Паранойя, гл. 9 Арчи

9. Арчи

Дом, милый дом… Может быть, рассказать все Ане? В конце-концов, она была мне близким человеком. Ну, плевать, что я помню, что мы развелись, а она нет. Тем более – для нее я любимый муж, и она давно почувствовала, что со мной происходит что-то странное…
Я открыл дверь. Из кухни раздавалась негромкая музыка, Аня, судя по времени, как раз пьет кофе, перед тем как пойти на работу. Сняв ботинки и закрыв за собой дверь, я прошел к ней. Она, как всегда по утрам, сидела за столом с чашечкой кофе и поедала бутерброд с сыром, проглядывая какой-то журнал. Но что-то было не так как всегда.
-- Привет, радость моя, я дома! – поцеловав Аню в щеку, я уселся рядом. – Как дела, как спалось?
-- Умгу… хорошо… -- прожевывая, ответила она: -- Как на работе? Отпуск дают?
-- Не знаю еще… Через часик позвоню шефу, узнаю. – я обшаривал глазами комнату, пытаясь сообразить, что же идет неправильно… Балконная дверь, стойка со шкафчиками, кофеварка на ней, плита, чайник, раковина. Холодильник, стол, маленький диванчик, Аня. Кофе, журнал, бутерброд с сыром… Вот оно что! Сыр, а Арчи не топчется рядом. Внутренне сжавшись в нехорошем предчувствии, я спросил:
-- Анют, а где Арчи?
Мой собственный голос показался мне чужим. Проглотив очередной кусок, она оторвалась от журнала и удивленно взглянула на меня:
-- Кто?
-- Арчи… Арчибальд. – я пристально вглядывался в ее лицо, надеясь увидеть в нем хоть какой-то признак притворства.
-- Мммм… А кто это? – не поняла она. Она внимательно смотрела мне в глаза, на лице написано искреннее удивление и непонимание. Вполне искреннее вроде… Я вздохнул и, понимая, что это бесполезно, уточнил:
-- Это пес. Кобель. Немецкий овчар. Вот такой вот. – я отмерил от пола высоту Арчи: -- Славный, милый, умный. Очень любил тебя, очень любил меня, его очень любила ты, и очень любил я. Очень-очень любил.
-- Кость, какой пес? О чем ты? – теперь она отложила бутерброд в сторону, и смотрела на меня с нескрываемой тревогой: -- что с тобой происходит? Ты вообще какой-то странный? Ты не болен?
Она приложила свою ладонь мне ко лбу. Я закрыл глаза, пытаясь сдержать слезы. Черт возьми, ну почему?! За что?! Бог с ней, с Ольгой, ладно, пусть вернется жена, черт с ней, с палаткой, дьявол забери все эти звонки, людей невидимок, проституток и долбанные палатки с пивом… Но Арчи… почему, за что? Снова мне хотелось закричать от боли, хотелось биться головой о стену. Я крепко-крепко зажмурился, чувствуя, как в глазах предательски защипало. Арчи, мой любимый пес, верный друг.
Я взял его, когда ему было чуть больше месяца. Пришел к заводчице, у нее был целый помет – пять маленьких пушистых комочков, боязливо выглядывающих на меня из корзинки. И еще один шестой, самый любопытный и непоседливый, он успел выбраться, пока мы разговаривали с хозяйкой в коридоре, и теперь ползал вокруг своего гнездышка, с интересом изучая окружающий мир. Когда я вошел, он поднял на меня свою лобастую голову и предупреждающе тявкнул. На цыпочках я подошел к нему, аккуратно взял его на руки, и он, на всякий случай, сразу же тяпнул меня за палец. Я поднес его к лицу, какое-то время мы глядели друг другу в глаза, а потом, неуверенно вильнув хвостиком, он вытянул шею и лизнул меня в нос. Засмеявшись, хозяйка сказала, что это любовь с первого взгляда. Все время, пока я расплачивался, пока заводчица давала мне последние, не в первый раз повторяющиеся советы, пока мы ехали домой, я, практически, не выпускал его из рук.
Он был жутко непоседливый, ему всегда все было интересно, он залезал своим длинным носом туда, куда даже я не заглядывал. И все ему надо было понюхать, лизнуть, попробовать на зуб. Оставить его на целый день или ночь одного было немыслимо. Я тогда на несколько недель взял отпуск за свой счет, под предлогом ухода за ребенком. Узнав, что это за ребенок, шеф долго смеялся.
По началу, он был немного нескладным, худые длинные лапы, большая голова, частенько перевешивающая вниз, и огромные уши-локаторы. Когда он носился у меня по квартире, лапы частенько скользили по паркету, и тогда его смешно заносило, как гоночный болид в крутом повороте.
