Докторская ждать не может

Василий решил бросить пить.
Столь ответственное решение пришло ему в голову ранним утром, после очередного банкета, который он помнил примерно до середины. Как и большинство подобных мыслей это решение было вызвано сильнейшим похмельным синдромом, являющимся для многих побудительным фактором к началу здорового образа жизни.
Тяжёлое состояние утром после праздника столь разительно отличается от вчерашнего состояния, полного беспечного веселья, воздушной лёгкости и чувства собственной неотразимости (если не всемогущества), что человек поневоле задумывается о ряде присутствующих в его жизни факторов. Ряд этот у каждого свой и приоритеты расставления точек над основными жизненными i разносторонне направлены.
Ряд Василия был весьма банален:
1. Надо ли было так пить?
2. Умру я сейчас или нет?
3. Стоит ли похмеляться или нужно героически вытерпеть навалившийся недуг?
После третьего вопроса Василий обычно заставлял себя подняться и провести обыск в холодильнике, не особо заботясь о присутствии понятых. Если обыск давал положительный результат цепочка мыслей выстраивалась следующим образом:
1. Ну вот, теперь можно и пожить.
2. Ой, что вчера было...
3. Таким путём мне никакого здоровья не хватит.
После чего следовал логически выверенный вывод: Нужно бросать пить!
Внезапно явившееся откровение поразило Василия только однажды - в четырнадцатилетнем возрасте, когда он впервые оказался членом русской алкогольной триады, причём роль неофита не принесла ему даже самых малых поблажек. Выражаясь проще - пили все одинаково. Наступившее утро ознаменовало собой начало новой, взрослой жизни и бросило первые зёрна философии пьющего человека в его душевную почву.
С течением времени последовательность и смысловое наполнение основных аспектов похмельного аутотренинга несколько варьировалось, но всегда приводило к  безоговорочному и прямому, как меч, вердикту, оглашённому немногими строками выше.
К счастью, вердикт этот подлежал обжалованию и многократно отклонялся и откладывался, особенно если в роли адвоката Зелёного Змия выступала не менее зелёная бутылка холодного пива, заблаговременно припасённая в холодильнике.
Чем сегодняшний день отличался от предыдущих Василий вряд ли смог бы ответить. Но именно сегодня он твёрдо и бесповоротно решил исполнить столь часто нарушаемое обещание, регулярно даваемое самому себе.
- Всё, финиш, - сказал Василий, - больше ни капли. Начинаю новую жизнь.
Твёрдой рукой он вылил в раковину остатки пива и бросил бутылку в мусорное ведро. Рука не дрогнула и когда он отправил следом за бутылкой ещё наполовину полную пачку сигарет.
- Курить - здоровью вредить! - прокомментировал Василий свой дерзкий поступок и тут же у него засосало под ложечкой, как бы давая понять, что с этим будет гораздо сложнее.
Однако Василий мужественно презрел все муки и принялся строить новую жизнь. Грязное и не очень бельё полетело в стиральную машину, угрожающе зажужжал пылесос, а в распахнутые окна верхом на гудках машин влетел тёплый летний ветер.
- Весь мир насилья мы разрулим... - мурлыкал Василий, высасывая из потёртого уже во многих местах ковра, многонедельную пыль, - до основанья, а затем...
Тут пылесос нашёл под кроватью глубоко законспирированный носок и попытался втянуть его в свои металлические недра. Носок оказал ожесточённое сопротивление и Василию пришлось разнимать противоборствующие стороны.
- Аз есмь ваш верховный владыка! Трепещите! - возвестил Василий и потряс носком. Носок послушно затрепетал. Пылесос проявил большую стойкость и трепетать напрочь отказался, за что немедленно был сослан под кровать.
- Мы наш, мы новый мир замутим...
Комната постепенно приобретала божеский вид. Тяжёлый хмель, огрызаясь, покидал голову, освобождая место для светлых идей и чистого, незамутнённого пыльным прошлым, разума. Василий вытер пот со лба и, чувствуя себя если не строителем коммунизма, то Петром Первым в миниатюре, опустился в кресло. Измождённый вчерашним возлиянием и сегодняшним усердием организм требовал отдыха.
- Поднимите мне веки, - зевнул Василий и, поддавшись мерному гудению стиральной машины, задремал.
Снилось ему, будто он прославленный индейский воин Уакачука, вернувшийся из дальнего похода за скальпами бледнолицых эфиопов. Василий не мог объяснить кто это такие, но, как это часто бывает во снах, отчётливо осознавал, что они существуют и именно их кудрявые чубы украшают его вампум.
