Особого выбора, к кому в первую очередь обращаться за помощью, у меня не было. Во всем огромном посольстве обо мне знали всего два человека, а остальным меня представили как «потерянную сестру леди Эртрисс». Вряд ли кто-то поверил, конечно, но с вопросами к новоявленной Эльмире ди Дара не приставали – и на том спасибо.
Посему я, недолго думая, вооружилась бестиарием и словарем – сведения о траш в общем и целом совпадали, и, самое главное, ни в одной из книг не было сказано о том, что снова стать человеком невозможно. Конечно, может быть, что составители просто забыли об этом упомянуть, но хотелось надеяться на лучшее… Порыскав среди оставшихся нетронутыми фолиантов вокруг кресла, я пришла к выводу, что в перечне местных блюд, трех сборниках сказок и легенд, слабоватом трактате по физике и дамском романе вряд ли найдутся дополнительные сведения о траш. Нужно либо набрать еще книг, либо пойти мучить глупыми вопросами Диллиана с моей свежеиспеченной «сестренкой».
Пронизанные розовато-золотистым светом белые коридоры посольства порадовали тишиной и безлюдностью. Почти все представители Хеллы предпочли удрать отсюда пораньше, едва завершились мирные переговоры; желающих заключать торговый союз после всего случившегося, кроме моей копии, не нашлось.
Толком не долечившиеся заклинания-коты увязались за мной, не упуская случая потереться о ноги: с каждым прикосновением ко мне восстанавливалась какая-либо их часть, а я даже не могла понять, как мне (или все-таки им?) это удается. Тот зверь, что дремал у меня на коленях, уже радовал глаз лоснящейся полосатой шубкой и шикарными усами; впечатление портили только шрамики на животе да надорванное ухо. Второй выглядел чуть хуже, но уступать товарищу в соревновании «прикоснись к траш и получи бесплатное исцеление» явно не собирался. В результате я еле ползла, опасаясь наступить на чей-нибудь хвост или запнуться о него же, пока не плюнула и не подхватила обоих котяр, довольными тряпками обвисших у меня на руках.
Посольство, по сути, являлось уменьшенной копией южной части Дворца Владык в Зельтийере – за вычетом всех установленных в оном ловушек, что не могло не радовать. Сложный лабиринт, пронизанный светом – пусть на Хелле с ее серовато-белым небом это смотрелось куда более уныло, но там отчего-то подобные архитектурные выкрутасы смотрелись гармоничнее и уместнее. Простота и строгость линий, спокойная монотонность посольства в пышном многоцветном райском саду Тугерта заставляла его казаться благовоспитанной английской леди, невесть как угодившей на древнегреческую вакханалию, - но, по совести сказать, определенного очарования зданию было не занимать.
В отличие от взъерошенного Диллиана, чертиком из табакерки выскочившего из пустующей гостевой комнаты.
- Эри? – взволнованно уточнил он и только потом догадался принюхаться. – Вот демон! – на весь коридор объявил он, схватив меня за руки. Коты внезапно обнаружили, что повисли в воздухе безо всякой опоры, и с возмущенным мявом отправились подчиняться закону всемирного тяготения, но виновник сего происшествия и не взглянул в их сторону. Грозный (и бывший) Владыка Хеллы неверяще рассматривал мои верхние конечности, повернув их ладонями к себе.
- У меня там что, план возвращения трона составлен, с картинками и схемами? – не выдержала я.
- Почти, - мрачно буркнул Диллиан, отпустив, наконец, мои руки. И с недовольным видом покосился на котяр, с громогласным мурлыканьем трущихся о мои ноги. – Ты их все-таки восстановила…
- Почти, - передразнила я. – Ты их все-таки порвал… - не успела я усовестить его как следует, описав все шрамы раненых зверюг, как нераскаявшийся Владыка схватил одного котяру за шкирку и поднял на уровень своего лица.
Охранное заклинание угрожающе заворчало и попыталось оное лицо слегка разукрасить, но Диллиан предусмотрительно вытянул руку, не позволив когтистой лапе дотянуться до кожи.
- На охрану уже не годятся, - грустно прокомментировал он. – Хотя демон его знает, что ты с ними сотворила.
- Или они со мной, - поддакнула я. – Так что у меня с руками?
- Рисунок, - беззаботно пожал плечами Диллиан, разжимая пальцы. Кот, на мгновение зависнув в воздухе – второй раз за день – обреченно мяукнул и грохнулся вниз, едва не задавив собственного собрата. – У тебя на руках появился магический рисунок. – И резко посерьезнел: - Но хотел бы я тогда знать, где сейчас настоящая Эртрисс!
И такое хмурое беспокойство на лице, в потемневших глазах – аж завидки взяли.
А будут ли когда-нибудь так переживать за тебя?
Первый в мире мужчина с предменструальным синдромом и, как следствие, постоянным недовольством пресловутым миром, в очередной раз бесшумно крался на пару шагов впереди. Черт его знает, на кой нужно было шествовать по коридорам посольства чуть ли не на цыпочках, если следом уныло тащилась я, шаркая ногами и стараясь не наступить на увивавшихся за мной котов. Диллиан, видимо, все же находил причины.
Судя по всему, Эртрисс пропала утром, стоило только нам с бывшим Владыкой выбрать себе комнаты и отправиться их обживать. Прижатая к стенке прислуга сначала очень долго мялась, явно не желая раскрывать ни причины исчезновения леди ди Дара, ни ее нынешнего местоположения, но потом, вдоволь налюбовавшись на перекошенную рожу Диллиана, все же раскололась.
Эртрисс отправилась искать новую филактерию. Вне посольства.
Банально, наверное, но в ответ на новость Владыка выдал витиеватую трехэтажную структуру, упоминающую саму ди Дара, ее родственников колена до третьего-четвертого, всю прислугу вплоть до старой кухарки, охрану и ту давно канувшую в небытие траш, чьи заклинания реагировали только на входящих и так легко распадались. Хотелось по привычке заслушаться и потом от души похохотать над Диллианом, когда он все-таки возьмет себя в руки, но от его слов остался какой-то гадливый осадок, и желание шутить отпало.
А ведь если вдуматься, то Эри с ее типично хелльской внешностью и впрямь здорово рисковала, высовываясь днем в город. Убить-то ее не убьют, по крайней мере, сразу – для этого сначала нужно прикончить меня – только вот не факт, что после встречи с недружелюбно настроенными аррианцами она сумеет добраться до посольства прежде, чем те просекут, сколько раз необходимо тыкать в леди инквизитора вилами.
Что способен вытворить Диллиан, если с Эртрисс что-то случится – страшно и представить, потому на прогулочку поискового типа по Тугерту я согласилась без пререканий, изъявив готовность отправиться хоть сейчас. Но грозный Владыка, наградив скептическим взглядом мою физиономию, точно такую же «типично хелльскую», как и у ди Дара, незамедлительно велел стоять, не двигаться с места, не шевелиться и не дышать.
- А последнюю сигарету? – насмешливо поинтересовалась я в ответ на его тираду. Я не курила – но скорее из-за того, что не переносила запах табака, а не из-за приверженности здоровому образу жизни. Наверное, если бы не обостренное обоняние, я дымила бы как паровоз, не упуская возможности лишний раз успокоить нервы, но что уж поделаешь…
- Последнюю – что? – отстраненно переспросил Диллиан, неприятным, колючим взглядом вцепившись в мое лицо, словно выбирал, куда сподручнее треснуть, чтобы не оставить синяк или шишку.
- Сигарету, - послушно повторила я. На лице мужчины понимания не отобразилось. – У вас вообще такое понятие, как «курение», существует?
- На Хелле – уже нет, - отозвался Владыка, так кровожадно ухмыльнувшись, как будто лично перегрыз горло последнему курильщику на планете. – Насчет остального Альянса не в курсе. – И наконец отцепился от меня, лениво поглядев в сторону.
А черты его лица вдруг задвигались, изменяясь – увеличился нос, звездой на новогодней елке вспыхнул алый прыщ на самом его кончике, глаза, напротив, уменьшились до такой степени, что разобрать их цвет стало практически невозможно, если не присматриваться – серые и серые, что тут еще добавишь… Напоследок резко посветлели волосы и негармонично заострился подбородок. Получившийся персонаж выглядел настолько нелепо, что признать в нем несвергаемого Владыку суверенной Хеллы было просто нереально.
- Ой… - глубокомысленно изрекла я, наблюдая за переменами.
- Вот так, примерно, и выглядит наложение иллюзии, - лекторским тоном прокомментировал Диллиан, приглашающе кивнув на зеркало. – На себя ее накладывать гораздо проще, а вот с другими людьми и предметами зачастую приходится очень долго возиться – необходимо до мелочей помнить, как на самом деле выглядит объект, и четко представлять, что ты хочешь из него сотворить…
Я не слушала.
Не знаю, почему не завопила, встретившись взглядом со своими, привычно темно-карими, глазами на чужом, странном лице. Из зеркала на меня уставилась какая-то посторонняя светловолосая тетка с неестественным золотым цветом кожи, слегка поблескивающей на свету. Я недоверчиво присмотрелась к незнакомке, повторяющей мои движения, еще не веря, что это теперь – я, и с ужасом обнаружила несколько вполне привычных черт. Овал лица заметно вытянулся, точно так же, как у Диллиана, заострился подбородок – но остались широкие скулы и глаза, казавшиеся неаккуратной аппликацией на живом человеке. Жуткое зрелище.
Я героически ограничилась еще одним ойканьем. Даже не выругалась, честно-честно.
- На кой черт?.. – собралась было вопросить я, но потом поняла сама – безнаказанно побродить по Тугерту в настоящем облике сейчас мне и впрямь не светит. Хоть я и не имела ничего общего с Хеллой, но выглядела точно так же, как и ее среднестатистический обыватель – и этот факт мог подсунуть мне и Диллиану серьезных неприятностей.
Не дождавшись окончания вопроса, Владыка лениво кивнул, по-хозяйски заправив упавшую мне на лицо прядь за ухо, и направился к выходу, не оборачиваясь. Размеренной такой, крадущейся походкой. Совершенно бесшумной.
Интересно, а сколько людей в этом чертовом Альянсе – или как его там? – способно двигаться так же?
Тугерт открывал мне все новые и новые грани слова «восторг».
Город, как выяснилось, стоял на двух противоположных берегах неширокой реки с цветущими зеленоватыми водами, усеянными камышом и синевато-белыми кувшинками. Только за время прогулки я успела насчитать около двадцати мостов – от шатающихся канатных мостиков, оплетенных вьюнками с серебристыми листьями, до огромных беломраморных сооружений, на одном из которых даже притулилась небольшая башенка с садиком. Ниже по течению наверняка были еще, но Диллиан взял курс к окраинам, покорно следуя тщательно вымощенным зеленоватой плиткой тропинкам, извивающихся между цветущими изгородями.
Розовато-золотистый свет назойливо припекающего солнышка перекрасил наши волосы и кожу, и неожиданно оказалось, что такими безжизненными и неестественными они выглядели только в серовато-белых монотонных коридорах посольства Хеллы; здесь же, в такой же светлоголовой и загорелой толпе, мы с Владыкой вполне могли сойти за местных.
А еще я впервые видела столько улыбок на улице. Что на Хелле, что в родной Самаре – люди обычно улыбались только знакомым и для знакомых; демонстрировать дружелюбие первому встречному никому и в голову не приходило. Когда я поделилась наблюдением с Диллианом, райская картинка города-сада дала первую трещину.
- А сегодня официально запрещено хмуриться, день рождения принцессы, - хмыкнул мой спутник, своей унылой рожей столь явно нарушая королевский указ, что я невольно поразилась, как нас до сих пор не загребли сиятельно лыбящиеся стражники, наличие которых на каждом углу я заметила лишь после фразы бывшего Владыки.
- Глуповато звучит, - недоверчиво заметила я.
- Что ж поделаешь, - пожал плечами Диллиан. – Это правда.
- Почему тогда не улыбаешься сам? – невинно поинтересовалась я, разглядывая чью-то изгородь, усеянную насыщенно-лиловыми цветами с крупными лепестками, слегка светлеющими к концу. Руки чесались сорвать хоть один цветок и приколоть к волосам, но я еще не видела ни одного горожанина с украшениями из живых растений и потому решила не слишком наглеть.
- Да потому что ты лыбишься за двоих, - грубо отрезал Владыка, мрачнея пуще прежнего.
Я честно постаралась подавить раздражение. Если он сейчас снимет с меня иллюзию – мало не покажется.
- Если будешь повежливее, Эри не будет так от тебя бегать, - все же не удержалась я от подколки.
И неожиданно для себя попала в болевую точку – Диллиан, нахальный, независимый, самодовольный хлыщ, болезненно побледнел под своей иллюзией, отводя взгляд.