Арчи рос очень смышленым. То, что другим собакам приходилось долго объяснять и показывать,  он понимал сам, иногда вообще без слов. Он всегда чувствовал мое настроение, точно знал, что у меня происходит в жизни. Когда мне было плохо, он подходил ко мне, клал голову на колени и заглядывал в глаза. Если я не обращал на него внимания – аккуратно хватал зубами за руку и мотал головой, напоминая, что все фигня и суета, и вот он мой настоящий друг, который никогда не бросит, не предаст и не обманет. Когда я заводил какую-нибудь грустную песню, он садился перед окном, задирал голову и начинал удивительно мелодично и точно подвывать, а если видел по телевизору собаку, подходил ближе, с интересом обнюхивал экран, потом, поняв, что это не настоящая, презрительно фыркал и удалялся.
Когда ко мне впервые пришла Аня, он поначалу смотрел на нее недоверчиво. Целых минут десять, потом не выдержал, подошел ближе, подставил голову ей под руку, она запустила пальцы в его шерсть и они быстро нашли общий язык. Он вообще любил женщин – когда приходила Ольга, он не отходил от нее ни на шаг, пытался даже забраться к ней на колени, забыв о том, что он уже давно весит не один десяток килограммов. Все мои попытки его переманить поближе к себе проваливались на корню, все, чем он меня удостаивал – гордо-презрительный взгляд, будто бы говорящий «Видишь, я с женщиной. Не отвлекай – потом поиграем». Ольга смеялась, и говорила, что вот он, живой пример того, как легко женщина может разбить мужскую дружбу.
Арчи, любимый милый друг… Сволочи! Господи, за что?!
-- Костя! Костяяя! – не сразу я понял, что, сидя передо мной на корточках, Аня трясет меня за плечи. Я открыл глаза, и почувствовал, как по щеке скатилась слеза. Вытерев ее тыльной стороной ладони и шмыгнув носом, я тихо спросил:
-- Ну что?
-- Костя, что с тобой? Господи, да ты же плачешь… -- она провела ладонями мне по щекам, прижала к себе, поцеловала… -- Костик, милый, что с тобой происходит?
-- Ничего, – снова мрачно шмыгнув носом, ответил я. – Все в порядке. Все в полном порядке. Просто у меня был пес, я его очень любил. А теперь он исчез, и ты говоришь мне, что его никогда не было. А так все, просто прекрасно.
-- Костя… Ты что? – в ее глазах и голосе звучал неподдельный испуг. Ну не верю я, что она могла так притворяться, никогда она не блистала актерскими талантами. Она притронулась губами к моему лбу – Костик, у тебя же жар! Ты, наверное, заболел… У нас не было никогда собаки… Вспомни, ты же сам говорил, что с нашим графиком сложно будет гулять с ней три раза в день, а меньше – издевательство над животным.
-- Да? Наверное… Похоже, я правда заболел… -- пробормотал я. Мне хотелось, чтобы она поскорее ушла, хотелось остаться одному. – Ты прости… я пойду, прилягу, ладно? Что-то мне нехорошо…
Я встал, меня шатнуло. Щеки и лоб горели, во рту пересохло, голова кружилась. Возможно, у меня действительно высокая температура. Немудрено, ночью, после моего идиотского бега по набережной, было легко простудиться. Аня подхватила меня под руку, довела до кровати.
-- Кость, я уйду на работу ненадолго, мне очень надо. Через пару часов приду, ладно?
-- Да, Анют, я пока посплю… мне станет легче, это пройдет, – тихо ответил я, укладываясь.
Она задумчиво посмотрела на меня, потом вышла куда-то и вернулась с упаковкой таблеток и стаканом воды.
-- Вот… пол таблетки аспирина и пол таблетки анальгина, это должно сбить жар.  Если не сможешь уснуть – выпей, это поможет…
-- Спасибо, Анют, – вымученно улыбнулся я, -- не переживай, не в первой. Сейчас я посплю, и мне станет легче. Ты не спеши, приходи, как закончишь…
-- Я быстро, Кость, ладно? Надо проект закрывать, я и так уже опаздываю… -- она все еще неуверенно стояла над кроватью.
-- Иди, иди, милая. Не переживай, я же не маленький мальчик, справлюсь. А потом ты придешь и будет совсем хорошо. – я ласково хлопнул ее чуть пониже спины, подталкивая к выходу. В голове гудело, и каждое движение отдавалось какой-то нервной болью во всем теле. Наклонившись, Аня поцеловала меня в губы, нежно провела рукой по щеке и прошептала:
-- Я скоро. Спи и выздоравливай!
-- Угу… -- пробормотал я, закрывая глаза, и чувствуя, как проваливаюсь в сон.
Как закрылась дверь за Аней я уже не слышал.