Телевизор

ТЕЛЕВИЗОР


В том окне всегда работает телевизор.
Я живу в моем доме уже 10 лет. Обычная квартира обычной панельной многоэтажки, самый верхний этаж, вечно протекающая крыша, плесень на потолке и в углах. Плохое давление воды. Отслаивающие обои.
Эта квартира досталась мне вместе с мужем. Мы жили в ней все то время, пока строили дом, но так случилось, что мой муж умер, и чтобы погасить все его долги мне пришлось продать наш шикарный двухсотметровый особняк.
(...кафель, натяжные потолки, сантехника, МПО, сплит в каждой комнате...)
Поэтому я осталась в этой маленькой квартирке, одна, без мужа, без детей, которых так хотела, но не успела родить, зато с депрессией и этим вечно раздражающим телевизором в окне напротив.
Наш дом как раз упирается в соседний. Между ними – всего-то метров пять проулка, в котором обычно собираются наркоманы и бомжи. Я часто вижу как там, прямо под моими окнами в темное время суток люди отправляют малую нужду (иногда и большую, скажу я вам), но на это мне обычно глубоко плевать. Я ненавижу только, когда приходит молодежь и устраивает под моими окнами зажигательную вечеринку с алкоголем, а в последствии и с трахом. Голая задница девки прислоняется к стене, на которой находиться мое окно, парень спускает штаны, и они ебутся, погрузившись в животный экстаз, подогретый выпивкой. Я ненавижу эти вечера.
А в том окне всегда работает телевизор. И людям из этой квартиры, видимо, совершенно пофиг на творящийся под их окнами беспредел.


Иногда я всматриваюсь в этой окно, чтобы понять, что может заставить человека смотреть телевизор всю ночь.
Я даже думала когда-то, что в этой квартире кто-то умер, а телевизор, японский, хороший телек, продолжает работать как ни в чем не бывало. Но однажды я увидела в окне курящего мужика в белой майке-алкоголичке, и поняла, что причина неумолкающего эфира не в этом.

Я строила множество гипотез по поводу пресловутого окна. А затем и вовсе забыла о нем.
Мне просто было не до соседей в тот момент, когда мне позвонили из областного Центра Планирования Семьи и объявили, что у них есть сперма моего мужа.

Вообще-то я не сразу поняла, что имеет в виду собеседница-врачиха, но потом, когда мне подробно объяснили, что мой муж, зная о своей продолжительной болезни, решил перестраховаться и сдать сперму в их банк…
Я поехала туда на следующий же день.
Я назанимала денег на сраное ЭКО.
И я смогла забеременеть от своего мертвого уже мужа.

Когда я ходила беременной, в нашем маленьком городке поползли слухи о моей романе с начальником. Это старый хрен всегда славился своими любовными похождениями, но на мне он споткнулся о супружескую верность, распространившуюся, в том числе, и на период моего вдовства. Я мужественно терпела все нападки «доброхотов», по мере возможности оправдывала себя, я даже умудрилась отдать долги, накопленные за ЭКО в течение первого триместра беременности.
Мне казалось тогда, что это что-то невероятное – мой муж умер больше двух лет назад, а я ношу под сердцем его ребенка.
Иногда я думала, что доброжелатели правы – что я просто, возможно по пьяни (когда муж умер, я была в запое почти до момента беременности) залетела от кого-то из моих тогдашних собутыльником, что кто-то трахнул меня под окнами моего дома.
Под окном с вечно несмолкающим телевизором.
Под окном с курящим мужиком в белой майке.
Может быть, это тот самый мужик прижал меня голым задом к кирпичам моего дома и трахнул, не позаботившись о контрацептивах.

Я в очередной раз вышла на рынок за продуктами. В нашем маленьком городке нет большого супермаркета, чтобы можно было купить все там, и приходится ходить за пять кварталов от дома (а кому-то и больше) чтобы, шарахаясь по рядам с улыбающимися армянами, закупить себе еды на неделю вперед. Я тащилась со своим огромным животом и с не менее огромными сумками по изнуряющей жаре, проклиная маршрутчика, которому было лень ждать, пока я добегу до заветной двери в газельке. Я строила в голове гипотезы мести
(...хлопну дверью особенно сильно, когда попаду в его маршрутку в следующий раз... нет, лучше не заплачу за проезд... или буду громко говорить по телефону, сидя на первом сидении...)
 зазевалась и врезалась в идущего впереди пешехода.
Я извинилась и побежала дальше, обогнув мужчину по широкой дуге, когда он неожиданно окликнул меня:
 - Девушка, давайте я вам помогу!
Я обернулась.
Передо мной был мужик из окна с телевизором.