Уакачука-Василий был занят очень важным делом - он жарил на костре тушу какого-то животного, завёрнутую в фольгу с жёлтыми пуговицами. Туша медленно вращалась на вертеле и вкусно пахла жареной рыбой.
То, что костёр горел прямо посреди квартиры ничуть Уакачуку-Василия не волновало. В конце концов дом настоящего индейца - вся прерия, населённая дикими животными и враждебными племенами. Не подобает великому воину спрашивать разрешения у какого-нибудь койота или не менее дикого Ивансемёныча из квартиры снизу, которого он не раз по-соседски затоплял.
Чёрный дым костра поднимался к потолку и расползался во все стороны, превращаясь в странные зелёные корни, свисающие уже со всех сторон. Уакачука-Василий с интересом наблюдал за этой метаморфозой, не забывая поворачивать ручку вертела. Однако, опустив глаза, он увидел что туша исчезла, что, впрочем, не вызвало у него никакого сожаления.
Великий воин пожал плечами  и стал доставать из чайника, висевшего на одном из зелёных потолочных корней, медные монеты разного достоинства, чтобы купить еды в ближайшей столовой.
Столовая находилась в соседнем доме. Чтобы попасть туда надо было всего лишь выйти на балкон и перейти маленький мост, под которым, где-то далеко внизу, оранжевые осьминоги пилили двуручными пилами Великую Китайскую стену.
- Халтурщики, - подумал Уакачука-Василий, глядя на них сверху вниз, - ног восемь, а пилят только двумя.
Василий прошёл через пустую раздачу и протянул четырёх долларовую бумажку толстой кассирше с лицом Че Гевары и в розовой майке с надписью "I'm Sexy". Че Гевара широко улыбнулась и бросила банкноту в кассовый аппарат, который сразу громко захрустел ей. Затем она наклонилась к Василию (который уже не был Уакачукой) и доверительно шепнула ему на ухо: "Котлета".
Кассовый аппарат громко звякнул, в нём что-то зашуршало и из прорези, выдающей свежеотпечатанные чеки выползла свежеприготовленная котлета. Она медленно подплыла к Василию. Василий открыл рот и только собрался откусить сочный жирный кусок, как котлета вдруг превратилась в золотую подкову и больно ударила его по лбу.
Василий с грохотом рухнул на пол вместе с креслом и отчётливо произнёс:
- Чёрт.
- Не ругайся, - ответил чёрт.
- Чёрт! - Повторил Василий и открыл глаза. Он лежал на полу, причём именно с креслом, как-бы по прежнему сидя в нём, но уже в горизонтальной проекции.
- Не ругайся, - повторил тот же голос.
Василий посмотрел поверх своих колен и окаменел. Посреди комнаты, взгромохдившись на журнальный столик сидел...
- Чёрт!!!
- Не надоело ещё? - осведомился тот и укоризненно посмотрел на Василия.
Чёрт был довольно упитанный и по размерам вызывал у Василия ассоциацию с Карлсоном из советского мультфильма. Невысокий, полноватый (если можно так сказать в данном случае), покрытый блестящей коричневой шерстью, он сидел на столике свесив ноги и сосредоточенно протирал носовым платком маленькую золотую подковку.
Одет он был в ярко-красный пиджак с золотыми  эполетами и жёлтый галстук, горящий яркой полосой на мохнатой груди.
Чёрт дыхнул на подковку, протёр её платком ещё раз и ловко приладил к правому копытцу.
- И что у вас за манера такая? - сказал чёрт, глядя на таращившегося из-за кресла Василия, - Всё руками хватать? Тем более золото. Будто рефлекс какой - увидел блестяшку - хвать! И в карман.
- На-кось, - Чёрт протянул Василию алюминиевые ковшик, - приложи ко лбу, а то будешь с синяком ходить, как Царевна-Лебедь. Ха-ха-ха...
Василий поднялся с пола и, словно сомнамбула, подошёл к зеркалу. Отражение собственного лица мало его порадовало - посреди лба, точно в том месте, где морщинки дружно изгибались вниз, виднелся чёткий, идеально пропечатаный  силуэт подковы. Будто какой-то весёлый клерк с того света, ловко прицелившись, посадил ему между глаз свой фирменный штамп.
- Это тебе подкова на счастье, - захихикал чёрт, - извини, что рожками вниз.
Он спрыгнул со стола и мелкими шанами засеменил в кухню.
- Вам, людям, всё бы к золоту руки тянуть, - продолжил свою ворчливую нотацию чёрт, - вот, к примеру, Кортес. Сколько ему Монтесума Второй золота отвалил? Да целую кучу! Не в слитках, конечно, всё больше побрякушками, но всё равно, золото - оно и в форме какашки, золото.      
