Девки

                Девки

- Не люблю девчонок учить, у меня ставка на парней, - деловито заявляла Прасковья Петровна, преподавательница фортепиано. Она знала, что на конкурсах чаще всего побеждают мальчики – у них нервы крепче, руки сильнее, общая физическая подготовка лучше.

Девочки, которые у нее учились, чувствовали себя вторым сортом. Учительница, не стесняясь в выражениях, давала им понять, что на каких-то девок и время жаль тратить. Щупленькие, слабенькие, ручки маленькие, удар – так себе. Хотя попадались ей музыкальные девочки, которым хорошо удавалась кантилена, члены комиссии чуть ли не рыдали, слушая глубоко прочувствованные хорошо звучащие медленные лирические пьесы. Но технически они проигрывали. Этюды, токкаты, быстрые части сонат удавались им хуже. На мелкую технику, требующую аккуратности, сосредоточенности и ювелирного мастерства, их хватало. А крупная – большие расстояния, разные регистры, октавы – для них становилась настоящим испытанием. Им даже трудно объять было мысленно такой диапазон. Закрыть глаза и представить свои руки в разных концах клавиатуры. Возникал страх потери контроля, ощущение огромного пространства – как у людей, плохо плавающих. Страх слишком глубокого дна.

Гимнастика, лыжи – любой вид спорта Прасковья Петровна рекомендовала мальчишкам. Предпочитала крупных флегматичных с большим запасом прочности, психологически выносливых, спокойных как танк. Им вообще будет проще – в любой вуз скорее возьмут парня, чем девушку, а педагогов-мужчин не так много, они на вес золота. И преподают иной раз действительно куда лучше, чем склочные истеричные бабы. А женщинам надо было обладать нравом Прасковьи Петровны, чтобы выдерживать постоянные нападки и отражать психологические атаки. Иначе их просто «сжирали». Педагогическая среда – не сахар. И куда лучше – мужской коллектив.

Женю, девочку болезненного вида, да еще маленькую не по годам, родственники готовили к педагогической карьере. Вряд ли из нее получилась бы концертирующая пианистка – слишком слаба была крошка.

- А вы уверены, что ей надо быть педагогом? – Прасковья Петровна не скрывала своего скептицизма. Сама она была крупной с руками мясника и громким, «базарным», голосом. Ее побаивались – лишний раз замечание не сделаешь, та могла как рявкнуть в ответ. Каждый по-своему добивается цели (завоевания места под солнцем и авторитета) – уж лучше так, чем интригами. Многим больше импонировала ее грубоватая прямота, чем жеманные елейные манеры насквозь фальшивых «наушниц» и сплетниц.

- Мы все для этого делаем – отдали ее учиться с четырех лет, каждый день занимаемся… - пролепетала бабушка. Женя была одаренным ребенком, но явно не соответствовала требованиям Прасковьи Петровны. Места она занимала, но менее высокие, чем мальчишки. Картина вырисовывалась достаточно справедливой, хотя ей от этого было не легче. В принципе ее старания были вознаграждены. Но стоило это такого напряжения и выливалось в тяжелые последствия для ее самочувствия. Девочка заболевала, у нее стала накапливаться усталость, которая с годами грозила перейти в хроническую. Ощущение постоянного упадка сил. Не всем стоит так надрываться. Амбиции педагога не должны реализовываться ценой здоровья слабых детей.

- Не получается… и не надо. Занимайтесь лучше «для себя», что вы так зациклились на этой музыке? Больше некуда отдать ребенка? Ну, есть у девочки данные – слух ничего, звук хороший… Но музыка – это так ненадежно, так зыбко… И в плане заработка, да и работа нервная, неблагодарная, на износ… Единственное что – не с восьми до пяти и каждый день, как на заводе или в офисе, ненормированный рабочий день. Только одно достоинство. Хотя кому что – некоторым жесткие рамки «от и до» вполне подходят, для их самоощущения так лучше.