Мы дошли до дома, он даже помог поднять сумки на пятый этаж. Всю дорогу я не проронила ни слова, а мой помощник ничего не спрашивал, только иногда интересовался, где мне удобнее пройти. И вот сейчас, стоя у порога, я открыла было рот, чтобы поблагодарить человека и пригласить его на холодный компот, как он сказал:
 - Не стоит.
И ушел!
Вот просто взял и ушел, оставив меня на лестничной площадке размышлять о превратностях судьбы.

Тем вечером я снова наблюдала работающий телевизор.

Мой новый знакомый теперь, высовываясь покурить, махал мне рукой, если видел, что я поливаю цветы на окне. Я махала в ответ. Когда мой живот ощутимо округлился, и мне стало трудно подходить вплотную к цветам на подоконнике, мужчина перестал мне махать – видимо, он просто не видел меня за плотными занавесками.

Я иногда думала, что могла бы подружиться с этим мужчиной. Он был уже не очень молод, так что мыслей о потенциальном романе с беременной вдовой у него возникнуть не могло. Да к тому же, он наверняка был женат. Я общалась
(...ха, общалась! Шла рядом, глядя в землю!..)
 с ним только однажды, ничего не спросила. Я даже разглядеть его не успела толком.

Ближе к концу беременности я и забыть забыла об окне напротив с телевизором, о мужике из этого окна, о его предполагаемой семье. Меня проглотил злобный зверь под названием «поздний токсикоз». Я блевала почти без остановки. Мой организм отвергал любую еду. Я начала терять в весе, врачи забили тревогу – к концу восьмого месяца я весила едва ли не меньше, чем до беременности. От бесконечных капельниц, на которые я таскалась каждый день, мои руки стали похожи на руки наркоманки со стажем – синие следы от проколов, кое-где гематомы от надутых «жаб», когда мне попадалась неопытная медсестра. У меня не было сил, не было аппетита, было только одно жгучее желание – скорее бы все это закончилось. Я просыпалась с мыслью о том, что сейчас я полежу пять минут и побегу в туалет не писать, а блевать. Я садилась за стол, смотрела на еду, купленную в уже открывшемся в нашем городке супермаркете, умудрялась затолкать в себя пару ложек готового салата – и вот я снова в обнимку с фаянсовым другом... Готовить сама я уже и не пробовала – от одного запаха непроваренной каши или макарон меня сразу тошнило. Это кошмар продолжался бы еще долго, если бы не случай.

Я высунулась в открытое окно после того, как проснулась ночью от дикой тошноты. Как раз накануне вечером мне удалось поесть. Я даже смогла выпить чаю, что в моем положении означало полную и безоговорочную капитуляцию желудка перед моей силой воли. Я проснулась практически в панике, от досады меня задушили слезы – я так хорошо поела, я так сыта, пожалуйста, не хочу, не хочу снова! Вспомнив совет, что при тошноте можно просто глубоко подышать свежим воздухом, я распахнула окно и высунулась в него настолько, насколько позволял мне мой неподъемный живот. Ветер бросил мне на лицо волосы, сорочка трепыхалась под его порывами, открывая мою наполнившуюся молоком грудь, я дышала, дышала, дышала... Тошнота не унималась. Я почти приготовилась заблевать проулок (мелькнула мысль, что, возможно, соседям снизу придется отмывать мою блевотину с окон), как вдруг меня окликнули. Я завертела головой, вглядываясь в темноту проулка, и оклик повторился. Я поняла, кто меня зовет, только взглянув прямо перед собой – это был тот самый мужик. Он курил, и когда я отозвалась, коротко спросил:
 - Хреново?
Мне показалось, что в его словах промелькнула насмешка.
 - А вы как думаете?  - на последних словах я уже булькнула, приготовившись извергнуть из себя ужин.
Мужик пожал плечами  и сказал:
 - Лови.
В мое окно полетела пачка сигарет.  Не знаю, что на меня нашло, но я быстро раскрыла ее (внутри мужик заботливо припрятал зажигалку), выудила сигарету и закурила. Первая затяжка обожгла мне горло, от второй я зашлась в кашле, но тошнить меня перестало! Просто как рукой сняло!
Мужчина наблюдал за мной, как мне казалось, с улыбкой.
Когда я отправила окурок в недолгий полет до асфальта проулка, мужик сказал:
 - Я по телевизору увидел, что многим женщинам при позднем токсикозе помогает покурить.
 - Спасибо, - только и смогла вымолвить я, - мне тоже помогло.
 - Ну, бывай! – и он выбросил окурок, закрыв за собой окно.