Невзрачный сероглазый мальчишка, влюбленный в жестокую светскую леди, которая ни в грош его не ставит. Слезы от умиления и жалости заказывали?
Я некультурно сплюнула под пышный куст и упрямо потопала вперед, старательно глядя себе под ноги.
Нет, встревать между ними – что пытаться проплыть на деревянном плоте без шеста между Сциллой и Харибдой. Пусть сами разбираются со своей Санта-Барбарой.
Трещина вторая: сады, даже наполовину созданные больной фантазией горожан, все же выглядят довольно одинаково, особенно – когда примелькаются неизменным роскошным цветением. Потеряв своего спутника, я тотчас заблудилась, перестав понимать, откуда я пришла и куда мне нужно. Извилистые тропинки сбили с толку, не позволяя даже примерно определить направление.
Как пользоваться сенсорами, я так и не разобралась, всецело полагаясь на то, что если кому-то понадобится, со мной свяжутся и так. Но Диллиан то ли настолько ушел в себя, что не заметил моего отсутствия, либо, что вероятней, просто обиделся и не желал лицезреть мою золотую физиономию.
Я растерянно оглянулась по сторонам, надеясь выцепить хоть какой-нибудь ориентир – но тщетно: посольства уже не было видно, река осталась далеко позади, и сейчас меня окружали сады да островерхие башенки под пушистыми покрывалами плюща. Ладно, черт с ними! Я решительно тряхнула головой и продолжила идти вперед.
Без моего присутствия филактерию не сменить, рано или поздно хватятся. А сейчас можно просто погулять – и я буду не я, если упущу этот шанс!
* * *
Солнце ласточкой нырнуло за горизонт – закат как таковой длился от силы пару минут; но этого мне вполне хватило, чтобы махом забыть про все возможные трещины.
Розовато-золотистый свет разбился на тысячи лучиков, по всей длине изменяющих оттенки; сказочные башенки жадно ловили последних солнечных зайчиков, отчего стали походить на огромные палитры. Фантасмагория красок и света придала райскому саду поистине нереальный вид: над пышной листвой деревьев изогнулись радуги, в небе сполохами пробегало что-то, напоминающее полярное сияние – если бы оно могло быть таким же многоцветным и ярким…
Аррианская ночь обрушилась неожиданно, распахнула темно-синие объятия, скрывая город. «Полярное» сияние исчезало постепенно, обнаруживая за собой россыпь неожиданно крупных и заманчиво близких звезд; радуги отчего-то задержались немного дольше, но позже погасли и они, не решаясь нарушить бархатное торжество.
Извилистые тропинки быстро опустели. Вместе с ночью подкрался легкий холодок; прохладный ветер тихонько заплакал в вершинах древесных крон, и листья мерно зашелестели, словно пытаясь его успокоить. Должно быть, для местных обитателей подобная погода была чем-то вроде февральских заморозков – а я наконец расслабилась: примерно так и выглядело привычное мне лето…
В ночной тиши шаги казались слишком громкими, неуместными. Я чувствовала себя диким варваром, когда, крадучись, пробиралась по вымощенным плитой тропкам, с интересом вертя головой: несмотря на общую атмосферу буйного цветения, отчего большинство садов сливались в одно сплошное пестрое месиво, обнаружилось, что некоторые аррианцы завели себе деревья, мерно светящиеся в темноте. Мистическое фиолетовое фосфорецирование причудливо изогнутых стволов придавало ночи немного зловещий оттенок – пока я не поняла, что это, по сути, аналог обыкновенных фонарей. Деревья росли исключительно вдоль тропинок и днем наверняка выглядели серенькими и невзрачными.
То ли город был не слишком большим, то ли посольство Хеллы располагалось близко к окраинным районам, - но постепенно сады становились все менее и менее ухоженными, пока я не вышла к заброшенной части Тугерта. Растительность здесь больше напоминала дикие джунгли, тянущие шипастые щупальца лиан к покосившимся, а то и обрушившимся башням. Звездный свет холодной пылью осыпал плотные сочные листья и крупные цветы; где-то в глубине перекликались ночные птицы и еле различались тихие шаги, в звуке которых мне почудилось нечто определенно хищное. Сплошное покрывало не то высокой травы, не то мелкого кустарника едва заметно колыхалось в такт прохладному ветру, что уже не казался мне таким освежающим и долгожданным.
Я – избалованная горожанка без традиционного дачного участка. Нет, мне нравятся цветы и сады – если это не мне приходится за ними ухаживать. Я принадлежу к поколению, которое видело природу исключительно загнанной в рамки лимонариев и заповедников, притесненной и вымирающей.
Тихий шелест диких джунглей с вкраплениями мерного капанья воды с листьев отчего-то внушил не нервный трепет даже – ужас. Тот самый животный страх, что вкрался в генетическую память еще с тех времен, когда мои запуганные предки дрожали в пещере у огня, надеясь, что сегодня – ну хотя бы сегодня – опасность пройдет мимо.
Холодало; я стояла на линии, отделяющей более-менее обжитое людьми пространство от первозданного уголка дикой природы и с нарастающим отчаянием осознавала, что, к какой бы окраине Тугерта я ни подошла, везде меня встретят одни и те же джунгли. Иначе здесь просто быть не могло. Власть homo sapiens простиралась не дальше тропки у их садов.
- Я хочу домой, - плаксиво пожаловалась я насмешливо зашелестевшей траве – и обозлилась.
Какого черта я все еще тут?! Из-за чего обязана ждать, пока Его Величество утрет сопли и вернется, наконец, на родину?!
Со вкусом выложив совершенно непричастной растительности свое отношение к людской безответственности вообще и к диллиановской в частности, пнула невовремя подвернувшуюся под ногу сухую ветку и собралась было топать обратно в город, когда эта самая ветка, обиженно хрустнув, пропала в траве, а следом, с небольшой паузой, тихо выругался отчетливо мужской голос. Деревяшка со свистом вылетела обратно, едва не треснув меня по лбу. Теперь пришел мой черед матюгаться, проверяя на всякий случай целостность своего ненаглядного носа.
- Женщине не пристало так выражаться, - многомудро заметил голос из травы.
- А мужчине не пристало ругаться в присутствии дамы, - не осталась в долгу я.
- Уела, - согласился голос и замолчал.
В наступившей тишине звериный рык из чащи и чьи-то жалобные стоны следом прозвучали как нельзя кстати; с крон сорвалась пронзительно кричащая птичья стая и, сопровождаемая громким хлопаньем крыльев, полетела на запад. Ветер снова зашелестел листвой, подвывая песне охоты. Где-то в траве, обнаружив благодарных слушателей, застрекотал кузнечик.
- А ты где вообще? – робко поинтересовалась я, не решаясь шагнуть вперед.
- В яме, - честно признался голос. Подумал и уточнил: - Охотничьей.
Еще не дослушав, я бросилась вперед, на звук, и внезапно обнаружила, что трава доходит мне до бедер. Хорошо хоть роса еще не выпала…
Сквозь зубы проклиная Эртрисс, которая не догадалась забрать из моего мира еще и сотовый с его драгоценной подсветкой (а на что еще он бы тут сгодился?!) или хотя бы фонарик, внимательно смотрела под ноги, надеясь если не вытащить обладателя голоса из ямы, то хотя бы не свалиться туда самой.
- Скажи что-нибудь, - попросила я, не понимая, куда идти.
- Что-нибудь, - послушно отозвался голос, не став оригинальничать.
Вовремя: я со сдавленным вскриком остановилась у самого края ямы, проводив исполненным ужаса взглядом несколько комьев земли и мертвых корней, обвалившихся вниз. Со дна послышалось недовольное шебуршание.
- Ну спасибо, - профыркавшись, укоризненно произнес мужской голос.
- Извини, - без особого раскаяния отозвалась я. – Как тебя угораздило? – осмотр ничего не дал: неизвестный копатель, естественно, никаких веревочных лестниц или хотя бы каната не оставил. – Хотя это лучше потом… как тебя оттуда вытащить?
- Если только телекинезом.
- А если я им не владею? – смущенно поинтересовалась я.
- Тогда мне придется ждать того, кто эту яму вырыл, - философски вздохнул голос.
- А зачем ее вообще вырыли? – глупо спросила я. – В смысле, на кого охотиться собирались?
- На меня, - не стал отпираться он.
- Так, - тихо вздохнула я, опускаясь на колени и осторожно ощупывая рыхлые края ямы. Местные нравы меня определенно смущали. На кой черт нужно было рыть ловушку для человека? Есть и менее трудоемкие способы поимки. Хотя… стоп. – А ты кто? – задалась я нужным вопросом.
- Таший, - покаялся голос.
- Гм. Это имя или народность?
Трава оказалась на удивление прочной. Оторвать стебелек, чтобы нервно покрутить в пальцах, - и то не удалось. Призадумавшись, я начала откапывать кустик попышнее – моему маникюру все равно хуже быть не могло, да и когда раздавали женственность, я стояла в очереди за пофигизмом. Интересно, какова глубины ямы?
- Это религиозная принадлежность. Тебя ведь интересовало, за что я тут оказался, так? – неопределенно фыркнул мужчина.
- Жертвоприношения, пляски у костра и кровавые оргии? – рассеянно уточнила я.
- Эм, - голос то ли растерялся, то ли смутился, - разве что только второе.
Сгибались стебельки тоже тяжело, но завязать двойной узел с третьей попытки все же удалось. Оставалось только придумать, за что держаться, - но тут я заморачиваться не стала: легла на живот, обхватив ногами ближайший островок травы, и спустила самодельный недоканат в яму.
- Достаешь?
Вместо ответа руки резко дернуло вниз, и я еле успела поплотнее сжать ноги, чтобы не усвистеть в ловушку вместе с пучком травы. Плечи угрожающе заболели, напоминая, что они не привыкли к столь варварскому обращению, зато изуродованный офисной работой позвоночник, оказавшись основательно растянутым, блаженно захрустел.
А вот в толком не продуманном плане обнаружился самый неприятный ляп – прежде чем надеяться вытащить взрослого мужика на подобном «канате», следовало озаботиться перчатками. Острые края травы врезались в нежную кожу, едва не заставив меня разжать руки.
Хрусть! – радостно сообщили локти.
Невидимый еще мужчина, проверив на прочность предложенный вариант спасения, покарабкался вверх. И, надо признать, вес его я явно недооценила…
- Тяжело, - сдавленно прохрипела я.
- Прости, похудеть не успел, - покаялся он, но легче все же отчего-то стало – надеюсь, спасаемый догадался упереться ногами в стену ямы.
- Какая досада, - посетовала я, больше слушая жалобно хрустящие пальцы и плечи, нежели нежданного собеседника.
- Ты местная? – неожиданно поинтересовался он в перерыве между рывками.
- Нет, - буркнула я. Скрывать это – что прятаться за шторкой, когда свет бьет в спину.
- Зажмурься, - посоветовал мужчина. – Потом увидишь, зачем.
Я закрыла глаза, примерная маленькая я. Руки рвануло, рассеченные ладони возмущенно взвыли, а ноги чуть не свело от напряжения – облюбованный в качестве опоры куст уже не выдерживал, потихоньку вырываясь из земли. Позвоночник снова хрустнул в районе лопаток.
А потом все закончилось.
В руках поселилась долгожданная легкость, и я отпустила ненавистный пучок, баюкая пораненные ладони; потом даже догадалась расслабить ноги и сесть.
Открывшаяся моему взору картина заставила испустить дикий визг.
Посреди поля сидел на корточках здоровенный медведь, с густой бурой шкурой и округлыми, слегка надорванными ушами, и на кой-то черт бережно распутывал мои узлы на стебельках. Мой вопль заставил его дернуться, с усталым фырканьем обернувшись в мою сторону.
- Вот поэтому и стоило зажмуриться, - как нельзя вовремя пояснил он, наблюдая, как я плавно оседаю в обморок.
* * *
Берлога. Иначе и не выразишься.
Крохотная комнатка с округлыми земляными стенами, потолком и полом. Отовсюду торчат узловатые корни и бледные тенелюбивые побеги; пахнет сыростью – это в углах притаились небольшие лужицы. Подо мной лежанка из светло-серой травы, плотно вцепившейся корнями в почву, - живая, никому и в голову не приходило собирать лапник или лопухи.
Точно… кажется, я вчера спасла говорящего медведя, который очень трогательно заботится о растительности. И на кой он мне сдался? Вернулась бы в город, рано или поздно про меня бы вспомнили. Наверно.
Шила в задн… в мешке не утаишь, верно кто-то подметил.
Следы на земляном полу почему-то оказались вполне человеческими – босая ступня, слишком длинная для женщины и слишком узкая для мужчины. Отпечатков медвежьих лап – равно как и звериных вообще – я не заметила.
