Дали Сальвадора

               
Глянцевая страница журнала с мягким шелестом перевернулась.
- О! – воскликнул Алексей. – А это что?
Стас заглянул ему через плечо.
- Это – квадрат Малевича.
- Да ну! Что, тоже картина?
- Мало того. Это ж, считай, символ авангардизма. Бешеных денег стоит.
- Да тут же нет ничего! Квадрат один. За что платить-то?
- Я же тебе говорю. Символ это. Прорыв в искусстве.
- Таких прорывов десяток в полчаса делать можно. А кто художник?
- Как кто? – не понял Стас. – Малевич. Квадрат Малевича.
- Ну да. А Венеру Милосскую, значит, Милосская нарисовала, да?
- Написала, то есть погоди! Венера Милосская это вообще скульптура, никто ее не рисовал, тьфу ты, не писал. Ее археологи нашли, скульптор не известен. Ты не отвлекайся, дальше листай.
Алексей послушно перевернул страницу и прочитал:
- «Сон, навеянный полетом пчелы за секунду до пробуждения». Ого!
Стас щёлкнул зажигалкой, подкуривая.
- Сальвадор Дали, – аккуратное колечко дыма отправилось под потолок. – Сюрреализм.
- Этот Дали наверное дольше название придумывал, чем рисовал.
- Писал.
- Да что ты пристал? Знаю я все! Картины пишутся, скульптуры ваяются, корабли ходят, оно – плавает. Может, этого Сальвадора возьму? Смотри сколько всего понаварочено.
- Нет. Сложновато для восприятия. Смотри дальше.
Алексей, смочив палец, пере листнул страницу.
- Ван Гог. Не это точно не подходит.
- Великий художник. Кстати, отрезал себе ухо.
- Как отрезал? Зачем?
- Другу своему его отослал.
- А! Это, конечно, всё объясняет. Он у него что, уши коллекционировал, Вьетнам 67?
- Да нет. Отрезая ухо, он хотел показать силу своего чувства.
- Хм… Лучше б он себе.… Ну да ладно, что там у нас дальше? Оба на! Стас, глянь!
Выпустив струю дыма, Станислав нагнулся над столом.
- Да-а-а. Экспрессионизм. Чего ж ты хочешь?
- Автопортрет, написано. Где это у него глаз?
- Это не глаз, Леха, неуч ты, это око Господне.
- Брось! В таком месте!?
- В каком месте? При чем здесь место? Ты попытайся понять, какую мысль хотел донести до тебя художник.
- Какая мысль, Стас! Ты, посмотри, где у него глаз! Этим местом не думают. Хотя ты, может и думаешь. Я – нет.
- У тебя, Леха, недоразвито абстрактное мышление.
- Да все у меня доразвито! И я точно знаю, не бывает у человека глаза в этом месте. Или этот тоже кому-то силу чувств демонстрировал?
- Ну тебя. – Стас махнул рукой. – Дальше смотри, я пойду чайник поставлю.
На кухне загремела посуда, зашипел включенный газ. Алексей продолжал листать журнал, то и дело вздыхая и качая головой. Наконец взгляд его прояснился.
- Стас! Иди сюда. Стас! Я нашел, кажется.
Он поднялся и направился на кухню.
- Гляди, красиво и без всяких выкрутасов.
Станислав, выгнув шею, посмотрел в подставленный журнал.
- Не пойдет. Хорошо, но не пойдет.
- Почему?
- Было уже. Вспомни, раньше шоколадные были,  с такими медведями в лесу.
Шумно выдохнув, Алексей захлопнул журнал.
- Нет, Стас, ну ты представь, сколько всегда мороки с этими обертками. И шеф еще, покровитель искусств выискался. Лепил бы себе дальше чебурашек да пингвинчиков. Дешево и сердито.
- Станислав разлил чай по чашкам.
- Садись, Леха. Чайку выпьем. У меня там альбом эпохи Возрождения есть, потом посмотрим.
- Э, да что там смотреть. Пересмотрел я уже, глаза в кучу не сведу. – Алексей уселся на стул. – Ты представляешь, Стас, сотни художников! Тысячи картин! А написать на обертку нечего!
- Нарисовать.
- Что?
- Я говорю, на конфетной обертке рисуют. Пишут на холсте.
- Да, иди ты!
1999г.