Я была спасена! Одной сигареты в день мне хватало, чтобы тошнота не беспокоила меня больше. Иногда у меня мелькали мысли о том, что я могу навредить ребенку, но я утешала себя тем, что до родов осталось всего пару недель, авось ничего не случиться.
Ничего и не случилось.
То есть вообще ничего.
Мой ребенок родился мертвым.

Он был поразительно похож на отца.

Когда я вернулась домой из роддома, который для меня стал одновременно и крематорием, я первым делом поставила маленькую урну с прахом на самое видное место. Почему-то я не могла плакать. Я ходила по дому до поздней ночи, как кошка, потерявшая котят, я лежала, пыталась читать, пробовала смотреть телевизор. Сон не шел. Несколько раз я по привычке высовывалась в окно, чтобы покурить, но сигарета стала противной. Организм, словно понимая, что никотин больше не нужен, отвергал его. Я думала о том, что потеряла мужа дважды. Я думала о том, что все мои старания были зря. Я думала о том, что когда сказала врачам, что курила последние две недели, они заверили меня, что причина смерти моего мальчика вовсе не в этом. Просто я слишком скинула вес.
Когда я в очередной раз высунулась в окно, то без особого удивления увидела там курящего соседа. Как всегда в белой майке. Как всегда на фоне работающего телевизора.
Он коротко кивнул мне:
 - Зайди ко мне. Первый подъезд, квартира 15.

И я пошла.

Он впустил меня в удивительно просторную и чистую прихожую, пригласил на кухню. Я прошла, словно в полусне села на предложенный мне стул. В комнате бормотал телевизор. Кухня, оборудованная по последнему слову техники, сверкала чистотой. Мужчина включил чайник, присел за стол рядом со мной. Мы молчали.
 - Может что покрепче?
Я вздрогнула.
 - А что есть?
 - Чего бы тебе хотелось?
 - Виски, пожалуй. – Наш короткий разговор казался мне ненормальным, но думать об этом было выше моих сил.

Он встал, вышел в зал. Вернулся с двумя стаканами и бутылкой. Молча налил.
 - Лед?
Я пожала плечами:
 - Не знаю. Я ведь никогда не пила виски. Захотелось попробовать. Сказала на удачу. Вроде как получилось, - я натянуто улыбнулась.
Сосед насыпал мне льда в стакан, тихонько стукнул им по краю моего:
 - Меня зовут Виталий.
 - А я Наташа.
Он покачал головой и сказал:
 - Никогда не представляйся посторонним людям Наташей. Наталья, Натали, как угодно, только не Наташа. Это имя у большинства людей ассоциируется с проститутками.
 - Ну, значит Наталья. Да и не посторонний вы теперь, раз уж мы пьем с вами виски на вашей кухне.
 - Так-то лучше. И давай на «ты». Я хоть и старый, но пока не настолько.
Мы выпили молча.
Сосед наполнил наши стаканы снова, поднял его и сказал:
 - Мне очень жаль, что так получилось с твоим ребенком, Наталья. Если бы ты не согласилась на кремацию, я мог бы тебе помочь, но уже слишком поздно. Я не умею помогать тем, от кого остался только прах.
И вот тут меня охватили слезы.
Я прорыдала до утра. Я каталась по дивану, на который меня уложил Виталий, выла, рыдала. Кажется, я даже рвала на себе волосы. Он сидел, держал меня за руку, что-то шептал, как будто уговаривал успокоиться, иногда поправлял лямки моей майки, чтобы они не сползали и не обнажали грудь, перемотанную полотенцем.
Под утро я провалилась в сон. Мне ничего не снилось.