Чёрт открыл холодильник и начал греметь там банками. Василий, всё ещё не  силах отойти от потрясения, ходил за ним по пятам, держа ковшик возле лба.
- О-о-о, фасоль в томатном соусе! - Чёрт вытащил консервную банку из холодильника и, вооружившись вилкой, цеплял скользкие красные фасолины, отправляя их в рот одну за другой.
- Так я ему и говорю - Эрнан, хватит, забыл пословицу - "Жадность конкистадора сгубила"? А он не слушал. Всё то ему было мало. И чем закончилось? Большой резнёй. Целую империю погубили погубили ради этих железяк. А какие там были жертвоприношения... Сколько оттуда золота вывезли - страсть! А потом и меж собой перегрызлись, как собаки за кость. Ну и мне вот, тоже косточка досталась.
Чёрт цокнул подковками.
- Лично Кортес приказал изготовить. Правда, от них и пострадал. Думаешь, он от дизентерии помер? Ничего подобного - пронесло бы пару дней и жил бы ещё лет десять. К подковкам моим руки протянул, будто ему своего золота мало. Ну я и... Как тебе, в общем. Только чуть посильнее.
Чёрт вылил в рот остатки соуса и бросил банку в мусорное ведро.
- Эх, Эрнан, сидел бы в своей нотариальной конторе на Кубе и не совался, куда не звали.
- Ну что, Вася, прочухался?
- Ты кто? - Наконец-то обрёл голос Василий.
- Здрасьте, - изумился чёрт, - Архангел Гавриил я, что, не узнал? Крылья видишь?
Чёрт повернулся к Василию спиной и помахал длинным тонким хвостом с пушистой кисточкой на конце.
Василий опустился на стул и закрыл лицо ладонями.
- Допился, - горестно зашептал он, - надо было давно бросить. Теперь всё - белочка, крыша поехала, до зелёных чертей допился.
Тем временем зашумел чайник. Чёрт деловито накрывал на стол. Достал чашки, бросил в них по ложке чайной заварки, поставил сахарницу и развязывал пакет с баранками.
- Ты, Вась, не убивайся. Ну какой же я зелёный? Я очень даже коричневый, настоящий шатен. Не редкость, конечно, не блондин, но и не самый заурядный.
В воздухе невыразимо запахло чаем. Нервы Василия сдали, он вскочил со стула и принялся отчаянно крестить чёрта, размахивая руками как справа-налево, так и в обратном направлении.
- Сгинь, нечистый! Изыди, Сатана! - заорал Василий что было сил, осеняя крестным знамением то себя, то чёрта, то потолок.
- Господи, иже еси на небеси... Да приидет царствие твое... И во веки веков...
Дальше Василий вспомнить ничего не смог. Видя, однако, что с чёртом ровным счётом ничего не произошло, Василий в изнеможении плюхнулся на стул и покорился судьбе.
Чёрт налил чай в блюдце и, держа его двумя руками (на которых, кстати, были самые обыкновенные, разве что немного мохнатые пальцы) принялся отхлёбывать.
- Экий ты буйный, Вася. Я ж на тебя не бросаюсь, по голове не бью, да и на сковороде жарить не собираюсь. Я к тебе по дружески зашёл, побеседовать, так сказать. А ты... Э-эх, никакого уважения к старшим...
Василий постепенно успокоился и завёл со своим незваным гостем весьма занимательную беседу. Даже аппетит проснулся где-то внутри и дал о себе знать, поэтому горячий чай оказался как нельзя кстати.
Чёрт макал чёрствую баранку в чай и терпеливо отвечал на все вопросы.
- Понимаешь, Вася, вам, людям, свойственно совершать необдуманные поступки. Один захотел на велосипеде с трамплина спрыгнуть, второй в президенты захотел, третий решил гостей грибами угостить, а к чему это приведёт - ни один не подумал. Не предвидел последствия. А ведь от каждого человека зависит очень многое. Необязательно в этом мире, может в другом, в параллельном, может в загробном, не в терминах тут суть, Вася. Всё взаимосвязано, понимаешь?
- Эффект бабочки?
- Ну типа того. И ладно, если всё закончится переломом ноги или коллективным поносом, а может быть и гораздо хуже. Насколько бы обеднела мировая культура, если бы Лев Толстой бросил литературу? Или Микеланджело живопись?
- Мне больше Дали нравится, - сказал Василий.
