Дикие тюльпаны. Главы 43, 44 Людка. Шапочка

ЛЮДКА


У Гали не было сестры, только два брата, но отсутствие таковой, никак не тревожило девочку, потому что была Людка. Галя ни тогда, ни сейчас не может толком ответить, любила она родственницу, не любила? Людка была и все, и поэтому, когда малолетние Галя и Валька Буряева бегали следом за взрослыми девчатами, то это было вполне оправдано. У Вальки – Лидка, у Гали – Людка. Можно подскочить, обнять её за тонкую талию повиснуть и, задрав голову, что-нибудь сказать или попросить.


 Хорошая или плохая была девчонка заменившая нашей героине сестру? Это уже зависело от конкретного случая. Например, когда противные мальчишки из соседних городских дворов кричали, глядя на Галю: «А с какого ты колхоза?!» и открыто смеялись сконфуженной девочке в лицо.  Людка заткнуть рот борзой молодёжи не могла, они б её всё равно не послушали. Такая публика подчинялась разве что силе, но в словесной форме поддержала оскорблённую гостью. «Не обращай на них внимания!» посоветовала она, это, так сказать, доброе Людкино деяние.


 А вот, однажды, эта самая Людочка взяла Галю за руку и повела по краснодарским закоулкам. Она всё детство таскала её за собой, и встретила на одной из улиц знакомую тётку с ридикюлем. Мадам-Ридикюль была в крепдешиновом платье с оборками, явно устаревшей моды. На верхней губе ротика, что похож уже больше на гусиную гузку, выведен бантик.


 "Ридикюль" расспросила всё про бабу Пелаию, про Магду, Жорика и про дядьку Жорку, про саму Людку и вдруг, замечает рядом Галю. (?) И тут же получила объяснение, мол, родня из деревни. Чтоб понять из какой девочка семьи не надо включать рентгеновские лучи. Старуха и так всё прекрасно видела: нищета, мол, ещё та.


 Взгляд старухи не жалел, а скорей осуждал. Быть настолько бедным, для мадам-Ридикюль, по всей видимости, было безнравственно. Галька шмыгнула носом, покрутила им недовольно, будто потянуло дохлятиной и, прочувствовав всю неприязнь напомаженной мамзели, опустила очи к долу. Извиниться как-то за свою бедность она не догадалась.


Людка также поймала взгляд привередливой знакомой и, как последний предатель, подтверждает: «Да, там так живут"... Галя, не веря собственным ушам, мгновенно подняла на Людку глаза – зачем она такое говорит? Зачем какой-то вредной старушенции докладывать, как бедно они живут?


Детский взгляд, полный убийственного укора, безусловно, был отмечен старомодной мадам. Она скривила морщинистый ротик – скажите, пожалуйста, какие мы чувствительные. И глянула на свою юную приятельницу. Людка ответила противной старухе все понимающей улыбкой, подмигнула ей и специально для Гали изрекла следующее: «Да, нет, сейчас они ничего живут».


 Галя опять опустила глазки; два взрослых человека пытались из неё сделать дурочку! Хотелось вырвать руку и убежать в хату. Но дом был далеко, а города она не знала и боялась всегда в нём потеряться. Наконец-то сплетницы расстались. Мадам-Ридикюль поковыляла на толстых каблуках в одну сторону, а Людка потащила Галю, со свежей обидой в сердце, в другую.


Людмила была намного старше, разумеется, умней, самостоятельней и всё своё детство Галя с открытым ртом слушала, что та говорит, впитывая новые веяния моды. Уже во втором классе она, любуясь на чёлку молоденькой жительницы Краснодара, отхватила и себе передний клок волос. Поясняя девчатам с открытыми лбами и гладко зализанными волосами, что это – «пчёлка». Нашлась не одна отчаянная голова, что последовала последнему писку. Прорыв модного направления захлестнул школу, «пчёлками» обзавелись от мала до велика.


 Или, к примеру, входивший в моду чарльстон. Кто из местной детворы мог быть живым свидетелем, как городские девчонки, собравшись у Людки дома, учились танцевать диковинный и нескромный для советской молодёжи танец! В то время, когда в совхозном клубе танцевали вальс да краковяк.