Очень интересно. Ну и где же мой гостеприимный хозяин и положенная мне каша? Я уж не говорю про три стула и три кроватки…
- Таший!
При попытке позвать хозяина в горле будто поселился выводок ежей, твердо намеренных выдержать все испытания и построить счастливую жизнь в совсем, казалось бы, непригодных для нее условиях. Отлично, я еще и простыть тут успела – как нельзя вовремя!
Ну, хотя бы медведь себя ждать не заставил – в ответ на мой оклик почти сразу где-то наверху раздались удивительно легкие для такой туши шаги, и через минуту в округлом выходе из берлоге нарисовался внушительных размеров силуэт с очаровательными круглыми ушками. В дневном свете его лапы казались очень тонкими и безжизненно свисали, не шевелясь, зато размеры когтей меня сильно впечатлили – поди, с мой палец каждый, если не длиннее…
Минутку. Это ж как он такими лапищами узелки на стеблях развязывал?
И вообще, он же на корточках сидел?!
Присмотревшись повнимательнее, я радостно заржала в лицо вошедшему хозяину.
Моя покорность и готовность принимать за действительность любой бред, автоматически выработанная в адаптационных целях, и бархатная темнота аррианской ночи сыграли со мной злую шутку. Никаких говорящих зверей на Аррио, само собой, не водилось. В берлогу вошел высокий человек в густой медвежьей шкуре, искренне недоумевающий, с чего это его гостью так проперло, что она чуть ли не по полу катается да кулаками мать сыру землицу молотит.
- Что случилось? – с глуповатым видом откинув капюшон из медвежьей головы, поинтересовался спасенный. Пришлось успокоиться, глотая полуистеричные смешки, глубоко вздохнуть и покаяться в своих ночных впечатлениях.
Слушая мою версию событий, «медведь» сначала хмурился и предлагал осмотреть руки и спину, пока я рассказывала, как вытаскивала его, а под конец тоже расхохотался – таким мягким, будоражащим смехом, что не присоединиться к нему было невозможно.
- А руки все-таки осмотри, - смущенно попросила я, отсмеявшись. – Правая до конца не сгибается.
Хозяин легко кивнул, медвежья голова дернулась вслед за ним, словно зверь еще надеялся отомстить, оттяпав убийце затылок.
- Я Устин, - представился наконец хозяин, цапнув мою правую руку. Теплые загрубевшие пальцы осторожно нарисовали на предплечье какой-то узор, поднялись к локтю, начертили что-то и там. Я тоже назвалась, завороженно наблюдая за его движениями. Было что-то гипнотизирующее в этом размеренном скольжении; в какой-то момент мне показалось, что столь тщательно выведенный хозяином рисунок проступил на коже: вьюнок с ажурными серебристыми листьями и нежно-сиреневыми бутонами, готовыми вот-вот раскрыться в роскошный цветок. Но стоило мне моргнуть, как видение отступило, явив взгляду мой слегка распухший локоть.
Желание верить во все, что угодно, потихоньку отступало, сконфуженное недавними происшествиями; по-прежнему следя за пальцами, добавляющими новые витки стеблей и отпечатки листьев к рисунку на моей руке, я скептически поинтересовалась:
- А это чем-то поможет или так, пощупать?
Устин поперхнулся и поднял на меня не по-взрослому обиженные глаза – карие с легким медовым отливом. Теплые пальцы застыли в центре недавно появившегося цветка, обещая сделать его если не самым крупным, то хотя бы самым ярким среди остальных; затем, спохватившись, заскользили вдоль вены вверх, к сгибу руки.
- Пощупать, конечно. Я дикий варвар или где? – опустив взгляд, буркнул хозяин. Вьюнок, как-то странно сжавшись, рывками пополз к плечу.
Кажется, я уже нашла его любимую мозоль и даже успела на ней сплясать. Талант, не иначе.
- Расскажи мне о своей вере, - попросила я – скорее желая заполнить неловкую паузу, нежели решив в случае чего покинуть стройные ряды атеистов.
Еще один недоверчивый взгляд исподлобья. «Медведь» отпустил мою руку и задумчиво склонил голову к плечу, зачем-то отодвинувшись.
- Сними иллюзию. Ты не аррианка.
- Об этом я тебе сказала еще тогда, когда вытаскивала из ямы, - напомнила я, деликатно умолчав о том, что самостоятельно иллюзию снять не смогу. – А что, о ташиях знает вся планета? – полузаброшенная берлога Устина наталкивала на мысль, противоположную высказанной.
- Конечно, - кивнул хозяин, сохраняя смертельную серьезность. – Откуда ты?
- С Земли, - замявшись, призналась я.
Если вспомнить, я еще ни от кого не слышала отзывов о своей планете. О ней просто никто не говорил – собственно, никого и не интересовало, откуда я такая свалилась и что же это за место. А между тем время, проведенное так далеко от дома, заставляло невольно задуматься – а была ли она, вся прежняя жизнь и девочка-секретарша по имени Эльмира Шайхранова?
Судя по реакции Устина – ничего такого не было и быть не могло.
На моей руке огнем вспыхнул не цветок – сложная, многократно переплетенная и наложенная сама на себя сеть; я вскрикнула, вытягивая конечность и рефлекторно пытаясь сбить пламя. К моему удивлению, оно подчинилось малейшему же движению – стоило попытаться стряхнуть рыжие язычки, поднимающиеся из кожи, как те покорно осыпались вниз, на травяную лежанку, мигом наполнив густым зеленоватым дымом небольшую берлогу.
Устин слегка затормозил с реакцией, но все же принял единственно верное решение: схватил меня, перекинув через плечо, как мешок с мукой, и пулей вылетел из задымленного жилища, уже снаружи сбросив с моей руки остатки огненной сети.
- О таком, - едва не зарычал запыхавшийся медведь, косо поглядывая то на меня, то на густые клубы дыма, вырывающиеся из входа в его берлогу, - о таком заранее предупреждать надо!
* * *
Ругался он не шибко изобретательно, зато очень эмоционально. Оно и неудивительно – при виде густого дыма, столбом валящего из родного жилища, кто угодно постарается выразить свое отношение к ситуации как можно более емко и кратко, а затем бросится тушить пожар.
Но с последним пунктом вышла накладка. Вместо того, чтобы трубить тревогу и таскать ведрами воду, таший развернулся на сто восемьдесят градусов и, цапнув меня за пострадавшую руку, дал солидного деру.
Первую минуту я прилежно неслась следом, потом начала задыхаться – не то чтобы я вообще не занималась спортом, но стойкую неприязнь к бегу мне тщательно привили еще в школе, заставляя бесконечно нарезать круги вокруг здания оной. Сейчас издержки воспитания начали сказываться – но кто ж тогда мог предположить, что на диво усидчивой и спокойной ученице Эльмире придется десять лет спустя шустро драпать невесть от чего, да еще под ручку с мужиком в медвежьей шкуре?!
Под ногами сплетались в коварные узоры узловатые корни и ползучие растения. Непрошенный спутник ухитрялся в этом бардаке каким-то чудом не спотыкаться – чего нельзя сказать обо мне. Ввиду разницы в скоростях передвижения я вообще едва успевала коснуться ногами почвы и уже напоминала себе героя мультика, которого более шустрый персонаж тащит за руку параллельно земле. Но зато каждый шаг приходился на пространство точно перед притаившимся корнем, и мой способ перемещения походил скорее на отложенное на неопределенное время падение, нежели на бег.
- Да что стряслось-то? – заорала я, не без оснований надеясь, что звуковой порог таший еще не преодолел.
Устин не ответил. Единственной реакцией на посторонние вопли стал еще больший разгон.
Остановиться он изволил только у небольшого журчащего ручейка, вырывающегося из-под корней подгнившего дерева обхватом с два ташия. Не раздумывая о состоянии чужой одежды и вполне родной пятой точки, я рухнула на бережок, пытаясь отдышаться. К тому моменту я успела поймать три синяка и пяток ссадин; к моему удивлению, ссадины затянулись практически мгновенно – зато иллюзия над ними не восстановилась, и посреди ровного золотого загара, навороженного Диллианом, появились рваные полоски светлой кожи. Спохватившись, я наконец осмотрела собственные ладони: от вчерашних порезов, которые вообще никак не могли зажить без штопки менее чем за пару недель, остались точно такие же следы.
- Интересно, ускоренная регенерация лежит дисбактериоз? – вертя у себя перед глазами зажившими ладонями, рассеянно поинтересовалась я.
- Только если слегка порежешь бактерии, - не стал обнадеживать меня таший, осматриваясь с видом заправского параноика. Больше всего его волновало то направление, откуда мы прибежали – но отсюда не было видно даже столба дыма.
- От чего мы удирали-то? – спросила я.
- От охотников, - буркнул Устин. – Или ты думаешь, ту яму еще не проверили? А тут такой отличный сигнал на все джунгли, вот она, берлога, дымит себе… - и злобно сплюнул себе под ноги.
Мне не пришло в голову ничего, кроме как смущенно извиниться.
- Брось, - отмахнулся таший, сев по-турецки прямо на землю. – Если бы ты меня не вытащила, берлога мне уже никогда не понадобилась. Но на будущее – о своем происхождении лучше предупреждай заранее!
- А что с ним не так? – полюбопытствовала я, подозрительно принюхиваясь к ручью. Пить хотелось нестерпимо.
- На землян магия действует иначе, - обтекаемо выдал Устин, протягивая мне кожаную фляжку. – А оттуда не пей.
- В каком плане иначе? – продолжала допытываться я, благодарно принимая фляжку. В ней оказался какой-то кисловатый сок. – Что могло сделать то заклинание, которое ты на меня наложил?
- Оно и сделало, - неопределенно хмыкнул таший. – Оно загорелось вместо того, чтобы просто прогреть кость. Земляне – прирожденные усилители магии. Собственно, из-за этого шизики из Альянса пару раз пытались продвинуть проект по уничтожению вашей планеты.
- Да-да, злобные инопланетяне взрывают Землю, - нервно хмыкнула я, не слишком обрадованная новостью. Главное, когда у меня все же получится вернуться – чтобы было куда. – Погоди-ка… то есть я не первая землянка здесь?
- Ага, - кивнул таший. – Первый землянин появился на Аррио еще в прошлом веке. Его случайно выдернули студенты из класса телепортаций. Тогда вся планета на ушах стояла – разумная жизнь в миллиардах парсек от нас! А мы-то, наивные, думали, что такие уникальные условия сложились только в нашей Галактике…
- Ты поразительно осведомлен для лесного жителя, - хмыкнула я, возвращая ему фляжку.
- Один из тех студентов был моим прадедом, - пожал плечами Устин. – Да и я сам иногда наведываюсь в город. Общине тяжело жить в изоляции, какой бы большой она ни была.
Я скептически оглядела отлично запоминающийся наряд ташия.
- Ну, не в ритуальной же шкуре я туда шастаю, - смутился он.
- Кстати, ты так и не сказал, что это за вера такая, - напомнила я. – Землянам это рассказывать можно?
- Да кому угодно можно, лишь бы уцелеть потом, - невесело усмехнулся Устин. – Нашего бога зовут Джунгли, да только не все стремятся выказывать ему уважение.
- Бога? – переспросила я, оглядываясь.
Ничего особенного вокруг не происходило. Никакой божественностью джунгли и не пахли – зато здесь все насквозь провоняло кровью, охотой, разложением да сырым деревом.
- Бога, - умиротворенно улыбнулся посветлевший лицом таший, запрокинув голову и глядя вверх, где сквозь срастающиеся кроны порой проглядывали золотистые солнечные лучи, разрывающие пугающий мрак диких джунглей.
Ведь и правда верит, с удивлением поняла я.
- Ну ладно, допустим. А почему же тогда вас травят? Ничего особенного вы не требуете…
- Аррио – тоталитарная монархия, - жестко ответил Устин, глядя в точку над моим левым ухом. – И у государства уже есть целиком и полностью устраивающая его религия. Мы только мешаем и подрываем веру в духовное единство всех аррианцев. А что при подобном отношении джунгли полностью исчезнут через пару-тройку сотен лет – никого не волнует. После Его Величества – хоть потоп…
- Вы еще быстро спохватились, - хмыкнула я. – Джунгли к самому городу подступают. А у нас на Земле их осталось – кот наплакал, когда хоть кто-то сообразил, чем это все грозит.
- К городу, - скривился таший. – Да раньше этот город был частью джунглей!
- Все города через это проходят, - осторожно заметила я.
Таший покосился на меня и медленно выдохнул, отводя глаза.
- Не на Аррио.
* * *
От разнообразия буйной растительности рябило в глазах. Яркие цветы, крупные листья, сочные краски – и постоянная сырость, и шорохи в густой траве, от которых волей-неволей бросало в дрожь – и только демонстративное спокойствие мерно вышагивающего рядом ташия заставляло держать себя в руках.