Лена казалась более стабильной, чем Женя, у нее не случалось явных провалов. Она могла сыграть лучше или хуже, но без грубых ошибок и ляпов. Прасковья Петровна считала, что на нее можно положиться – звезду с неба не схватит, но и не подведет. Она пришла в первый класс самой высокой из девочек, на вид ей можно было дать лет 11. Родилась крупной, быстро росла и так же неожиданно «остановилась». И после 12 лет практически больше не выросла. Все ее обогнали, и уже на уроке физкультуры Лена казалась чуть ли не самой миниатюрной, чему была рада – ее опасения превратиться в двухметровую громаду не оправдались.  У нее были большие, но не гибкие руки. Как и у самой Прасковьи Петровны – поэтому к Лене она как-то благоволила, считая, что и характер у нее не совсем традиционно женский. Она была слишком сдержанной в проявлении эмоций и производила на людей впечатление непроницаемого суховатого человека. Потому что была обернута «вовнутрь», а не вовне. Снаружи было мало что видно. Казалось, что ей на все наплевать. Что-то сказали? Она как будто не слышит. Или не придает значения. Ей все равно.

По большому счету так и было – Лена мало чьим мнением дорожила, даже в раннем детстве остро чувствуя неспособность людей глубоко проникать в суть вещей и явлений, но с легкостью вешать ярлыки. Она не испытывала к ним враждебности, просто старалась избегать тех, кто ей был неприятен. Ей не были нужны ни конфликты, ни контакты. Если она и дружила с кем-то, то выбирала очень тихую ненавязчивую и скромную девочку, которая не будет давать непрошеных советов.
 
Сама Лена никогда не лезла в чужую жизнь и мало ей интересовалась, ей было непостижимо, почему другим есть до нее дело – как будто заняться больше нечем. Ладно еще – посплетничать полчаса в течение дня, но сутками напролет только этим и заниматься? Эту черту совершенно ошибочно считают «традиционно женской».
Лена и Женя порадовали бы средненького или не амбициозного педагога, но Прасковью Петровну они не удовлетворяли. Ей нужны были звезды, достижения на уровне ЦМШ и мировых лауреатов. А мальчики, к сожалению, в музыкальные училища не стремились. Они хорошо знали, где можно больше заработать, и в постсоветское время парней никакими обещаниями нельзя было заманить в эту профессию. Их результаты радовали директоров музыкальных школ, но дальше мальчишки не шли. А девочек, которые не очень хорошо успевали по физике и математике, уговорить было можно. В музыкальные училища московской области поступить совершенно не представляло труда, недобор, всех подряд принимали, были рады любому заявлению.

На конкурсах музыкальных школ администрация училищ хитрила – давала команду занижать баллы, никому не присуждать первое место, чтобы дети не слишком зазнавались и не думали, что достойны московских училищ. Пусть в область идут! А то ситуация с набором там такая, что скоро эти училища закрывать будут – учить там станет некого.

И поступали одни девчонки. Если в музыкальном училище можно было встретить мальчика – то только если он таким образом решил «откосить» от службы в вооруженных силах страны.  «С нуля», практически без подготовки, брали на любой духовой инструмент, вводили в состав оркестра, и служба в местной армии в качестве военного музыканта была обеспечена. Уезжать никуда не надо. Вкалывать – тоже. Нет дедовщины. Нет издевательств. Просто репетиции и концерты. Достаточно мило.

Исключения? Единичные случаи. И, к великому сожалению Прасковьи Петровны, «девки» на самом решающем этапе вытесняли парней и превращались в средненьких, но крайне амбициозных и суетливых, педагогов. Шовинизм ни при чем. Довольно прискорбно, что коллектив музыкальных учреждений в большинстве своем (и подавляющем) женский. Это плохо не столько в отдельном конкретном случае, а в целом – как явление или тенденция.

- Подумай, тебе это надо? – Прасковья Петровна снисходительно смотрела на хрупкую Женю. Она пожимала плечами – сама не знала, так уж ей хочется стать музыкантом, или это мечта ее родственников.

Ей, конечно, хотелось выучить эту девочку, довести до благополучного поступления – но было горько при мысли, что только такие завоевания (очевидные и запрограммированные) ее ждут. Настоящие, крупные дарования, лет в 14 все бросают. Дальше идти не престижно. А «для себя», чтобы музыку из кино подбирать, они уже выучились.

Педагогическая карьера Прасковьи Петровны казалась вполне благополучной. На нее злились, ей восхищались, неровный характер раздражал многих. Но никто не догадывался, сколько горечи для нее было в каждой победе. Хорошо сыграл? Скоро уйдет… еще год, и все… Один парень ушел, другого на пару конкурсов хватит… а дальше что? Девки… и только они остаются.