Галя тут же прижухнув на диванчике как завороженная следит глазами за непростительно раскованными движениями рук и ног! Это было невообразимо интересно, находится, почти незамеченной среди взрослеющих Людкиных сверстниц. Потом, конечно, нахватавшаяся верхушек городского досуга, она попытается показать Будячатам все «па». А те в свою очередь будут терпеливо растолковывать Гале, что такое начёс.


 Людка носила просто молодёжную стрижку и волосы взбивать не умела, может, не считала нужным, но, тем не менее, это подрывало авторитет перед младшими подругами. Подружка через дорогу любила поучать сама, но коль так её подвела краснодарская родственница, приходилось осваивать новые заморочки, прибегая к знаниям Лельки и Нинки.


 Была у них такая сверхмодная Наташа из Керчи. Находясь непосредственно в гостях, сёстры и надыбали новинку. Понять со слов, что собой представляла Наташина причёска, Галя не могла. Тогда Нинка отделила тонкую прядь волос, подняла её к верху, и расческой провела по прядке сверху вниз несколько раз, потом со следующей проделала тоже самое. Новоявленный парикмахер забыл сделать самое главное – причесать волосы.


Галя зашла и справа и слева, и вокруг обошла Лёльку, именно ей отведена была роль модели, но красоты в Нинкином творении так и не нашла. И манипуляция, в итоге которой получилась просто растрёпанная голова, была Галей отвергнута. Пусть это и модно, но некрасиво. Правильно Людка поступает, что не делает себе начёс.


Или вот такой родственный, но абсолютно неблаговидный поступок, что принёс немало переживаний. Во всём, конечно, был виноват маленький рост героини. Однажды, взяла Людка Галю с собой в кино, с ней были ещё подружки, то есть небольшая, но толпа. Сеанс уже начался, билетерша, отрывая в темноте билеты, недоростка, что одна из зрительниц тщательно прятала за спиной, сразу не заметила.


А когда кинулась, чтобы вернуть безбилетницу, это была наша несчастная Галя, то не тут-то было. Людка и её сподручные, проталкивая Гальку впереди себя, быстро растворились в полумраке зала, контролёрша пошипела, пошикала по-змеиному, да и вернулась к двери, чтобы новых «зайцев» не упустить.


 Ну, зачем Людка так делала? Ну, если у неё нет денег на лишний билет, пусть бы оставила её дома. Хотя сомнения брали, чтобы тётя Магда отправила детей в кино и не дала и Гале на билет. А может, и не дала, а возможно, Людка экономила? Как бы там ни было, лучше сидеть и созерцать бабку Пелаию, чем мучатся от угрызений совести и естественного страха. Что вот сейчас, лишь экран засветится поярче, по ряду подкрадётся рассерженная работница кинотеатра, узнает безбилетную посетительницу и выведет из зала!


 Так что смотрела Галя большей частью не прямо перед собой, а в сторону входа, где маячил силуэт обманутой билетёрши. Галя уже давно школьница, считала себя не взрослой, но достаточно большой. А Людка всё пыталась убедить, скорей – обмануть в данном случае, контролёршу, что она ещё не учится в школе. А значит, имеет право на бесплатный просмотр фильма. Бред собачий! Только, когда вышли на улицу, Галя вдохнула полной грудью и успокоилась.


 А Людкина компания шла и живо обсуждала кинокартину. Вот, мол, когда его убили, главного героя, он лежал убитый, и видно было, как дышал! За что и был резко осуждён юными зрителями. Такой прокол советская молодёжь не прощала: убит, так будь добр не дыши. На удивление Галя всё-таки этот эпизод запомнила, но как-то не обратила внимания, дышал или нет убитый красноармеец, она сама-то во время сеанса ели дышала...


Радости этот культпоход не принёс, но, во всяком случае, запомнился на всю жизнь. Надо заметить, что не одна Людка использовала в корыстных целях Галин маленький рост, один раз Галка Репина и Мария Арешкина тоже сэкономили на этом десять копеек.


А дело было так: Галка и Мария ехали в Краснодар, в Город, так это называлось. Видать по просьбе Мари Трофимовны, прихватили с собой и её дочь, мороженое покушать один стаканчик. Добирались на катере, девки молодые да ушлые, Людкины сверстницы, до чего додумаются, Галя и не подозревала.


 Встали раненько, чтобы не опоздать, любившая поспать девочка, ради мороженого, готова и на ранний подъём и на бесконечное хождение по магазинам по расплавленному асфальту краснодарских улиц. Дела-то были у больших девчонок, а она так, ради спортивного интереса - это было одно из крылатых выражений молодого поколения. Спортивного, не спортивного, а мороженого-то охота!