Нет, безусловно, джунгли безумно красивы, - это воплощение первозданной дикости, упорно отвоевывающей свою законную территорию. У оплетенных мхами и лианами останках домов-башенок, сквозь окна которых прорывались молодые деревца и плотный кустарник, тоже было завораживающе пугающе очарование.
Но чем дальше мы углублялись в чащу, тем отчетливее я понимала, насколько мне чужда эта красота. Джунгли для меня так и остались страшноватой сказкой с пиявками длиной с локоть, заливами, кишащими крокодилами, и реками, полными пираний. Весь их внешний лоск – как стандартная бетонная коробка, отделанная под барокко: броская роскошь, призванная маскировать и скрывать.
Зато мой спутник чувствовал себя как рыба в воде. Шел, почти не касаясь пышной растительности, целеустремленно и размеренно. Когда он сказал, что выведет меня к общине и позволит выложить свои проблемы старейшинам, я начала всерьез опасаться – традиционно полагалось завязать глаза и протащить на веревочке по кочкам, как слепую собаку. Но уже через десять минут хода поняла, что это было бы обычной растратой времени и материала: деревья, цветы, травы, кустарники, яркие, красочные, так пестрили, что в итоге слились в единый цветной массив и совершенно не запоминались. Я бы не прошла по той же тропе еще раз даже под угрозой смерти. Дорога не откладывалась в памяти, а после пары-тройки поворотов замолчало в смятении и типичное городское чувство направления.
Вдобавок ко всему таший без умолку трещал о породах деревьев, мимо которых мы проходили: селекционер, преимущества, недостатки, магические и целебные свойства. Растений, сформировавшихся путем естественного отбора, усилиями местных жителей на Аррио почти не осталось. За всю дорогу Устин указал лишь на пару чахлых кустиков, мимоходом упомянув, что они эволюционировали самостоятельно, и выдал полный список их производных, временами кивая на вовремя подвернувшуюся натуру в качестве примера.
Естественно, уже через полчаса на меня накатило состояние, близкое к бодрствующей коме – мозг отказался участвовать в очередной авантюре и беспардонно отключился. Увлекшийся таший этого не заметил, продолжая рассказ.
Я отстраненно кивала, делая вид, что слушаю, пока в сонном мозгу не проклюнулась простенькая ассоциация. Так же увлеченно, не замечая никого и ничего вокруг, начинал вещать тот самый, единственный и недосягаемый, стоило в поле его зрения попасть какой-нибудь машине.
Лекция ташия была прервана моим бессовестным хихиканьем, после чего пришлось объяснять, что же меня так позабавило в замечательном экземпляре сииденции крепкоствольной, в корнях которой Устин, по его словам, с удовольствием выкопал бы новую берлогу. Только вот землю надо бы немного взрыхлить и добавить песок, иначе там могут завестись кольчатые черви…
- Кажется, мужики везде одинаковы, и неважно, высматривают они дерево для новой берлоги или литые диски для автомобиля, - не скрывая типично эмансипистского злорадства, предположила я.
Смущаться, что характерно, таший и не собирался – по его сугубо личному мнению, последний час он делился исключительно важной информацией, так что я вообще благодарна должна быть, а не вякать невесть что. Как же, всю жизнь мечтала узнать, что нужно делать с корнями сииденции, чтобы там не завелись паразиты…
- Ну да, мне нравятся деревья, - признал и без того очевидное Устин. – Такая вот уж у меня страсть. А что, на Земле мужчине не пристало сильно чем-то увлекаться?
- Если только с точки зрения женщин, которым про это увлечение приходится часами слушать, - не удержалась я.
- А ты сама что-нибудь расскажи, - пожал плечами таший.
Я подняла на него глаза и смутилась сама.
Он рассказывал не потому, что был уверен, будто мне это интересно. Просто принадлежал к тому типу людей, которые не любят молчать с плохо знакомым человеком. И говорил без передыху только потому, что я ни о чем не рассказывала, - говорил о том, в чем действительно разбирался, чтобы не ударить в грязь лицом.
- А о чем бы ты хотел услышать? – неловко спросила я. Что-то подсказывало, что рассказ о копошении в бумагах будет ему столь же интересен, как мне – о деревьях.
- Ну, например, я до сих пор не знаю, что тебя дернуло вытаскивать из охотничьей ямы неизвестно кого, - хмыкнул Устин.
- А я сама не знаю, - задумалась я, представляя собой отличный образчик женской логики. – Наверное, мне просто кажется неправильным охотиться на людей, тем более – таким способом.
- Способ как способ, - вздохнул таший. – Не лучше и не хуже остальных. Магией приманивать не стали – и на том спасибо, иначе бы вылез сам из берлоги, приперся к Летнему Дворцу и сдал всю общину.
- А ведь это было бы действительно разумнее, - автоматически заметила я.
Таший злобно фыркнул, пнув мертвую веточку.
- Разумнее, несомненно. Единственный минус – своих магов на Аррио с некоторых пор больше не обучают, как и почти во всем Альянсе. Ученики, осознающие свою мощь и понятия не имеющие, что с ней делать, - кому ж охота разбираться с толпой таких отродий? Так рискует только Хелла и еще пара-тройка захолустных планет. Соответственно, магов на Аррио не так уж много, и за свои услуги они дерут семь шкур. Вряд ли какую-то там общину недоживотных оценили в добрую тысячу зол.
- Зол? – переспросила я.
- Золотых монет, - расшифровал таший и снова недоуменно уставился на хихикающую меня.
- У нас на Земле говорят, что деньги – зло, - отсмеявшись, пояснила я. – Так что у вашего золота как нельзя более точное название. А почему вас считают…
- Недоживотными? – закончил за меня Устин. – А за кого ты меня приняла, когда впервые увидела? – и даже не дал окончательно смутиться, добавив: - Мы пришли.
- Ээ? – растерялась я.
Вокруг простирались все те же джунгли с узловатыми деревьями, увешанными лишайниками, какими-то ползучими растениями и – периодически – тощими флегматичными змеями, на которых я старательно не обращала внимания, раз уж таший их не боялся. Густая растительность, сырость, звериные запахи – и решительно никакого намека на присутствие человека.
С явным удовольствием понаблюдав за моим замешательством, Устин протянул руку куда-то вправо и отвел в сторону целую занавесь из незнакомых, терпко пахнущих растений, обнаруживая за ними останки поселения. Сквозь камни обрушенных башен пробивались молодые деревца; железные остовы строений оплели ярко-фиолетовые вьюнки, отчего руины казались диковинным мохнатым существом, этаким энтом размером с поляну.
Лишь присмотревшись повнимательнее, я заметила толком не протоптанные, но уже намеченные тропки между упавшими башенками; куски шкур и ткани, занавешивающие пустые окна, и следы погасших костров, прикрытые травой. Здесь действительно жили люди – как-то странно, по-своему, с непонятной мне философией – но жили. Выживали.
- Не так давно общину пришлось переносить, - сообщил таший, мигом раскрыв тайну непротоптанных троп. – Предыдущее стойбище обнаружили имперцы.
- Ясно, - протянула я, не в силах оторвать взгляд от этой постапокалиптической картины. Могло ли мне прийти в голову уйти жить в лес, в древние руины, когда рядом – вполне обжитый, уютный город? А здесь только ядерной зимы не хватает. Зачем им все это? Неужели только из-за страха сокращения площади джунглей?
Но спросить у ташия я не успела – он целенаправленно попер на самый край «поляны», поманив меня за собой.
- Сейчас познакомлю тебя с нашим шаманом, - пообещал Устин, не оборачиваясь. – Он… немного эксцентричен, но так, в принципе, и должно быть.
- Отлично, - пробормотала я. Итак, идем знакомиться с укурками племени ташиев. Ох, узнала бы мама…
* * *
В низине на окраине поселения с десяток серебристых ручейков сливался, образовывая небольшую заводь, из которой вытекала шумная речушка. В центре заводи возвышалась башенка, переломленная пополам – основание осталось стоять, по самые окна погруженное в воду, а верхние этажи обвалились; со стороны строение напоминало перегрызенный посередине карандаш. Еле намеченная тропка упиралась прямиком в бережок; ни мостков, ни камней, по которым можно было бы перебраться ко входу, я не заметила. Устин же выглядел совершенно спокойным, наводя меня на не слишком радостные мысли по поводу способов проникновения в башенку.
- Обувь лучше оставь здесь, - подтвердил он мои худшие опасения, снимая медвежью шкуру.
А под ней оказался худощавый паренек немногим старше меня; заметив изучающий взгляд, он тотчас же демонстративно расправил ссутуленные до того плечи, обнаруживая довольно высокий рост. Интересно, каких ж размеров был тот медведь при жизни? Шкура-то ташию практически впору…
- Никогда не выигрывала в конкурсе мокрых маек, - мрачно буркнула я, стягивая сандалии.
- Спорим, ты в нем просто никогда не участвовала? – подмигнул Устин и вошел в воду, мгновенно покрывшись мурашками.
Я смущенно стрельнула в него глазами. Инстинкты замкнутой и благовоспитанной горожанки требовали возопить «Нахал!» и залепить ему пощечину, но вышеозначенный нахал так невинно и вместе с тем пакостно ухмылялся, что не улыбнуться в ответ было невозможно. Он угадал – только вот не участвовала я просто потому, что, собственно, нарочно идти на подобное мероприятие мне бы в голову не пришло, а случайно я на него ни разу не попадала.
Потоптавшись на мелководье, таший глубоко вздохнул и пошел к башенке, где-то в метре от берега перейдя на плаванье. Создавалось впечатление, что Устин твердо решил, что ноги для такого ответственного дела не годятся и до обиталища шамана следует добираться исключительно посредством рук. Попытавшись плыть за ним привычным стилем контуженной собаки, я быстро поняла всю хитрость маневра «медведя»: дно озерца густо покрывали длинные синевато-зеленые водоросли, так и норовящие при неосторожном движении оплестись вокруг щиколотки. Волей-неволей пришлось подстраиваться под ташия – работать руками и стараться держать ноги повыше. Вдобавок вода оказалась ледяной: по всей видимости, где-то выходили наружу подземные родники.
В итоге на порог башенки, скрытый под водой, я приплыла изрядно наглотавшаяся озерной тины, замерзшая, порядком злая и уже основательно засомневавшаяся – а не прикончить ли меня решил спасенный? Впрочем, один взгляд на Устина все прояснил – таший слегка посинел, а мурашки на его руках бродили дрожащими толпами, то и дело предпринимая попытки согреться друг об друга.
- Как ваш шаман вообще там живет? – клацая зубами, поинтересовалась я.
- Понятия не имею, - честно признался Устин, этак привычно и непринужденно залезая в оконную раму, и не глянув в сторону распахнутой настежь двери. – И не вздумай туда входить! – предупредил он, проследив мой задумчивый взгляд. – Там капкан прямо на пороге, специально для тех, кто заваливается без приглашения…
- Какие вы гостеприимные, аж оторопь берет, - заворчала я, карабкаясь в окно, которое, как назло, располагалось довольно высоко, да еще и кровожадно щерилось осколками выбитых стекол. – Там внутри неглубоко хоть?
- Кому как, - усмехнулся высоченный таший, с нескрываемым злорадством наблюдая за тем, как я все-таки сорвалась с окна и плюхнулась назад, в озерцо, чтобы через мгновение с сочными проклятиями начать карабкаться обратно. – Мне по пояс.
- Обрадовал, - буркнула я, представив себе еще как минимум полчаса медленного замерзания у гостеприимного шамана. От отчаяния и желания побыстрее отделаться у меня все-таки получилось забраться на окно, слегка ободрав опорное колено, и я, чертыхаясь, спрыгнула вниз, подняв тучу брызг. – Какого?.. – прошептала я, уставившись перед собой и не обращая внимания на сдавленные ругательства отфыркивающегося ташия.
В светлой каменной башенке, куда почти не проникал солнечный свет, вода оказалась очень теплой, почти горячей. На поверхности, встревоженной моим неуклюжим приземлением, мерно покачивались белоснежные кувшинки и насыщенно-зеленые сочные листья с тоненькими стебельками, теряющимися в глубине. Отсыревшие стены и не думали зарастать – ни мхом, ни лишайником, ни водорослями; они просто оставались холодными, несмотря ни на что, и, казалось, слегка светились изнутри. Первый же шаг вперед подсказал, что бывший пол – и нынешнее дно – так же остался нетронутым, что никак не могло объяснить произрастание кувшинок посреди каменной башни.
- Делоко! – рявкнул таший, заставив меня подскочить на месте от неожиданности. – Хватит уже! Выныривай!
- Выныривай?! – оторопела я.