Я проснулась от шума «снежащего» телевизора. В комнате никого не было. С кухни до меня донесся шум чайника. Еле разлепив опухшие от слез глаза, я приподнялась на локтях и тихо позвала Виталия. Он подошел, присел на корточки, дал мне выпить что-то из горячей чашки. Напиток был горьким и мерзким. «Пей, пей, - говорил мне сосед, пока я, давясь, пыталась глотать обжигающую жидкость, - сейчас станет не так плохо»

Когда я уже умылась в такой же чистой, как и вся квартира, ванной и вышла на кухню, меня ждал неказистый завтрак.
Я присела на стул, заметив, что вся посуда, оставшаяся после наших вчерашних возлияний  вымыта и составлена на поддоне возле раковины.
 - Виталий... Я даже не знаю, что и сказать. Мне так неловко за вчерашнее.
Он резко оборвал меня:
 - Забудь. У тебя погиб малыш. Тебе не к кому идти. Ты ведь сирота, подруг у тебя нет, самый близкий тебе человек уже умер. А я тебя давно знаю, ты моя соседка из окна напротив. К тому же, я ведь сам тебя пригласил в гости. Нельзя оставлять хорошего человека, когда у него горе. Никогда нельзя.
Мы замолчали. Я поклевала еду – омлет с колбасой и помидорами – выпила предложенный чай.
Спустя какое-то время я встала:
 - Пожалуй, я пойду. Спасибо вам...тебе.
Виталий внимательно посмотрел на меня:
 - Ты должна уехать из своей квартиры. Я дам тебе кое-что, пообещай мне, что исполнишь в точности все указания и уедешь из города, как я сказал.
Я пообещала.

В подарок я получила конверт, в котором, судя по толщине, был всего лишь один лист. Сосед объяснил мне, что вскрыть я его должна буду лишь тогда, когда моя жизнь наладится. На мой вопрос, как я узнаю об этом, он заверил меня, что я пойму это сама без всяких подсказок.
Уже собираясь уходить, я вспомнила слова Виталия о том, что он не может помочь тем, от кого остался лишь прах.
 - Что вы... ты имел в виду вчера вечером?
Сосед вопросительно глянул на меня.
 - Когда говорил о прахе.
Он вздохнул:
 - Мне не следует рассказывать об этом. Считай, что я волшебник, - с этими словами он подмигнул мне, - но я разрешаю задать тебе вопрос, который тревожит тебя уже давно.
И я с облегчением спросила:
 - ЗАЧЕМ ТЕБЕ ВСЕ ВРЕМЯ РАБОТАЮЩИЙ ТЕЛЕВИЗОР?
В комнате звук телевизора словно усилился.
Сосед пожал плечами:
 - Да я просто люблю его смотреть.

Спустя годы я нашла конверт, отданный мне соседом. Я перекапывала старые бумаги, готовясь к переезду в новый дом, который мы с моим вторым мужем недавно достроили. Дрожащими руками я вскрыла потертый конверт и достала оттуда один-единственный лист:

«Дорогая Наталья! Сейчас в твоей жизни все прекрасно, но в тот вечер, когда я пригласил тебя зайти, ты была совсем другой. Я рад, что ты нашла в себе силы не повторять ошибок, совершенных ранее, и не стала возвращаться к своей прежней жизни. Твой ребенок погиб тогда вполне закономерно – ты ведь забеременела от человека, которого уже не было в живых. Если бы он выжил, или если бы я смог тогда ему помочь, возможно, твоя жизнь не стала бы такой, как сейчас.
Ты спросишь меня: «Зачем он заставил меня так долго ждать?» Просто чтобы ты ощутила, что жизнь зависит только от тебя. Люди часто не понимают этого, обращаются ко мне со своими проблемами, болячками, горем. Я помогаю всем, даже тем, кто далеко, кого я вижу в своем телевизоре. Эти люди просят о помощи, а я не могу им отказать. Всегда кляну себя за это. Всегда думаю, что человек сам сделал свой выбор, а я вмешиваюсь в естественный ход вещей. Пожалуй, утешенье мое состоит лишь в том, что я сам этот «естественный ход» и придумал.
Будь счастлива!

                Курящий сосед»

Снежащий телевизор показывает самые яркие и красивые картинки..




Мое стандартное "От автора" сегодня в конце: прошу не пинать меня больно ногами, если я допустила неточности в описании состояния героини - мне не доводилось быть беременной. И еще я не знаю, можно ли потерять ребенка, если сильно похудеешь. Тоже не пинайте, ага?