Кормосовхоз был последней пристанью перед городом. Катер причаливал, мотор тарахтел, сбрасывался трап, пассажиры быстренько по нему проходили и дальше по течению – здравствуй, Краснодар! Улицы городской окраины с канализационными решетками, куда сливалась вода, после стирки и откуда, мягко говоря, попахивало, принимали в свои объятия село.


После того, как пассажиры рассаживались на места, если таковые имелись, кто-нибудь вдвоём или втроем, ведь все друг друга знали, собирал деньги и покупал на всех билеты. Так сделали и на этот раз. Но откуда ж было Гале знать, что и сегодня ей предстоит пережить подобные страхи и унижения, как в кинозале.


 Как Людка в темноте, так Галка с Марией при дневном свете старательно затирают Галю за своими спинами. Малолетней односельчанке всё ясно, хочешь, не хочешь, а приходится подыгрывать девчатам, пригибаться. Галя вообще бы вросла в землю, если бы могла, лишь бы избежать позора! Толпа напирает, каждому не терпится сойти скорей на берег, да рысачить по делам.


 Контролер в общей суете недремлющим оком, как можно внимательней отслеживает сход людской лавины, чтобы не проскочил какой-нибудь несознательный элемент. Но пока женщина, опустив глаза, отрывала слово «контроль» на билетах, что подали Галка с Марией, Галю уже протолкнули на сушу. Мария хватает девочку за руку и бежит с ней, их мгновенно догоняет Галка и ходу! Одураченная контролёрша успела только крикнуть: «А третий билет!?» и услышав в ответ, откровенное враньё: «А она ещё в школу не ходит!», естественно, догонять не стала. Она только ругалась вслед  и размахивала руками!


Когда отбежали на безопасное расстояние, сердце у Гали забилось ровнее, она несказанно рада, что благополучно избежала очередной скандальной ситуации. На которую обрекали её близкие и хорошо знакомые старшие товарищи. Девчата довольные исходом поездки, громко гоготали. А Мария, её за язык никто не тянул, сказала Гале: «Вот на мороженое тебе ещё одно сэкономили!» И девочка простила их, что не говори, а повторная порция любимого лакомства стоила подобной нервной встряски.


Краснодар, плохо пахнущий в жару город, мог порадовать таких гостей кубанской столицы, как наша Галя только сладким и неповторимым мороженым. Протаскав девчонку по всем рынкам и магазинам по улице Красной, Мария и Галка купили каждому по вафельному стаканчику. Вот и наступило то долгожданное наслаждение! Но душу ещё грели, в хорошем смысле, учитывая летнее пекло, Мариины слова...насчёт тех десяти копеек, на которые они купят Гале второе мороженое. Да, была у собаки хата.


Как правило, катер уже в восемь часов утра был на городском причале, и только в 17часов 00 минут уставшие совхозяне отправлялись в обратный путь. Время шло, первое мороженое, давно усвоенное желудком, уже никакими приятностями о себе не напоминало. И мечталось о пломбире все невыносимей.


Каждый раз, когда проходили мимо лотка, Галя с надеждой прислушивалась и присматривалась к своим спутницам, не обратят ли и они внимание на продавщицу, что торгует мороженым? Всё тщетно. Вот они уже все едут в трамвае, а вот он уже и остановился. Все дружно вышли из вагона и направились в сторону речного вокзала, а по пути к нему мороженое не продавалось…..


Галя плелась следом разочарованная и в Марии, и в жизни. Быть чрез меры забывчивой, это согласитесь, серьёзный недостаток, а Арешкина, оказалась именно такой: пообещала и забыла! И куда они дели эти десять копеек, это же мамкины деньги…..



КРАСНАЯ ШАПОЧКА


Как-то матушка привезла от тёти Магды Людкину шапку для Гали, шапочка была тёмно-красного цвета, застёгивалась под подбородком на пуговичку и ещё неплохо смотрелась. Правда была на ощупь жестковатая, но это не играло никакой роли. Галя в момент напялила только что приобретённую вещь и отправилась в школу!


 Класс Галин находился в новой школе, а Витька учился в старом бараке. Ученица разделась, шапку как можно бережней подкинула, чтобы та точно приземлилась на полку вешалки, куда все пацаны забрасывали свои шапки. Да и пошла в класс, набираться знаний.