В окно я карабкалась минуты три и за все это время не заметила ни единого движения внутри башни. Как вообще дышал этот их шаман? Через соломинку, что ли?
Дальше рефлексировать мне не дали.
Знакомство с шаманом племени ташиев началось с оглушительного вопля. Моего.
Я была готова практически ко всему, поскольку нормальный человек в луже селиться не станет. Но вот что мне не пришло в голову – так это то, что их чертову шаману припрет всплыть чуть ли не из-под меня, едва не сбив с ног!
Хотелось, конечно, поорать как следует, чтоб запомнил и больше так не делал даже в страшных снах, но непривычные к такому обращению легкие возмутились раньше, чем того требовали оскорбленные нервы. Пришлось замолчать, судорожно пытаясь отдышаться, и воинственно уставиться на нового знакомца, которому вообще лучше бы оставаться незнакомым.
Шаман (Делоко?) не выглядел сколько-нибудь оглушенным или хотя бы удивленным, будто у него в башне каждый день визжат перепуганные девицы. Зато Устин, казалось, поставил перед собой целью изобразить шокированный смайлик японского типа – если бы только у того нервно подергивался левый глаз, - но мне было не до того.
Шаманом племени ташиев, представлявших основную угрозу религиозному единству целой планеты, вкалывал угловатый темноволосый мальчишка с вечно скучающим лицом. Больше всего он напоминал тех же тилров – только цвет кожи и форма ушей выдавали в нем человека, хотя (чем черт не шутит?!), возможно, и не совсем чистокровного.
Кроме того, шаман очень любил расшитые бисером цилиндры (иначе с чего бы нацеплять один на голову, а второй мять в руках?) и считал нормой не дышать по несколько минут: ни соломинки, ни, тем паче, акваланга я не заметила. Помимо цилиндра на Делоко красовались штаны из грубой ткани, - причем выкройкой никто не озаботился: просто два куска полотнища, вырезанные приблизительно по одной форме и сшитые между собой. Пояс заменял цветущий вьюнок, растущий прямо из бока шамана.
- Господи… - тихо пробормотала я, завороженно уставившись на то место, где зеленый стебелек плавно и естественно врастал в живую человеческую плоть. В горле мигом собрался тошнотворный комок.
- Не совсем, - по-детски звонким голоском отозвался неожиданно серьезный шаман. – Но я стараюсь.
- Это Эльмира, она с Земли, - встрял таший, не двигаясь с места. – А это… в общем, он лучший шаман Союза Племен, - гордо заявил Устин. - Делоко!
И самый неадекватный, судя по всему, про себя закончила я.
Не прислушиваясь к словам Устина, шаман описал вокруг меня неровный круг, пританцовывая и склоняя голову то к правому, то к левому плечу, а потом остановился как вкопанный, уставившись за окно.
- Давай-ка угадаю, - заговорил он после очень напряженной минуты тишины. – Твой спутник не выходил с тобой на связь уже больше суток. Сенсоры совсем новые, естественно, в рабочем состоянии, и координаты он не мог не знать. Верно?
- Откуда ты знаешь?.. – ошалела я.
Признаться, я и правда ожидала увидеть какого-нибудь обкуренного идиота в облаке наркотических паров. А тут – безо всяких трансов, плясок у костра и заунывных песнопений – и сразу в точку!
Вместо ответа Делоко скептически покосился на меня и так выразительно дернул носом, что я не к месту вспомнила, что нормальный душ был только в посольстве.
- А тебе не приходило в голову о спутнике побеспокоиться? – в лоб поинтересовался шаман.
- Э… вообще-то нет, - осторожно ответила я. – Диллиан не из тех, кому нужна нянька.
- Диллиан?! – вытаращился на меня Устин. – Свергнутый Владыка?! Но он же мертв!
- Не совсем, - уже начиная забавляться идиотизмом сложившейся ситуации, хмыкнула я. – Его успели спасти.
- Угу, - откровенно заржал Делоко, зачерпнув воды вторым цилиндром и окатив себя. – И исключительно поэтому ему больше спасение и не понадобится!
- Да от чего мне его спасать-то? – чувствуя неприятное давление в груди, спросила я. – Мне – его! Да курам на смех…
- А что он, просто так тебя отпустил? – лениво потянулся шаман и с головой нырнул под воду, змейкой проплыв до Устина, и с фырканьем выпрыгнул вверх, заставив ташия шарахнуться назад.
- Ну да, - растерялась я.
Черт подери, если подумать, иллюзиями на Аррио умеет управлять чуть ли не каждый младенец! А если мрачной рожей Владыки в праздничный день заинтересовались радостные стражнички? Да его бы первым делом проверили на изменение облика – раз уж о документах и речи не идет…
Я-то ушла на непатрулируемые окраины, а он остался в центре искать Эри! Что сделают стражники, увидев под иллюзией физиономию официально покойного Диллиана ди Эйлэнна?
Оттащат в тюрьму и отправятся строчить рапорт. Рапорт попадет к вышестоящим. Далее – два варианта: либо вышестоящим нравится идея союза с Хеллой, либо нет. В первом случае Диллиан попадает к королю и самостоятельно проводит переговоры, поскольку все равно очевидно, что трон рано или поздно вернется к нему. Во втором… выгодно ли знати убивать Владыку Хеллы? Или же лучше затребовать за него выкуп у нынешнего правителя?
Как бы то ни было – вряд ли Диллиан просто так позволил бы мне шататься неизвестно где второй день, когда его ненаглядной Эртрисс позарез нужно сменить филактерию. Значит, ему каким-то образом заблокировали сенсоры и мешают отправиться искать меня. Станет ли это делать законный король Аррио? Очевидно, нет. Значит…
- Вот черт, - констатировала я.
Но где же тогда сама Эртрисс?
* * *
Безумный шаман влюблен в джунгли. И, как все люди, старается держать все самое дорогое рядом – вокруг, дома, в себе.
Зеленый росток, проклюнувшийся из его тела – не иллюзия и не мираж, а всего лишь еще одно доказательство его любви.
Джунгли отвечают взаимностью: там, где ступает шаман, расцветают, как улыбки, фиолетовые вьюнки, вновь поднимается примятая трава, а ветви сами раздвигаются в стороны, давая ему дорогу. Хищники же залегают в засаде, переминаясь с лапы на лапу в древнем танце, словно прося удачи на охоте.
Любить – значит принять создание таким, какое оно есть, с его жесткостью и требованиями; и угловатый мальчишка-шаман кровожадно усмехается, почуяв соперников, - щадить он их не станет, как и они – его.
Моя территория, мой дом, мои люди!
Безумный шаман влюблен в джунгли. Пожалуй, это единственное, что действительно делает его безумным.
Шаман кружился в воде, осторожно, не касаясь кувшинок, и там, где он ступал, над ровной поверхностью поднимались блестящие в лучах солнца водные вихри – что держались в воздухе считанные секунды, чтобы сияющим облаком брызг обрушиться вниз. Таший наблюдал за ним с такой теплой покровительственной улыбкой, что я не удержалась:
- Ты ему не отцом приходишься?
Признаться, хоть способности Делоко и его странная любовь, прущая из всех щелей, не могли не впечатлить, никакого благоговения я не испытывала и не собиралась. Избалованное постоянной новизной подсознание брезгливо морщилось: ну, пусть настоящий шаман, пусть заброшенный городок, пусть чокнутый парень в медвежьей шкуре посреди удушающей жары – и что с того? С высоты вниз не швыряют – и ладно, пущай себе по этой луже хоть вальсировать начнут.
На деле ответ на мой вопрос был очевиден, и я совершенно не удивилась, когда Устин отрицательно помотал головой.
- Братом, - неожиданно сказал он после паузы, когда я уже ожидала услышать, что родственные узы их вообще не связывают. – Младшим.
- Младшим? – не поверив своим ушам, переспросила я, переводя взгляд с одного на другого.
Ни единой общей черточки. Тощий зеленоглазый ребенок, сплошь состоящий из острых локтей и коленок, - и здоровущий спокойный медведь, уверенный в своих силах. Да версия про отца и то звучала правдоподобней!
- Говорят, влюбленные со временем становятся похожи, - пожал плечами таший, заметив мои здравые сомнения.
Подумав, я кивнула, признавая его правоту.
Вечноюному – и самому старому – созданию на свете нужен был именно такой возлюбленный: мальчишка с той силой, что взывает из дремучей темноты веков, заставляя что-то глубоко внутри сжиматься в беззащитный перепуганный комочек.
- Это, конечно, замечательно, но помочь-то он мне сможет?
- Почему нет? – ответил вместо него шаман, не останавливаясь. – Ты рассмешила джунгли.
Я мрачно хмыкнула, припоминая пробежку от опушки до чащи, когда Устин чуть ли не на буксире меня тащил, и безуспешные попытки залезть в окно. Забудем про пожар в берлоге, забудем…
Можно было бы спросить, сможет ли Делоко превратить траш обратно в человека, но стоит ли так светить свою видовую принадлежность перед ташиями? Кто знает, что у них принято делать в подобных случаях? Насчет обычных людей я не сомневалась: запрут в лаборатории и будут дожидаться потомства, дабы использовать в сугубо личных целях – по крайней мере, так бы поступили мои соотечественники. Но этим чокнутым что в голову взбредет?
Подумав, я решила все же не рисковать.
- Нужно как-то вызволить Диллиана, если он действительно попался, - произнесла я. – Ну, или хотя бы найти, если с ним все в порядке.
- Даже не просто вернуться домой? – хитро сощурился Устин.
Я замерла, неверяще уставившись на ташия. Тот заинтересованно вскинул брови, подначивающе улыбаясь.
Это что же, мне глазки строить пытаются, что ли?
- Не просто, - едва сдерживаясь, чтобы не показать ему язык, ответила я. – Диллиану я порядком обязана… если бы не он, я бы поперла напрямую к нынешнему узурпатору из Серого Сокола. Что он сделал бы со мной, догадаться несложно.
- Вообще-то немного сложновато, - осторожно заметил Устин, резко посерьезнев. – С какой стати тебя пускать во Дворец?
Разговор ненадолго прервался, когда шаман ни с того ни с сего зашвырнул один из цилиндров под потолок, где он благополучно зацепился за остатки статуи. Проследив полет, Делоко с радостным воплем нырнул под воду, проплыл до стены и с хищным прищуром полез вверх – за цилиндром, очевидно.
- Слышал о роде ди Дара? – спросила я, не без содрогания наблюдая, как шаман карабкается вверх – при практически полном отсутствии выступов и впадин, за которые можно было бы зацепиться.
- Кто ж не слышал, - скривился Устин. – Инквизиторы на страже Его Величества, вооруженные святой верой в правоту оного величества и родовым проклятием, в результате действия которого уместнее говорить о группе маньяков под одной крышей, нежели о семье.
- В смысле? – заинтересовалась я. В словаре мне как-то попалась сноска на проклятие, из-за которого никто не может запомнить имен представителей правящей династии одной из окраинных планет Альянса, и я вполне обоснованно ожидала подобного идиотизма на блюдечке.
- У рода вот уже полтысячелетия не было прямых наследников, - хмыкнул таший, оправдывая мои ожидания. – И нынешняя глава семьи, грубо говоря, не имеет к ней никакого отношения, - просто еще один найденыш, доказавший свою преданность Владыке.
- Вот как, - с некоторой долей удивления в голосе проговорила я. – Я не знала.
- Но ты-то как связана с ди Дара? – настороженно поинтересовался Устин.
Делоко наконец добрался до вожделенного цилиндра и с торжествующим визгом смахнул его в воду, тотчас же нырнув следом. Сверкающее облако брызг на мгновение замерло в воздухе и незамедлительно обдало нас с ташием ледяным душем. В сочетании с теплой водой, по пояс в которой стояли мы с Устином, эффект получился чрезмерно освежающим, о чем мы поспешили сообщить – в крайне нецензурной форме. Шаман лишь лениво отмахнулся и снова нырнул.
- А я – двойник главы, - честно призналась я.
- Но ведь… - таший тряхнул головой, - ты совершенно не похожа… а демон, иллюзия!
Я вздрогнула и подняла руки к лицу. Так и есть – неестественно золотистый загар и не думал слезать.
Интересно, а глазки он строил иллюзии – или все же мне?
Не успела я облечь последнюю мысль в форму легкой издевки и озвучить, как вынырнувший слишком близко ко мне шаман бесцеремонно схватил меня за подбородок, заставляя наклониться.
- И правда иллюзия, - усмехнулся он и сделал этакое странное движение – вцепился в воздух передо мной, как в тяжелую портьеру, и резко дернул вниз.
А следом за его опустившейся рукой сплошным потоком хлынули длинные темные волосы. Надо же, оказывается, я успела здорово обрасти со времени последнего посещения парикмахерской… Кожа на руке, автоматически коснувшейся волос, успела слегка загореть – но все же привычной пыльной бледности, свойственной горожанам, не утратила.
