спирали, пытаясь отогнать что-то. За спиной, снова за спиной, раздался сумасшедший и страшный, такой же, как и она сама, хохот Ани:
-- Слишком поздно. Они уже здесь.
В то же мгновение, я и сам их увидел: бесформенные, горбатые, лишь отдаленно напоминающие человеческие, едва различимые на фоне стены полупрозрачные фигуры. А в следующий миг, кто-то или что-то, какая-то сила, вырвала из моей руки нож. Заглушая ставший хриплым хохот Ани, прямо в моей голове, снова раздался чужой бесчувственный голос:
-- Они не пятипалые.
Ужас достиг своего апогея, дальше просто было некуда, и, не выдержав, я закричал, вложив в крик всю силу легких и голосовых связок.

В следующую минуту я очутился (или, все-таки, очнулся?) у себя дома, на полу, рядом с кроватью. Я не сразу понял, как я здесь оказался и куда подевались они. Меня все еще трясло от ужаса, сердце бешено колотилось, а руки дрожали, как будто через меня пропускали электрический ток. Я был мокрый от пота, как будто вышел из парилки. Струйки пота стекали по вискам и скулам, собираясь в крупные капли на подбородке и падали на пол. Страх не проходил, мне по-прежнему казалось, что они окружают меня, а в голове еще звучало эхо того голоса. Постепенно, через несколько минут, логика и рассудок – эти добрые старые друзья, умеющие объяснить что угодно, стали уговаривать, что это был сон. Да, до ужаса реальный, до черта странный и страшный, но, все-таки, сон. Но поверить в это было непросто, почти невозможно. Стоило мне закрыть глаза, и я видел перед собой вращающиеся кресты больницы, и эти призрачные фигуры, 
Посидев еще несколько минут и чувствуя себя совершенно разбитым, все еще беспокойно оглядываясь, я поплелся на кухню варить кофе. Спать больше не хотелось ни капли.