На первой же перемене, самый вертлявый и никого не щадящий Шилов Сергей, схватил красную шапочку, натянул на свою голову и стал, как дурачок вертеть головой, бегая по коридору. Таким образом, много бравший на себя Мыша, дразнил хозяйку редкой модели. Вам понравится, если будут смеяться над вашей шапкой? Нет, скажите вы, и Гале не понравилось. Это, по-моему, был тот случай, когда оскорбляют лошадь.


 «Мыша, – посоветовала девочка, – положи шапку на место, а то хуже будет!». Возбуждённый сверстник скалил редкие зубы, дети хохотали, ученица оскорблялась всё сильней. Если б это была чужая шапочка, Галя, наверняка, тоже повеселилась, но высмеивать личный головной убор, простите, себя не уважать. Совсем оглупевший от всеобщего внимания мальчик, никак не отреагировал на Галькины предупреждения, а они прозвучали не раз. Он ещё продолжал издеваться над городской штучкой, когда Галя мчалась по кирпичной дорожке к старой школе!


Знаете, поймёт сестру тот, у кого есть или был в этой жизни такой брат, как Галин Витька. Сильный, смелый, авторитетный, человек, который никогда не прошёл бы мимо, если бы вы взывали о помощи, таким он был с детства, таким он и погиб.


Но не будем о самом тяжёлом, на этих страницах он живёт, учится, пасёт каждое лето коров, запоем читает художественную литературу, предпочтительно – историческую, гоняет футбол и обожает играть в волейбол. Он ещё не пьёт водку и мечтает о Нахимовском училище! Он – Галина гордость, затаённая и сокровенная, он – её защита, с ним девочка не ведала страха. Чувство сиротства было ей не знакомо, хотя и росли дети без отца.

 Это страшное чувство завладеет её душой, когда Галя абсолютно взрослая похоронит любимого брата. Когда по праздникам она смотрела на многодетную семью Репиных, ей тоже хотелось большой родни, но шевельнувшиеся зачатки зависти, она изгоняла мыслью одной и неизменной: «А у меня Витька есть!»


 Галя ещё только бежала за помощью, а вся школа прилипла к окнам, дело принимало серьёзный оборот. Сергею было уже не смешно, шапка покоилась на полке, все ждали прихода Хачика. Витька выслушал жалобу сестры, коротко бросил: «Пошли!» И Галя пошла. Она шла впереди брата, а тот не спешно шёл следом, спокойно, обыденно, будто он шёл не бить Мышу, а просто поболтать ни о чём.


С нескрываемой гордостью, зыркнула Галя на знакомые лица, застывшие в ожидании за стёклами окон: что же будет с Шиловым? Вот он незабываемый момент, переполняющий детскую душу счастьем за всемогущего брата! В одно мгновение она вдруг напомнила не только Мыше, но и всей школе, что она не просто школьница Галя Чиликиди. Она – родная сестра самого Хачика, которого все в совхозе боятся!


 Витька, бесспорно, был местной знаменитостью. И если он спрашивал: «Что ты сказал?», а потом требовал: «А ну повтори!», то этому пацану уже никто не завидовал. Дело его было – труба! И на этот раз каша заваривалась крутая, шуточки что ли, если сам Хачик идёт разбираться.


Галя победительницей вернулась в коридор. Витька только заглянул через дверь и по деловому кивнул весельчаку: «Мыша, а ну, выйди». И бедный Мыша вышел, сама скромность и неприкаянность, сто раз, видать, пожалевший, что глумился над красной шапочкой. Ручки, опущенные по швам и растерянный вид, да на нём просто лица не было. Нужно было видеть перевоплощение маленького насмешника. А Галя торжествовала, тихо-тихо с замиранием сердца, вот какой у неё брат!


Мыша отделался строгим предупреждением, и через минуту живой и невредимый шмыгнул от угла здания в дверь. Витька любил Серёжку, у них были дружеские, тёплые отношения. Городская шапка не стоила того, чтобы пускать парню красные сопли, случай не шибко значительный. Лёгкий испуг – как раз и был справедливой мерой наказания.

Языкатый, как помело Мыша постоянно играл с огнём, доставая Хачика едкими шуточками, пока тот не психанёт. И уже припёртый к стене клятвенно просился: «Да ладно, ладно, не буду больше, пусти только!» и так до следующего раза.