У Устина сжались кулаки – всего на мгновение, чтобы тотчас же снова расслабиться, но все же…
- Беру свои слова назад, - сухо кивнул он. – Ты действительно ее двойник, - таший расчетливо сощурился, скрестив руки на груди. – Диллиан знает, что ты – не глава ди Дара?
- Знает, - встрял Делоко. – Было бы странно, если б он их спутал.
- Диллиан остался в городе, искал настоящую Эртрисс ди Дара, - покорно подтвердила я. – Видимо, на этом и попался. Мне нужно как-то его вызволить.
- Тогда так, - шаман улегся на поверхности воды на манер этакой аррианской Офелии, - Устин все равно собирался сделать вылазку в Тугерт, так ведь?
- Да? – склонил голову к плечу таший, всем своим видом демонстрируя крайнюю заинтересованность в сей новости.
- А я говорю, собирался, - безмятежно заявил Делоко. – Так вот, наложи на нее что-нибудь покачественнее этих жалких потуг на иллюзию и вперед. Выдернете Владыку из Ям, притащите сюда… кажется, мне есть о чем с ним поговорить. Ну, пшли!
Так и не дав мне возмутиться на тему воспитания шамана племени, Устин неделикатно развернул меня на сто восемьдесят градусов и подтолкнул к окну. Пришлось лезть, ругаясь сквозь зубы – отчего-то никто не догадался мне помочь.
Зато снаружи нас ожидал сюрприз.
Такие тихие до того руины наполнились народом: люди в грубой одежде высыпали на поляну, приглушенно переговариваясь и тыча пальцами в мою сторону. Занавеси в пробоинах стен колыхались, и порой за ними мелькали любопытные детские глаза.
- Что за?.. – встреча была неожиданной и не слишком приятной.
- Эльмира, - этак ласково пропел вылезший следом Устин за моей спиной, - а ты ничего не хочешь мне рассказать?
- Например? – уточнила я, оборачиваясь, и тотчас же громко выругалась.
Башня шамана гордо глядела в небо островерхой крышей, покрытой алой черепицей. С камней пропал мох и водоросли, крошечные окошки верхних этажей поблескивали чистыми стеклами, ловя золотисто-розовые лучи солнечного света; через озеро перекинулся веревочный мостик – канаты уже успели оплести вездесущие вьюнки.
- А с чего ты взял, что это я? – без особой надежды на оправдание спросила я.
Какого черта мне никто не сказал, что башня – всего лишь заклинание?!
* * *
Какой же все-таки кайф – вернуться в город! К привычному людскому гомону, к подступающим со всех сторон домам, к пыли дорог и ярким вывескам – и к этому странному чувству, когда ощущаешь себя как частичку единого целого, кусочком смальты из разбитой мозаики, который можно бы и заменить на другой – да вот только зачем?
Мы шли через плотную толпу рынка на одной из площадей, где вездесущие вьюнки сплетали остовы палаток в единое существо; люди вокруг шумно торговались с таким видом, будто их жизнь зависела от каждой копейки. Порой взгляд зацеплял богато разодетых женщин – легкие ткани и массивные украшения; бессмысленные красотки яркими бабочками порхали по рядам, с потрясающей для таких хрупких существ выносливостью таская за собой все тяжелеющие сумки.
Если бы только этот город был мне родным, а вместо чем-то недовольного ташия рядом шел совсем-совсем другой человек, так не похожий на него, тот самый…
К старейшинам я так и не попала. Приказ шамана должен быть выполнен немедленно, по такому закону жило все племя. На мой вполне логичный интерес – а кой им тогда вообще эти старейшины? – Устин фыркнул и пробормотал что-то про каменный век и разделение власти, так толком ничего и не объяснив.
Больше всего напрягало почему-то то, что он ничего не рассказывал о деревьях, мимо которых мы проходили, хотя некоторые экземпляры провожал таким взглядом, будто мечтал выхватить из-за пояса садовую лопатку и выкопать их, дабы потом бережно посадить у своей берлоги и ежедневно молиться на каждый листочек. До сих пор в обществе ташия я невольно расслаблялась, не особо следя за нитью разговора: эти заботы он брал на себя; а теперь, упрямо топая вслед за ним в напряженной тишине, чувствовала себя до крайности глупо. О чем с ним говорить? Да еще вдобавок день рождения принцессы остался позади, и люди на улицах целенаправленно спешили по своим делам, озабоченно хмурясь и переругиваясь. Тугерт, огромный райский сад, кишащий жизнью, вдруг как-то поблек и выцвел, как выгоревшие на солнце волосы.
- Riy’naeru! – вдруг воскликнул с незнакомым акцентом Устин, звучно хлопнув по плечу взъерошенного темноволосого паренька, рассматривавшего прилавок ювелира. Украшения на прилавке в большинстве своем можно было использовать вместо камня на шею, если вдруг приспичит топиться от цен.
Паренек, заметно дернувшись, обернулся и молча протянул ташию руку, этак насмешливо-заинтересованно переводя взгляд с меня на Устина и обратно, а я не к месту вспомнила, что иллюзия, наложенная на меня в общине, вышла даже еще более неестественной и противной, чем личина, сотворенная Диллианом.
- Это Эльмира, - возвестил «медведь», мотнув головой в мою сторону. – Эльмира, это Лийнаэл. – Имя нового знакомого таший произнес с некоторой заминкой, с трудом адаптируя на привычный мне язык. – Мой должник и редкостный пройдоха. Собственно, он-то нам и нужен.
- Зачем? – мгновенно насторожился Лийнаэл. Голос у него оказался на удивление низким и грубым, и это отчего-то покоробило меня больше всего.
Я трепетно обожаю фэнтези и аниме, водится за мной такая слабость. У подобных увлечений есть существенные недостатки вроде хронической нехватки времени и денег на реальную жизнь, и, главное, они формируют определенные штампы в мышлении, этакие призмы, через которые привычнее смотреть на мир.
Согласно одной из таких «призм», у создания с остроконечными ушами, забавно топорщащимися из-под густой шевелюры, голос обязан быть мелодичным и певучим, а лицо должно обладать тонкими чертами, будто выточенными из мрамора древнегреческим скульптором. Бог с ними, с хорошими манерами и многовековой мудростью, это скорее приятные дополнения…
Рожа у Лийнаэла оказалась самой простецкой, с острым подбородком, тонкими губами и слегка сбитым набок носом. Только вот взгляд… цепкий. Оценивающий, расчетливый, темный.
Неприятный.
- Ты же наверняка в курсе последних слухов, - не обращая внимания на мою задумчивость, предположил Устин, увлекая Лийнаэла за собой вдоль рядов. Мне не оставалось ничего, кроме как последовать за ними. – Насчет того, что недавно стражники приволокли такую добычу, что весь двор на ушах стоял, - вкрадчиво ухмыльнулся таший.
- Знать ничего не знаю, - твердо заявил Лийнаэл, даже не дослушав.
- А ты эльф? – чувствуя себя последней идиоткой, встряла я. Где-то в темноте подсознания жила упрямая надежда, что остроконечные уши могут означать все что угодно, и с привычной «призмой» можно не расставаться – хотя бы с этой…
Новый знакомый обернулся через плечо, скептически глядя на меня сверху вниз. Потом покосился на Устина и тяжело вздохнул.
- Отчасти. Откуда ты такая свалилась? – он деликатно пропустил вперед ташия и, осторожно поглядывая на него, начал потихоньку отставать, вынуждая и меня подстраиваться под его темп ходьбы.
- Издалека, - уклончиво отозвалась я. Что-то подсказывало, что называть свое настоящее происхождение не стоит больше никому.
- Какая скрытная юная… - начал было выговаривать мне недоэльф, но едва не вписался в резко остановившегося Устина.
- Riy’naeru, - проникновенно произнес тот. – Если ты думаешь, что я вот так просто взял и про тебя забыл, не узнав, куда дели Диллиана…
- Какого такого Диллиана? – невинно захлопал ресницами Лийнаэл, хватая меня за руку, будто я могла его укрыть от раздраженного ташия.
Ладони тоже оказались грубыми, с сильными пальцами, никак не подходящими для игры на музыкальных инструментах.
- Эл, хватит валять дурака, - попросил Устин, сунув ему под нос внушительный кулак. – Где он?
Кулак подвергся тщательному изучению. Прикинув шансы, Лийнаэл тяжело вздохнул:
- А если скажу, что мне за это будет?
- Целый нос, например, - ласково проворковал Устин. – Или вот яблочко – хочешь?
Все трое с некоторым недоумением уставились на фрукт. Яблоко было самое обыкновенное – с алыми боками и парой-тройкой характерных потемневших дырочек, гарантирующих незадачливому едоку выброс адреналина после каждого укуса. Одна лишь только загвоздка: из общины ташиев мы вышли сытые и даже умывшиеся, а потому о припасах в дорогу не беспокоились; и еще – Устин ни разу не останавливался, чтобы расплатиться…
- Ты его украл! – возмущенным шепотом обвинила я «медведя», озираясь – не заметил ли кто?
- Нагло спер, - с донельзя довольным видом подтвердил он и, не дождавшись реакции Лийнаэла, пробормотал: «Ну не хочешь, как хочешь» - и сочно захрупал злосчастным яблоком.
Я почесала затылок и махнула рукой. Мужчины – вечные дети, чтение моралей здесь явно не поможет, а что до подзатыльников – попробуй тут, допрыгни…
Ничего не оставалось, кроме как деликатно потянуть вперед обоих «вечных детей»: жрут ворованные яблоки (стоп, а Лийнаэл-то когда успел спереть?! И почему никто мне не предложил?!) – бог с ними, но пусть хоть на месте не стоят, так спокойнее…
- Мир? – предложил Устин в перерыве между осторожными обгрызаниями несчастного фрукта.
- Мир, - буркнул Лийнаэл. – Диллиана держат в летней резиденции Его Величества, не знаю, под стражей или нет, но попыток оттуда выбраться он почему-то не делал.
- Может, Эртрисс тоже там? – предположила я.
Недоэльф подозрительно покосился на меня, автоматически отхватив здоровенный кусок от яблока.
- А на кой демон они вам сдались? – пристально всматриваясь мне в глаза, поинтересовался Лийнаэл. – Решили в большую политику податься, леди Эльмира? Что за… уй, бл… блин!!! – возопил он на весь базар, сплевывая только что откушенный кусок.
В сочной мякоти яблока уныло обвисла половинка червяка.
* * *
Ах, как же трогательно – держаться за руки, мечтательно глядя в бархатистое ночное небо, где алмазными снежинками крупные, обманчиво близкие звезды, трепетно вглядываясь друг в друга, гадают – кто же упадет первым, даря возможность загадать заветное желание?.. Пальцы, сжимающие мою ладонь, сильные и обжигающе горячие; дыхание замершего рядом человека сбилось, бешенный стук его сердца отдается дрожью в моих жилах – неужели этот столь уверенный в себе и своей магии таший не решается что-то сказать мне?..
- Демоново отродье, открывайся же наконец, сволочь гребаная! – плюнув на воспитание, взорвался наконец Устин, все это время использовавший меня как усилитель для самостоятельного открытия портала в летнюю резиденцию Его Величества.
Я тяжело вздохнула, с трудом оторвав взгляд от завораживающего аррианского неба и незнакомых созвездий, чтобы обратить внимание на раздосадованного «медведя». Кажется, места даже для самой завалящей романтики в моей жизни уже не осталось.
Перед грудью взмокшего ташия парил сгусток темноты, этакая дырка в пространстве, будто неаккуратно прорезанная тупыми ножницами прямо в напоенном цветочными ароматами воздухе. Расширяться до состояния портала эта штуковина наотрез отказывалась.
- Кажется, я понимаю, почему шаманом выбрали твоего братца, а не тебя, - ехидно прокомментировал Лийнаэл, скрестив руки на груди.
- Потому что он старше и опытней, - пробормотал себе под нос Устин, смахивая пот со лба. – Сам бы попробовал открыть пошире эту дрянь!
- А ты от леди отцепись, меньше отвлекаться будешь, - паскудно хмыкнул недоэльф, и не подумав помочь.
Откуда я и зачем Устин так в меня вцепился, ему так и не сообщили. Зато таший, пугая Лийнаэла каким-то «дельцем в «Тенистых тропках», быстренько уломал его не только выложить точное местоположение Диллиана, но и пойти с нами. Что это за дельце такое, никто мне рассказывать не собирался.