- О, Сальвадор! - улыбнулся чёрт, - он, кстати, живопись всё-таки бросил. Как его приходилось уговаривать - всё равно бросил. Пришлось за него контракты отрабатывать.
- Рисовать вместо Дали? - изумился Василий.
- Вот этими самыми ручками, - скромно сказал чёрт, - Эх, весело было с ним, не то что с некоторыми.
- Не могу в это поверить, - сказал Василий достаточно твёрдым голосом.
- Как хочешь.
Чёрт нисколько не обиделся. Он аккуратно поставил чашку на стол и с довольным видом откинулся на спинку стула.
- Ну, а я то тебе зачем? - Василий наконец-то решился задать самый важный для него вопрос.
- А затем.
Чёрт внезапно посуровел. Он наклонился вперёд и уставился на Василия своими, внезапно ставшими невыносимо страшными, глазами.
- Ты вот тоже совершил необдуманный поступок. Очень необдуманный. Кто тебе разрешил бросить пить?! - Чёрт внезапно заорал. - Что за самодеятельность? Ты же журналист! Музыкальный критик! Искусствовед! Лицо, так сказать, элиты и просвещённых слоёв общества!
Чёрт напирал так, что Василий невольно вжался в шкаф.
- Ты понимаешь, что на твоих статьях, рецензиях, которые ты в пьяном угаре строчишь, у нас уже целое поколение выросло! Тебя в школах изучают! Как классика! Все возможные человеческие пороки переплелись в тебе с таким изяществом, что мы просто не имеем права не удержать тебя от столь поспешного и необдуманного поступка! Где мы ещё такой материал найдём? Да и мой младший брат на тебе решил докторскую степень сделать. А ты, значит, в кусты?
Голос чёрта гремел подобно десятку колоколов, заглушая уличный шум. Да и сам чёрт будто увеличился в размерах, вырос, и нависал над Василием тёмной мохнатой горой.
Василий метнулся от него к двери, затем к другой.
- Господи, Господи! - закричал он, - Спаси меня, Господи!
Чёрт, не сводя с Василия грозного взгляда, медленно приближался.
- Я те покажу, как ребятишек образования лишать! - гудел он.
Василий в отчаянии схватил телефонную трубку и закричал в неё:
- Господи, помоги мне, Господи!
- Я слышу тебя, сын мой! - внезапно раздался в трубке спокойный и в то же время сильный голос. Василию сразу стало легче, будто кто-то прикрыл его широкой тёплой ладонью и исчез страх и холодный ветер. Даже чёрт снова уменьшился и стоял у стены, низко опустив голову и бросая на Василия угрожающие взгляды.
Внезапно Василий почувствовал чьё-то присутствие. Он обернулся и обомлел - за его спиной стояли два высоких, светлолицых ангела, в длинных белых одеяниях и за их спинами  подрагивали большие пушистые крылья.
- Изыди, бес! - властно сказал один из них и указал на чёрта пальцем.
Чёрт поёжился и, придав лицу выражение безразличия, хмыкнул:
- Да пожалуйста. Не очень то и хотелось.
Он повернулся и ушёл в стену.
- Пойдём, Раб Божий, - сказал второй ангел и взял Василия за руку.
Василий улыбался сквозь слёзы и всё порывался поцеловать своих спасителей. Ангелы гладили его по волосам и улыбались в ответ.

          *          *          *

- Ну как он? Спит? - Водитель повернул голову в сторону окошечка в задней стенке кабины.
- Да вроде успокоился, - широко осклабился через окошко санитар.
- Бухал, что-ли?
- Похоже. А с утра ещё и коксу добавил. Башню начисто снесло.
Санитар коротко хохотнул.
- Мы как зашли - будто в зиму попали. Вся квартира в кокаине.А он чертей гоняет. Искусствовед.
- Бывает, -  флегматично согласился водитель.

          *          *          *

"Скорая" медленно пробиралась сквозь плотные ряды машин. День был в разгаре, пробки ещё не достигли своего вечернего апофеоза и за жизнь пациента можно было особо не беспокоиться.
Василий пребывал в блаженном беспамятстве, крепко привязанный к каталке. Один санитар дремал, второй читал "Молот ведьм".
Чёрт сидел рядом с Василием и чистил карманной щёткой свои маленькие тёмно-красные рожки.
- Ничего, - рассуждал он, - даже если пить бросишь, братец докторскую и на одном твоём кокаине защитит. Это, знаешь ли, тоже тема. А докторская ждать не может...
Он улыбнулся, поглядел на умиротворённый лик Василия и вполголоса запел:
 - Весь мир насилья мы разрулим...