- Кстати, а откуда ты вообще знаешь столько о королевском дворце? – совершенно некстати спросила я, скорее желая отвлечься от пыхтящего Устина, чем теша любопытство. Оное, собственно, меня уже давно не терзало, да и постоянная новизна ощущений начинала действовать на нервы. Больше и больше мучило невыполнимое желание вернуть все на свои места. Неважно как, неважно зачем. Лишь бы вернуть.
- Профессия у меня такая – знать все обо всех. И обычно, - крайне недовольный взгляд на ташия, - мои услуги стоят довольно дорого.
- Вот как, - хихикнула я. – Продажный шпион-информатор, значит.
- Зато платят хорошо, - флегматично пожал плечами Лийнаэл, возвращаясь к созерцанию скособоченной дырки в пространстве перед Устином.
Сгусток черноты то извивался, как червяк, которому прижали хвост, то начинал бешено вращаться вокруг собственной оси, но особого прогресса не наблюдалось. Интересно, как же ставили межпланетные порталы, если этот – всего на пару сотен метров – опытный маг даже с усилителем открыть не может? Так и не додумавшись до ответа на этот вопрос, я озадачила остальных.
- Толпой, - тотчас же отозвался Лийнаэл. – Порядка сотни магов и немного усилий… ну, либо пара-тройка хелльцев из правящей семьи, поспоривших, у кого дальность открытия больше.
- Что? – ошалела я.
Выходит, Диллиан мог сразу отправить меня домой, не особо напрягаясь?! Тогда какого черта таскал с собой, да еще чуть ли не пешком?
- У хелльцев магический дар, как правило, гораздо сильнее, - подтвердил Устин. – А у правящей династии – вообще заоблачный потенциал. Но открыть в одиночку портал сложновато даже им. Хотя, если на спор…
- Так, - медленно проговорила я, - кажется, планы несколько изменились.
- Что, мы его все-таки не спасаем? – с нескрываемым облегчением поинтересовался Лийнаэл, а таший от неожиданности едва не захлопнул то подобие портала, которое ему удалось сотворить.
Не задумываясь, я протянула к дыре обе руки, отпустив Устина – тот побледнел, согнулся, как от непосильной тяжести, свалившейся на плечи, и закашлялся. Но, стоило мне коснуться заклинания, как он тотчас же с облегчением вздохнул, опершись руками о свои колени, а через пару минут даже сумел поднять голову и обложить меня по матушке.
Только вот окружающий мир к тому моменту отступил на второй план.
Портал на ощупь был гладким и холодным, как кусок шелка. А еще он отчаянно боялся соваться нежными черными щупальцами в мраморную неизвестность королевского дворца, чуя злобную настороженность тамошних охранных заклинаний. Пришлось мысленно тянуться вперед, в каменную громаду летней резиденции Его Величества, вкрадчиво воркуя, баюкать призрачных стражей; а когда те отказались расслабляться, изменять их, подстраивая так, чтобы они не мешали проникнуть внутрь.
Кажется, завтра дворцовых магов ожидает немалое потрясение, подумала я и мрачно улыбнулась своим мыслям.
Те, что мгновением раньше виделись мне настороженными охотниками и голодными псами, разлетелись стаей свободных птиц, создавая под высокими потолками царство иллюзий, и кроха-портал, глядя на меня, тоже наконец решился.
Махонькое темное пятнышко рывком раздалось вширь и ввысь, поднимая ветер. Искаженное пространство жалобно ныло и корчилось, пытаясь выпрямить на себе непрошенные складки, а портал – теперь уже готовый, стабильный и надежный – лишь сжимал его еще сильнее, в корне гася все попытки сопротивления.
Все еще касаясь гладкой шелковой стены, я шагнула внутрь, жестом поманив за собой спутников.
Нет, так дело не пойдет, рассеянно думала я под потрясенным взглядом Лийнаэла и раздосадовано-недоумевающим – Устина. Кажется, прочтенные книги особо погоды не сделали – я по-прежнему вела себя как слепой котенок, сунувшийся исследовать мир за пределами уютной кошачьей коробки. Чуть оступись – вот тебе и щель в полу, где застревают неокрепшие лапки, и хищно скалящаяся из угла жирная крыса, почуявшая добычу, а то и открытый люк в подпол…
Портал снова сжался до крошечного черного пятнышка, прыгнул в руку, не желая отходить далеко. Я почесала ему макушку, оглядываясь – и ничего не видя.
Диллиан, потерянный мальчишка, влюбленный паренек, Владыка Хеллы, рассерженный мужчина, не сумевший защитить ту, что дороже всего… случайно ли? Диллиан, Диллиан… что же ты задумал, предатель? Зачем тебе траш? Или же в центре замысловатой паутины сидит Эртрисс, сбежавшая от проклятого кавалера? Но приемы Инквизиции не менялись многие века, и новые заклинания ей тоже не требуются.
Зачем? Какого черта им от меня надо?
Вопросы, вопросы…
Нет, все-таки прежде чем его спасать и тащить к шаману – надо бы переговорить с Диллианом самой.
Летняя резиденция представляла собой утопленный в зелени садов десяток островерхих башенок, связанных между собой сетью подвесных мостов. Внутри свободно разгуливали сквозняки, разнося удушающий запах цветов; некоторые окна полностью закрывала сплошная стена плюща. Кругом статуи и колонны, под потолком – сине-золотые фрески, изображающие людей у моря: видимо, иллюстрации к какому-то местному мифу. От того, что Устин тряс меня за плечи, пытаясь привести в себя, казалось, что прибой там вполне настоящий.
Я перевела взгляд с потолка на ташия, и он поспешно отстранился.
- Знаешь, - задумчиво заговорил Лийнаэл, выглядывая в окно, - эту сплетню я меньше чем за десять зол никому не расскажу.
- Хорошо, - почему-то раздраженно скрипнул зубами Устин, - и за сколько ты вообще забудешь, что есть человек, способный перехватывать чужие порталы?
- Да бог с ними, с порталами, - тотчас же заухмылялся недоэльф. – А вот чтобы ты баб обнимал…
- Не обнимал я ее!
- Кто это тут баба?! – одновременно возмутились мы с Устином – каждый о своем.
И переглянулись, готовясь рассмеяться, – но таший слегка порозовел и тотчас же отвел глаза, так что я гнусно хихикала уже в одиночку, чувствуя себя похабной теткой в возрасте, засмущавшей юнца, у которого едва усы проклюнулись.
- Вы бы потише, - посерьезнел наконец Лийнаэл. – Нам и так очень повезло, что комната пуста…
Я заткнулась, воровато озираясь, и именно этот момент резная дверь и выбрала, чтобы с томительным скрипом открыться внутрь.
Кажется, разобраться в том, что я натворила, в ближайшее время опять не получится…
* * *
…В повседневной жизни она, как и я, отдавала предпочтение свободным штанам и спортивного покроя туникам, собирала волосы в «конский хвост» и ленилась наводить полную боевую раскраску, подрисовывая только глаза. Но отчего-то все эти такие привычные и родные черточки, собранные воедино у растрепанной, смертельно уставшей женщины со светящимися магией запястьями, производили впечатление полной, абсолютной чуждости, отстраненной и пугающей. Будто и не копия, мой двойник, а…
Но почему без иллюзии-то?
Последний вопрос я произнесла вслух, не дожидаясь реакции Эртрисс на наличие трех посторонних персон посреди дворца. Потянувшиеся было за оружием (черт, где они его прятали все это время?!) мужчины замерли, неуверенно переводя взгляд с меня на мою копию и обратно. Запястья леди ди Дара погасли; она едва заметно пошатнулась и тотчас же выпрямилась, так же неуверенно рассматривая моих сопровождающих и меня саму.
- Эльмира? Как это тебя… как будто иллюзии и нет! А душа внутри!
- Тут я, - нахохлилась я. – Просто подозреваю, что иллюзия эта наложена как часть меня самой. – И покосилась на Устина: его лап дело, то-то мне казалось, что наваждение ложится слишком плотно и врезается в тело, как чрезмерно тесная одежда…
Таший, слегка смутившись, молча махнул рукой, словно сдергивая занавесь – и мне резко стало легче дышать. Подняв ладони к лицу, я убедилась, что ко мне вернулась привычная городская пыльность вместо загара. Иллюзия пропала.
- Ааафигеть, - тихонько выдохнул Лийнаэл. – Хеллька! Вы близнецы?
- Хеллька здесь она, - поправила я, некультурно показав пальцем на Эри. – А я татарка по отцу.
- Двойники, - понятливо кивнул недоэльф.
- А ты-то кто такой? – снизошла до него Эртрисс.
- Прошу простить мою невоспитанность, миледи, - мигом склонился в придворном поклоне Лийнаэл, подметая пол полями несуществующей шляпы. – Позвольте представиться: Riy’naeru d’Atai, младший сын Дома Черных Сов. – Подняв голову, он одарил Эртрисс сияющей улыбкой профессионала, почуявшего выгоду.
- Очень приятно, - принимая игру, моя копия присела в положенном реверансе. – Я глава хелльской Инквизиции, леди Эртрисс ди Дара. – И, резко выпрямившись, повернулась к Устину, вопросительно вскинув брови, - с ним она явно не собиралась разводить китайские церемонии. – А ты, должно быть, из общины ташиев. Но с каких это пор Медведь племени имеет право на колдовство?
Медведь племени?
Устин упрямо стиснул зубы.
- Это внутреннее дело, леди ди Дара.
- Вот как, - на удивление мирно улыбнулась Эртрисс. – Что ж, полагаю, вы поймете, если я скажу, что дальнейший разговор касается только нас с Эльмирой.
Лийнаэл заметно поскучнел.
- Не поймем, - твердо заявил Устин, выступая вперед и загораживая меня. – Шаман дал недвусмысленные указания на этот счет. Вы ведь собираетесь вытащить Владыку Диллиана из летней резиденции?
- Зачем? – непонимающе хлопнула ресницами глава хелльской Инквизиции.
- То есть как зачем? – я тряхнула головой, окончательно перестав что-либо понимать. – Разве он не пленник здесь? Да и ты тоже.
Эртрисс опустила глаза, зябко передернув плечами.
- Это как посмотреть. Нас никто взаперти не держит. Сейчас даже идут переговоры о торговом союзе, но… скорее на условиях Его Величества Шантина III, нежели на взаимовыгодных.
- То есть он согласился вести переговоры со свергнутым Владыкой? – с крайне заинтересованным видом склонил голову к плечу Лийнаэл.
- Его Величество сказал, что нет смысла ждать три месяца, пока Диллиан вернет себе трон, - поморщилась Эльмира. – Но, по-моему, этот аррианский пройдоха просто пользуется моментом, когда Ди опасается требовать слишком многого.
- А ты на его месте поступила бы иначе? – презрительно хмыкнул таший.
- Нет, - спокойно отозвалась Эртрисс. – Но я хелльская пройдоха, мне можно.
Две гостевые комнаты на троих – по сути, не так уж плохо, как могло быть: нас сюда никто не звал, и Его Величество Шантин III имел полное право послать меня со всеми сопровождающими обратно в посольство, а то и подальше. Но, видимо, аррианские обычаи гостеприимства такого не позволяли – или мы тоже могли пригодиться.
Как-то само собой вышло, что все новые знакомые собрались у меня, стоило им осмотреть свои комнаты – такие же пустые и насквозь продуваемые, с плющом вместо занавесей и фресками под потолком. Никаких приборов для освещения я не заметила; в центре стоял низкий столик без стульев, а в углу, под окном, робко притулилась невысокая кровать с тумбочкой. Ни ковров, ни мягких подушек – аррианцы восхищались бы Спартой, если б им кто-нибудь про нее рассказал.
Молчаливая девушка с мускулатурой, которой мог бы позавидовать сам Диллиан, без видимых усилий притащила огромный поднос со снедью, поставила на столик и, вежливо поклонившись, бесшумно исчезла; Лийнаэл проводил ее недовольным взглядом, но тотчас же засиял, изучив содержимое тарелок, и, кажется, на ближайшие полчаса был потерян для этого мира.
- Однако и аппетит ж у местных недоэльфов, - хихикнула я, неуверенно присматриваясь к крупному плоду, напоминающему грушу, только морковного цвета и в окружении радостно-зеленых листочков. Больше всего почему-то смущало то, что местных правил поведения за столом я совершенно не знаю, и может оказаться, что сей фрукт (овощ?) предполагается есть каким-нибудь из столовых приборов, сваленных в кучу в центре подноса.
- Как ты сказала? Недоэльфов? – Лийнаэл даже перестал обгладывать здоровое птичье крыло.
- Ага, - смущенно подтвердила я и, наплевав на этикет (все свои же!), схватила загадочный плод руками. – Ты ведь не сказал, в каком поколении у тебя были эльфийские предки… - плод оказался дико кислым, как лимон, и я быстро отложила его в сторону.
- Да они, собственно, до сих пор есть, - комментарий Устина, наворачивающего второе крыло, показался мне злорадным.
- В предыдущем, - с недовольным видом покосившись на ташия, буркнул Лийнаэл. – Так что извольте называть меня полуэльфом, а то «недоэльф» звучит как-то… как если бы я назвал тебя недочеловеком.
- Пардон, не подумала, - я опустила глаза, чтобы не дать ему понять, что попал он в самое больное место.
- А куда Эртрисс ушла? – почуяв перемену настроения, встрял Устин.
- Черт ее знает, - пробормотала я. Действительно, куда? – Сказала, что незаконченные дела остались… гм, Лийнаэл? Что-то не так?
Полуэльф, до того сидевший в прострации, тупо уставившись в пространство перед собой, помотал головой, словно отгоняя нежеланную мысль, фыркнул и вгрызся в птичью ногу. Когда только крыло приговорить успел?
- Вше так, - с набитым ртом ответил он.
- Кстати, - вспомнила я – опять совершенно некстати: - Устин, а что за звание такое – Медведь племени?
- Это пусть лучше Riy’naeru объясняет, - нахмурился таший.
Лийнаэл, напротив, тотчас же оживился:
- За пару зол готов хоть картинку нарисовать и на примере показать! – жизнерадостно пообещал он, потирая ладони, а потом, бросив косой взгляд на мрачного Устина, мигом скис. – В общем, Медведь – это первый воин, который выбирается раз в пять лет на ритуальной охоте. Охотятся, естественно, на медведей, но только взрослых самцов. Самки и детеныши не считаются. Кто притащит больше шкур – тот и победитель.
- А почему Устин не имеет право на колдовство?
- В племени ташиев строгое разделение обязанностей. Первый воин занимается разведкой и – реже, чем стоило бы – охотой и битвами; шаман общается с джунглями, колдует и дает советы, а решения о необходимости действий Устина и Делоко выносят старейшины, - тотчас же отозвался Лийнаэл. – По идее, - уже не так уверенно добавил он. – У Медведя вообще не должно быть магических способностей, они пропадают, стоит лишь выйти на охоту…
- Все идет наперекосяк, - тихо проговорил таший, не поднимая глаз от своей чашки. – Наш храм… алтарь разрушили! Не знаю чем, но его переломили пополам, как и башню Делоко. А когда стало понятно, что силами шамана его не восстановить… я мало понимаю в этом, но брат сказал, что это нормально, когда без посторонней помощи не обойтись, первый воин тоже становится колдуном. Но очевидно же, что и вдвоем мы не осилим! А теперь еще и старейшины чем-то заболели, пахнет магией, но не лечится, и нам с Делоко приходится вкалывать за всех… - он замолчал, обхватив ладонями чашку, покачал ее, отрешенно глядя на то, как темная жидкость бьется о стенки посуды, и, натянуто улыбаясь, поднял голову. – Ничего, справимся. Все будет хорошо.
- Как башню Делоко? – зачарованно повторила я.
Устин перестал напрягать лицевые мышцы и уставился на меня бешеными глазами – кажется, его озарила та же мысль.
В наступившей тишине было отчетливо слышно, как увлеченно чавкает птичьей ногой донельзя счастливый Лийнаэл.
* * *
Листья плюща тихо шелестели на слабом ветерке, порой впуская в комнату ажурные кусочки золотисто-алого аррианского рассвета; те расслабленно ложились на пол и руки, и казалось, что их можно просто приласкать – и тогда они не убегут, вспугнутые шорохом зеленых занавесей, а свернутся на коленях уютными резными клубочками, грея и успокаивая.
В углу, на жесткой спартанской кровати, беззастенчиво посапывал, завернувшись в плащ, уставший Лийнаэл – я впервые в жизни встретила существо, у которого во сне действительно детское лицо, а не хмурая физиономия замученного взрослого. Спящий полуэльф вызывал этакое почти материнское умиление, и мне многого стоило удержаться, чтобы не подоткнуть одеялко, не поцеловать лохматого засоню в нос и не шикнуть на Устина, нервно нарезающего круги по комнате.
- Нужно как можно быстрее вернуться в общину! – несмотря на взволнованность, говорил он шепотом, периодически косясь на спящего Лийнаэла. – Если ты сможешь помочь, это будет… да я… в общем…
- В общем, мне не дает покоя одна мысль, - прервала я его. Шепотом. – Как часто Делоко ошибается?
- Да никогда, - чуть удивленно ответил Устин. – На то он и шаман. А что?
- Он сказал, что Диллиан в Ямах, - напомнила я. – И что-то мне подсказывает, что Ямы – это отнюдь не летняя резиденция Его Величества.
- Это городская тюрьма, - озадаченно отозвался таший. – Но как… неужели из-за разрушения алтаря еще и Делоко теперь может ошибаться, как… обычный человек?.. – Устин опустился на пол, скрестив руки на груди, и бессмысленно уставился в какую-то точку перед собой. – Да что же это творится-то!
- А ты уверен, что это из-за алтаря? – земной опыт общения с суевериями и храмами упорно твердил, что алтарь – штука легко заменимая и вообще нечего фигней страдать, религиями спасаться от собственного неведения да слабоволия. Хотя, если вспомнить безумную улыбку Делоко и лозу, растущую прямо из его тела…
- Да из-за чего ж еще, - отмахнулся Устин. – Джунгли ослабевают от вырубки, это да, но не настолько же, чтобы позволить морочить голову собственному шаману! – забывшись, он заговорил в полный голос, но быстро спохватился и с опаской взглянул на кровать.
Лийнаэл продолжал мирно посапывать в сгиб локтя. Поняв, что моя возможность выспаться на относительно нормальной постели упорхнула птицей в окно – будить полуэльфа у меня рука не поднимется, а дрыхнуть в одной комнате с посторонним мужчиной воспитание не позволит, - я тяжело вздохнула и поднялась на ноги.
- Раз уверен, идем, - сказала я, отряхивая штаны.
- Вот так сразу? – замялся Устин, подняв голову. – Посреди ночи?
- А когда? – я пожала плечами, не к месту спохватившись, что забыла спросить у своей копии, нашла ли она новую филактерию. – Эртрисс скоро перепрячет душу, и тогда мои способности сойдут на нет. Чего кота за хвост тянуть?
- Нечего, - согласился таший, обреченно потерев глаза. – Иди сюда, наложу иллюзию.
Путь занял больше времени, чем обычно. Видимо, потому, что сонный Устин уж очень вяло оттаскивал меня от местных достопримечательностей и мостков, под которыми искрилась красным золотом прохладная вода (да, да, я сунулась в ручеек и с радостным воплем обрызгала ташия, и что с того?!). Чужой, но от этого ничуть не менее привычный и прекрасный, город кружил в паутинке улочек, открывая все новые и новые диковинки, и покидать его совершенно не хотелось. Но пришлось.
Закона подлости еще никто не отменял, и на высокую траву, с помощью которой я вылавливала «медведя», выпала ледяная роса, крупными каплями скатывающаяся по мясистым стеблям. К тому моменту, когда мы наконец выбрались с лужайки, мои штаны промокли насквозь, так и не успев просохнуть после ручейка. Таший в своих пуленепробиваемых холстинных брюках с нескрываемым злорадством наблюдал, как я, матерясь сквозь зубы, дрыгаю на ходу ногами, пытаясь отлепить ледяную тонкую ткань, упрямо льнущую к телу.
- И нечего глазеть, - огрызнулась я, пытаясь отжать кусок штанины.
- Как прикажете, миледи, - шутливо поклонился Устин, отодвигая в сторону занавесь лишайника. Черт, а я уже забыла, где эта община находится и как ее искать…
Здесь ничего не изменилось – разве что тропки наметились уже гораздо четче. Община еще только-только просыпалась: несколько заспанных женщин с кувшинами целенаправленно шли к ручейку, из одной из башенок доносился поистине медвежий храп. Устин приветственно помахал рукой и, опасливо поглядывая на восстановленное жилище шамана, потянул меня к самой нахоженной тропе.
- А брату ты сообщить не хочешь? – недоуменно поинтересовалась я, покорно топая за ним следом.
- Без Диллиана под мышкой я к нему и не собирался соваться, - отозвался Медведь племени.
- Не хочешь давать ложных надежд? – понимающе улыбнулась я.
- И это тоже, - кивнул он. – Если сейчас ничего не получится, будет не так обидно, как если я ему скажу, что есть шанс восстановить алтарь. Но вообще-то Делоко за невыполненное задание меня живьем сожрет.
- Понятно, - хмыкнула я. – А как далеко этот алтарь?
- Почти пришли, - Устин обворожительно улыбнулся, но не столько мне, сколько здоровенному дереву с раскидистой кроной и толстым стволом, сплошь утыканным узловатыми упрямыми ветвями, и в его глазах читался непомерный интерес. – Рамина желтолистая, - заявил таший, не дожидаясь вопроса, - она сейчас почти полностью вымерла – слишком тенелюбива, а солнечная активность все усиливается. Жаль, она действует на магию примерно так же, как земляне, только слабее.
- А почему желтолистая? – спешно поинтересовалась я, пока мозг снова не выключился под напором ненужной информации. Листья у дерева были самые заурядные – серовато-зеленые и слегка пыльные.
- Рамина уникальна в основном тем, что на зиму у нее опадают листья. А перед этим они желтеют, - охотно пояснил таший. – Я навскидку не помню других подобных деревьев.
- Ясно, - смиренно кивнула я, готовясь выслушать лекцию на тему вечнозеленых джунглей.
Но Устин все же замолчал, с глубокой задумчивостью на лице трижды подпрыгнул на одном месте, после чего спешно схватил меня за руку и шагнул вперед, где как раз кстати разверзлась земля…
Право, не стоит повторять то, что я тогда сказала, благовоспитанной женщине не подобает вопить подобные вещи даже во время стремительного полета вниз с малознакомым мужчиной за ручку. И тем более не стоит ей так заливаться при приземлении, хотя она отшибла себе ноги и еще одну точку замечательную точку опоры под номером пять…
- Спокойно, я уже понял, какой у меня идиотский и уродский родной мир, - с непрошибаемым смирением признался Устин, помогая мне подняться. – Не надо по второму разу повторять.
- Какой понятливый, - с непередаваемыми интонациями старой перечницы похвалила я, осматриваясь.
Еще одна берлога – старательно утоптанный земляной пол, из стен и потолка местами пробиваются упрямые узловатые корневища. В застоявшемся воздухе чинно плавают сотни, тысячи крошечных светлячков, зеленоватых и синих. Их мерное сияние выхватывало из подземной темноты огромный постамент, откуда на несколько метров ввысь вырастал пучок широких и длинных листьев, тщательно, вплоть до каждой жилки, вырезанных из камня. Под самым потолком с каким-то скрытым злорадством выставлялся напоказ уродливый неровный скол. Кончики «оборванных» листьев жалко валяются на земле, и кажется, что их никто и не пытался поднимать.
- Что-то мне это растеньице напоминает, - рассеянно пробормотала я, присев около обломка и проведя пальцем вдоль резной прожилки.
- Возможно, - кивнул Устин. – Делоко говорил, что именно в вашем мире этому растению придают весьма… специфический смысл. Но, в принципе, мы тоже считаем его всеведущим, а пока мы в это верим – так оно и есть.
- Подожди-ка, - я задумалась, судорожно вспоминая, есть ли некое всеведущее растение на моей родной планете. Увы, мои познания в ботанике оставляли желать лучшего, а здравый смысл твердил, что всеведущ только бог, а его существование по-прежнему под бааальшим вопросом. Но здравый смысл, естественно, никто не слушал. Не к месту он здесь. – А название ты помнишь?
- Смутно, - честно ответил Устин.
И выдал. С диким акцентом – на моем родном языке, проглотив одну букву, отчего я не сразу поняла, что он вообще сказал. А уж когда до меня дошло…
Так нас и застал вскочивший спозаранку Делоко – недоумевающий Устин с квадратными глазами, я в состоянии, близком к истерике, согнутая пополам от дикого хохота. Но шаман как ни в чем ни бывало прошествовал до самого алтаря, со знанием дела потыкал пальцем в постамент и лишь потом поинтересовался:
- Что случилось-то?
Поскольку меня все еще душил смех, ответил ему таший:
- Я ей просто сказал, что за растение у нас на алтаре.
- А что в нем такого? – тут же заинтересовался Делоко. – Или оно так только на траш воздействует?
- Да на всех землян так подействует, - всхлипнула я, не в силах бороться с хохотом. – По крайней мере, на русскоязычных. Это ж надо, целым племенем всерьез поклоняться тому самому хрену, который все знает!
Обманка Гл. 22-33
© Copyright: Лена Ахметова, 2009
Свидетельство о публикации №209070900576
Свидетельство о публикации №209070900576
Рецензии